(У)
***
После отъезда Энид я внутренне успокоилась.
Мне казалось, что всё должно идти своим чередом.
Брэндона в моей жизни стало так мало, как и должно было быть у помолвленной с другим женщины.
Я ездила к Тайлеру каждый день как вышла в отпуск и не отлипала от него, а иногда его даже отпускали домой на сутки.
Оставалось совсем немного до конца его срока там, и я ждала его, будто это было моим рождественским чудом.
Эйдан зачастую присылал мне волшебные сны.
А руки Тайлера согревали даже в январские морозы.
В этом холодной воздухе можно было встретить нашу семейную идиллию, которая раньше казалась невозможной.
Но мы справились.
Всё ушло на второе место, остались только мы.
И даже на Рождество Фист разрешил ему направиться домой.
Это был незабываемый день.
Один из самых лучших в нашей жизни, которая пока ещё существовала.
(Т)
***
Наш дом с каждым днём становился всё теплее и уютнее.
Не знаю, как Эйдан делал это, но я был уверен в его причастности.
Какие бы метаморфозы не происходили с нами, это была его заслуга.
Понимание, принятие, прощение — всё это дал нам именно он.
Несмотря на то, что ещё находился в утробе.
На Рождество я приехал раньше запланированного, и застал отца вместе с Уэнс, спорящих о том, какого цвета игрушки вешать на новогоднюю ёлку.
Это было очень смешно, учитывая, что выбор стоял между чёрным и золотым.
Контраст был так резок, что это вызывало сомнения в том, что они научились взаимодействовать.
Однако, как только я появился, ей стало плевать на ёлку, она обвила меня своими тонкими ручками и встала на носочки, прошептав мне на ухо с безумной ухмылкой:
— Я просто хотела позлить твоего отца.
Это было весело.
Они спорили и ругались прямо как отец с дочерью, и это по-особенному грело моё сердце.
— Пап, я заберу её ненадолго, — промолвил я, подняв её на руки, и потащил её хрупкое тельце в нашу комнату.
Её живот уже вовсю разрывало на части, а она всё оставалась такой же маленькой.
Эйдан таким образом здоровался со своим папой.
Маленькие ножки, что натягивали её кожу до предела.
— Хотел поговорить с тобой… — сказал я с каким-то волнением, присев перед ней на колени и целуя её живот в ответ.
— Я слушаю… — загадочно протянула она, положив руки на мои плечи.
— Остался всего месяц… Я говорил с врачом, и меня отпустят на стационар как я и хотел, но… — не успел я договорить, как увидел на её лице безумную тревогу.
— Нет, нет. Не волнуйся. Всё хорошо. Просто я хотел поговорить с тобой о планах вернуться в Джерико буквально на неделю, чтобы забрать документы из старой школы и подать их здесь в колледж. — выплюнул я на одном дыхании, и она успокоилась.
— Дьявол, Тайлер! Нельзя ведь так пугать. Конечно я только за, если тебя отпустят. Я могу поехать вместе с тобой. — сказала она, и я покачал головой.
— Чтобы родить в самолёте? Ты серьёзно? — спросил я, удивлённо вскинув брови.
— Ну… Многие рожают в самолётах, значит, это судьба, — сказала она, и я рассмеялся.
— Ладно, поговорим об этом позже. — поцеловал я её в лоб, и мы направились обратно.
В этот вечер было особенно снежно.
Ужин в узком, семейном кругу, но такой прекрасный.
Чёрт, я не был так счастлив даже когда мама была жива.
Уэнс сидела, приобняв живот в тёплых, пушистых, чёрных гольфах, атласной пижаме, и выглядела как всё то женское, что было мне необходимо.
Уже в постели я не мог насладиться запахом её волос.
Прилив какой-то невероятной нежности заполнял нас обоих до краёв и превозносил меня надо всем земным и обыденным.
— Скоро так будет проходить каждый вечер, — прошептал я, целуя нежную кожу на её шее.
А она так тяжело дышала в ответ, что я сомневался в нашей адекватности.
— Я уже боюсь что-либо делать… — ответил я с тревогой внутри.
— Почему? — спросила она удивлённо и вытаращила на меня свои огромные глаза.
— Твой живот… Уже такой большой, мне страшно сделать вам больно, — признался я честно, и она состроила удивлённую гримасу.
— Будешь бегать от меня? — прозвучал соблазнительный тон, и рука полезла стягивать с меня домашние штаны, которые я, кстати, надел специально, чтобы не ощущать контакт с её кожей, так как сходил с ума от этого, стоило только подумать и дотронуться.
— Уэнс… — выдохнул я ей в макушку, ощущая, как все мысли вновь унесло куда-то вниз.
— Прекрати, — прозвучал её возбуждённый тембр, и она начала оставлять поцелуи на моей шее и чуть ниже.
От таких манипуляций невозможно было остановиться. Руки подгребали её под себя, и я боялся сделать что-то не так, но она была настойчивой, раздевая меня догола.
Всё ещё стройная, отчего живот выглядел неестественно большим, и особенно прекрасная.
— Я бесконечно тебя хочу, — зазывали меня её дьявольские глаза, и мне казалось, что мы с ней не перестанем болеть этой похотью друг к другу никогда.
Каждый новый раз был необычным и настолько эмоциональным, что порой было сложно дышать.
Я лишь мог сходить с ума от того, что она была моей от кончиков пальцев до граней души.
— Прижми меня сильнее. — умоляла она, лёжа подо мной, и я не мог даже представить, что бы было с моей жизнью, если бы мы тогда не встретились.
Пальцы обожали её тело, каждый отпечаток, оставленный на нём был виден невооружённым глазом.
Словно это были те касания, которые оставались навсегда.
Она стала для меня всем.
Самое необыкновенное чудо. Моё чудо.
Моя голова постоянно была между её ног, и ей это безумно нравилось.
Я будто сам ощущал прилив нежности и эндорфинов, когда делал ей приятно.
А эти стоны моего имени, произнесённые в полголоса, чтобы не разбудить отца.
Такое возбуждало ещё сильнее.
Это Рождество стало самым лучшим подарком для меня.
И мы стали намного взрослее.
Во всех смыслах этого слова.
После, когда начался её отпуск мы с ней почти не расставались.
Точнее, она приезжала ко мне каждый день, и это было прекрасно.
Вся эта нежность, что исходила от моего маленького Дьяволёнка, хранилась во мне и ждала момента выхода отсюда.
Чтобы одарить каждый её день покоем и безмятежностью в ответ.
Хоть я и видел, что ей уже становится тяжело преодолевать такое расстояние, она всё время спорила и приезжала несмотря на мои отговорки.
Часами сидела на моих коленях, и мы говорили обо всём на этом свете, неготовые оторваться друг от друга.
И вот наступило 29 января.
День, когда Уэнсдей направилась на презентацию писателя Коннелли.
День, когда наша с ней жизнь перевернулась с ног на голову.
День моей смерти.
***
С самого раннего утра у меня было странное предчувствие.
Но я связывал это с тем, что переживал за её беременность.
Около 10 часов утра я вновь был на сеансе с доктором Фистом.
Мы долго говорили и обсуждали книги, что я принёс.
Всё должно было быть иначе.
Моя жизнь почти стала нормальной.
Дальше был обеденный перерыв, и мы как всегда были в общей столовой, где начала происходить какая-то нездоровая хрень.
Примерно с неделю назад в учреждение были доставлены некоторые индивиды, чьё состояние было совершенно нестабильным.
И мы обсуждали это с Фистом, он был категорически против их взаимодействия с нами.
Но так уж вышло, что среди них был сын одного влиятельного человека. Он был оборотнем.
Но там были и другие.
Они знали, что Фист ходатайствовал в суд о переводе их в более строгое крыло и ненавидели его за это.
Именно тогда случилось то, что должно было.
Их неконтролируемые вспышки агрессии, которые привели меня к могиле.
(У)
***
29.01.2024 года я собиралась в тот самый ресторан.
Что-то сильно отвлекло меня от воспоминаний об этой дате. Наверное, это был Эйдан.
Я красиво и строго оделась, даже написала список вопросов, которые хотела задать.
Белый ворот моей рубашки теперь украшала маленькая брошь с паучком, которую Тайлер положил на подушку в последний свой приезд домой.
Впервые в жизни я даже сфотографировалась и отправила ему своё фото, но он не ответил, и я решила, что у него сеанс.
Это было что-то интимное для меня, хоть на нём и не было голого тела.
Что-то зарождало дикий интерес внутри, ведь это было неожиданно.
Быть там, поговорить с известным человеком, иметь возможность провести собственный допрос.
Я выехала в пол третьего и доехала за полчаса.
Ресторан был и впрямь шикарный.
Много свечей, старинный антураж и приятная, ненавязчивая музыка с гнетущей атмосферой. То, что было мне нужно.
Единственное, что могло сделать меня счастливее это компания Тайлера, но он не смог выбраться.
Последнее, что помню, как достала телефон, чтобы написать Энид «спасибо» и поставила его на беззвучный.
Именно в тот момент и начался мой Ад, но я ещё о нём ничего не знала…
***
На моё удивление, Майкл не просто ответил на мои вопросы, но и задал мне собственные.
Его довольно заинтересовала история моей предполагаемой к выпуску книги.
Естественно, я была на седьмом небе от счастья, хоть и всегда говорила, что мне плевать на признание.
Презентация длилась около трёх часов и за этот момент я ни разу не вспомнила об этом чёртовом гаджете, что предательски оставлял пропущенные один за другим в моей сумке.
Уже после, воодушевлённая этим вечером, я так хотела позвонить любимому и рассказать обо всём, пока не достала телефон и не увидела на нём тысячи пропущенных и сообщений.
Наверное, в тот момент моё сердце направилось куда-то в пятки.
Я терялась в догадках о том, кому мне звонить первым, но естественно это был Тайлер.
И его телефон был выключен.
Только тогда я сопоставила это долбанное число.
29 января.
Проклятое 29.
Набрав номер мистера Галпина, я поняла, что никто и ничего не собирается мне говорить по телефону.
Мои голосовые связки напряглись и заболели.
Я всем нутром чуяла подвох.
— Я приеду за тобой. — всё, что я услышала, пока держала трубку дрожащими руками.
Не могла стоять, не могла дышать, всё время набирала его отключенный телефон, а потом, отчаявшись, начала звонить по номерам лечебницы, которые знала.
Где мне сказали, что произошёл какой-то инцидент, после которого осталось много трупов.
— Тайлер Галпин. — прохрипела я с застланными от слёз глазами, и мне вдруг сказали:
— Нам жаль.
Секунда, и мои руки выронили телефон прямиком в снег.
Мозг направил сигнал в сердце, и оно будто остановилось на чёртову долю секунды.
Мне казалось, в тот момент я умерла вместе с ним.
Я упала прямо там, где услышала это.
У двери в тот ресторан среди толпы на оживлённой улице.
Уже после я пришла в себя в машине скорой, пока рядом был тот самый мистер Коннелли, который почему-то оказался моим спасителем.
По воле Дьявола или Господа я так и не поняла.
В течение десяти минут туда же подъехала машина мистера Галпина, и наши болезненные взгляды встретились в толпе как две погасшие от страха звезды.
— Этого не может быть. Какая-то ошибка. — порывалась я встать, но меня останавливали.
— Девушка. Подумайте о ребёнке. Не нужно резких движений. — пробормотали врачи, и Донован услышал это, успокаивая меня.
Я понимала, что перестала чувствовать шевеления Эйдана.
— С ним всё нормально? — в моих глазах будто полопались все капилляры, их жгло так, что я ничего не видела перед собой, — Я его не чувствую.
Пять минут манипуляций.
— Просто Вы перенервничали. Сердце бьётся. Всё хорошо. Он замер от стресса. Так бывает. — успокоили меня доктора.
— Где Тайлер? — вновь спрашивала я, надрываясь, слыша свой голос, как нечто чужое.
— Мы разберёмся, не нервничай. — сказал Донован, и минут через десять меня отпустили пройти в его машину, убедившись, что малышу ничего не угрожает.
— Я звонила туда… Мне сказали… — я не могла дышать, слова съедались, а фразы обрывались.
Но мистер Галпин вдруг положил руку мне на плечо.
— Мы всё выясним. Успокойся, дочка. — промолвил он каким-то неестественным голосом, и у меня вновь хлынули горькие слёзы.
Мы ехали так до самой лечебницы, он боялся брать меня с собой.
Там было столько машин скорой и полицейских патрулей, что нас даже не впустили на территорию.
Мистер Галпин пытался достучаться до одного из следователей, и, наконец, минут через десять к нам вышел мужчина, и сообщил, что в списке действительно есть он.
И что нас пригласят, когда составят всю картину происходящего.
— Опознание вряд ли будет возможным. Их куски разбросаны по всей территории. — произнес мужчина почти шёпотом, глядя на меня через спину мистера Галпина, но я всё же услышала это.
— Покажите мне его. — настаивала я.
— Аддамс. Тебе нельзя на такое смотреть. Ты беременна. — перебивал Донован.
— А я не верю Вам. — говорила я, глядя на этого мужчину в порыве злобы.
Уже через пять минут я обратила внимание на кучу дорогих машин без номеров прямо в глубине территории.
Это было странно.
Настолько, что я уже не сомневалась, что это всё жестокая игра. Эти люди ходили вокруг да около и уже после подошли и к нам с Донованом.
— Вы — отец Тайлера Галпина? — спросили они, и у меня вдруг защемило под рёбрами.
— Да. — сразу же удивился он.
— Убили сына конгрессмена и, судя, по всему Ваш сын дружил с ним, его зацепило случайно. Какой-то индивид сорвался с цепи, вроде оборотень. — заявил он и у меня перекосило лицо, но я промолчала.
Примерно в течение десяти минут закончился их странный разговор, и уже, когда Донован подошёл, я сразу же высказала своё мнение.
— Это беспросветная чушь. Во-первых, хайд сильнее оборотней, а во-вторых, у него не было никаких друзей здесь, кроме Ксавье. Нас пытаются обмануть. Чтобы выдать желаемое за действительное. — сказала я, уверенная в своей правоте, но вдруг на пороге появились обезумевшие, опечаленные до глубины души глаза доктора Фиста.
— Нет. Не смотрите так на меня. — мотала я головой в панике, начиная задыхаться.
Мне казалось абсолютно все смотрели на меня в этот момент.
Будто сам мир втаптывал меня в глубины отчаяния.
А на душе была сплошная, отвратительная грязь.
— Мне жаль, Уэнсдей. Но это правда. Вам нужно направиться домой. — произнёс он очень потерянным, жестоким голосом.
— Нет! — сразу рявкнула я, кидаясь на него, но Донован затормозил меня.
— Домой, Уэнсдей. — вновь повторил его голос, и я рухнула мистеру Галпину на плечи без малейшей возможности сопротивляться…
На тот момент, весь мой мир разлетался на части, а у меня даже не было сил кричать и звать на помощь…