Как правильно любить свой Мерседес

Дилан читал страницу за страницей, все подряд, но едва ли информация доходила до его сознания – похоже, это было всего лишь удачным способом успокоиться. За огромными незашторенными окнами поблескивали в лунном свете заброшенные и темные небоскребы Чикаго. Девушка рядом смотрела в стекло перед собой. Галогеновые лампы мерно жужжали и потрескивали. «Я ждал ИХ прихода всю мою жизнь, – хотелось сказать Дилану, – и дело не во власти над порабощенным человечеством, и даже не в гарантиях безопасности. Просто ОНИ бесконечно прекраснее и совершеннее людей, и служить ИМ – величайшая честь». Он закрыл глаза и подумал, что вряд ли может быть еще чем-то полезен: с развертыванием полномасштабных военных действий его миссия завершилась. Дилан сжал зубы. Последние дни ожидания, когда все уже поставлено на карту и повлиять на события невозможно, лишали его сна. «Никто, кроме отца, не сумеет меня понять, - вздохнул Дилан. – Разве только Саундвейв, но это, увы, не совсем то понимание». В памяти закружились сотни воспоминаний, многие из которых и спустя годы могли в любой момент быть воскрешены в мельчайших подробностях. Смертоносные инопланетные роботы по-своему беспокоились о его душевном состоянии, помогая ему постепенно преодолевать неизбежный страх перед существами, разумность и мощь которых были несравнимы с человеческими. Тело робота тоже непостижимо отличалось от любого другого обитателя Земли. Саундвейв продолжал функционировать, как и положено автомобилю, и Дилан благоговейно прикасался к неуловимо сдвигающимся деталям. Однажды трансформер едва не сломал ему руку – тогда он еще не понимал, зачем и как контактировать с пришельцами сверх необходимого минимума. Дилан помнил, как страшно было впервые прижиматься обнаженным телом к чуть слышно гудящей конструкции из металла, в которую превратился Саундвейв. Он все время менялся, молниеносно переходил из одной формы во вторую и третью прямо в руках. Дилан считал себя храбрым человеком, но тогда он дрожал от смеси ужаса и восторга, нерешительно поглаживая внутренности робота, выплеснутые наружу в безумной фантазии скульптора-сюрреалиста. Прислонившись лбом к блестящему металлу, он чувствовал коленями шершавый ворс ковра в своей спальне и отстраненно думал о том, что нужно будет сменить его на что-то более мягкое. Если, конечно, Саундвейв не уничтожит человеческого слугу за осквернение совершенной технологии. Часть сознания Дилана с истерическим восхищением постоянно напоминала, что он действительно занимается подобием секса с пришельцем здесь и сейчас; другая часть, не способная принять реальность происходящего, все время отвлекалась, то бросая взгляд на часы, то сосредотачиваясь на неоконченных сделках и неподписанных контрактах. На тот момент казалось, что это высшая степень доверия со стороны трансформера, и подтверждением этого были темные провода, охватившие мужское достоинство. Во рту у Дилана пересохло, когда член начал подниматься под упрямыми движениями. Головка иногда задевала причудливое сплетение деталей перед ним, оставляя на серебристой поверхности влажные следы. Сегментированные щупальца, выпущенные Саундвейвом откуда-то сверху, непрерывно шевелились. Дилан совершенно не представлял себе, что ему следует делать. Он ласкал движущиеся механизмы робота, до которых мог дотянуться, когда блестящие выступы напротив его пениса внезапно раздвинулись, словно створки металлической раковины. То, из чего Саундвейв создал подобие лона, было упругим и слегка вибрировало, и очень быстро подстроилось под темп его движений, сопровождая их горячей волной легкого сжатия. Можно было предположить, что робот доволен – по крайней мере, Дилану хотелось так думать. Детали под его руками по-прежнему находились в непрерывном движении, и изредка холодные гибкие щупы будто бы пожимали его запястье, и тогда он уделял этому участку особое внимание, пока гладкие сегменты этой великолепной машины не ускользали из-под пальцев, уходя куда-то вглубь конструкции. Упругая и горячая псевдоплоть сомкнулась вокруг члена после оргазма, окружая его уютом, и Дилан благодарно приник губами к металлу перед лицом. Секс с роботом был настолько не похож на секс с женщиной, что сравнение казалось кощунством. Позже Дилан сам все испортил, как свойственно человеческой натуре: он начал тревожиться, беспокоиться, подозревать заговор и подвох. А еще позже Саундвейв перестал предлагать человеку соприкоснуться столь интимным образом. *** Дилан поймал себя на том, что бесцельно смотрит в темноту за окном. Карли опять ушла из его поля зрения, а он даже не заметил. Глупая и своенравная девчонка, он уже не раз пожалел о том, что прихватил ее с собой, но пристрелить мешали жалость и страх одиночества. Стоило попытаться уснуть. Дилан несколько минут лениво размышлял, не попытаться ли ему воспользоваться близостью женщины, но после таких ярких и чувственных воспоминаний прикасаться к пульсирующему мясу между ее модельных ног было бы противно.