29. Недостающие детали
Корускант, Империал-Сити… Император не был склонен к излишней тревожности. Он был человеком властным, целеустремлённым, уверенным в себе… и уж точно не тревожным. Его губы скривились при одной мысли о такой откровенной слабости. Тьмой не может владеть подверженное тревожности ничтожество. Беспокоятся незначительные политики, волнуются беспомощные женщины. Однако, он — правитель известной Галактики, а не какая-то жалкая выборная мелкая сошка… Он — Владыка ситхов и повелитель Тьмы. При всём этом он с неохотой признался себе, что в данный момент он довольно… обеспокоен. Обеспокоен настолько, что на сегодня отменил все дела, как явные, так и тайные, чтобы помедитировать. Однако это проверенное временем занятие, на которое он потратил несколько последних часов, не помогло ему почерпнуть никакой информации, что ничуть не ослабило его беспокойства. Напротив, оно усугубилось, ведь если и было какое-то особое искусство в Силе, которым Император гордился, так это способность к предвидению. А в эти дни Тёмная Сторона проявляла настораживающую несговорчивость. Не менее настораживало и поведение его ученика. Последние несколько месяцев, с момента того досадного инцидента на Кореллии, Вейдер становился всё более непредсказуемым. За прошедшие почти четырнадцать лет ученик постоянно доставлял хотя бы незначительные проблемы, но единственное, в чём Вейдер никогда не разочаровывал, так это в поразительной последовательности. Темпераментный? Конечно. Но как ни легендарны были перепады настроения ученика, интеллект Вейдера, по общему признанию, не уступал им. До этого года он всегда проявлял скрупулёзную последовательность. Настолько Палпатину известно, довести Вейдера до подобной невероятной иррациональности была способна лишь некая брюнетка-сенатор с Набу. Однако, упомянутая сенатор давно уже покинула арену причин и следствий. В этом Палпатин удостоверился точно. Уже давно была оцеплена официально почётным Императорским караулом и вскрыта гробница на Набу. И он не удовлетворился, пока личность похороненной там женщины не была подтверждена многочисленными генетическими экспертизами, и он не увидел её тело своими глазами. Падме Амидала мертва. Палпатину оставалось только гадать, что же ещё в Галактике может оказать на Дарта Вейдера такое же влияние, как Падме. Впрочем, это был не тот вопрос, над которым Император желал бы задумываться. И всё же, хотя Палпатин достиг своего высочайшего положения не с помощью беспокойства, но и не без глубоких раздумий. Личное отношение к вопросу не имеет значения, поскольку он заслуживает серьёзного и основательного изучения. Придя к этому выводу сегодня утром, Император незамедлительно отменил все дела, чтобы посвятить себя тщательному анализу настораживающего поведения своего ученика. И сейчас, откинувшись на спинку трона, он погрузился в глубокую задумчивость. Очевидно, что не Падме — причина нынешнего чуть ли не безрассудства Вейдера. Тем не менее, как бы ни хотелось того Повелителю ситхов, любовь не умерла вместе с Падме Амидалой. Она по-прежнему существует в Галактике, и пока она существует, есть пусть и мизерный шанс, что она как-то может повлиять на его страстного ученика. Однако, лорд Вейдер сильно… ну, хм… обжёгся на своих прошлых заигрываниях с любовью. Палпатин позволил себе короткую, ехидную улыбку над невольным каламбуром. Да, после мустафарских событий маловероятно, что Вейдер снова станет искать то, что причинило ему столько боли. Но, по мнению Палпатина, любовь осталась единственным фактором, объясняющим поведение Дарта Вейдера. Это явно не гнев. Он уже думал об этой возможности. Если бы причиной необычных шагов Вейдера был гнев на него, Палпатин смог бы назвать конкретную причину этого гнева — какой-то конфликт или серьёзное разногласие между ними. А если бы Вейдер узнал какую-то сокровенную тайну — о смерти Падме, например, — то наверняка задумал бы месть. Но в этом случае, чтобы не вызывать подозрений, он приложил бы максимум усилий, чтобы его поведение в точности соответствовало ожиданиям Палпатина. А если причиной сильного гнева Вейдера стал бы кто-то другой… что ж, этот кто-то точно не протянул бы так долго. Нет… эти внезапные отлучки, резкая смена маршрутов и передислокация флота не укладывались в картину, основанную на гневе. Только омерзительная иррациональность любви может стать основой подобного странного поведения. Но такой вывод по-прежнему оставлял Повелителя ситхов перед неприятным вопросом: что же способно вызвать в его ученике это самое отвратительное чувство? Раздосадованный своей неспособностью разгадать загадку, Палпатин поднялся с трона и стал раздражённо расхаживать перед огромным панорамным экраном. Конечно, это было не настоящее окно, но когда ты являешься властелином всей Галактики, приходится идти на определённые жертвы, если хочешь остаться живым и наслаждаться своим положением. Не представлялось возможным, эта любовь носит романтический характер. Во-первых, основой могущества ученика на Тёмной стороне служила боль, пережитая на Мустафаре, самой тяжёлой частью которой была гибель Падме. Никто не может занять её место — это перевернуло бы саму природу Вейдера, вызвало бы слишком сильные изменения, которые невозможно было бы скрыть. И уже по одной этой причине сам Вейдер, несомненно, избегает этого. Да и любовь, менее глубокая, чем к Падме, не оказала бы на Вейдера столь сильного влияния и вряд ли смогла бы его зацепить. Нет, о романтическом интересе не может быть и речи. На самом деле, — он улыбнулся внезапному проблеску озарения, — в силу тех же причин эта любовь не может быть новой. Любовь, если говорить просто и ясно, относится к светлой стороне Силы. А Вейдер на уровне интуиции понимает, что свет в любой форме представляет угрозу для его тщательно пестуемой Тьмы. Он старательно противостоит подобным угрозам… извне. А вот что он вряд ли воспримет как угрозу, так это воздействие изнутри. Да… возможно, в душе Вейдера ещё теплится толика света. В таком случае, любовь, движущая сейчас его учеником, по сути, давняя и весьма сильная. Палпатин лишь сильней усмехнулся, когда понял, как немного осталось вариантов ответа на этот вопрос. Людей, которых Вейдер — или, точнее, Энакин Скайуокер — любил, было немного. Палпатин мог назвать лишь троих: Шми — его мать, жену Падме и Оби-Вана Кеноби. Падме, безусловно, мертва. В смерти Шми Скайуокер Палпатин уверен не меньше. Что касается Оби-Вана, то дружба давно переросла в ненависть, столь же сильную, что и предшествовавшая ей любовь. Кроме того, почти год назад Палпатин почувствовал сопровождавшее смерть мастера-джедая возмущение в Силе. Но… если никто из этих троих, то кто? Несомненно, не было никого, кто был столь же близок, как эти трое. Никого, кто мог бы вдохновить на любовь, достаточно сильную, чтобы спустя тринадцать-четырнадцать лет возродить из пепла Энакина Скайуокера? Однако и рассуждения ситху казались логичными. Должен быть кто-то ещё. Но кто? Йода? Нет… не-ет, сама эта мысль смехотворна… не доброй памяти Мейс Винду мёртв… Бейл Органа? Ну, может быть, во времена Республики они и были приятелями, но ничего такого, о чём стоило бы говорить. Палпатин нервно расхаживал перед обзорным экраном, перебирая в памяти имена, связанные с личностью Энакина Скайуокера, и поочерёдно отбрасывая каждое. Ни одно из них не вписывалось в рассматриваемый им сценарий. У Энакина было мало близких друзей, а Вейдер ещё менее общителен… чего-то не хватает, что-то вроде бы очевидного. С досадой он вновь подумал о тех троих, вновь убеждаясь в их гибели. Оби-Ван, убит собственным сейбером в прошлом году. Шми погибла от ран, нанесённых Тускенскими рейдерами, ещё когда Энакин был падаваном… Палпатин знал это наверняка. Падме умерла почти четырнадцать лет назад от… И вдруг — вот оно, словно взрыв. Настолько очевидно, что в этом можно не сомневаться. На момент смерти Падме была беременна. Возможно ли… возможно ли, что ребёнок пережил мать? Но, конечно же, нет! Сама мысль об этом оскорбляла его! После всех экспертиз, проведенных на эксгумированном теле Падме, отсутствие мёртвого плода, конечно же, не осталось бы незамеченным! И уж точно он, Повелитель ситхов, обладающий всей мощью Тёмной стороны, не мог упустить нечто столь очевидное! Ведь любой ребёнок Энакина Скайуокера должен невероятно сиять в Силе… пропустить столь сильное от природы присутствие равносильно тому, чтобы не заметить, как вокруг него взрывается дворец, как заснуть в разгар дуэли… особенно если учесть, как мало осталось других чувствительных к Силе, способных привлечь его внимание! Совершенно невозможно, чтобы выживший ребёнок ускользнул от его внимания. Но какой ещё может быть вывод? Определённо, ребёнок удовлетворительно объясняет происходящее. Появление ребёнка, уже занимавшго место в сердце Вейдера, не изменит принципов его ученика, но практически наверняка вызовет какие-то изменения привычного уклада, как сейчас и наблюдается. Что ж. Он, очевидно, недооценил своего ученика, если тот скрывает от него ребёнка на протяжении почти целого года. Вообще, Палпатин с трудом мог поверить, что так ошибся в оценке Вейдера. Это наводило на весьма неприятные мысли о способности ученика к обману — добродетели ситхов, которой, по мнению Императора, ему до сих пор не хватало. Палпатин заставил себя вернуться на трон. Он никак не мог смириться с тем, что пропустил существование ребёнка, хотя это и позволяло ответить на многие вопросы. А потому он не решался действовать, пока не получит более весомые доказательства. К тому же, учитывая новую оценку способностей Вейдера, действовать нужно весьма и весьма осторожно. Ни в коем случае он не хотел насторожить своего ученика. Один неверный шаг с его стороны, и ребёнок — если он вообще существует — может исчезнуть. Кроме того, возможен и другой вариант. Вопреки всем его домыслам, любовь может быть вообще ни при чём. Оставалась вероятность того, что Вейдер просто стал непоседлив. В конце концов, Энакин Скайуокер отличался отчаянной смелостью и безрассудством. Возможно, просто проснулись старые юношеские замашки, побуждая Вейдера отступить от обычного осмотрительного поведения. Это было вполне вероятно, хотя и не удовлетворяло строгой логике Императора так, как это делала версия о ребёнке. В любом случае, назрел разговор с его непутёвым учеником. Он немедля вытянул когтистую руку и нажал на кнопку, приказав секретарю активировать комплекс голосвязи.* * *
Звёздный суперразрушитель «Исполнитель»… Вейдер стремительно ворвался в свой коммуникационный комплекс и, введя личный код, активировал подключение к голосвязи. Ему давно пора поговорить с повелителем. Во-первых, он более двух недель отсутствовал на флоте. И хотя формально ему не требовалось разрешения мастера на отъезд, игнорировать проницательного старика не самое безопасное решение: наверняка придется его ублажать. А кроме того, необходимо выбить у учителя разрешение на расследование деятельности одного альдераанского сенатора. Вспомнив об этом, он вернулся и не спеша активировал все системы безопасности салона. Он не желал, чтобы этот разговор услышал кто-то ещё. До его прибытия Бейлу Органе не должно поступить никаких сообщений. Если он хочет раздобыть какие-либо улики, ему нужно застать сенатора врасплох. На карту поставлена безопасность его детей. К его удивлению, когда он вернулся к передающей консоли, она уже активировалась. Поступил вызов, и прежде чем говорить с Палпатином, он должен сперва ответить на него. Подстегиваемый необходимостью поскорее связаться с мастером, Вейдер ответил на вызов, пока тот не переадресовался на мостик. К своему немалому удивлению — и не очень приятному — он увидел характерное непропорционально огромное голоизображение Палпатина. Ему удалось мгновенно сориентироваться и преклонить колено. — Повелитель, — приветствовал он осторожно нейтральным и почтительным тоном. — Приветствую Вас, мой ученик, — ответил учитель. Вейдер позволил себе расслабиться, но лишь самую малость — тон мастера был вполне дружелюбен, а сам он, похоже, пребывал в одном из своих не самых дурных настроений. Как всегда, ключевое слово в отношении настроения Палпатина — «пребывал», но Вейдер умел сглаживать недовольство своего повелителя, когда Сидиус оказывался достаточно спокоен, чтобы проявлять дружелюбие. — Как я понимаю, Вы недавно вернулись на флот. Определённо недоволен. Настала пора побыть послушным скромным подчинённым. А ведь было время, когда ты скорее сам отрубил бы себе все конечности… Вейдер поспешил отбросить воспоминания. — Прошу прощения за внезапный отъезд, повелитель, — быстро ответил он, — в проекте «Неизвестные регионы» возникли непредвиденные осложнения, и мне пришлось заняться ими лично. Палпатин, казалось, тяжело откинулся в кресле. — Непредвиденные, — повторил он странным тоном, которого Вейдер прежде не слышал. По крайней мере, подозрительность исключалась… — Да, повелитель. На Нирауане произошло несколько критических технологических сбоев. Для оказания экстренной помощи я был вынужден привлечь «Исполнитель». Подробности инцидента отправлены курьером и вскоре должны прибыть в Имперский центр, если не произойдёт ещё каких-либо происшествий. — И кризис, как я понимаю, благополучно разрешился, — казалось, учитель расслабился. — Да, повелитель. Были произведены все необходимые изменения, а также… соответствующие кадровые перестановки среди персонала объекта. Проект реализуется в соответствии с графиком, как и все прочие. — Чýдно. Надеюсь, на Пятом флоте подобных неурядиц не предвидится. — Никак нет, повелитель. Однако я получил некоторые сведения о наличии в альдераанском секторе флотилии мятежников. Если эти сообщения подтвердятся, я намерен направить четыре дивизии, в том числе «Исполнитель» в систему Альдераан. — Мне кажется, вы излишне серьёзно относитесь к этому жалкому мятежу, лорд Вейдер, — сказал мастер с обычной лёгкой насмешкой, неизменно сопровождавшей у него тему Альянса повстанцев. — Прошу прощения, учитель, но я бы предпочёл увидеть его гибель, пока он ничтожен, чем наблюдать за его существованием и превращением в действительную угрозу, — ответил Вейдер, возвращаясь к их традиционному спору на эту тему. — Чýдно, ученик, славно, — беззаботно хихикнул Сидиус. Почувствовав, что разговор подошёл к концу, Вейдер потянулся, чтобы прервать связь, но Палпатин неожиданно заговорил вновь: — Ах да, Лорд Вейдер… Последний вопрос. Полагаю, что в следующем месяце Вы, как обычно, намерены вернуться на Вджун? Если бы дыхательный аппарат позволял, у Вейдера перехватило бы дыхание. И он был весьма рад, что этого не случилось. — Нет, повелитель, — ответил он, аккуратно допуская в свой ответ толику раздражения, — с меня довольно и вынужденных отлучек с флота, не стоит увеличивать их число по собственной прихоти. — Что ж… чýдно, — после некоторого раздумья ответил Император, — доложите мне, если сочтёте необходимым развертывание сил на Альдераане. — Разумеется, повелитель. Сеанс голосвязи закончился. Вейдер медленно встал, мысленно прокручивая произошедший разговор, не вполне представляя, что из этого выйдет. Благодаря верному Баренну ситх был совершенно уверен, что неизбежное расследование Палпатина не обнаружит ничего подозрительного в вымышленных «технологических сбоях в проекте «Неизвестные регионы». Фактически, на данный момент единственным вымышленным фрагментом этой истории оставалось лишь присутствие Вейдера там. За неделю до отлёта с Люком в замок Баст Тёмный Лорд отправил агента, чтобы тот скрытно спровоцировал эти сбои. «Исполнитель» действительно был направлен на нирауанский объект, но только капитан Пиетт знал, что Дарт Вейдер в это время на борту корабля отсутствовал. Да и никто другой об этом догадываться не мог, поскольку, согласно легенде, Тёмный Лорд все это время пребывал у себя в салоне, совещаясь с капитаном наедине, когда что-то требовало его внимания, а камер или иных устройств наблюдения, способных зафиксировать его присутствие, не было. К тому же, чтобы усилить достоверность всего, Вейдер из замка Баст несколько раз связывался с руководителем нирауанского объекта, и Баренн позаботился о том, чтобы записи этих разговоров попали в кодированный архив «Исполнителя». Если… нет, когда Палпатин возьмётся за проверку подробностей, то не найдёт ничего позволяющего предположить, что Вейдер занимался чем-то иным, кроме того, о чём сообщил учителю. Благодаря этому весьма надёжному алиби и заявленному намерению не посещать замок Баст, Вейдер решил, что явные подозрения Палпатина вскоре рассеются. Всё, что ему нужно делать, — это тщательно соблюдать установленный порядок. В конце концов, со временем он сможет вновь возобновить свои ежегодные визиты в замок Баст и навестить там детей, и Палпатин не усмотрит в этом ничего предосудительного. Машинально он проверил щиты, возведенные им вокруг яркого присутствия сына. Никаких изъянов, никаких ошибок. Хорошо. Отмахнувшись на время от своих опасений, Вейдер вновь сосредоточился на Бейле Органе. Разумеется, никаких серьёзных сигналов о формирующемся флоте мятежников в Альдераанском секторе не поступало — лишь обычная ложь, распространяемая жаждущими наживы подонками. Однако, Баренн — очень способный человек, действительно очень способный… Ему не потребовалось много времени, чтобы из обрывков разведданных о мятежниках создать видимость достоверной оперативной информации, которая послужила вполне достаточным поводом для переброски части флота в центральную систему сектора… Альдераан. Несмотря на весь свой гнев, он заставил себя выждать ещё пару дней, прежде чем отдать приказ о выдвижении. Но за эти два дня появятся ещё более удобные разведданные, подтверждающие не только информацию о несуществующем флоте мятежников, но и подозрения о причастности к его организации Бейла Органы. Ещё два дня, и Вейдер сможет начать мстить несносному сенатору от Альдераана…* * *
Примерно двумя днями позже… — Лея! Лея, в кокпит! Каким-то образом джедай Олин всегда мог донести свой голос сквозь весь корабль, невзирая на то, что он находился в кокпите, а Лея — за закрытой дверью в своей каюте на противоположном конце судна. Быстро соскочив с койки, она натянула ботинки и отправилась в пилотскую кабину. — Пристегнись, — велел Ферус, указав на кресло второго пилота, — сейчас мы выйдем из гиперпространства. Лея нетерпеливо застегнула ремни безопасности. Наблюдая за клубящимися сполохами гиперпространства, она как можно ровнее устроилась в кресле, чтобы впервые увидеть Дагобу… Неистовое мельтешение огней словно застыло, растянулось, спрямилось и, наконец, в один миг сжалось в алмазные точки на фоне чёрной толщи реального пространства. И по мере того, как уменьшались звёзды, впереди разрастался шар Дагобы, разбухая до тех пор, пока не заполнил собой смотровое окно кокпита. Лея пристально вглядывалась в него. — Здесь… облачно, — прокомментировала она наконец. — Да, — согласился Ферус, контролируя работу органов управления, пока выводил судно на орбиту, — здесь практически одни болота. В ужасе Лея распахнула глаза, но не стала отвлекать Феруса своими протестами. Он набирал какие-то цифровые коды на консоли связи, поэтому Лея придержала своё недовольство. В конце концов, он сказал «большинство». Скорее всего, они направляются в какое-нибудь осушенное поселение в более благоприятной местности. Наверное… может быть… Спустя несколько минут по тому, как жёстко джедай стал стучать по кнопкам консоли связи стало заметно его разочарование. Она не разобрала, на каком языке он пробурчал что-то, но звучало это не очень приятно. — Видимо, облачность мешает прохождению сигнала, — сдавшись, наконец, объявил он, — придётся нам спуститься на планету. Кивнув Лея наблюдала, как он вводит координаты. Корабль медленно сошёл с орбиты и погрузился в густые облака. Вскоре Лея начала всерьёз опасаться, что они во что-нибудь врежутся… А то, что Ферус управлял судном с закрытыми глазами, ничуть не уменьшало её беспокойства. И вдруг, совершенно внезапно загудели репульсоры, корабль ощутимо тряхнуло, и двигатели отключились. Ферус наконец-то открыл глаза и улыбнулся Лее, будто бы точно знал, о чём она думала всю дорогу. — Бери одежду и вещи, — сказал он ей, — встретимся у трапа. Лея отстегнула ремни и вернулась в каюту. Когда она вышла, Ферус уже ждал её на верху трапа со своим рюкзаком. Он снова ей улыбнулся и повёл вниз по трапу в туман. У подножия Лея остановилась, а затем медленно со склизким всхлюпом ступила на мокрую поверхность Дагобы. «Не нравится мне Дагоба,» — подумала принцесса. Она попыталась утешить себя мыслью, что они должны быть не далеко от места, где живёт этот мастер-джедай, а там наверняка сухо и цивилизованно. И она смело двинулась за Ферусом прямо в болото. — Лея, держись правее, — бросил он, — ближе к деревьям. Нахмурившись, Лея остановилась и вгляделась в плотный туман слева от себя. — Зачем? — настороженно спросила она. — Просто доверься мне. Через несколько шагов туман немного рассеялся, и Лея увидела, что они пробираются по узкой тропинке между берегом очень илистого первобытного озера и высокими, переплетёнными болотными деревьями. Воду зловеще прорезал огромный плавник. Принцесса вздрогнула. Туман снова скрыл озеро из виду. Она осторожно пошла за Ферусом, держась как можно ближе к стволам деревьев. Вскоре туман остался позади, и Лея заметила, что он лежит в основном над озером. Болото впереди заросло огромными деревьями с переплетёнными между собой воздушными корнями, забитыми губчатой грязью и растительными обломками. Лея не нашла никаких признаков жизни… по крайней мере, разумной. Вокруг ползало и шныряло множество других видов, знакомством с которыми, по мнению принцессы, лучше пренебречь, чем искать с ними встречи… И вдруг, когда они закончили обходить особенно огромное дерево, показалась маленькая куполообразная хижина. «Какая прелесть,» — подумала принцесса. А потом Ферус двинулся прямиком к ветхой входной двери, и Лея почувствовала, как всё внутри неё провалилось до самого ядра планеты. Не может быть. Не может быть, что ей придётся жить именно здесь. Нет, ни за что… Но, да. Подошедший к двери Ферус решительно постучал в неё. А замершая в страхе у него за спиной Лея надеялась, что это всего лишь подсобный сарай или что-нибудь в этом роде. Никто не ответил. Света не было ни в одном из окон. Что ж, кажется это хорошая новость… значит, им придётся искать другое место… — Нехорошо, — пробормотал Ферус и потянулся к поясу… От неожиданного резкого шипения, и увидев вырвавшийся из руки Феруса сияющий голубой луч света, Лея отпрыгнула. Джедай ударил голубым световым клинком по двери, и она тут же слетела с петель. Погасив сейбер так же внезапно, как и включив его, Ферус, пригнувшись, вошёл внутрь маленькой хижины. Лея неуверенно последовала за ним. Внутри оказался потрясающе непритязательная миниатюрная комнатка. Грубые кровать и стол, грубая утварь на крошечной кухне… всё выглядело словно сделанное вручную каким-то варваром-карликом. Ферус обвёл взглядом заросшую паутиной комнату, подхватил горсть губчатого мха, пятна которого проросли на полу, и с ошеломленным выражением лица опустился на расшатанную кровать. — Он… ушёл, — пробормотал джедай. Оторвавшись от осмотра миниатюрного очага, Лея обернулась к нему: — Кто ушёл? Несколько минут царило молчание, пока Лее не надоело терпеть нарастающую нервозность. — Что происходит? — требовательно спросила она. — Честно говоря, Лея, я понятия не имею, — расстроенно вздохнул Ферус, — магистр Йода должен был быть здесь. — Это дом мастера-джедая? — Лея хмуро окинула взглядом крохотное жилище. Ферус с лёгкой укоризной посмотрел на неё. — Величайшего мастера-джедая, — поправил он, — магистр Йода был джедаем почти столько же, сколько существовала Республика. Лея пристально посмотрела на него. Это было решительно невозможно, но она пока не чувствовала себя достаточно уверенно в обществе джедая, чтобы сообщить об этом ему. — И… где он? — спросила она. — Не знаю, — отозвался Ферус, — он поселился здесь, на Дагобе, после провозглашения Империи. Не так давно твой отец говорил с ним. Я не знаю, куда он делся. Может быть, он ушел в Силу… — Вы имеете в виду… Вы думаете, что он умер? Ферус беспомощно пожал плечами. — Не могу поверить, что я этого не почувствовал бы, — пробормотал он про себя. На несколько минут вновь наступило молчание. — Мне нужно помедитировать, — наконец объявил Ферус. Больше ничего не объяснив, джедай уселся на кровать, положил руки на скрещенные ноги, склонил голову и закрыл глаза. И остался так. И остался так… Примерно через десять минут Лея со вздохом уселась на мокрый земляной пол и стала дожидаться, когда джедай закончит то, чем он занимался… или, что больше похоже, не занимался… Дагоба ей определённо не нравилась.* * *
В нескольких днях полёта в гиперпространстве оттуда. Система Альдераан… Бейл Органа предпринимал все возможные усилия, чтобы хотя бы попытаться попробовать ужин, которым он якобы наслаждался. К сожалению, и нынешнее общество, и то, что ожидалось в ближайшее время, сильно осложняли это предприятие. Ему не удалось избежать положенного по этикету обеда с моффом Иммалийского сектора Весселем, отдыхавшим в эти дни на планете… что само по себе было достаточно неприятным событием. Но, несомненно, гораздо более зловещим и потенциально опасным был предстоящий визит некоего Тёмного Лорда ситхов. В условиях этой двойной имперской угрозы удивляло, что вице-король вообще мог заниматься делами, поскольку все его мысли были заняты либо ублажением моффа, либо лихорадочной разработкой вариантов действий в отношении Вейдера… если таковые вообще могли быть предприняты с его стороны. Основной вариант их плана принадлежал Бейлу, но именно Бреха доработала его до приемлемого состояния. В лучшем случае их шансы выглядели крайне сомнительными; от самой мысли о безрассудной дерзости, на которую он собирался пойти, у него уже несколько дней сводило желудок… Возможно, лучшей альтернативы и не было, но это не уменьшало тревоги сенатора. Это не походило ни на что из того, что он когда-либо предпринимал, не имело себе равных в его практике по дерзости и риску, даже если учесть события Приказа 66 и их мучительные последствия… В определённом смысле он почувствовал почти облегчение, когда его помощник прервал пространные рассуждения Весселя о преимуществах полувоенного правления и неисчислимых недостатках Сената. — Ваше Высочество, прошу извинить за беспокойство, — дрожащим голосом прошептал адъютант, — но в систему только что вошли четыре дивизии Имперского флота во главе с лордом Вейдером, который в ближайшее время должен прибыть во дворец. Вызванное обедом раздражение и тревога по поводу ожидания прошли. Внезапно к нему вернулось хладнокровие. Бейл спокойно встал. — Прошу простить, Ваше превосходительство, — обратился он к вскинувшемуся моффу, — но, к сожалению, у меня появилось неотложное дело. Я вынужден откланяться. Демонстрируя совершенное самообладание сенатор оправил виц-мундир, развернулся и покинул обеденную залу, оставив Весселя в полном недоумении. К тому времени, как Бейл вошёл в ангар, Бреха уже дожидалась его. На красивых чертах её лица не отражалось ни малейшего следа беспокойства. — Как прошёл обед, дорогой? — мягко спросила она. Бейл раздраженно выдохнул и слегка нервно улыбнулся, пытаясь подыграть этой попытке пошутить. Раздражённо выдохнув, Бейл чуть натянуто улыбнулся и попытался подыграть шутке жены. — Мофф Вессель, дорогая, рассказал мне много удивительных вещей о моей профессии, — беспечно ответил он, — боюсь, я только сейчас осознал, какое вероломное преступление против прав разумных я совершил, став сенатором. Оба глубоко вздохнули, когда на горизонте показался трёхкрылый имперский шаттл, и больше не разговаривали, пока корабль опускался на посадочную площадку. Зловещий грохот шагов и шипение респиратора послышались ещё до того, как рампа полностью опустилась. Ещё через мгновение Вейдер спустился в ангар и, не теряя времени, направился к королевской чете. Бейл украдкой сглотнул. Ярость этого человека с каждым шагом отдавалась в полу. — Добро пожаловать, лорд Вейдер, — сказал он, изображая приятную, но слегка настороженную улыбку, — признаюсь, Ваш визит оказался для нас неожиданностью. У меня нет никаких данных о столкновениях в нашем секторе. Вейдер остановился перед ним, свирепо глядя с высоты своего роста… по крайней мере, так он должен смотреть за этой отвратительной маской. Из шаттла позади Тёмного Лорда высыпало целое полчище штурмовиков, а за ними несколько офицеров разведки в форме и, вдобавок, агент в штатском с серыми глазами и тонким шрамом. Резким взмахом руки Вейдер приказал им пройти во дворец. Бейл тут же жестом приказал своим охранникам отступить, пока кто-нибудь не начал стрелять. — Я получил некоторые сведения о Вашей деятельности, сенатор, — холодно объявил Вейдер, — а также доклады о сходках мятежников. В связи с этим мои люди проведут тщательную проверку Ваших записей. Бейл не смутился. — Могу Вас заверить, что я и моя семья остаёмся верными приверженцами Его Величества, — спокойно солгал сенатор, — мы окажем всемерное содействие вашим людям. Я прикажу своим референтам предоставить им все коды доступа. Внезапно он почувствовал новое напряжение в Тёмном Лорде. Его готовность добровольно повиноваться застала Вейдера врасплох. Хорошо. — Очень хорошо, — после паузы ответил Вейдер, — до дальнейших распоряжений мои дивизии будут базироваться в системе Альдераан. С Вашей стороны, сенатор, будет разумно опубликовать соответствующие уведомления… для Вашего же блага. Мне не хотелось бы стать свидетелем каких-либо инцидентов. — Конечно, — с готовностью кивнул Бейл, — мы с глубочайшим уважением относимся к Имперскому флоту. Я прикажу планетарному контролю связаться с Вашими офицерами и немедленно организовать надлежащий контроль. Он жестом приказал помощнику приступить к выполнению задания и снова повернулся к Вейдеру: — Имеются ли у Вас еще какие-либо срочные предписания, милорд? Вейдер опять выдержал паузу, его взгляд вновь настороженно остановился на сенаторе. — В настоящий момент нет, — ответил он. — Если потребуется что-то дополнительно, или если я смогу сделать что-то ещё для содействия Вашему расследованию, я позабочусь об этом как можно быстрее, — пообещал Бейл. В ответе Вейдера ощущалось больше угрозы, чем в вооруженных дивизиях над головой. — Будьте уверены, сенатор, Ваше гостеприимство и сотрудничество ценятся весьма высоко, — Тёмный Лорд прошёл мимо него во дворец. Стоявшая подле Бреха взяла Органу за руку. — Ну вот и всё, — тихо прошептала она. — Бреха, я молю Силу, чтобы ты отсюда уехала, — вздохнул он. — Прекрати волноваться, — пробормотала она, — шаг за шагом, и мы сможем добиться успеха. Бейл мрачно смотрел вслед удаляющейся фигуре Вейдера. — Я молюсь, чтобы ты оказалась права.