Ответ за тех, кого приручили

Так уж получилось, что когда егеря Фенрира приволокли в Малфой-мэнор повязанное Золотое Трио, Малфои-старшие отсутствовали, и Гарри Поттера, Рона Уизли и Гермиону Грейнджер встретил один лишь Драко. И несмотря на их собственное незавидное положение, первое, что пришло в голову Гермионе при встрече с бывшим однокурсником — это насколько жалким и незначительным кажется этот обычно преисполненный важности мажорчик, если его поставить напротив группы крупных, грубых и шумных вооруженных мужиков. Вроде бы на своем поле, посреди помпезного, сверкающего и… слишком большого для него зала он выглядел как… захваченный врасплох зайчик. — Мальчишка, Темный Лорд здесь? У меня отличные новости! Бросив эту фразу вместо приветствия, Фенрир демонстративно отвернулся от Драко и принялся неторопливо рассматривать богатства Малфой-мэнора — как будто тот был каким-то слугой. Ну, или домашним эльфом, в реальностях магического мира. Бледное лицо Малфоя пошло некрасивыми пятнами. — Да как ты смеешь, оборотень! Я наследник Малфой! — это прозвучало бы более убедительно, не дай Малфой петуха под конец. — Ты бы не посмел так разговаривать, будь здесь мой отец! — Ну и что? — Фенрир равнодушно пожал плечами, явно не видя, как из этого следует, что он должен относиться с уважением к самому Драко. — То есть взрослых дома нет? — уточнил он после паузы. — Все, что тебе нужно знать — что хозяин тут я! — в конце каждого предложения Драко практически срывался на крик, что сильно портило впечатление, — Говори что нужно, и убирайся! Вожак оборотней лишь презрительно хмыкнул — матерый волчара может позволить себе игнорировать брешущую шавку. — Мне нужна плата за выполненную работу, — наконец ответил он. — Но дай мне угадать — деньги родители тебе не доверяют. И я не о мелочи на конфеты и противозачаточное. — Ты не получишь от меня ни галлеона! — выпалил Драко, почему-то покраснев при упоминании зелья. — Ну нет, так нет. Все равно мне нужен не ты… Оборотень уже повернулся чтобы уходить, когда Драко вдруг окликнул его. — Погоди! Сколько ты хочешь за грязнокровку? За спиной Гермионы послышались звуки возни и глухой удар, похоже один из ее друзей попытался рыпнуться и получил дозу успокоительного от егерей. Она попыталась посмотреть назад — но Фенрир поймал ее за загривок тяжелой рукой, подобно котенку, и надавив и пнув ее сзади под колени, заставил опуститься на начищенный пол и склонить голову. — За эту? Фенрир выдержал паузу, оценивающе разглядывая девушку. — Двести галеонов. — Чтo-о? Да я лучше себе новую метлу куплю! — Ну так иди и удовлетворяй себя своей любимой метлой, Малфой, а девушек оставь нормальным парням, — спокойным и четким, удивившим саму себя голосом вставила Гермиона. На секунду все собравшиеся замолчали и уставились на нее с таким видом, как будто она была заговорившей табуреткой… А потом грохнул ржач. Взрослые, серьезные мужики в восторге похлопывали себя по бедрам, тыкали пальцем в Драко и Гермиону — разве что по полу не катались. — Да, парень, уела она тебя, с потрохами, — подвел итог Фенрир, вытирая проступившие от смеха слезы. Залившийся краской и судорожно, до скрипа в зубах стиснувший челюсти Малфой вдруг вскинул голову, как будто пришел к какому-то решению. Гермиона осторожно встретилась с ним взглядом из-под упавшей на лицо челки и невольно вздрогнула — его глаза пылали яростью на грани безумия. Он нервными, порывистыми движениями стащил одно из колец с пальца левой руки и с размахом бросил его Фанеру под ноги. — Вот! Этого достаточно? Фенрир оценивающе посмотрел на мальчишку, потом на кольцо… Не торопясь шагнул вперед, присел, поднял кольцо, повертел его в пальцах. В его заскорузлых, грязных лапах изящное кольцо из перевитых серебряных нитей, в которые были вплетены ярко блестящие алые драгоценные камни (рубины, подумала Гермиона) смотрелось совершенно неуместно. — Знаешь, парень, — задумчиво произнес оборотень. — Когда своре швыряют святыни… Это унижает не свору. И прежде чем Малфой успел придумать ответ, он одним хищным движением поднялся на ноги и повернулся к своим людям, казалось разом выкинув из головы и его, и Гермиону. — Девушка остается. Мы уходим, — коротко приказал он. И егеря… просто ушли. Тихо, спокойно, организованно и как-то… плавно и текуче, как будто они были во враждебном лесу, а не в Малфой-мэноре. Это произошло так быстро, что когда Гермиона наконец решилась бросить взгляд назад через плечо, Гарри и Рона уже утаскивали за порог. Она в отчаянии подумала, что возможно она видит их в последний раз… вот такими. Гарри висел на руках у егерей, и из-под его челки на лоб стекала кровь, похоже, это ему досталось за попытку вступиться за девушку. Ну что ж, хотя бы он жив, и если повезет, эта рана может еще немного отложить тот момент, когда его наконец опознают, Жалящее заклинание вечно не продержится. А Рон… Рон прожигал ненавистным взглядом Драко, но рта не открывал, и не потому, что на него было наложено Силенсио — просто, очевидно, не хотел тоже получить по голове. Гермиону он не удостоил даже взглядом… Ну что ж, она всегда знала, что в его приоритетах она далеко не на первом месте, после еды, комфорта вообще, жажды славы и квиддича — но то, что она идет также после Малфоя, все же задело. А потом двери за ними закрылись, и Гермиона осталась один на один с Драко. На коленях и со связанными за спиной руками — не то, чтобы это имело значение, пока у него в руках палочка, а все ее вещи, кроме одежды на ней, ушли вместе с егерями. — Знаешь, я не буду затыкать тебе рот, Грейнджер — задумчиво сказал Малфой, постукивая палочкой по ладони как стеком. — Я хочу услышать, как ты умоляешь меня о пощаде, как давишься, отсасывая у меня. О да, тебе придется много поработать своим наглым язычком… — Что здесь происходит? Неожиданный вопрос, заданный холодным, требовательным женским голосом, заставил Гермиону вздрогнуть, а Драко — подскочить и крутануться на месте, вскидывая руку с палочкой. Вот только посреди разворота, когда до него дошло на кого он поднял руку, он разжал пальцы так поспешно, как будто палочка его укусила — и она по инерции улетела куда-то в сторону. Беллатрикс Лестрейндж… Она стояла на вершине спускающейся в зал парадной лестницы, задумчиво склонив голову и смотря на них сверху вниз, во всех смыслах. На ее лице не отражалось ничего, кроме презрения и скуки. Одна ее рука лежала на перилах, а другая упиралась в бок, и на первый взгляд у нее не было никакого оружия — но, очевидно, это не мешало Драко бояться ее до дрожи в пальцах. Она казалась олицетворением слова «ведьма» — высокая худощавая женщина, спутанная грива черных кудрявых волос, бледная кожа без какой-либо косметики, за исключением черной же помады… И, разумеется, она была одета в черное платье в пол и с длинными кружевными рукавами. Гермионе вдруг пришла в голову странная мысль — что это платье Беллатрикс совсем не идет. И за волосами не мешало бы ухаживать. Это было тем более странно, что обычно сама она внешним видом не заморачивалась, и вообще после скитаний по лесам наверняка выглядела похуже безумной ведьмы… Да какое ей вообще дело, как выглядит эта Пожирательница? Странную паузу нарушил Драко, наконец отмерший и полезший под стол доставать свою палочку, сопя и сдвигая со скрипом мебель. Гермиона и Беллатрикс синхронно проводили его взглядом, так же синхронно перевели его назад друг на друга — и с удивлением прочли в глазах друг друга совершенно одинаковое, усталое презрение. — Ты! Грязнокровка, отвечай! — потребовала Беллатрикс. Гермиона вздохнула, собираясь с мыслями. — Меня поймал Фенрир Сивый и притащил сюда, а ваш племянник… выкупил меня у него. И сейчас описывал мне в деталях, какой у него вонючий член и как много мне придется работать, чтобы он поднялся. — Круцио! «Ну, а чего я ожидала», успела подумать Гермиона, прежде чем ее сознание затопила боль. Когда красная пелена перед глазами отступила, она обнаружила себя сидящей, вернее, сжавшейся в комочек, в углу зала, справа от парадных дверей. Она… забилась сюда, пытаясь избежать пытки? Но насколько она знала, под Круциатусом невозможно делать что-либо — ну, кроме как кричать. Она нервно сглотнула и решила, что если и кричала, то не слишком много, голосовые связки не казались натруженными. Да и вообще… Ее щеки были мокрыми от слез, руки дрожали, и время от времени по телу пробегали судороги и разряды фантомных болей — но, если честно, она ожидала… большего? Поразмыслив секунду, она решила, что может попытаться встать на ноги. Что должна встать на ноги. Для этого ей пришлось опираться на стену, и она подозревала, что выглядела она при этом как старушка с ревматизмом, во всяком случае ощущалось это именно так — но когда она наконец встала и подняла взгляд, то обнаружила, что и Беллатрикс, и Драко стоят посреди зала и молча рассматривают ее. И если Драко выглядел так, как будто только что кончил себе в штаны и уже готов для следующего захода, у него лихорадочно горели глаза и он нервно облизывал губы… То Беллатрикс смотрела на нее странно, как будто она была загадкой, которую нужно разгадать. — Тебе следует следить за словами, грязнокровка, — пояснила Беллатрикс нетипично спокойным и рассудительным голосом, похоже, пытка уняла ее внутренних демонов. — То, что позволено говорить хозяину дома… Не тебе повторять. Да и вообще — некоторые вещи лучше не повторять. Гермиона понимала, что отвечать неразумно, но не могла удержаться. Да и потом — что, было бы лучше, ползай она по полу и умоляй о милости? Храбрясь, она хотя бы могла сохранить какое-то самоуважение… Пока что. — То есть — по сути возражений нет? — уточнила она, порадовавшись, что ее голос не дрожит. Прежде чем Беллатрикс успела ответить, вперед шагнул Драко. И размашисто отвесил Гермионе пощечину обратной стороной ладони. Ее голова мотнулась, и она невольно отшатнулась и оперлась на стену. И склонив голову так, чтобы волосы упали на лицо и скрыли ее глаза, она больше не собиралась упускать Драко из виду, осторожно ощупала себя. Ну что ж… Она подозревала, что это выглядело хуже, чем ощущалось — ее щека горела, и одно из его колец рассекло ей скулу, но по сути ничего страшного не случилось. Голова не кружилась и не звенела, да и вообще… — Знаешь, Драко, я бы сказала, что ты бьешь как девчонка — вот только… Еще пара-тройка таких… тычков — и мы возможно, — она выделила это слово голосом, — будем квиты за тот раз, когда я сломала тебе нос. Лицо Драко исказила гримаса ярости, и он вскинул палочку. — Круцио! И опять же, произошло что-то странное. В желании Драко причинить ей боль сомневаться не приходилось, но очевидно не хватало чего-то еще, потому что по сравнению с пыткой Беллатрикс… Да, ей было больно, да, заклинание пускало по ее телу волны судорог — но это было как-то несерьезно, она устояла на ногах, и о слезах даже речи не шло. — Круцио! Круцио-круцио-круцио! Не дождавшись ожидаемого эффекта, Драко принялся выкрикивать заклинание громче и сильнее размахивать палочкой, что ожидаемо вызвало совершенно обратный эффект. Раскрасневшийся и с искаженным злобной гримасой лицом, в этот момент он напомнил Гермионе Рона на уроке Чар на первом курсе, с Левиосой… Сейчас казалось, что это было столетия назад, в какой-то другой жизни. Наконец Драко выдохся. В самом буквальном смысле — он заметно вспотел и, нагнувшись и опершись себе на колени, с трудом пытался отдышаться. Гермиона, наконец отделившись от стены и выпрямившись, удивленно посмотрела на него сверху вниз, после чего перевела взгляд на Беллатрикс. И снова прочла в ее глазах точно такое же презрение, какое испытывала и она сама. — Грязнокровка! Ударь Драко… Один раз, выше пояса. Гермиона сначала подумала, что ослышалась — но тут Драко вскинулся с каким-то по-детски обиженным «Тетя!»… И она решила, что терять ей собственно нечего. Она шагнула вперед, порадовавшись, что ноги кое-как держат, Драко инстинктивно прикрыл лицо и пригнулся… И поймав его за шиворот, она от всей души приложила его коленом в солнечное сплетение. Змееныш сложился, как карточный домик, лишь тихо всхлипнул. — Круцио! «И все же это того стоило», успела подумать Гермиона. Когда она пришла в себя во второй раз, Драко нигде не было видно, а Беллатрикс, присев на корточки, с интересом рассматривала ее — в упор, с неуютно близкого расстояния. Стиснув зубы, Гермиона сосредоточилась на том, чтобы подняться на ноги — на этот раз на стены пришлось упираться обеими руками, но в конце концов ей это удалось. Беллатрикс же встала завидно легко, одним быстрым движением, напомнившим ей Фенрира — если он был волком, то она змеей, но при этом они были в чем-то неуловимом похожи. — Драко у себя в покоях, отлеживается, — непонятно с какой стати отчиталась перед ней Беллатрикс. — Только не надо воображать о себе слишком многого, грязнокровка — он просто играет на жалость. Хочет дождаться возвращения родителей и поплакаться им о несправедливости жизни. Ты считаешь, что жизнь несправедлива, грязнокровка? Гермиона растерялась, философствующая Беллатрикс совершенно не вписывалась в ее картину мира. Но разговоры всяко лучше пыток… — Я считаю, что в конце концов каждому воздается по заслугам, — твердо ответила она. — И что мы должны быть готовы нести ответственность за свои поступки. Старшая ведьма задумчиво склонила голову. — То есть ты не в обиде на меня? За… наказание? — Я знала, на что иду, и оно того стоило, — честно ответила Гермиона, вспомнив свернувшегося калачиком Драко у своих ног. — Что же насчет обиды… Не буду врать, я бы с радостью приложила тебя чем-нибудь пакостным. Но это другое. Беллатрикс кивнула с… пониманием? — Знаешь, грязнокровка, я ведь не хотела, чтобы мой племянник принимал Метку. Я считала, что он не готов, не достоин этой чести… И с тех пор он не сделал ничего, чтобы изменить мое мнение. Но моя сестра его слишком разбаловала, а Люциус вложил ему в голову непомерные амбиции… И мы имеем то, что имеем. — Почему ты мне это рассказываешь? — осмелилась задать вопрос Гермиона. Возможно, «тыкать» Беллатрикс было не самой лучшей идеей, но жертва, обращающаяся на «вы» к своему палачу — это было бы слишком сюрреалистично даже для нынешней ситуации. Но что было ещё более странно — Беллатрикс не выглядела оскорбленной… — Потому что я хочу, чтобы он выжил в этой войне. Крови Блэков и так осталось слишком мало, он да Поттер… Гермиона удержалась и не стала упоминать Сириуса, опасаясь непредсказуемой реакции Беллатрикс. — Я не собираюсь извиняться за кузена, мы сами выбрали свои стороны, и это был бой, а в бою умирают, — угадала мысли Гермионы Беллатрикс. — Но, чисто абстрактно — я предпочла бы, чтобы Сириус был жив. Даже несмотря на то, что он был безответственным разгильдяем и не стал бы продолжать род чисто из принципа. Гермиона промолчала — она была бы рада поспорить с этой характеристикой, но… Не получалось. — А насчет Поттера — шансы на то, что «мальчишка-который-выжил» выживет… Ты вроде бы не совсем дура, должна понимать. Тем более, что ваша «Светлая» сторона не особенно о нем заботится… — Эй! Мы готовы за него жизнь отдать! — Ты — может быть. Но подумай — если бы вы действительно хотели его защитить, он бы сейчас сидел под замком в каком-нибудь потайном месте, причем вовсе не в Британии, и не рыпался. Не то, чтобы вам это помогло, но вы же даже не пытаетесь, наоборот, выставляете его вперед, как будто бы он боевое знамя. Или щит, способный отбивать Авады… — Возможно, но при чем здесь я и Драко? — поспешно спросила Гермиона, рассуждения Беллатрикс опасно приближались к ее собственным догадкам, которые должны были остаться тайной любой ценой. — Мой племянник ленив, и ему не хватает… твердости. Гермионе показалось, что Беллатрикс хотела сказать «храбрости», и поправилась лишь в последний момент. — И вообще, он относится к нашему делу слишком легкомысленно. И если для мотивации ему нужно, чтобы время от времени его унижала ненавистная грязнокровка… Я ему это обеспечу. Прежде чем Гермиона успела спросить, что это означает на практике, Беллатрикс вдруг встряхнула головой. — Ладно, хватит разговоры говорить… Империо. Следуй за мной. Возможно, Гермиона смогла бы сопротивляться подчиняющему заклинанию, если бы не понимала сама, что разговор затянулся и оставаться посреди холла, куда в любой момент могли заглянуть другие Пожиратели, не говоря уже о Волдеморте, действительно было не лучшей идеей. Беллатрикс привела Гермиону в свои покои, отдала подкрепленный Империо приказ никуда не уходить и ничего не трогать, напомнила, что домовые эльфы бдят… И просто ушла, заперев дверь. И опять же, Гермиона могла бы попытаться взбрыкнуть, но без понимания ситуации и хоть какого-нибудь плана это бы плохо кончилось в первую очередь для нее самой. Так что она подумала над тем, что сказала Беллатрикс — и принялась звать домовых эльфов. Чувствовала она себя при этом полной дурой, но в конце концов ей удалось докричаться, и даже получить от эльфа по имени Тинки мокрое полотенце для умывания (не влажную салфетку, а именно окунутое одним концом в воду полотенце), пару бутербродов, стакан воды и ночной горшок. Удовлетворив немедленные нужды, она присела на кровать… И сама не заметила, как уснула.

***

— Суки злоебучие! Жопорукие членистоногие каракатицы! Жополизы и пиздоболы! Разбуженная рычанием над ухом Гермиона Гермиона инстинктивно вскинулась — и буквально лоб в лоб столкнулась с Беллатрикс, очевидно попытавшейся картинно рухнуть лицом вниз на кровать. От удара в голове зазвенело и потемнело в глазах, но к счастью она все же смогла заметить движение и инстинктивно отбить в сторону направленную на нее руку с палочкой. Неопознанное проклятие ушло в молоко… То есть в стену. — Ты совсем ебанулась, морда пожирательская? Спросонья Гермиона высказалась на том же языке, на котором обратились к ней самой — то есть на высоком матерном. Секунду она и Пожирательница таращились друг на друга, сидя рядом на кровати… — Круцио! Возможно все еще под влиянием сна Гермиона попыталась не бороться с заклинанием, а как бы пропустить его через себя, представляя себя неким заземленным громоотводом. Строго говоря, лучше от этого не стало — наоборот, на этот раз ее сознание не отключилось и она полностью прочувствовала весь спектр эмоций, вызываемых пыточным заклинанием. Но у этого способа нашлись и преимущества… — Ты чего лыбишься? — удивилась Беллатрикс, прерывая заклинание. — Все же свихнулась? — Нет… — ответила Гермиона сквозь кривую улыбку и слезы. — Просто… Гарри и Рон сумели-таки сбежать, да? — Эй! А тебе-то откуда это известно? Отвечай! Гермиона вытерла слезы с лица, удивившись тому, что руки почти не дрожат — и удивилась еще больше, когда ей удалось вполне искренне усмехнуться. — Ты же не на меня злишься, на самом деле, а на своих коллег, которые их упустили… Как ты сказала — суки жопорукие? Так вот, сама виновата, я просто поймала те чувства, которые ты использовала, чтобы придать силу Круциатусу. Беллатрикс уставилась на нее в удивлении. — Сколько пыточное использую, никогда о таком не слышала… — Я тоже… Но это правда. — Так! Погоди — а что ты вообще делаешь на моей кровати? — А где я должна была спать, по-твоему? — На полу! — Чтобы ты об меня споткнулась, сломала лодыжку и опять же меня во всем обвинила? — Ну… Но сейчас я вернулась, так что вон из моей кровати! Круцио! Инкарцеро! Силенсио! От первого заклинания Гермиона увернулась, скатившись таки с кровати на пол, но последующие ее все же настигли. — Вот так-то лучше, наконец-то ты заняла свое положенное место у моих ног, грязнокровка… — проворчала Беллатрикс, откидываясь на подушки и устраиваясь поудобнее. — И твой грязный рот теперь заткнут… Жаль, нельзя так обойтись с Люцем, сестра обидится… Очень жаль… Возня на кровати постепенно затихла. А еще через пару минут оттуда раздался мирный, спокойный… и на удивление громкий храп. Гермиона невольно закатила глаза — хорошо, что удалось хоть немного поспать, потому что, кажется, это будет очень длинная ночь…

***

Под утро Гермиону все же сморил сон… А проснулась она от ощущения чужого пытливого взгляда в затылок. За ночь веревки спали, но спать связанной на полу, даже если покрыт ковром, то еще удовольствие… И еще во сне она как-то умудрилась перекатиться на другой бок, несмотря на веревки — так что ей пришлось извиваться подобно червяку, проклиная затекшие мышцы, прежде чем она смогла перевернуться… И встретиться взглядом с Беллатрикс, лежащей на кровати на животе, опершись подбородком на сложенные руки, и задумчиво рассматривающей ее сверху вниз. — Скажи, грязнокровка… Что ты здесь делаешь? Эти слова, как только мозг Гермионы их осознал, разбудили ее получше холодного душа — потому что если Беллатрикс окончательно потеряла связь с реальностью… — Эээ… Ты разве не помнишь? Ты вчера сама меня заперла в своей комнате… И согнала с кровати… И связала… — Да я не про это! — отмахнулась Беллатрикс. — Я пытаюсь понять, почему вы, грязнокровки, такие упорные. -… Не понимаю. — Вот и я не понимаю. Мы же вас травим как докси, а вы все равно остаетесь. Но даже самые живучие вредители в конце концов сбегут из дома, где невозможно жить — а вы… Плачетесь, что жить в Британии невозможно, что вас притесняют, оскорбляют, убивают, но при этом даже не думаете убраться наконец нафиг в какую-нибудь Австралию. Почему? Вам что, так нравится страдать? На самом деле родители Гермионы были спрятаны именно в Австралии, со стертой памятью — потому что иначе они бы рванулись к дочке назад в Британию, лишая маскировку смысла. Гермиона могла лишь надеяться, что лишение памяти обратимо, а если она умрет на этой войне, то так даже лучше, не будут горевать… Но рассказывать все это Пожирательнице она, разумеется, не собиралась. — А то, что у меня тут друзья живут, тебе в голову не приходит? — огрызнулась вместо этого она. — Ты вообще знаешь, что такое друзья? — Круцио! Вместе с болью в сознание Гермионы хлынули чужие воспоминания… Хаос магической битвы в наведенном тумане — мелькающие смутные очертания людей, яростные крики со всех сторон, вспышки и прорезающие мглу в случайных направлениях лучи заклинаний. Вдруг справа вырастает темная фигура, слишком близко, она не успевает — и она облегченно выдохнула, увидев перед собой лицо выросшего Драко. Вернее, молодого Люциуса — который тоже расслабился, узнав ее. И через секунду она невольно вскрикнула, увидев, что в его спину летит заклинание, и вот теперь она точно не успеет… Вдруг еще одна фигура, вырвавшись из тумана, отшвырнула Люциуса в сторону — и осела на землю, поймав грудью предназначенное ему заклинание. Секунду она неверяще смотрела на лицо павшего — в отличие от Малфоев, эти черты не были знакомы Гермионе… А в голове вертелась лишь одна, странная и чужая мысль — «Нет, только не он! А, к Мордреду оно все!» И она взвыла подобно банши и ринулась в самоубийственную атаку… Умирающая у нее на руках женщина, нет, девушка, немеющими губами молящая только об одном — чтобы с ее ребенком было все в порядке… Делайте, что хотите, но спасите младенца! И она отводит взгляд, потому что там, где должен быть, где недавно был огромный, последнего месяца беременности живот, сейчас есть лишь кровавое месиво… Тюрьма… Азкабан? Дверь камеры напротив открыта, и тюремщики небрежно бросают на пол мешковину и пинками закатывают на него труп очередного заключенного… И череда воспоминаний все продолжалась… Когда пытка закончилась, у Гермионы заняло долгие минуты поднять глаза и встретить напряженный, лихорадочный взгляд Беллатрикс. Она теперь знала, и Беллатрикс знала, что она знает… Ей пришло в голову, что прояви она сейчас жалость, ее заавадят на месте — так что, наверно, хорошо, что никакой жалости к Пожирательнице она не испытывала. Она испытывала лишь чистый, незамутненный гнев — на этот мир и на его лидеров, из-за которых вчерашние дети убивали друг друга, a выжившие выбрасывались на помойку с искалеченной психикой. А за гневом скрывался страх, не за себя, а за своих друзей и знакомых, которые завтра могут тоже кончить… так же. И их жертвы тоже будут всеми забыты. Долгие секунды Беллатрикс высматривала что-то у нее в глазах, и наконец кивнула сама себе. — Значит, дело все-таки в Поттере… Тут Пожирательница вдруг зло ухмыльнулась, и на Гермиону накатило предчувствие, что ее слова сейчас ударят побольнее Круцио… — Или младший Уизли оказался настолько замечательным любовником, что ради его члена ты готова на все? На этот раз воспоминания накатили на Гермиону — и она еле успела добежать до ночного горшка, к счастью пустого, прежде чем ее бурно стошнило. — Эй, ты чего? — донеслись до нее удивленные слова Беллатрикс. — Ты что, беременна? Эта мысль вызвала очередное извержение… Краем глаза Гермиона заметила, как Беллатрикс делает какие-то пассы палочкой, но ей было не до того, чтобы на это отвлекаться. — Нет, не беременна, — растерянно поставила диагноз Пожирательница. — Слава Мерлину! — выдохнула Гермиона между спазмами. — Еще чего не хватало! И тут до Беллатрикс дошло — и она неподдельно изумилась. — Погоди, ты хочешь сказать, что ты таки да спала с младшим Уизли? Но, ради Мерлина, почему? Если тебе, очевидно, от одной мысли блевать хочется… Что неудивительно, если хотя бы треть из трепни Драко правда. Гермиона помолчала, склонившись над горшком. Наконец решив, что пока что продолжения не будет, она кое-как собрала во рту и сплюнула тягучую слюну, прежде чем ответить. — А у меня есть выбор? Что-то я не заметила толпы чистокровных, предлагающих мне покровительство. — А как же все идеи Дамблдора насчет равенства? Гермиона вздохнула. — Дамблдор мертв. И даже когда он был жив, он не мог обеспечить нас работой и кровом над головой. Да и не пытался, если честно. Но он хотя бы давал надежду… А теперь — неважно, кто выиграет в войне, понятно, что классовые различия никуда не денутся. Весь капитал принадлежит чистокровным… — А ты, конечно, считаешь, что они должны принадлежать вам? Все, что наши семьи копили столетиями? — Лично я — нет. Вот Уизли, кстати, да, они спят и мечтают как всех уравнять, хотя сами тоже чистокровные. Но я готова на любую честную работу — вот только никому я нафиг не сдалась, я проверяла, еще годы назад… — И ты предпочла лечь под Уизли? — удивилась Беллатрикс. — Остальные варианты были в стиле работать «гувернанткой» для кого-нибудь вроде Драко. То есть то же самое, только без формального брака и без будущего для детей. — Ты собираешься завести детей? И выбрала для этого… Уизли? — Нет, что ты, я их даже близко не планирую… Но я понимаю, что случается всякое, и я была бы безответственным мерзавцем по отношению к ним, если бы не подумала об этом заранее. — И все же — младший Уизли? Гермиона подавила еще один приступ тошноты. И глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. — Скажи уж прямо, он вонючий ленивый свин, думающий только о жратве и квиддиче. Но это на самом деле скорее хорошо — мне нужно лишь пару раз перетерпеть, и все. У него не хватит ни желания, ни ума лезть в мои дела, супружеский долг он будет требовать хорошо если раз в месяц, на какую-нибудь работу в Министерстве меня устроят… Что Уизли всегда умели, это прибиваться к кормушке, иначе бы они со своей рукожопостью давно подохли от голода. У аристократов же вроде бы тоже есть договорные браки, нет? То же самое получается. Беллатрикс покачала головой. — Случаи, конечно, разные бывают, но если родители не совсем самодуры, то хотя бы на взаимную совместимость и то, какие дети получатся, смотрят… — Ну так опять же, что-то я не вижу очереди перед моим крыльцом… Да мне, собственно, женихи и не нужны, лучше работу дайте — только, похоже, в этом мире иначе как пиздой не пробьешься. — Следи за выражениями, грязнокровка! Круцио! … — А теперь, грязнокровка, хотела работу — будет работа. Будем натаскивать на тебе Драко! Или правильно — на тебя? Ты, заучка, должна знать. Гермиона с трудом поднялась на ноги, не дожидаясь приказа. Смысла рыпаться не было, более того — она начала подозревать, что в ней начала вырабатываться устойчивость к Круциатусу, а там и до зависимости недалеко. И она вовсе не хотела заработать то же самое по отношению к Империо… — Зависит от того, что ты имеешь в виду…

***

Как оказалось, Беллатрикс имела в виду «дай Гермионе синай, поставь ее против Драко с палочкой в дуэльном зале — и потребуй от них колошматить друг друга». — Что за глупости, в чем проблема-то? — презрительно отмахнулся Драко. — Экспеллиармус! Не ожидавшая этого Гермиона даже не попыталась удержать меч, тот пулей перелетел к Драко — и ударил его точно в нос. — Уау! Ай! Бовно! Ау! — прогундосил он сквозь текущую из носа кровь, безуспешно пытаясь пережать его пальцами. Гермиона и Беллатрикс переглянулись и синхронно закатили глаза. Поймав себя на этом, Пожирательница тут же сделала грозное лицо. — Акцио синай! Лови, грязнокровка, и держи покрепче! И имей в виду — в конце дня против тебя выйду я, так что учись побыстрее! — Эээ… А какие-нибудь книги по фехтованию у вас есть? — Серьезно? Ты собралась учиться этому по книгам? — Нет, разумеется личный учитель был бы лучше, но я же понимаю… Беллатрикс скептически посмотрела на Гермиону. — Ладно, будут тебе книги. И доступ к тренировочному залу и манекенам. А теперь — начинайте! — Но… — начал Драко. — Не притворяйся — от крови из носа еще никто не умирал! И не смей позориться еще больше, племянник! Как неожиданно выяснилось, положение Гермионы было не таким уж безнадежным, данная Беллатрикс презрительная оценка Драко была вполне обоснованной. Заклинания не пули, и он не умел пускать их очередями, когда каждое движение палочкой одновременно заканчивает предыдущее заклинание и начинает новое, так что у Гермионы вполне получалось уворачиваться — да и просто выцелить палочкой движущуюся цель для неопытного бойца не такая уж простая задача. Еще помогал тот факт, что Драко подобно герою детских мультиков выкрикивал свои заклинания вслух, что давало время на соответствующую реакцию — многие заклинания вполне реально блокировать мечом, не говоря уже о случае с Бомбардой, когда удачно брошенный Гермионой меч пересекся с лучом заклинания практически на конце палочки, лишь чудом не лишив Драко пальцев и глаз. Хотя щепками, конечно, его посекло знатно… Впрочем, Гермионе тоже досталось — Беллатрикс даже в голову не пришло ограничивать Драко в заклинаниях, и она словила и Секусемптру, и самые разные проклятия из арсенала Блэков. Хорошо еще Беллатрикс неплохо разбиралась в лечении и снятии проклятий — она никоим боком не была целителем, но опыт оказания помощи на поле боя был налицо. Под конец Драко озверел от неудач настолько, что даже попытался бросить в нее Аваду, от которой она к счастью увернулась, после чего он в истощении свалился на пол в самом натуральном обмороке. Впрочем, Гермиона тоже еле стояла на ногах, в ее глазах двоилось, а руки подрагивали от усталости и пронизывающей все тело боли — и ее утешало лишь то, что Драко все же сдался первым. — Ну а теперь, грязнокровка, посмотрим, что ты можешь против меня, — предвкушающе сказала Беллатрикс. Вот тут Гермиона поняла, что что такое настоящий класс боевки. Это было больно… И кроваво. И унизительно. Как ее доставили в каморку рядом с дуэльным залом, Гермиона уже не помнила, запомнила лишь вливаемые в нее эльфом зелья и накладываемые заклинания. А потом накатила тьма. И потянулись долгие монотонные недели, складывающиеся в месяцы…

***

На самом деле, инициатива Беллатрикс по выбиванию дури из Драко могла бы закончиться уже в первый же день — если бы он не повел себя как полный идиот. Ладно Рон, которого еще при рождении уронили на голову, ладно Гарри, там вообще грех жаловаться, уже то, что этот современный Маугли и жертва домашнего насилия не только не стал моральным уродом и психопатом, но и вообще вырос на удивление адекватным и даже добрым парнем, можно было считать чудом… Но Драко-то что мешало подумать? Гермиона всегда считала равноправие полов аксиомой, но в последнее время начала в этом сильно сомневаться, и поймала себя на том, что согласна с мнением Беллатрикс, что мужской пол — идиоты, за которых думают их пиписька и вечно уязвленное самолюбие. Драко не придумал ничего лучше, кроме как пожаловаться papa на то, что его побила девчонка. Грязнокровка. Простой палкой — против волшебной палочки. Papa посмотрел на него… соответственно. И проникся. И обязал проводить за тренировками три дня в неделю, все выходные и один день посреди учебной недели. На основании некоторых оговорок Гермиона подозревала, что дело не только в воспитании сына, Люциус Малфой, как всегда, преследовал сразу несколько целей. Таким маневром он также убирал сына подальше от передовой, половину своего времени он теперь страдал на тренировках, а вторую — страдал от последствий тренировок, и между этим и школой у Драко не оставалось времени на разную херню. И заодно Люциус отодвигал на задний план свою вечную соперницу за положение у ног Лорда, в ее отсутствие ему было гораздо легче нашептывать на ухо Волдеморту, что, конечно, верность это важно, но без способности элементарно контролировать себя она лишь пустой звук. А то, что Беллатрикс отличный боец — ну и что? Для схватки стенка на стенку мяса и так хватает, а для более тонких операций — смотрите «дисциплина» выше. Как Люциус все это сочетал с тем фактом, что он очевидно доверил «безумной Белле» собственного сына, было непонятно, но факт оставался фактом — Белла проводила на операциях все меньше и меньше времени, проводя большую его часть в Малфой-мэноре. Беллатрикс один раз попыталась взбрыкнуть и, прорвавшись к Лорду, чего-то там потребовать… И ожидаемо только подтвердила этим свою тщательно раздутую репутацию, получила выволочку от Лорда, и начиная с этого момента вообще перестала получать приказы прямо из его уст, вместо этого их передавал ей лорд Малфой. К сожалению, все недовольство создавшейся ситуацией она срывала на Гермионе, в форме своих так называемых «тренировок» — то есть легких разминок для нее и избиения для девушки. Гермиона возможно сломалась бы, если бы не слабый лучик надежды. Нет, у нее все еще не был никаких идей насчет побега — домовики бдили, да и сама Белла принимала все меры предосторожности. Ночевала девушка в каморке рядом с дуэльным залом, где раньше хранился какой-то хлам, и вся её жизнь ограничивалась залом, сном и изредка садом, когда тренировки переносились на улицу. Не то, чтобы она жаловалась — пересекаться в коридорах с Волдемортом или тем же Фенриром как-то не хотелось. Нет, дело было в том, что она почувствовала однажды, когда практиковала каты и, забывшись, впала в медитативное состояние. Ей показалось… нет, она была в этом уверена — ей удалось направить свою магию сквозь боккэн. И в конце движения, когда она рубанула мечом воздух — от него пошла волна силы, опрокинувшая манекен. Это не было заклинанием в обычном смысле слова, она не могла бы таким способом аппарировать или открыть запертую дверь, ну, разве что выломать — но это уже давало варианты. И она упорно тренировалась.

***

— Грязнокровка, хватит тянуть книззла за яйца! Нападай! — рявкнула Беллатрикс. Гермиона выругалась — мысленно, чтобы не сбивать дыхание. Несмотря на все свои недостатки, Драко при правильной мотивации учиться мог и что-то от Блэков все же унаследовал, и за прошедшие месяцы сильно подтянулся в боевой магии, в результате чего их поединки превратились в своего рода позиционную борьбу. У него пока что не получалось попасть в верткую девушку на больших дистанциях, а у нее в свою очередь никак не получалось сократить дистанцию до длины меча. Вернее, пара сюрпризов у нее была — только она предпочла бы их не светить… Вот только Беллатрикс ее желания не интересовали от слова совсем, и получать еще один сеанс «тренировок» с Пожирательницей не хотелось. Девушка рванулась вперед — и ожидаемо нарвалась на очередь заклинаний Драко. Ей пришлось извернуться самым невероятным образом и в какой-то момент даже проехаться по полу в подкате, но увы, этого было недостаточно, палочка Драко, направленная на прямо нее, уже начала выводить следующее заклинание… И заставив себя сосредоточиться и очистить разум от посторонних эмоций вроде раздражения, она рубанула синаем воздух параллельно полу. Это казалось бессмысленным действием, она и близко не доставала до Драко — но сорвавшаяся с меча волна силы ударила Драко по коленям, с ужасным хрустом ломая их. Драко взвыл от боли и рухнул на пол, выронив палочку и схватившись руками за искалеченные ноги. А Гермиона настороженно, демонстративно держа меч отведенным в сторону, встала на ноги и посмотрела на Беллатрикс — она понятия не имела, как ведьма отреагирует на такой сюрприз… — Ну что ж, грязнокровка, признаю — ты не безнадежна. А то я уже думала, что ты в принципе не способна ничему научиться… И очевидно посчитав на этом вопрос исчерпанным, Беллатрикс повернулась к племяннику. — Ну чего ты воешь, племянник? — Больно… — простонал Драко. — И что? Для чего у тебя палочка? Если хочешь страдать — страдай, но в том, что ты не хочешь сам себя обезболить и оказать первую помощь, виноват только ты сам. — Но… Мои ноги… — И кстати, почему ты прервал заклинание? Ты мог бы выжить и победить, а вместо этого ты мертв. В очередной раз убит грязнокровкой с мечом. — Она… Она не должна пользоваться магией… Это нечестно! — Такова жизнь — справедлива только смерть, она уравнивает всех. И что? Драко лишь застонал в ответ, продолжая баюкать места переломов. Беллатрикс закатила глаза. — Тинки! Перемести Драко в его постель, и вызови лекаря из Мунго. Проследи, чтобы мой племянник выполнял все указания лекаря, но никаких обезболивающих зелий и никакого ухода за больным! Все нужные заклинания он знает сам, пусть учится колдовать когда нужно, а не когда удобно. Понятно? Выполнять! После того, как домовик и Малфой исчезли, Беллатрикс повернулась к Гермионе. — Так, теперь ты, грязнокровка. У тебя в конуре теплая одежда, у тебя пять минут на то, чтобы переодеться — или пеняй на себя, поедешь как есть. И захвати боккен! Гермиона лишь кивнула и метнулась к двери, она уже успела понять, когда лучше не медлить — впрочем, справедливости ради Беллатрикс назначила тот же норматив и себе тоже. Через четыре с половиной минуты она и Беллатрикс, одетые в одинаковую одежду из заправленных в высокие сапоги теплых штанов и мехового полушубка поверх странного, но красиво вышитого полукафтана до середины бедра (Беллатрикс признавала практичность брюк, но при этом считала, что девушкам неприлично ходить с неприкрытой промежностью) схватились за портключ в виде грубо вырезанной из дерева совы. И оказались в совершенно другом месте, в дикой, заснеженной и заросшей лесом горной долине. — Ну, грязнокровка… Примени свои расхваленные мозги — как ты думаешь, где мы? Гермиона покрутила головой, посмотрела на солнце… — Хмм… Где-то плюс два часа относительно Британии, плюс-минус. Европа — Карпаты, Альпы или Скандинавия? Хотя на севере солнце вроде бы должно стоять ниже… О! С трудом перебирая ногами, она выбралась из сугроба, в который их выбросил перенос, на идущую через лес дорогу, и подошла поближе к покосившемуся дорожному знаку. — Румынский… Трансильвания? Погоди, только не говори мне… Это же такое клише… Повторившая ее путь Беллатрикс потопала ногами, стряхивая снег, и только потом ответила. — Да, я здесь, чтобы встретиться с вампирами, которых Лорд хочет переманить на свою сторону. У нас есть на это два дня, пока Драко прикован к постели. Гермиона удивленно подняла бровь. — При чем здесь Драко? Разве что… Тебя отослали подальше, а ты в свою очередь позаботилась о том, чтобы, пока ты не можешь за ним присмотреть, Драко страдал в постели и не рыпался. Значит… В Британии что-то назревает? Что-то опасное — следовательно важное? Беллатрикс поморщилась. — На самом деле, я знаю об этом столько же, сколько и ты. Лорд Малфой… Очень хорошо хранит секреты Лорда. Теперь настала очередь Гермионы хмуриться. — Та фракция, которая отослала тебя из Британии — они хотят просто убрать тебя подальше или… убрать? Нам следует опасаться… враждебной встречи? И вообще — зачем здесь я? — Ты здесь потому, что этикет вампиров требует приходить в гости с тортиком. А я никогда не позволю этим кровососам пить свою кровь, даже символически. И у меня не было времени ловить другую грязнокровку, а на маггла они могли сами оскорбиться. Но да — есть шанс, что вопрос с питанием окажется… неактуальным. Хотя я бы на твоем месте не спешила этому радоваться. Гермиона невольно погладила рукоять висящего за спиной боккена. Да уж, выйти против гнезда вампиров лишь с деревяшкой в руках… То есть в историях так и положено, но в реальной жизни как-то не хочется. — И нечего мне зубы заговаривать! Лучше найди мне их замок! Гермиона завертела головой, щурясь от сверкающего на солнце снега — стояла ясная, идеальная зимняя погода. — Вот идиоты! — вдруг фыркнула она. — У вампиров что, с возрастом маразм развивается? Кто вообще додумался накладывать отведение внимания на целый замок? Беллатрикс подняла бровь. — Отведение внимания нормально работает только на небольшие и неприметные предметы. А тут… Да, глаза соскальзывают — но как можно не заметить белое пятно размером с гору? Лучше бы иллюзию накинули! В общем — нам туда! Гермиона указала в ту сторону дороги, которая вела в верховье долины. — А вот и нет, грязнокровка! Нам туда! Беллатрикс указала в противоположную сторону. — Э? — К вампирам не приходят раньше заката, во всяком случае, с мирными намерениями. А я предпочитаю провести пару часов в тепле и под кровом, а не в сугробе на обочине. Гермиона посмотрела на поднимающиеся из-за деревьев струйки дыма и молча кивнула. Давно прошли те времена, когда у нее случались порывы противиться приказам Беллатрикс чисто из чувства противоречия, назло самой себе.

***

— Кто вы, человеки, и зачем притащились? — прогрохотал чей-то мужской голос, отдавшись эхом по пустому залу. — Или это ужин с доставкой? Вампиры оказались сторонниками клише… то есть традиций. Разумеется, замок был черным — хотя впечатление портили лежащий местами снег и ярко поблескивающие намерзший лед и сосульки. И разумеется он был оформлен в готическом стиле, с вытянутыми вверх башнями, острыми окнами и явно излишними с точки зрения защиты от штурма, но подчеркивающими общую вытянутость выступающими ребрами на стенах. Собственно, замок не был классическим укреплением с отдельными внешними стенами, двором, донжоном и так далее — это было скорее одно цельное громадное здание с укрепленными внешними стенами. И стоило им войти в главные ворота — назвать просто дверьми это громадье высотой в пять человеческих ростов язык не поворачивался — и оказаться в главном зале, как створки с грохотом захлопнулись за ними, и их поприветствовал невидимый местный дворецкий. Ах да — и разумеется электричества тут не было и никто ради них не жег свечи, так что они оказались в полумраке. Единственным источником света были последние закатные лучи солнца, с трудом пробивающиеся сквозь витражи в окнах и окрашивающие все вокруг в кровавые оттенки. — Я Беллатрикс Лестрейндж, маг, пришла от имени Темного Лорда Волдеморта предложить вам союз. Темнота взорвалась эхом насмешек и издевательским хохотом. Гермиона с удивлением поняла, что источник звуков находится над ее головой — похоже, вампиры подобно летучим мышам предпочитают висеть на стенах и потолке, благо местная архитектура этому способствовала. — Кого-кого? Темного Лорда? Какой же он Лорд, если у него даже своего дома нет? Бездомный Лорд? Лорд — побирушка? Хмм, похоже местные вполне в курсе творящегося в магической Британии… — Мой Лорд — велик! — выпалила Беллатрикс. — Он выше низменных потребностей! — Настолько выше, что прислал к нам своих шлюшек, вместо того, чтобы использовать их по на… хррххх… Последняя фраза была произнесена свесившимся с одной из колонн вампиром практически на ухо Гермионе — и была оборвана ее кулаком в боевой перчатке из укрепленной кожи. Вампир осыпался прахом — и только тогда до девушки дошло, что она неосознанно подкрепила удар магией и, желая лишь выбить нахалу зубы, пробила его рот насквозь до затылка. — Убийцы! Они убили Сержа! Враги! — завопила тьма тысячей голосов. — Убить их! — Люмос! Каким-то образом Беллатрикс удалось заставить это заклинание прозвучать как ругательство — а после него она берегла дыхалку, принявшись разбрасываться невербальными заклинаниями во все стороны. Гермиона рубанула воздух мечом горизонтально, пуская силовой серп над головой Пожирательницы — и судя по всему угадала, из темноты послышались проклятия и звуки удара отброшенных тел о камень. — Люмос! Гермиона тоже зажгла свой светлячок — вот только у нее почему-то засветился весь меч, неожиданно теплым светом, который заставил бросившихся к ней вампиров отшатнуться и раздраженно зашипеть. Довольно оскалившись, она рубанула одного из них и с удовольствием отметила, что тупой боккен почему-то проходит сквозь неживую плоть как сквозь масло. Выпад перешел в укол, потом в еще один косой удар… В ее голове вдруг всплыл псалом из Библии, которую она когда-то читала на латыни для практики — она никоим боком не была верующей, но в этом сражении его аккомпанемент показался уместным. — Sed et si ambulavero in valle mortis… Вампиры вокруг завыли, заскрежетали, даже, кажется, залаяли… И упокаивались вечным сном один за другим — она на удивление легко справлялась с ними в ближнем бою, как будто бы, попав в кольцо света от ее меча, они теряли большую часть своих хваленых сил. Так что она не давала им добраться до себя и Беллатрикс, а заклинания той прорежали толпу на расстоянии и не позволяли хоть как-то организоваться и использовать численное преимущество. — Белла! Нам нужен их главный! — Акцио главный кровосос! — не стала мудрствовать лукаво Пожирательница. — Аааа! Летящий прямо на них древний вампир напомнил Гермионе дементора, только в отличие от них вампир не скрывал лицо с выпученными безумными глазами и разинутым ртом с частоколом острых зубов. Это было действительно пугающе — и девушка четко, как на тренировке, шагнула вперед и ударила наискосок сверху вниз, разрубая его пополам. «Мы убиваем тех, кого боимся», вспомнила она старую фразу. Ситуация резко изменилась — с окончательной смертью прародителя половина вампиров тихо и незатейливо рассыпалась в прах, а остальные, на вид постарше, выглядели весьма пришибленными. — Блять, грязнокровка! Я теперь вся в вампире! Он мне даже в рот попал! — выругалась Беллатрикс, отплевываясь и пытаясь вытряхнуть тысячелетний прах из волос. — Ты за это ответишь! — Не зевай, мразь пожирательская! — в тон Беллатрикс откликнулась Гермиона. — Их нужно добить, пока не очухались! — Сама знаю, яйца курицу не учат! — Где ты видела у меня яйца, курица? Переругиваясь вполсилы, они быстро добили оставшихся вампиров, после чего Гермиона обессиленно опустилась на одно колено и позволила себе отпить воды из фляжки, впрочем не переставая контролировать помещение. А Беллатрикс тем временем накладывала сканирующие заклинания… — Вампиров тут больше нет. И вообще никого нет, на километры вокруг. Вот только снизу тянет какой-то странной магией, надо проверить… — Стой, куда! Гермиона с низкого старта подорвалась за Беллатрикс, на ходу убирая фляжку и доставая меч. Сбежала по спиральной лестнице вслед за ней, отставая лишь на пару пролетов, выскочила в какое-то помещение, огляделась… И с трудом подавила дурноту. Если бы не набранный за последние месяцы личный опыт открытых переломов, довольно серьезных ранений и мерзких проклятий, она бы наверняка упала в обморок, но даже так — это было отвратительно. И ужасно. И просто не имело права на существование. Подземелье было длинным — конец терялся в темноте. И вдоль стен рядами стояли кресты в форме буквы Х, на которых были распяты люди. Изможденные люди. Грязные, израненные, практически иссушенные люди. Их конечности были повернуты так, чтобы вены были легко доступны, и на них виднелись множественные следы укусов. Но дело было не в этом. Люди были прикручены к крестам металлическими штырями, проходящими прямо сквозь тело. И если некоторые из них были просто для поддержки, то другие явно были полыми и использовались для сцеживания крови. Внизу каждого креста система трубок соединялась вместе и заканчивалась краником внизу. Именно этот краник и добил Гермиону — обычный латунный водопроводный кран для слива. Вот только под ним была лужица подсыхающей крови… — Они все мертвы, — непонятно к чему заметила Беллатрикс. Гермиона не осмелилась уточнить, был ли кто-то из жертв вампиров еще жив, когда Беллатрикс вошла в помещение. — Это нельзя оставлять так, — вместо этого выдавила она. — Но и снимать и хоронить их… Я не смогу. Беллатрикс, пожалуйста, умоляю — ты можешь… прибраться здесь? Магией? К ее удивлению, Беллатрикс кивнула не раздумывая. — За спину, отступаем к лестнице. Адеско Фаер! Жар был страшным, Гермионе показалось, что у нее обгорела кожа и завились волосы. Но Беллатрикс отозвала заклинание лишь тогда, когда к подножию лестницы пробился ручеек расплавленного металла. — Спасибо… — К чему мне твоя благодарность, грязнокровка? — пробурчала Беллатрикс. — Только время потеряли, лучше бы мы вернулись в Малфой-мэнор и прижали этого скользкого дельца Люциуса. — Я ему так пну по яйцам, что они у него из ноздрей вылезут, — от души пообещала Гермиона. — Заработаешь еще один Круцио, — машинально отреагировала Беллатрикс, но явно без энтузиазма. — После того, как ты это сделаешь, разумеется. — Это того стоит… Беллатрикс! Что с тобой! Идущая впереди Пожирательница вдруг схватилась за предплечье и со стоном «Мой Лорд!» осела на пол. Гермиона метнулась к ней, сама не зная, что собирается делать, то ли помогать, то ли отнять палочку и сбежать — но Беллатрикс из последних сил вытащила и активировала порт-ключ именно тогда, когда девушка до нее дотронулась. Порт-ключ сработал штатно и перенес их в главный зал Малфой-мэнора. Сразу после переноса Гермиона оттолкнула Беллатрикс и встала в стойку с мечом наготове, мало ли что и кто может их здесь ожидать. Вот только вокруг было пусто, и девушка вновь повернулась к Пожирательнице — как раз для того, чтобы увидеть, как та, сидя прямо на полу, закатывает левый рукав и глупо таращится на таящую на глазах Темную Метку. — Нет… Мой Лорд… Не может быть! Нет! Беллатрикс зачем-то попыталась лихорадочно потереть то место, где была метка, расцарапала кожу ногтями до крови — но так ничего и не добилась. После чего теперь уже бывшая Пожирательница просто села и уставилась в никуда, чуть покачиваясь и лихорадочно шепча что-то под нос. Гермиона осторожно приблизилась к ней и обыскала, отбирая палочки, но похоже Беллатрикс впала в кататоническое состояние и ни на что не реагировала. Если честно, видеть ее такой… потерянной было жутко. И только тогда до Гермионы дошло что происходит, и она в растерянности опустила и меч, и палочку. Они… победили? То есть какие «они», она тут ни при чем, она как раз ничего не делала — но пока она приключалась в Трансильвании, Орден Феникса победил Волдеморта? Навсегда? Война закончена? И что ей теперь делать? Куда идти? Возвращаться доучиваться в Хогвартс? А смысл? ЖАБА она может сдать хоть сейчас, да только толку от них… Идти опять ложиться под Рона? Попытаться примазаться к славе победителей? Гарри как раз будет не против, он подтвердит все, о чем она попросит, лишь бы избавиться хоть от части внимания — но лично ей такой обман сильно претил. Да что там — был неприемлем, это было бы оскорблением всех тех, кто действительно пожертвовал всем на этой войне, а не как она отсиживался под домашним арестом у Малфоев. Вернуться в мир простецов? Без документов об образовании, без крыши над головой (родители продали родной дом, когда уезжали), практически без денег — начинать даже не с нуля, а минуса, потому что семья о ней в буквальном смысле забыла? Краем глаза Гермиона заметила движение в камине и неосознанно, отработанным до автоматизма маневром сместилась в сторону, уходя из поля зрения и доставая боккен из ножен. Из камина вывалилась потрепанная Нарцисса Малфой. Именно так — как будто собака размера Пушка с первого курса ее как следует… потрепала и повозила по земле. Хотя никаких видимых ран на ней не было, и когда она при приземлении опустилась на одно колено, это выглядело как последствие истощения, а не травм. — Драко… — прошептала она, с усилием поднимаясь на ноги и оглядываясь по сторонам. — Ох… Последнее относилось к плачевному состоянию только что замеченной Беллы. Нарцисса нахмурилась, явно не зная, куда бежать и за что хвататься в первую очередь… И тут она наконец заметила Гермиону. Секунду девушка и женщина рассматривали друг друга, и Гермионе показалось, что она видит в глазах аристократки мелькающие мысли — как она перебирает, взвешивает и отбрасывает варианты. Наконец Нарцисса пришла к какому-то решению… И отбросив в сторону палочку, картинно заломила руки. — Мисс Грейнджер! Помогите, умоляю! Лорд пал, Люциус мертв, я не знаю, к кому обратиться! Я готова даже на Азкабан для себя — только пожалейте Драко! — Эээ… Что? — Гарри Поттер победил Лорда в битве за Хогвартс! Вместе с наследником Лонгботтом! И Уизли! Они же все ваши друзья — вы же можете замолвить за нас словечко! Что-то в этой фразе царапнуло слух Гермионы… Нет, не так — демарш Нарциссы показался ей извращенным, болезненным абсурдом сразу по нескольким причинам, но самым неправильным в нем было то, что все упомянутые ей победители были подростками. Гарри, Невилл, Рон и его братья… Раньше она почему-то считала это нормальным, но если и было что-то, что Беллатрикс удалось в нее вбить месяцами тренировок, это то, что детям на войне не место. Якобы безумная Пожирательница буквально сломала племяннику ноги, ну хорошо, позволила Гермионе это сделать, лишь бы дурак не лез в пекло, в то время, как «светлая» сторона только и делала, что пряталась за спиной мальчика-который-выжил… И не просто пряталась, а время от времени била в спину — травля во время Турнира, Дамблдор, артистично исчезающий именно тогда, когда он больше всего нужен, все Министерство целиком… — Гарри жив? И Рон тоже? И Невилл? — переспросила Гермиона, неосознанно сжимая рукоятку меча мертвой хваткой. — А кто погиб? — наконец выдавила она главный вопрос. — Я так понимаю, была битва — кто погиб? Нарцисса изобразила положенное ситуации горе. — Профессор Снейп. Нимфадора и этот ее муж-оборотень. Один из близнецов Уизли. Да много кто, я даже не знаю большинство в лицо… То есть в основном погибли дети и маглорожденные, перевела для себя Гермиона — леди Малфой уж точно узнала бы и детей своего круга, и Пожирателей, и преподавателей Хогвартса… Она поняла, что в ней нарастает омерзение, перерастающее в всепожирающий, бешеный гнев. Кажется, она переняла от Беллатрикс не только боевые навыки. А Нарцисса, похоже, приняла ее заминку за слабость и попыталась драматично броситься девушке в ноги… И была встречена пощечиной — сама Гермиона считала, что легкой, тем более, что била она левой рукой, но похоже она недооценила свою физическую форму и вес боевых перчаток, потому что леди Малфой от нее практически отлетела. — За что? — непонимающе прошептала Нарцисса сквозь разбитые губы. И была вынуждена наконец заткнуться, когда конец боккена Гермионы вошел ей в рот, упираясь концом в небо. — За ложь. Лицемерие. Жадность, — прорычала Гермиона, давлением меча заставляя Нарциссу опрокинуться на спину. — И вообще, разве не именно этого ты и хотела? Разве ты не выбрала меня именно потому, что предпочла унижаться передо мной, а не, скажем, раздвигать ноги перед Роном? Или отдавать сокровища Малфоев министерским чинушам? — Мммм… Нарцисса замотала головой, одновременно пятясь ползком спиной вперед и ища глазами что-то на полу… Вероятно неосмотрительно отброшенную палочку. — У меня только один вопрос — почему тогда не Гарри? Или ты решила, что его уже взяли в крепкий оборот, и я буду добычей полегче? Да, стервятница? Отвечай! Нарцисса наконец заметила свою палочку, метнулась за ней к стене на четвереньках, подхватила ее и развернулась, по инерции впечатавшись в стену левым плечом… И ее выставленная перед собой правая рука с оружием была перехвачена Гермионой и намертво прижата к стене над ее головой, а второй рукой, вернее боккеном в ней, девушка зафиксировала голову Нарциссы, держа меч вдоль скулы и надавив основанием лезвия на шею под подбородком. — Вот это уже более нормальный разговор… — чуть склонив голову пробормотала Гермиона, казалось, разглядывая заднюю стенку черепа Нарциссы сквозь ее глаза. — Только до Беллы тебе — как пешком до Луны. Люциус, что, отрезал твои яйца и себе пересадил? При упоминании покойного мужа Нарцисса гневно зашипела и дернулась, но Гермиона держала крепко. — Что. Тебе. Нужно? — выдавила она, стараясь не выдавать страха, сейчас девушка походила на Беллатрикс в ее более темные моменты. — Мне? — Гермиона хмыкнула. — Ничего особенного. Как я уже говорила… Крыша над головой. Честная работа. Возможность изучать магию… И мир вообще. Успокойся — твой враг не я. Хотя учитывая то, как ты попыталась меня поиметь… — Гхм… Я теперь понимаю, что это было ошибкой. И оскорблением, — примирительным тоном заметила Нарцисса, явно ища хоть какие-то точки соприкосновения. — Оскорблением — кого? — переспросила Гермиона тоном учителя, спрашивающего урок. — Оскорблением… Моей семьи? — догадалась Нарцисса. — Для Малфоев это не оскорбление, — уточнила Гермиона. — А вот так принизить память Сириуса… И Регулуса… Подумай, что сказала бы Белла, в конце… — Не тебе об этом судить, ты не Блэк! — А ты — да? — Да! — гордо вскинулась Нарцисса. Гермиона удовлетворенно кивнула — и отпустила Нарциссу, отступив на шаг назад. — Вот так-то лучше… Леди Блэк. Унижаться и прислуживать — это не для вас. И… желаю вам успеха. Или хотя бы хорошей драки. А теперь, наверно, мне следует идти… — Погодите! Мисс Грейнджер… Гермиона опять могла наблюдать, как в голове Нарциссы вертятся шестеренки — и у нее начали зарождаться подозрения… — Если не секрет — какие у вас сейчас планы на будущее? Видите ли, я слышала ваш давешний разговор с Беллой о… Роне Уизли. И всем остальном. Честное слово, я не хотела подслушивать, всего лишь пришла позвать сестру на завтрак! Гермиона лишь пожала плечами — приличия ее мало интересовали, да и не было это секретом. — А в чем дело? — Видите ли, если я ударюсь в бега — мне понадобится помощь. С Драко, которого нужно… одергивать время от времени. И с Беллой, сестру я не брошу. И вы говорили, что вам нужна работа, и у вас уже есть… опыт. И никаких манипуляций… на этот раз. Это действительно будет честная работа. — Просто для ясности, я не сиделка. Леди лишь отмахнулась. — Об этом позаботятся эльфы, дело в другом. Белле… Нарцисса бросила взгляд на сестру. — … сейчас в первую очередь нужно человеческое общение — а у вас общаться с ней получается лучше всех, кого я знаю. Не то, чтобы это было такой уж высокой планкой… Ну а Драко — сами знаете, собственно, в последнее время вы проводите с ним больше времени, чем я. И боюсь, что в обозримом будущем это не изменится, как вы сами отметили, хлопот мне и так хватит. Да хотя бы найти где остановиться, особняк во Франции придется продать, он слишком известен и ест кучу денег… — Хмм… Вообще-то нам теперь принадлежит целый готический замок, по праву победителя. Правда, он в такой глуши… Зато, я уверена, жить там дешево. — Нам? Нарцисса подняла бровь. — Мне и Беллатрикс, — пояснила Гермиона, не понимая, чем вызвано такое удивление. Саму Гермиону замок вампиров совершенно не привлекал, но она понимала, что с фобиями нужно бороться. И потом, у нее был корыстный мотив для этого предложения — это все же ее… их замок, а если кто и может обжить даже вампирский склеп и сделать его пригодным для жизни, так это Нарцисса. — Глушь — это даже хорошо. Так вы принимаете мое предложение? Прежде чем дать ответ, Гермиона бросила взгляд на Беллатрикс. На совершенно потерянную, надломленную, но возможно еще не сломленную Беллатрикс. Сама не совсем понимая, что и зачем она делает, она подошла к старшей ведьме и присела перед ней на корточки — та отшатнулась, прижимаясь спиной к стене, и Гермионе вдруг вспомнилась симметричная сцена в ее первый день в этом доме. — Беллатрикс, ответь мне… Ты считаешь, что жизнь несправедлива? Беллатрикс с трудом сфокусировала на ней взгляд, сглотнула, и наконец медленно ответила, запинаясь, словно отвечающий трудный урок ученик. — Я считаю, что в конце концов каждому воздается по заслугам. И что мы должны быть готовы нести ответственность за свои поступки. — Верно. Так ты собираешься и дальше жалеть себя и обижаться на жизнь, или все же встанешь на ноги… и пойдешь дальше? Девушка встала и протянула ведьме руку. — Пойти… за тобой? — спросила с какой-то странной надеждой Беллатрикс. — Ты будешь… рядом? Ты… не в обиде на меня? Гермиона никоим боком не была психологом, но догадывалась, что проблема Беллатрикс не в потере конкретной цели или крахе надежд, а в том, что ей необходим фокус. Ориентир. Якорь. Кто-то, относительно кого она сможет построить свою систему координат. Таковым для нее раньше был Лорд, а сейчас… Она даже мысленно боялась озвучить, на что сейчас идет — но она понимала, что просто не может повернуться и уйти, бросив эту женщину погружаться дальше в пучины собственного безумия. Что интересно, мысль сдать Беллатрикс властям, чтобы ее снова посадили в Азкабан, даже не пришла ей в голову. — Я все еще хочу тебя как следует отметелить, — кривовато ухмыльнулась Гермиона в ответ. — Но это другое. После секундного раздумья Беллатрикс неуверенно протянула ей руку — и Гермиона подняла ее на ноги одним рывком. Даже не особенно напрягаясь при этом, слава тренировкам. — Нарцисса… Да, я согласна, — сказала Гермиона, поворачиваясь к младшей из сестер. — С одним условием. Только Беллатрикс имеет право называть меня грязнокровкой, это понятно? Нарцисса посмотрела на нее странным взглядом, но ограничилась простым кивком в ответ. Когда на следующий день авроры вломились в особняк с обыском, в нем уже никого не было. И что, если честно, разочаровало их гораздо больше, скользкие Малфои успели вывезти большую часть своих знаменитых богатств. Клетка опустела, птички улетели.