Видения

Выйдя к реке, Сюэ Ян дал волю эмоциям, от души покромсав окружающую бамбуковую поросль, а затем сел на берегу и задумался, глядя на текущую воду. Мыслей было как сельдей в бочке — много, и все мешали друг другу. Что же делать? Юноша откинулся на спину, устремив взгляд на низкие облака, и незаметно для себя задремал. Ему снился Мэн Яо, приторно улыбающийся и предлагающий ему чай. — Как же ты так, Чэнмэй-сюн? Смотри, не заигрывайся. Тебе стоит быть серьёзнее. Серьёзные намерения требуют серьёзных решений, пора бы это понять… Сюэ Ян резко распахнул глаза. Чертов Мэн Яо! Столько времени он не вспоминал про него и ещё столько же бы не вспоминал, тьфу! Он всей душой ненавидел этого лисьего сына — но признавал его острый ум, умение планировать события и оборачивать ситуацию себе на пользу, отменный самоконтроль и талант к лицедейству. Положа руку на сердце, Сюэ Ян ему даже слегка завидовал. Серьёзные намерения… Определённо, в этом что-то было. За время, проведённое в видениях, да и после тоже, у него было достаточно возможностей, чтобы осознать свои чувства. Видения кончились, но память об увиденном и эмоции никуда не делись. Ради Сяо Синчэня он был готов на многое — да что там, практически на всё. Если даочжан хочет получить серьёзного Сюэ Яна — он его получит. С чего начать? Он склонился над водой и всмотрелся в своё отражение: зрелище было так себе. Дикий, растрепанный, лицо наполовину скрыто волосами, глаза горят — дело так не пойдёт. Он зажмурил и попытался как можно полнее представить себе Мэн Яо. Мелкий, но при этом исполненный чувства собственного достоинства. Вроде и кланяется и улыбается раболепно — а поди ж ты, разгадай, что за той улыбкой кроется! Смочив ладони водой, он кое-как пригладил волосы и убрал их со лба, завязав в узел на макушке, оставив лишь тонкие пряди у висков, и поразился тому, как изменилось его лицо. Попробовал улыбнуться, как улыбался Мэн Яо — но гримаса вышла до того фальшивой и препаскудной, что он не выдержал и плюнул в воду — точнехонько в лоб своему отражению. Нет, не должно быть никакой фальши — даочжан не любит обмана. В итоге он промучился больше часа и с удивлением обнаружил, что на лице тоже, оказывается, есть мышцы, и они умеют болеть. Сюэ Ян от души выматерился. Так ничего и не добившись и решив не только больше не шутить, но и вообще не улыбаться и побольше молчать, он отправился домой. — Где ты был? — строго спросил Сяо Синчэнь. Сюэ Ян вздохнул, подбирая слова. — Гулял. Сидел у реки. Собирался с мыслями. Я был один и никого не обидел, если ты переживаешь об этом. — И как? — с ехидством в голосе спросила А-Цин. — Много надумал? Неужели у тебя в голове есть мысли, братец? «Уж побольше, чем у тебя, зараза ты мелкая!» — подумал юноша, но вслух этого не сказал и снова вздохнул: — Я сделаю, как ты скажешь, даочжан. Больше никаких шуток. Синчэнь улыбнулся и кивнул. — Спасибо. Сюэ Ян действительно перестал шутить. С А-Цин он стал чрезвычайно вежлив и терпелив: как бы она ни косячила, сколько бы ни ошибалась, даже специально, он ни разу не отругал её, что неожиданно начало бесить её до глубины души. Она привыкла к перепалкам и переругиваниям, и ей отчаянно не хватало их, но она не знала, как сказать об этом и все пыталась вывести Сюэ Яна из себя, от ехидных подначек скатываясь к откровенной грубости. Сюэ Ян же тихо бесился про себя, прикрывая глаза в бессильной злобе, и сжимал зубы, но не отвечал, что раздражало А-Цин ещё сильнее. Мэн Яо где-то точно сдержанно аплодировал, глядя на его успехи на актёрском поприще. — Хреновый из тебя учитель, братец из канавы! Может, ты и не заклинатель вовсе, а просто обычный бродяга? «Мелкая засранка, прекрати выносить мне мозги, или я вырву твой поганый язык и приколочу над своей кроватью!» — Прости, сестрица, другого сейчас нет. Если ты не хочешь больше учиться и передумала быть заклинательницей, давай не будем мучить друг друга, и каждый найдёт себе другое, более полезное занятие. «Наори уже на меня, как раньше, пытайся догнать меня и дать подзатыльник, что угодно, стань уже нормальным, разве ты не видишь?!» — Прекрати читать мне морали! Ты говоришь, как даочжан, слышать это от вас обоих дерьмовее некуда! «Паскуда, не смей говорить так о нём! Ничего в своей жизни ещё не добилась, зараза, даже палку в руках не можешь удержать, а наезжаешь на даочжана! Хорошо, что его нет дома, и он не слышит говна, которое льётся из твоего рта! Выпороть тебя мало!» — Разве плохо, что я стараюсь брать пример с такого прекрасного человека, как даочжан? «Ну, и что ты скажешь на это, мелочь?! Ага, молчишь… Вот и нехрен болтать всякую чушь, лучше тренируйся!» — Раз тебе нечего сказать, то давай повторим эту связку ещё раз. Я уверен, что на этот раз у тебя всё получится. А затем мы пойдём к кузнецу за деталями для Инхуань. От злости А-Цин забыла ошибиться и действительно проделала идеальную связку. Сюэ Ян одобрительно кивнул и слегка дёрнул уголками губ — в последнее время он улыбался только так. — Вот видишь. Я говорил, что у тебя всё получится. Иди и отдохни — ты, наверное, устала. «Я так и знал, погань, тебе просто нравится издеваться надо мной! Вали уже, да гляди, не лопни от злости!» А-Цин фыркнула и ускакала к реке. «Почему ты такой! Прекрати так вести себя! " А-Цин бежала, и ей хотелось орать от ярости во всё горло. Вроде бы всё хорошо — её никто не обижает, Сюэ Ян никого не задирает и вроде даже не врёт — но почему это так бесит?! А даочжан?! За что ему это? Нет, поначалу он будто бы обрадовался, но радость продлилась всего пару дней. Когда Сюэ Ян стал непонятным и чужим, перестал острить и улыбаться, следом перестал улыбаться и сам даочжан. Атмосфера в доме стала невыносимой, и ей, наблюдая всё это, оставалось только стиснуть зубы и забыться в тренировках и медитациях, чувствуя, как золотистая искорка в даньтяне превращается в крохотное солнышко. Какое-то время она пыталась вывести их на нормальный разговор и просила их помириться, но даочжан в ответ только вымученно улыбнулся, потрепал её по волосам и ответил, что они вовсе даже и не ссорились, а Сюэ Ян смотрел на него побитой собакой и подтверждал, что да, никакой ссоры нет, и только провожал даочжана тяжёлым, больным взглядом. И вот тут-то чувствовалось, висело липкой вонючей паутиной в воздухе враньё — с обеих сторон. А Сюэ Ян не знал, куда деваться и что ему делать. Он делает всё, как просил даочжан, почему же тот не рад? Он прекратил свои шуточки, учит А-Цин, взамен получая лишь оскорбления, помогает по дому и на ночных охотах, не пугает торговцев на рынке (по крайней мере, специально) и деревенских жителей, и вообще ведёт себя как паинька — что не так?! Он был в отчаянии. Но апофеозом всего стала, будь она неладна, медитация. — Тебе нужно больше медитировать, — сказал ему Сяо Синчэнь. — Я всё ещё чувствую в тебе тёмную Ци. Ты слишком много использовал её во время своих… проказ. — Это не помогает. По крайней мере, не сильно. — Совместная медитация поможет. Я… помогу тебе. — Спасибо за твою доброту, даочжан, — демоны, он был действительно благодарен. — Меня сейчас стошнит, — выплюнула А-Цин и пошла к выходу, громко стуча шестом. Она остановилась и чуть обернулась, видимо, ожидала услышать что-то вроде: «Иди тошни себе на здоровье, малявка, я даже буду так любезен, что придержу над тазиком твои волосы, так что цени мою доброту», — но он лишь дернул уголками губ в лёгкой улыбке и ответил: — Прости, сестрица. Мне жаль, что тебе приходится наблюдать это. — Не называй меня так! Братец… хренов! Смотреть противно! Ты отвратителен. До тошноты. — Все-то тебе не по нраву, А-Цин, — выдавил он из себя. Голос слегка дрожал, несмотря на все усилия. — Мы ругались — тебе не нравилось, стараюсь быть вежливым и милым с тобой — тоже. Тебе не угодить. «Ну же, даочжан, призови эту нечисть к порядку! Ты слышал, я ей слова грубого не сказал, за что?! Или ты согласен с ней?» Даочжан расстроено поджал губы. — Довольно. А-Цин, иди, займись делом и сними вещи с верёвки. Должно быть, они уже высохли. Сюэ Ян, садись. Я покажу тебе нужные мудры. Медитация была странная. Он думал, при совместной медитации заклинатели просто сидят рядом и всё, максимум соприкасаясь коленями — а тут, гляди-ка, надо было и сесть аккурат друг напротив друга, и руки соединить хитро как-то — он и мудр таких не знал, хотя куда там уличному босяку и бродяге знать такие премудрости. Но стоило отдать должное: после медитации ему действительно стало легче — тёмная ци ушла из его меридианов, ядро очистилось, но дурные мысли из головы никуда не делись. Почему всё так обернулось? Он тяжело вздохнул и отправился в комнату — доделывать обещанное оружие. Вернувшаяся из города А-Цин принесла вести о злобном духе, терроризирующем соседнюю деревню и оборотне, поселившемся недалеко от другой. — Почему бы нам не разделиться? — спросил Синчэнь, задумчиво постукивая пальцами по столу. — Ты, Сюэ Ян, возьми на себя духа. Сюэ Ян, который, наконец, закончил с прорезями для лезвий, нахмурился, но кивнул. — Хорошо, даочжан. Как скажешь. — Как скажешь, даочжан?! Да ты в своём уме, братец из канавы?! Решил взять на себя работу полегче, а даочжана отправить к оборотню? Бездельник! — А-Цин!.. — начал было Синчэнь, но Сюэ Ян резко перебил его — впервые за последние несколько недель. — Я бы никогда… не унизил даочжана тем, что счёл бы его, великого воина, слабаком. Раз он уверен, что в состоянии справиться с оборотнем, то кто я такой, чтобы сомневаться в нём? Но раз ты… так волнуешься, то я в этот раз не послушаю даочжана и отправлюсь на охоту один. — Сюэ Ян, не стоит… — но тот, казалось, и вовсе не слушал Синчэня. — Я закончил Инхуань. Пойдём, у нас есть несколько часов до охоты, я покажу тебе, как обращаться с ним. — не говоря больше ни слова, он схватил А-Цин за руку и потащил во двор. У него созрел план. Истерика этой малявки, которую Сюэ Ян в последнее время действительно стал считать кем-то вроде младшей сестры, была очень кстати. Он долго думал и пришёл к неутешительному выводу — ничего не изменить. Возможно, виной всему его прошлое — они не примут его, что бы он ни делал. Пусть даже он искренне хотел исправиться и жить нормальной жизнью — для них он останется босяком и убийцей. То, что он видел про город И, солнечный и процветающий, взрослую А-Цин в красных одеждах и зрячего — его! — Сяо Синчэня — всего этого не будет, как не будет отравленных трупным ядом крестьян и перерезанного даочжанова горла — это будущее перестало быть актуальным в тот момент, когда он сказал своё имя. А-Цин и даочжан вполне позаботятся друг о друге, а он благополучно избавит их от своего присутствия. Он просто уйдёт на ночную охоту и не вернётся с неё. Последующие три часа они действительно провели в тренировках. К сожалению, вначале А-Цин — действительно не нарочно на этот раз — пару раз довольно серьёзно поранилась, но к концу тренировки дело пошло лучше, и она почти поладила с новым оружием. Синчэнь предложил было отправиться на охоту вдвоём — сначала на духа, потом на оборотня — но девочка снова устроила истерику: как же даочжан оставит ее, раненую, дома совсем одну? Сюэ Ян не знал, какую игру она ведёт, но всё складывалось удачно. Он клятвенно заверил хмурого Синчэня, что отлично справится, подхватил цянькунь со всем необходимым и тихо выскользнул за дверь. — Итак, А-Цин, я тебя слушаю, — сурово сказал даос, когда они остались одни. — Твоё поведение в последнее время вызывает всё больше вопросов. Что с тобой? Сюэ Ян чем-то обидел тебя, раз ты так поступаешь с ним? Девочка фыркнула было насмешливо, но потом опустила голову и тихо пробормотала: — Нет. Но он… так себя ведёт… Это бесит! Раньше он был нормальный, подумаешь, Мэн Ханя и прочих припугнул чуток, зато с ним было легко и весело, а теперь… Даочжан, пожалуйста, ты должен поговорить с ним, пусть он прекратит это дерьмо! Пусть всё будет, как раньше… — Хорошо, А-Цин. Я поговорю с ним. Мы поговорим. Всё действительно пошло совсем не так и не туда… — он запнулся, снедаемый тревогой и дурным предчувствием. — И ты извинишься перед ним за своё поведение и скажешь спасибо за Инхуань. — Да, да! — горячо согласилась девочка, кивая головой, как болванчик. — Конечно, даочжан, обязательно! Как только вернётся!.. Но Сюэ Ян не вернулся. Ни на рассвете, ни даже к полудню.