***
10 апреля 2023 г. в 15:10
Эзоп Шарп проводил взглядом последнего студента, неуклюже сложившего в котелок ингредиенты и выбегающего из аудитории.
Прикрыв глаза и откинувшись на стуле, взмахнул палочкой, закрывая и так небольшие источники света, и погрузился во тьму. Дети, дети, дети, как их много, какие они шумные и совершенно не осознают того, с какой серьезностью нужно подходить к изучению, пожалуй, самого сложного предмета школы чародейства и волшебства. Где одна маленькая ошибка способна изменить зелье до такой степени, что оно в лучшем случае не будет иметь того эффекта, ради которого готовилось, а в худшем, убьет того, кто испробует его на себе.
Если ты варишь суп, то можешь положить две моркови или три, насыпать соли больше, чем надо, а потом разбавить водой, или досолить в самом конце. Некоторые ученики думают, что зелье тоже вытерпит такое обращение. Как же они ошибаются.
Да, Шарп строг к своим студентам, но лучше строгостью научить внимательному и трепетному отношению к зельеварению, чем потом узнать, что кто-то из нерадивых учеников попал в больницу Святого Мунго, положив чуть больше, чем надо сока мурлокомля. Или потерял пропорции яиц пепламбы и меха дворняги и получил не укрепляющее кожу зелье, а месиво, вызывающее кровавую рвоту, от которого будет лежать в лазарете сутки, а то и больше.
Да, иногда попадаются действительно талантливые студенты, которые начищают свои котлы до блеска, собирают самые отборные ингредиенты и почти не дышат, аккуратно взвешивая их. С таким усердным отношением им удается сварить по-настоящему стоящее зелье. Более того, они уделяют большое внимание изучению учебных пособий. Жаль, таких студентов меньшинство, если даже не сказать острый дефицит.
Профессор поморщился от боли, нога опять дала о себе знать. Сколько он перепробовал рецептов за время преподавания в Хогвартсе, но так и не нашел универсального средства, которое смогло бы излечить этот коварный недуг. Не помог ни Летейский эликсир доктора Летто, ни настойка растопырника, ни рябиновый отвар. Боль возвращалась, моментами усиливаясь настолько, что к концу не оставалось сил даже дойти до кровати.
Успокоившись от шума, посидев в темноте и тишине, Эзоп решил дойти до теплицы и подготовить учебный материал для занятий на завтра. Жаль, что сегодня никто из учеников не искал неприятности, а то бы остался после уроков и профессору не пришлось бы делать эту нудную рутинную работу.
Прихрамывая, преподаватель зельеварения направился на выход, выбираясь из такой уютной темноты подземелий на солнечный свет. Эзоп надеялся, что сделает все тихо и быстро и не попадется на глаза надоедливым студентам. Путь до телиц был неблизкий и мысленно прокручивая в голове все известные ругательства, он уверенно приближался к цели.
Тихо отворив дверь, преподаватель попал в царство самых разных, где-то причудливых, а где-то опасных растений. Здесь было очень тепло и уютно, через стеклянные потолок пробивались яркие солнечные лучи и растения этому были очень рады. Атмосфера света, тепла и умиротворенности была чужда строгому Шарпу. Он не понимал, как в таком месте можно работать целыми днями и хотел скорее вернуться в свой прохладный кабинет.
Буйство ветвей и цветов создавали хаос, у профессора же царил идеальный порядок, все колбы на своих местах, котлы блестят, ингредиенты упакованы и расставлены в определенном порядке. И тем не менее работа заставляла приходить сюда снова и снова.
— Милая розочка, это ты? — из-за широких листьев раздался нежный голос, — проходи сюда, цветочек, будем вместе пересаживать жующую капусту.
— Кхм, кхм, — грубо откашлялся декан слизерина.
— А, это вы, профессор Шарп, проходите, пожалуйста, я вырастила для вас побеги бадьяна отличного качества, — навстречу легким шагом вышла Мирабель Гарлик, прекрасная женщина с длинными рыжими косами и зеленой шляпой с широкими полями, — простите, пожалуйста, я ждала студентку Поппи Свитинг, она обещала помочь мне после занятий.
— Что ж, провинившиеся студенты должны отрабатывать, чтобы прочувствовать последствия своего непозволительного поведения, — грубо отозвался Шарп.
— Что вы, мисс Свитинг прекрасная студентка, она очень добрая и талантливая и никогда не нарушает дисциплину, — профессор Гарлик заволновалась, опустив взгляд, увидела на кусте сухие листья и принялась их ощипывать, чтобы не смотреть профессору Шарпу в глаза.
— Тогда я полагаю, вы решили ее наказать, чтобы преподать урок на будущее, или чтобы она не расслаблялась и не зазнавалась, а продолжала с таким же усердием изучать предмет? — предположил Эзоп Шарп.
Мирабель начинала понемногу сердиться на профессора, которому похоже были чужды теплые дружеские отношения и который видел все через призму опасности и недоверия. Она бросила на него быстрый взгляд, но профессор не выглядел пугающим, скорее он искренне не понимал сути происходящего.
— Нет же, я не хотела ее наказывать, она сама искренне захотела помочь, а мне только в радость, когда одни славные трудолюбивые цветочки помогают ухаживать за другими прекрасными цветами и растениями, — ласково объяснила Мирабель, а от злости не осталось и следа.
Профессор Шарп удивился такому ответу, впрочем, списал это все на отсутствие порядка. При этом не осуждал профессора Гарлик, сделав вывод, что таким хаотичным растениям, возможно, строгий порядок и не нужен. Все-таки растения выращивать не зелья варить, тут нужен творческий подход.
Эзоп начал быстрыми и точными движениями собирать необходимые ингредиенты, применяя по ходу дела заклинание «левиоса», чтобы задержать пучки трав в воздухе.
Мирабель Гарлик невольно подсматривала за работой профессора, при этом занимаясь своими делами. Она видела, как непросто Шарпу наступать на больную ногу и отметила про себя, что его недуг обострился за последнее время.
— Профессор, позволите, я ненадолго вас отвлеку? — тихо спросила Мирабель, подойдя к строгому преподавателю и сцепив руки перед собой.
— Да, конечно, профессор, вы что-то хотели? — Эзоп вынырнул из своего задумчивого состояния.
— Я много практиковалась и недавно смогла изобрести собственное заклинание, — начала неуверенно преподаватель гербологии, — и даже успешно опробовала на растениях.
Профессор Шарп странно посмотрел на Мирабель Гарлик, не понимая, к чему она клонит. Ведь раньше она никогда не подходила к нему, как будто не замечала его присутствия. Эзоп даже подозревал, что Гарлик в какой-то степени помешана на своих растениях и ее ничего в жизни больше не интересует, впрочем, для преподавателя гербологии это не было плохой чертой характера.
— Я смогла добиться некоторого результата, — продолжила профессор Гарлик, все сильнее смущаясь, — внутри у поврежденного растения, запустился процесс, который позволил ему определить очаг проблемы и запустить ускоренный процесс самовосстановления.
— Мне очень приятно, что вы поделились со мной этим чудесным открытием, — ответил Шарп немного передразнивая слог вечно воодушевлённой женщины, — но позвольте спросить, как это относится ко мне?
Мирабель уже пожалела, что начала этот разговор, но отступать было поздно, сердце предательски колотилось от волнения, и надо было скорее заканчивать, пока это волнение не заметил профессор Шарп.
— Может быть вы бы позволили применить это заклинание на вас? — одним выдохом протараторила Мирабель.
— Однако, — замялся профессор, — не думал, что я так сильно похож на растение.
— Знаю, это все звучит глупо, — Гарлик уже не знала, куда себя деть от такого неловкого разговора, — но пожалуйста, доверьтесь мне.
Для человека, который служил, можно сказать был военным, мракоборцем и давно научился никому не доверять, предложение наивной пуффендуйки с рыжими волосами показалось смешным. Но слова вырвались сами собой, как будто против воли хозяина.
— Если я не превращусь после этого в ядовитую тентакулу, то так и быть, можете попробовать, — Эзоп почувствовал скованность и не знал, с чем это связано, с волнением перед странным экспериментом или эмоциями, которые невольно передавались от Мирабель Гарлик.
Преподаватель гербологии быстро кивнула, присела на колени у ног мрачного профессора, от неожиданности такого странного действия, тот отвернул голову.
Несколько раз взмахнув палочкой у больного колена, она что-то прошептала и Шарп почувствовал приятное тепло, разливающееся изнутри ноги, охватывая постепенно все тело. Как только с заклинанием было закончено, Мирабель поднялась во весь рост и побежала в соседнюю теплицу, оставляя растерянного профессора одного. Но через минуту вернулась с пузырьком зеленой жидкости в руках.
— Пожалуйста, выпейте еще это, — Гарлик вручила Шарпу флакон, даже не спрашивая на этот раз его согласия.
Эзоп повиновался, посчитав, что раз уж согласился на эксперимент с магией, то и необычное зелье тоже стоит попробовать. На вкус он определил три компонента, удивляясь их сочетанию, ведь все они входили в состав зелий из обучающего курса, но никогда не смешивались в одном. И был какой-то четвертый компонент, который даже профессор зельеварения не смог определить.
— Я полагаю состав сего чудесного зелья вы мне не раскроете? — спокойно спросил профессор, возвращая пустой флакон обратно в руки Мирабель Гарлик.
— Простите, не могу сказать, вероятно, вас заинтересовал четвертый ингредиент, он и правда редкий, мне его подарил один мой знакомый и просил пока не открывать его секрет, — объяснила Мирабель ласковым голосом.
Эзоп задумчиво кивнул каким-то своим мыслям.
— Что ж, я не чувствую перемен, — он сделал несколько шагов, подтверждая свою догадку, — но не переживайте, хм, этого следовало ожидать. Более того, если бы это было не так, я бы очень сильно удивился.
Шарп увидел грусть во взгляде профессора Гарлик, но накалять и без того неловкую ситуацию не стал, а молча еще раз кивнул и ушел из теплицы, не забыв забрать собранный материал.
Ночью Эзоп проснулся в поту, ему было жарко, но жар был не болезненный, а потому в больничное крыло он не собирался, да и что бы он сказал, что сам добровольно дал на себе испытать неизвестное заклинание и выпил сомнительное зелье. Вряд ли такая добродушная профессор Гарлик захотела его отравить. Поэтому скрыв переживания, Шарп вытер лоб рукавом ночной рубашки и заставил себя уснуть.
На утро он открыл глаза и почувствовал легкость в голове. Как будто ему за одну ночь удалось выспаться на год вперед. Бодро встал с кровати и прихрамывая сделал шаг. Боль, она уменьшилась. Если еще вчера боль можно было сравнить с ножевым ранением при каждом неосторожном движении колена, то теперь это ощущалось как несильное постукивание молотком. Что было вполне терпимо и уже не отнимало столько сил при движении.
Сдерживая порыв прямо в ночной рубашке побежать к Мирабель Гарлик с благодарностью, Эзоп направился к умывальнику. Приведя себя в порядок и даже надев другой костюм, что случалось очень редко, преподаватель зельеварения направился к теплицам, он точно знал, что Мирабель встает раньше, чтобы наколдовать качественный полив всем растениям, ведь поливать их необходимо с утра.
— Профессор Гарлик, — позвал Шарп, как только переступил порог теплицы.
Благо утром учеников в теплицах и на подходе к ним еще не было, все они собрались за завтраком в большом зале.
Выходя из-за зарослей лиан, он увидел преподавателя гербологии. Она стояла к нему спиной у столика и пила горячий душистый чай, напевая какую-то красивую мелодию себе под нос.
«Вот бы мне по утрам быть в таком настроении» — подумал профессор. Впрочем сегодня, он как никогда был близок к чему-то подобному.
— Доброе утро, мисс Гарлик, — Эзоп остановился в паре шагов.
От неожиданности Мирабель вздрогнула и выронила кружку, горячий напиток вылился на юбку платья. Она вскрикнула, от чего все радостное настроение профессора Шарпа улетело, точно золотой снич от взгляда ловца.
— Ой, профессор Шарп, простите, — засуетилась Гарик, взмахнула волшебной палочкой, быстро очистив платье и собирая осколки кружки воедино.
— Вам не за что извиняться, — Шарп был в замешательстве от такой доброты профессора, ведь очевидно было, что это он стал виной случившемуся, — это я должен извиниться, за то что напугал вас.
— Даже не думайте об этом, — смутилась Мирабель, — я все время витаю в облаках и еще пою для растений, это не дает им грустить.
Простота и открытость мисс Гарлик вызвали у Эзопа улыбку. Это не ускользнуло от взгляда преподавательницы.
— Я очень редко вижу, как вы улыбаетесь, профессор, — Гарлик улыбнулась в ответ, только гораздо лучезарнее и про себя подумала, что, пожалуй, это вообще первая улыбка профессора Шарпа, которую она видела.
— Поверьте, я тоже редко это вижу — попробовал пошутить Шарп, но от чего-то почувствовал смущение, — но для этого есть повод. Вы каким-то чудодейственным способом смогли уменьшить мою боль. Спасибо вам большое, профессор.
— Я… — замялась Мирабель, — рада, что смогла вам помочь.
Она посмотрела Шарпу в глаза и это не доставило дискомфорт. Появилось ощущение, что строгий взгляд профессора был своеобразной защитой ото всех, а теперь в момент искренней благодарности, эта защита приоткрылась.
— Пожалуйста, держите меня в курсе. Если вдруг станет хуже, то обязательно сообщите, — Мирабель сделала шаг навстречу, но остановилась, будто почувствовав барьер личного пространства, через который нельзя было переступать.
— Конечно, профессор, — ответил Эзоп Шарп, — но могу я узнать, почему вы проявили ко мне столько беспокойства?
Мирабель тут же отвела взгляд, почувствовав, как к щекам приливает кровь, не хватало еще, чтобы преподаватель зельеварения узнал ее истинные намерения.
— Просто увидела, как вы передвигались по теплице и решила попробовать помочь, — Мирабель резко заинтересовалась еще не политыми растениями и продолжила их поливать.
Эзоп понял, что Гарлик что-то не договаривает, но настаивать не стал.
— В таком случае, еще раз вас благодарю и хорошего рабочего дня, — он развернулся и вышел быстрым шагом, прихрамывая куда меньше, чем вчера.
— И вам хорошего дня, — прошептала профессор Гарлик закрытой двери теплицы.
День, проведенный с учениками, забил мысли Шарпа так сильно, что он уже не думал о странном поведении преподавателя гербологии. К счастью, сегодня вновь провинился Гаррет Уизли, взорвав на уроке очередной эксперимент. Оставив нерадивого студента отчищать пол от липкой жижи, которая к тому же ужасно воняла болотной тиной, Эзоп удалился к себе в кабинет. Он хотел немного расслабиться, но едва присев в кресло, подскочил от посетившей голову идеи.
Не теряя ни минуты, профессор направился в библиотеку. И ожидаемо застал там Агнес Пергамм, которая сидела за рабочим столом и заполняла какой-то документ.
— Профессор Шарп, — она подняла глаза, тут же позабыв обо всех делах, — вы пришли найти какую-то особенную книгу по зельеварению?
— Агнес, нет, сегодня я пришел попросить вас найти для меня кое-что другое, — стараясь не выдавать неловкость, ответил мужчина.
— Конечно! — Пергамм тут же вскочила со своего места и подошла к профессору, показывая всем видом, что внимательно его слушает.
— Подскажите, пожалуйста, у вас есть что-то с рецептами вкусного чая, — после этих слов Эзоп кашлянул в кулак и отвел взгляд, резко заинтересовавшись многочисленными книгами вокруг.
— Ну вы даете, проффесор! — звонко рассмеялась библиотекарь, но, когда увидела, что Шарп собрался уходить, ухватила его за рукав, — подождите, пожалуйста, не обижайтесь на пожилую женщину.
Эзоп остановился всем видом давая понять, как он пожалел о своей просьбе.
— К сожалению, нет у нас такой книги, — ответила Агнес, — но я смогу вам помочь! Дело в том, что моя бабушка готовила самый вкусный чай, что я пробовала. И у меня сохранился этот рецепт. Более того, я запомнила его наизусть, потому что сама регулярно его готовлю.
Женщина засуетилась, нашла чистый лист бумаги и обмакнув перо в чернила, принялась записывать.
— Некоторые ингредиенты вы можете попросить у профессора Гарлик, — подсказала Пергамм, — я сама хожу к ней за этим, она выращивает невероятно ароматную мяту.
— Нет, — резко оборвал Шарп, но потом понял, как это странно прозвучало и добавил более мягким голосом, — могу ли я купить все необходимое в Хогсмиде?
— Да, пожалуй, — Агнес на секунду задумалась, — посетите Волшебную брюкву, господин Тисдейл тоже выращивает достойный урожай. Но он не вкладывает всю свою душу так, как это делает мисс Гарлик.
— Да, конечно, — Шарп удивился такому откровению, ведь он никогда не предавал значения, с какой безусловной любовью Мирабель относилась к своим растениям, списывая подобное поведение на чудачество, но сейчас взглянул на это с другой стороны, — благодарю вас.
Чуть склонив голову, Эзоп принял листок из рук Агнесс и удалился.
Вначале идея посетить Хогсмид не вызвала у профессора энтузиазма, он представил, как будет хромать до самой деревушки, а потом нужно будет проделать такой же путь обратно. Но лечебное действие самодельного заклинания и настойки Мирабель продолжалось, делая боль совсем незначительной, однако хромота меньше не становилась, вероятно, она не была связана с болью напрямую и имела свою причину. Но потом он понял, что просто не может не воплотить задуманное.
Шарп добрался до деревушки легче, чем думал, без труда нашел лавку Тимоти Тисдейла.
— Добрый день, профессор Шарп! — поприветствовал его господин в возрасте.
— Приветствую, господин Тисдейл, жаль я не имел чести вас узнать до сегодняшнего дня. Агнес Пергамм посоветовала заглянуть к вам, — сдержанно ответил профессор жизнерадостному мужчине, чья серая борода доставала до середины груди.
— Ах, дорогая Агнес, конечно, очень рад, что вы заглянули ко мне по ее рекомендации, — волшебник радостно всплеснул руками, — вы ищите ингредиенты для какого-то зелья?
«Да, конечно» — вздохнул про себя Шарп, у него же на лице написано, что он живет работой, думает о работе и, наверное, снится ему каждую ночь только работа.
— Не совсем так, господин Тисдейл, — пошарив в кармане, Эзоп достал листок с рецептом и протянул хозяину лавки, — возможно, я смогу купить у вас что-то из этого списка.
Чуть нахмурившись, мужчина изучил написанное и начал собирать по холщовым мешочкам необходимые ингредиенты.
— Готово, — Тимоти Тисдейл протянул пять мешочков и баночку меда, — я собрал вам все, что было в списке.
Поблагодарив и рассчитавшись, Шарп направился обратно в Хогвартс.
Осталось дело за малым, превратить этот набор во вкусный ароматный напиток.
Расставив все по местам на столе для приготовления зелий, Эзоп взял чистый котел с питьевой водой и заклинанием довел ее до восьмидесяти градусов. Ему казалось, что, смешивая гвоздику и корицу для чая, он старался усерднее, чем если бы варил оборотное зелье. Нежно растер мяту так, чтобы она отдала свой аромат, но при этом не раскрошилась, испортив вкус напитка. Добавил две звездочки бадьяна и семечки кардамона. Апельсин и зеленый чай. А в конце немного меда. Все это настоялось, балансируя вкус и аромат и когда было готово, мужчина налил напиток в глубокую пиалу, которую предусмотрительно принес с кухни.
Наступил вечер, на улице начало темнеть, но учении не спешили расходиться по своим гостиным. Поэтому, профессору не осталось ничего другого, как накинуть на себя дезиллюминационное заклинание и направился к теплицам. Почему он это сделал, сам до конца не понимал, но вероятно не хотел, чтобы студенты шептались за спиной, как он ходит по замку с чашкой чая.
Придерживая палочку у кружки, чтобы вода не остывала, он локтем открыл дверь теплицы и ожидаемо застал там профессора Гарлик, которая пересаживала подросшие саженцы в горшки побольше. Маскирующие чары рассеялись, но Мирабель не замечала гостя, так как была сильно увлечена процессом.
Чтобы снова не напугать мисс Гарлик, Эзоп тихо подошел к столу, поставил пиалу на стол, все еще не отнимая от нее палочки и начал ждать, когда профессор сама обратит на него внимание.
Ждать пришлось недолго, у Мирабель закончились свободные горшки, и она поднялась, чтобы сходить за новыми. И тут она увидела строгого гостя.
— Профессор Шарп, ох, извините, я вероятно слишком увлеклась и не заметила, как вы зашли, — она с ужасом взглянула на грязные руки и одним движением палочки сотворила заклинание, очистив их.
— Я принес вам чай, — начал профессор, — не знаю, удалось ли мне приготовить его таким, как вы любите, но смею скромно надеяться, что вам понравится.
— С-спасибо, — Мирабель выглядела совершенно растерянной, но тут же приблизилась к профессору так близко, что он едва не отстранился, ведь он никогда не подпускал к себе людей, но посчитав, что это может обидеть искреннюю мисс Гарлик, удержался на месте.
— Прошу, — он вложил горячую, но не обжигающую кружку в ладони Мирабель, едва коснувшись ее нежных рук. По коже пробежала волна мурашек, что заставило его в смущении отстраниться.
Обладательница пышных рыжих кос сделала первый глоток и закрыла в блаженстве глаза. Эзоп не мог понять, что означает эта реакция, ведь внутри уже договорился с собой, что все это была глупость и он должен был отблагодарить за помощь другим способом.
— Это самый волшебный, вкусный, замечательный напиток, что я когда либо пробовала, — она подняла на профессора пронзительный взгляд.
В ее искренних зеленых глазах читалась благодарность и смущение?
— Право, вы преувеличиваете, — голос Шарпа предательски дрогнул.
Откашлявшись, он продолжил наблюдать за тем, как молодая профессор, благоговейно наслаждается чаем, невольно переместив взгляд на ее шляпу, украшенную цветами, зеленое платье, так выгодно подчеркивающее стройную фигуру и нежные руки, которых недавно ненароком коснулся. «Она выглядит так мило… стоп, нет, о чем я вообще думаю! Она преданна работе, она любит свои растения, нельзя думать о таких вещах». Шарп расстроился, что даже на секонду мог задуматься о чем-то подобном. И потом, она такой нежный цветок, как к нему может кто-то прикасаться.
Перемена настроения не скрылась от преподавателя гербологии.
— Вы чем-то опечалены? — она опять сделала шаг навстречу, только на этот раз декан слизерина сделал шаг назад.
— Нет, — жестко ответил он, — я должен идти, рад, что чай вам понравился.
Вновь спрятавшись под дезиллюминационными чарами, профессор почти выбежал из теплицы. И только захлопнув дверь своего кабинета, смог выдохнуть, дав себе слово, что больше не будет вести себя, как наивный студент. Слишком много он пережил, чтобы совершать те же ошибки и вновь сближаться с людьми.
Тем временем профессор Ховин шла к Мирабель узнать, как у нее дела, но увидев профессора Шарпа рядом с подругой, остановилась и решила подождать, благо они не могли ее заметить из-за широких листьев мандрагоры. Профессор в скором времени быстро удалился, и она зашла в теплицу.
— Ну как, помог ему мой элексир? — улыбнулась Бэй.
— Да, спасибо тебе большое, он явно чувствует себя лучше, — Мирабель обняла профессора по уходу за магическими существами.
— Приходил поблагодарить? — голос женщины был немного шершавый, но в то же время очень теплый.
— Да, — засмущалась мисс Гарлик, не рассказывая подробности про чай.
— Старый дурак, не видит какое сокровище у него под носом, — заметила Ховин.
— Нет, что ты, я нисколько не претендую на его сердце, — профессор Гарлик совсем раскраснелась от смущения.
— Можешь не говорить, но я вижу, как ты на него смотришь, — Бей Ховин продолжала гнуть свою линию.
— И как я на него смотрю? — Мирабель сложила руки на груди.
— С восхищением, — прямо ответила Ховин.
— Это можно объяснить, — затараторила пуффендуйка, — профессор Шарп очень талантливый и сильный маг, все об этом знают.
— Но не только поэтому ты просила для него зелье, — не отступалась Бэй.
— Нет, не только, — сдалась Мирабель, — когда я смотрю на него, то как будто сама чувствую его боль, он так закрылся ото всех, сидя в подземелье, что забыл, какого это жить обычной жизнью, радоваться, грустить. Всем живим существам нужно солнышко, оно питает нас и дает энергию, создает хорошее настроение.
— Это ты ценишь солнце, а змеям уютнее в своей норе в подземельях, — улыбнулась профессор, — ты его не переделаешь.
— А еще, он прекрасен, — мисс Гарлик совсем зарделась, — его карие глаза такие пронзительно-глубокие, и… душа у него очень добрая.
— Все ясно, — усмехнулась Ховин, — девочка моя, только не переживай сильно, если он не сможет ответить взаимностью, как ты говоришь, добрая душа Эзопа, на самом деле так изранена, что я сомневаюсь, способен ли он на чувства.
После того, как профессор Шарп по-своему отблагодарил преподавателя гербологии, прошла неделя. Мирабель каждый день ловила себя на мысли, что периодически оглядывается, не зашел ли кто в теплицу. А Эзоп чувствовал себя помешанным и пытался привести мысли в порядок. Но в аудиторию то и дело заходила то гриффиндорка с рыжими косами, то пуффендуйка в зеленой остроконечной шляпе, то ребята из когтеврана шумно обсуждали прошедший урок гербологии и восхищались умом и добротой профессора Гарлик.
«Никуда не деться от этих мыслей, стоит только кому-то напомнить о ней, как тут же сердце начинает заходится гулким звоном» — думал профессор, оперев голову на руки и рассматривая поверхность стола.
Но из размышлений вырвала студентка Слизерина, продемонстрировав идеально сваренное зелье невидимости.
— Десять очков слизерину, — сухо сказал он, даже не похвалив за старания.
Студентка немного расстроилась, ведь всеми силами хотела произвести впечатление на строгого профессора, но тот этого даже не заметил.
Как только все студенты покинули аудиторию и на сегодня больше уроков не было запланировано, Шарп взмахом волшебной палочки захлопнул дверь и запер на ключ.
Он расхаживал по кабинету и завел тихий разговор сам с собой.
— Почему я начал думать о профессоре Гарлик? — прошел туда и обратно, поправляя и так ровно стоящий котел.
— Все началось с того, что она так кстати предложила помощь, — начал рассуждать он, — и я согласился, потому что на тот момент боль была почти нестерпимая. Я готов был слизняками плеваться, если бы что-то пошло не так, только бы не обращать внимания на боль.
— Но ее магия и зелье помогли, — он остановился и провел рукой по волосам, — боль почти ушла, только хромота осталась, но боюсь, что после той злополучной битвы это и так хороший исход.
Профессор стал серьезным, вспомнив о погибшем товарище. Сколько раз он думал об этом, о том, что сам должен был оказаться на его месте, но судьба распорядилась иначе.
Покачав головой, отгоняя навязчивые мысли он про себя отметил, что думать о профессоре Гарлик куда приятнее. Но он не может находиться рядом с таким чистым созданием. Зачем мучать себя и ее, зачем ей калека.
Пуффиндуйцы такие добрые искренние, готовы трудиться не покладая рук, им чуждо честолюбие, чего не мог сказать о себе Эзоп Шарп. Вспоминая, с каким рвением продвигался по службе, будучи мракоборцем, как радовался повышению и даже в какой-то степени злорадствовал, что повышения удостоился именно он. С какой ненавистью убивал противников, порой перенимая их грязные приемы и даже несколько раз использовал запрещенные заклинания.
«Нет, мисс Гарлик определенно не достойна такого человека, как я, надо прекращать думать о ней» — а как прекратить, он не знал. На ум пришел только один способ. Поговорить и окончательно для себя понять, что все эти глупые мысли о том, что их может связывать нечто большее, чем преподавание в Хогвартсе, всего лишь плод его больного воображения, что он все надумал, приняв близко к сердцу попытку ему помочь. «Успешную попытку» — поправило подсознание.
Не дожидаясь, пока студенты разбредутся по комнатам, не используя скрывающие чары, профессор направился прямиком к теплицам. И на удивление в коридоре встретил Мирабель Гарлик, которая шла ему навстречу. Они так и остановились молча друг перед другом.
— Профессор Шарп, вы шли по делам, — начала разговор Мирабель своим прекрасным нежным голосом.
— Нет, я свободен, — тут же ответил слизеринез.
— Но вы куда-то шли, — улыбнулась мисс Гарлик.
— Нет, вам показалось, я просто вышел из кабинета и абсолютно свободен, — кажется случилось худшее, чего я опасался все эти годы, я заразился от студентов глупостью…
— В таком случае, я хотела сказать, что искала вас, — Эзопу казалось, что улыбающаяся рыжеволосая профессор сама, как солнце, которое так любят ее растения, от того они и цветут рядом с ней.
— Тогда, вы не против, если я приглашу вас прогуляться? — профессор учтиво предложил свой локоть.
Мирабель почувствовала, как краска приливает к щекам, но все-таки приняла приглашение. Рука серьезного профессора была такой крепкой на ощупь, что мисс Гарлик невольно вспомнила, чем он занимался до прихода на преподавательскую должность.
А Шарп никогда бы на это не пошел, но ему нужно было знать наверняка, что он чувствует к ней и понять, что нужно сделать, чтобы Мирабель точно дала ему отказ. И сегодня вечером он намеревался выяснить это.
Не обращая внимания на немногочисленных студентов, которые тут же начинали шептаться, профессору уже было не важно, потому что он точно знал, что подобного рода прогулка будет только раз. Они вышли за пределы территории замка и направились по дороге в Хогсмид.
— О чем вы хотели поговорить, мисс Гарлик? — голос профессора едва ли отдавал холодом подземелий, скорее был обычным спокойным и приятным.
— Хотела поинтересоваться, как вы себя чувствуете, не вернулись ли боли? — мягко спросила Мирабель.
— Нет, боль почти пропала, и в том исключительно ваша заслуга, — он легонько похлопал свободной рукой держащую его женскую руку. И опять по телу прошелся ток, а волнение нарастало от такой непозволительной близости, — но хромота вряд ли излечима, да это мне и не нужно.
— Почему вы не хотите полностью избавиться от недуга — удивилась профессор гербологии.
— Потому что тогда я окажусь перед выбором, остаться профессором в Хогвартсе или вернуться на службу, — задумчиво ответил он, затем, чуть поразмыслив, продолжил, — но я не хотел бы ставить себя перед таким выбором, ведь должность преподавателя зельеварения меня более чем устраивает.
Мирабель впервые подумала о том, что тоже бы не хотела, чтобы профессор Шарп до конца излечился. Ведь тогда она больше не увидит его. Но тут же поругала себя за такие мысли. Человек должен сам делать свой выбор и решать, где ему лучше и с кем. А зная некоторые подробности прошлого Эзопа, могла предположить, что он все-таки выберет службу. От этого стало грустно.
— Мирабель, — тихо произнес Шарп, заглядывая ей в глаза, — пожалуйста, не нужно грустить, я не достоин того, чтобы у такого солнышка, как вы, портилось настроение из-за старой больной подземельной змеи.
У рыжеволосого профессора перехватило дыхание, а сердце участилось так сильно, что ей казалось, спутник это услышит. Он никогда не называл никого по имени и то, что сказал после, было так трогательно.
— Простите, я не спросил разрешения назвать вас по имени, но обещаю, больше такого не повторится, — а про себя отметил, что за этот вечер дает себе уж как-то много подобных обещаний.
— Мне понравилось, — щеки девушки пылали, — если вы иногда позволите себе так меня называть, то для меня это будет самое большое счастье.
«Нет, нет, нет, что она такое говорит, я хотел лишь немного перейти черту, чтобы она все поняла и дала отказ таким отношениям, а она говорит, что будет… счастлива» — само понятие счастья было чуждо профессору зельеварения, раньше он стремился к признанию, к славе, к уважению и все большей силе, сейчас к воспитанию достойных волшебников, но никогда не искал счастья.
— Мисс Гарлик, — начал он, — не поймите меня неправильно, но я бы не хотел, чтобы вы питали на мой счет какие-то романтические ожидания.
И тут понял, как ошибся, высказав это, увидев тут же блеск слез в таких широких искренних глазах.
— Вы говорите, что я не могу вас принять, но я уже приняла, — она остановилась, развернулась к Шарпу и взяла его за руки, — вы замечательный человек, я уже давно за вами наблюдаю, каждый вечер мое сердце трепещет, что вот вы зайдете и начнете собирать ингредиенты, чтобы подготовиться к занятиям. И как оно щемит от тоски, когда долго не вижу вас.
— Мирабель, вы не понимаете, о чем говорите, — он крепче сжал ее руки, как будто уговаривая, желая донести, — вы наивны и молоды и не видели в этой жизни ничего по-настоящему плохого.
Эзоп хотел добавить, «в отличие от меня».
— Если вы сами меня не принимаете, — она отвела взгляд и вновь пронзительно посмотрела, — так и скажите, я не стану вам докучать.
— Я не имею права вас принять, я вас недостоин, — он сам уже едва сдерживал слезы, но никогда бы не позволил им прорваться наружу.
— Позвольте я сделаю кое-что непозволительное и уж тогда можете сказать свое твердое решение, коль решите больше не буду докучать вам своими чувствами, но знайте, для меня вы самый достойный человек из всех, что я знаю, — едва договорив, не выпуская рук профессора, подалась вперед, ближе, почти прижимаясь к его груди, поднялась на носочки и прильнула к его губам.
Шарп не верил, что это происходит на самом деле. Он почувствовал тепло женских губ и его самого охватил жар, голова закружилась, он уже не мог найти оправдание своим действиям, не в силах оторваться, перестал думать о том, что это в последний раз. До этого не должно было дойти в его продуманном изначально сценарии.
Они стояли на темной дороге, как провинившиеся студенты, нарушающие комендантский час. И чувства были теми же, будто это был первый в жизни поцелуй, а может и ярче.