Дед Мороз, Снегурочка и маленький эльф

Он говорил мне: «Будь ты моею, И стану жить я, страстью сгорая. Прелесть улыбки, нега во взоре Мне обещают… радости рая». Петр Иванович, держа руки в замке у себя за спиной, деловито ходил по камере взад-вперед и, поглядывая на Штольмана с Алисой, романтично мурлыкал себе под нос этот романс. - Тебе очень больно? - виновато заглядывая в глаза, спрашивала она Якова. - Нормально, - вздыхал тот, уже не понимая, что раздражает его больше - столь назойливое внимание бывшей девушки или романс, который будущий родственник как будто специально напевал с какой-то особенной, намекающей на что-то, интонацией. - В травмпункт сходите, надо проверить, что все в порядке, - участливо посоветовала Кира. - А вы перестаньте уже трогать его за шею, - обратилась она к Алисе. - А вы врач что ли? - огрызнулась та. - Представьте себе, да, - кивнула Кира. - За своим вон следите, - Алиса с пренебрежением приподняла подбородок на курсирующего туда-сюда Петра Ивановича. - Не было бы у него недержания, ничего этого бы не случилось. - Недержание - это у вас сейчас. Речевое. Логорея называется, - усмехнулась в ответ Кира. - Знаешь что, доктор Айболит! - грозно посмотрела на нее Алиса. - А не пойти ли тебе… в Африку? - А мне и тут хорошо, - тоже сверкнула глазами Кира. - То-то и видно, тебе тут самое место, - съязвила та. - А тебе где? Может в рехабе? - предположила Кира, для которой без лишних слов, как и для Штольмана, было понятно состояние Алисы. - Ну ты, достала! - Алиса была голова уже кинуться на нее, но Штольман вовремя схватил ее и отодвинулся прямо вместе с ней подальше от девушки Петра Ивановича. Еще одной драки этой ночью Яков уже точно не пережил бы. - Девочки, давайте жить дружно? - предложил тем временем добрый Леопольд в лице дядюшки. - В конце концов, неизвестно, сколько нам тут еще торчать друг с другом. Или хотите, чтобы кого-нибудь еще отсадили? - Ее, - кивнула Кира на Алису, пытающуюся вырваться из рук Якова. - Как раз к этому буйному. Два сапога - пара. Пусть там развлекают друг друга. - Кира… - осуждающе одернул ее Петр Иванович. - Ты что, на ее стороне? - она возмущенно посмотрела на своего бойфренда. - И зачем только я с тобой, вообще, поехала! Сидела бы сейчас в Сохо в приятной компании, - обиженно бросила Кира. - В приятной? - Петра Ивановича сильно взволновала и даже задела ее последняя фраза. - Может ты желаешь продолжить свое знакомство с тем бородатым? - Может и желаю! - ответила Кира и отвернулась. Петр Иванович уязвленно замолчал, снова скрепил руки в замке у себя за спиной и продолжил ходить по камере взад-вперед, только теперь уже заметно нервничая. Зато Алиса, увлеченно наблюдая за разгоревшейся между парой ссорой, напрочь забыла про свою обиду. - Я ноготь из-за тебя сломала, - хлюпнув, пожаловалась она Якову, который, наконец, смог ее отпустить. - Ноготь? - Штольман чуть не взорвался от охватившей вдруг и его ярости. Его, значит, чуть не убили тут, причем из-за нее же, а она про ноготь… - А помнишь, как мы с тобой познакомились? - снова сделав совершенно невинные глаза, поинтересовалась Алиса. - Ты ведь тогда тоже за меня заступился. - Помню. Ты, как тогда не умела разбираться в людях, так и сейчас не умеешь, - Яков погасил в себе эту вспышку гнева и закрыл глаза, показывая, что не желает больше разговаривать. И только сильно пульсирующие на его шее вены выдавали крайнее напряжение. Все он прекрасно помнил. И как вступился за нее, еще молодую девчонку, и как влюбился, и как узнал, что она ему изменяла. Конечно… тогда его положение было не таким успешным, как сейчас, и, несмотря на вспыхнувшие между ними весьма страстные чувства, делать ставку только на него Алиса побоялась. Ведь тогда у нее ничего не было, кроме желания пожить красиво. Он обещал мне, бедному сердцу, Счастье и грёзы, страсти, восторги, Нежно он клялся жизнь усладить мне Вечной любовью, вечным блаженством, - мрачно продолжал насвистывать меж тем дядюшка. - Петр Иванович, - расстроено обратилась к нему Алиса, все еще чувствуя тошноту. - У меня от ваших “хождений по мукам” скоро морская болезнь начнётся. - Куличами пахнет. Или это я галлюцинирую? - ответил тот. - Чего? - нахмурилась она, думая что это он специально, издевается над ней. - Да так... Хождение... По мукам. А хотите конфетку? - заботливо предложил дядюшка. - Давайте, - вздохнула Алиса. Петр Иванович уселся между Алисой и Кирой, которая после ссоры стала дремать, откинув голову к стене, точно как Штольман, потом залез в карман куртки, лежавшей на лавке, и любезно протянул на руке большую квадратную конфету. - Вкусно, - с удовольствием прожевав сладость, констатировала Алиса и взглянула на фантик. - Фадж? - прочитала она надпись на английском языке. - Да, еще с Канады вот вожу в кармане, - пояснил Петр Иванович. - Наверное, для вас… - в отличие от спиртного, сладкое он, действительно, не очень любил. И Кира тоже. - С Канады? - удивилась Алиса. - Ну да. Я там живу, - пожал плечами дядюшка. - Как интересно! - оживилась она. - А почему? А как? - Жизнь так сложилась, - не желая вдаваться в подробности, ответил он. - Не сложилась, а загнала тебя в угол, - ворчливо откликнулась тут же Кира, продолжая дремать. - Это весьма спорное утверждение, - позволил себе не согласиться тот. - Спорное? - тут она все-таки уже открыла глаза. - Да ты уже пятнадцать лет этим чертовым наследством занимаешься. Как проклятье какое-то. Давно пора все бросить и заняться чем-то человеческим. - И чем же таким человеческим я по-твоему должен заняться? - опять уязвленно взглянул он на Киру. - Тем, что приносит деньги, а не засасывает их, как пылесос! - она метнула в него недовольный взгляд и, закрыв глаза, снова откинула голову к стене, не собираясь продолжать этот разговор. По крайней мере, сейчас. - А чем это вы таким, интересно, занимаетесь? - осторожно, шепотком, спросила Алиса Петра Ивановича, не в состоянии бороться с переполнявшим ее любопытством. - Винодельня у меня, - тем же шепотом ответил дядя, наклоняясь к ней. - Винодельня? - удивленно переспросила Алиса одними губами, красноречиво округлив при этом глаза. - Небольшая… Она нам досталась каким-то совершенно мистическим образом. В наследство, - пояснил Петр Иванович. - Бывает же… - покачала головой та. - Бывает, но никто, кроме меня, ехать туда не пожелал. А у меня дела, прямо скажем, не лучшим образом идут. Но бросать не хочется - там чудесное место, и виноделием заниматься интересно. - Ну еще бы… - понимающе протянула Алиса. - А вы, Алиса, чем занимаетесь? - поинтересовался Петр Иванович, пододвигаясь к ней поближе, чтобы можно было говорить еще тише. - А я - диетолог. Учу людей правильно питаться, - как ни в чем не бывало ответила Алиска. - Вы серьезно? - подозрительно покосившись на нее, поинтересовался дядюшка. - А что? - не поняла та. - Ну, это же смешно! Вы пьете, курите, еще и запрещённые вещества… кхм… употребляете… - как-то не то смущенно, не то озадаченно потупил он взгляд. - И при этом учите людей правильно питаться? - Представьте себе, - усмехнулась Алиса. - Хоть что-то в своей жизни я умею делать правильно. - А вы мне определенно нравитесь, - улыбнулся Петр Иванович. - За то, что умею правильно питаться или за то, что курю и все такое? - тихонько рассмеялась Алиса. - За то, что умеете над собой посмеяться, - ответил тот, улыбнувшись во весь рот. - А знаете? А вы мне тоже нравитесь, - заключила Алиса. - А я за что? - польщенно уставился на нее дядя. - За то, что не пытаетесь учить меня жить. Как некоторые… - она на мгновение повернула голову к Штольману, то ли на самом деле дремавшему, то ли делающему вид. - Чтобы чему-то учить, надо самому уметь делать это правильно. А кто знает наверняка, как жить правильно? - философски спросил он ее и машинально повернул голову к своей Кире. - Правильно! Никто! - ответил он за Алису сам себе. - Да ладно! - снова открыла глаза Кира. - А твоя уважаемая маман? Уж кто-кто, а она то всегда знает, как жить правильно, - припомнила она с обидой в голосе. - Господи Боже! И чем интересно тебе моя маман не угодила? - развел руками Петр Иванович. - Она меня не любит, - буркнула Кира. - Неправда. Она внуков хочет. Только и всего, - парировал дядюшка. - Только и всего? - возмущенно повторила та. - Только и всего! - кивнул Петр Иванович. В камере на пару минут повисла гнетущая тишина. - А вот у моего сына нет ни бабушек, ни дедушек, - тихо вздохнула Алиса. - Зато, у него есть вы, а он - у вас, - приободрительно заметил Петр Иванович. - Рядом с таким, как вы, хочется жить, - улыбнулась Алиса. - Рядом с таким, как он, иногда повеситься хочется, - снова вставила свои пять копеек Кира. - Ну, разумеется! У меня ведь нет бороды, - ответил ей дядюшка в том же тоне. - Да что ты пристал к этой бороде? - не выдержала Кира. - Да вот думаю, не отрастить ли мне тоже бороду? Будет вечный Movember. Или как его тут у вас называют? Усабрь? Или Небритябрь? Или как еще? Хренабрь? - разнервничался Петр Иванович. - Пфффф, - раздраженно фыркнула Кира и снова отвернулась. - У Якова раньше тоже бородка была, смешная. Он ее сбрил. А вам пойдет, - шепнула Алиса. - А хотите еще конфету? - расщедрился Петр Иванович, чувствуя благодарность за поддержку. - Нет, я вообще-то не ем сладкое, - отказалась Алиса. Видимо, и правда была хорошим диетологом. - Тогда угостите вашего сына, - предложил тот. - Он не любит ириски, - пробурчал теперь Штольман, не открывая глаз. - А что же он любит? - с искренним интересом посмотрел на него Петр Иванович. - Шоколадные конфеты он любит. Птичье молоко, - потерев лицо руками, недовольно ответил Яков. - Я, кстати, тоже Птичье молоко люблю, - отозвалась с другой стороны Кира. - Так он ваш общий сын? - осенило Петра Ивановича. - Нет, - тут же бросил Штольман. - Да, - покраснев, подтвердила Алиса, одновременно с ним. - Очаровательно, - усмехнулась Кира. - Просто Санта-Барбара какая-то. И она тебе все еще нравится? - обратилась она к своему великовозрастному бойфренду, озадаченно смотревшему то на несостоявшегося папу, то на состоявшуюся маму. - Санта-Барбара, кстати, неплохой городок, - заметил дядюшка. - Назван в честь святой великомученицы Варвары. - Варвары? - переспросил Штольман, не понимая, почему его слегка тряхнуло при упоминании этого имени. - Ну… так считается, - кивнул Петр Иванович. - Я часто бываю в тех краях. Они там неплохое Шардоне и Пино Нуар делают. - А на вашей винодельне какое вино делают? - романтично вздохнув, поинтересовалась Алиса. - Пино Нуар, - ответил винодел, снова польщенный тем, что хоть кому-то интересно его дело. - Бурда какая-то, а не Пино Нуар, - расстроенную Киру было уже не остановить. Видимо, логорея все-таки оказалась заразна. - Ну, не Бургундское, конечно, но… - пытался защититься Петр Иванович. - Вкус такой, будто в бочке с вином мышь сдохла, - но она не желала и слушать его. - Серенькая такая? Видимо, ожила…. - усмехнулся вдруг Штольман, который устав от этих бесконечных перепалок, отвернулся от всех и сидел на краю скамьи, что называется, нервно покуривая в сторонке. - Что? - хором переспросили все, устремив на него непонимающие взгляды. - Ничего, - вздохнул Яков. - Алис, закрой лучше глаза, - попросил он. - Зачем? - опять спросила та, невинно хлопая длинными ресницами. ******* - Да все с вашим Штольманом в порядке. Жив, здоров. И не надо мне тут угрожать. Гражданочка, да не лезьте вы вперед батьки в пекло… - ворчал дежурный, открывая дверь… нет, не в ад, а всего лишь в ту самую камеру. Но когда камера открылась, и Виктор Иванович с Анной буквально ворвались внутрь, они увидели там совсем не то, что ожидали. Алиса сидела на коленях у Штольмана, крепко держась за его пострадавшую шею, а Кира, между прочим, действительно, врач по профессии, точно также сидела на Петре Ивановиче, который чуть не падал со скамьи от смеха. От такой картины Анна застыла на пороге с открытым ртом и вся покраснела от возмущения. Еще большего, чем до этого. - Здоров, говорите? - недовольно покачал головой Виктор Иванович, оправившись от замешательства. - Яков Платонович, потрудитесь… объяснить… что все это… значит? - пытаясь спокойно подобрать слова, потребовал он от будущего зятя. Алиса повернулась к нему и, взглянув укоризненно, протянула дрожащий пальчик с тем самым сломанным ногтем, указывая куда-то в угол камеры. В следующее мгновение раздался такой визг, что не только все находящиеся в этой камере напрочь оглохли, но и Ярик, которого отсадили в самую дальную камеру под семь замков, задремавши, резко проснулся. И теперь на коленях у Штольмана сидело уже две девушки. Алиса - на правом колене, а Анна - на левом. А Яков, глядя на Виктора Ивановича, лишь растерянно развел руками. Сморщившись, Виктор Иванович постучал рукой по правому уху, которому досталось больше, и топнул ногой на наглого мыша, который категорически не желал покидать камеру, в отличие от невольных узников, полночи страстно мечтавших об этом. - Васька! - расплылся в улыбке дежурный, хватая мышонка. - А мы тебя уже обыскались! - Это - Васька… - обращаясь к дочери, повторил Виктор Иванович, убеждая ее, что никакой опасности нет. - Видишь? Протянув руку, он хотел помочь ей слезть со своего жениха. Но Анна не собиралась так просто отдавать его другой, тоже вцепившись в него. И в этот самый момент вдруг громко зашипело включившееся радио. От неожиданности все снова вздрогнули и дружно подняли головы вверх. А потом заиграла музыка. На все отделение полиции. Дежурный сразу вытянулся, прямо с Васькой в руках, словно мимо него прошел сам генерал. Впрочем, не он один. В дальней камере Ярик, который оказывается учился на последнем курсе юридического, обрел, наконец, ясность сознания и, пытаясь вспомнить, что же он такого натворил, что оказался в камере, при первых же нотах тоже принял торжественную позу. Россия - священная наша держава, Россия - любимая наша страна. Могучая воля, великая слава - Твоё достоянье на все времена! Славься, Отечество наше свободное, Братских народов союз вековой, Предками данная мудрость народная! Славься, страна! Мы гордимся тобой! - гордо звучало из колонок. - Отлично, уже шесть утра… - приобняв обеих трусих, обреченно вздохнул Штольман, и под гимн, символично и патриотично, тоже начал вставать со скамьи. Так что обеим девушкам, хочешь-не хочешь, а все-таки пришлось с него слезать.