Пьяная киска

— Повеселимся? — Тома нежно улыбается, но тебя не обмануть. Под его безмятежным поведением скрывается абсолютный сексуальный демон. Словно чтобы доказать твою точку зрения, он наклоняется и небрежно целует твой ноющий, перевозбужденный клитор. — Хм… Ах! — Твой ответ отказывается правильно формироваться на твоём языке, и он хихикает, проводя пальцем по твоей пухлой щели. Даже этого легкого прикосновения достаточно, чтобы ваши бедра непроизвольно дёрнулись. — Ты такая вкусная, милая, — бормочет Тома низким голосом. Он без усилий соблазнителен, собирая немного твоей слизи на палец и засовывая его в рот, стонет от твоего вкуса. — Ты можешь дать мне еще один? Еще один, детка. Это то, что он сказал несколько часов назад, когда доставил тебе твой первый оргазм за ночь. Тома втянул тебя в это сладко, ласково, и ты помнишь ощущение его улыбки на твоей трепещущей киске, когда блаженство омывало тебя тёплыми, нежными волнами. Приняв твое колебание за нежелание, Тома отстраняется, и его дразнящая улыбка сменяется чем-то более искренним. — Ты закончила? Мы можем остановиться, милая, ты уже была так добра ко мне. — Н-нет, — говоришь ты и чувствуешь, что голова забита пухом. Твой язык спотыкается о себя в спешке, чтобы успокоить его. — Хочу еще один. Я хочу, Тома. Пожалуйста. — Еще один? — Он воркует, в восторге. — Конечно, милая. Еще один. Он снова опускается вниз, прижимаясь губами к твоей истекающей слюной киске. Твоё тело дёргается без твоего разрешения, но он держит тебя неподвижно, твёрдыми руками удерживая твои бедра открытыми. — Красиво, — бормочет Тома и начинает не на шутку лизать тебя. Это больно. Это больно, но это так хорошо. Чрезмерная стимуляция оседает, и ты чувствуешь себя обнаженной, когда Тома осыпает тебя нежным, неослабевающим вниманием. Каждый нерв чувствует себя ободранным, открытым, и твое сердце бьется в ушах, когда ты корчишься и кричишь под ним. На этот раз он доставляет тебе сладкое удовольствие, прижимаясь языком к твоей щели, прежде чем облизать ее изнутри. Его движения медленны и чувственны, когда он ласкает твою киску, приближая тебя все ближе и ближе к краю. Ощущения переполняют тебя, удовольствие смягчает боль. Жар скручивается в сердцевине, невыносимо сжимаясь, и низкий пронзительный вой вырывается из груди. Тома дает тебе так много: столько наслаждения, столько боли, столько чистых ощущений, что ты чувствуешь, как мчишься к краю. Ты инстинктивно напрягаешься, борясь с непреодолимым притяжением. Ты... ты боишься. Чувства слишком велики, а наслаждение слишком хорошо, и если он заставит тебя кончить, ты не уверена, что не сломаешься. — Тома… — всхлипываешь ты. — Я… я боюсь, это слишком хорошо, я… ах, Тома! Что-то темное вспыхивает в его глазах, и он отстраняется ровно настолько, чтобы сладко бормотать в твою киску. — Перестань драться со мной, милая. Просто сдайся, и позволь мне сделать тебе хорошо. Я позабочусь о тебе, обещаю. Тома не дает тебе времени ответить, тут же всасывая твой клитор обратно в рот. Твоё дыхание становится прерывистым, судорожно всхлипывая, и твои пальцы ерошат его волосы, притягивая его ближе. Он мычит вокруг тебя, и ты, наконец, испытываешь один из самых сильных оргазмов, которые ты когда-либо испытывала в своей жизни. Вдалеке ты слышишь свой плач, потом все становится блаженным, ослепительно белым. Ещё раз нежно поцеловав твой клитор, Тома наблюдает за продуктом своей ручной работы. Ты податлива под ним, подчиняясь всепоглощающему блаженству его безраздельного внимания. — О, посмотри на себя, — говорит он, и его лицо озаряет искренняя улыбка. — Это было не так уж плохо, не так ли? Ты не отвечаешь связно — просто бессловесная болтовня — и его ухмылка становится шире. Всегда требуется довольно много времени, чтобы погрузить тебя в это мягкое, туманное пространство — к тому времени, когда Тома получает тебя вот так, он обычно уже наполовину пьян от твоей киски, и ему это нравится. Ты прекрасна вот так, вся развязная. Он не может дождаться, чтобы поклоняться тебе еще несколько часов. — Ты так хороша, что так сильно сочувствуешь мне. — Он знает, что ты всё ещё можешь понять его по милой, глупой улыбке, которая появляется на твоём лице в ответ на его похвалу. — Ты позволишь мне дать тебе еще немного? Его пальцы переплетаются с твоими, и ты сжимаешь их один раз. Да. — Хорошо, — говорит он. — И, на всякий случай, не могла бы ты дать мне сигнал к остановке? Три отжима. — Идеально. — Тома кивает, нежно сжимая тебя в ответ, и снова усаживается на свое место — между твоими ногами. Его рот наполняется слюной при одном только воспоминании о часах, которые он провел, щедро расточая вниманием твою киску. Что-то во вкусе твоего удовольствия всегда вызывает у него легкое головокружение, и он клянётся, что мог бы съедать тебя всегда, нежно и легко. На самом деле, это его любимая часть игры с тобой. После того, как ты полностью подчиняешься его заботам, позволяя ему взять на себя полный контроль, Тома любит часами целовать и поклоняться твоей киске. Он съест тебя для своего удовольствия, но ты не можешь жаловаться — не тогда, когда он заставляет тебя чувствовать себя так хорошо. Тома ласково целует твою слюнявую щель — мягкое предупреждение. Он жаждет тебя сегодня, и он не перестанет пить из тебя, пока не насытится. — Еще один, — говорит он, уже немного ошеломленный. — Еще один. Вы оба знаете, что он лжет.