***
Громкий и настойчивый стук в дверь разбудил Изуку, который отсыпался после недели беспрерывных сражений со злодеями, до сих пор свободно разгуливающих по родному городу Мидории. Юноша поднялся и сонно смотрел на дверь, стук которой так и не прекращался. Возможно это была исцеляющая девочка или кто-то из одноклассников. Ясное дело нужно что-нибудь сказать. — А..входите! — Громко сказал Изуку, продолжая сверлить взглядом дверь перед ним. Стук резко прекратился. Теперь все внимание было переведено на звук поворачивание ручки, а после и скрип самой двери. Это ужасно. При виде него, глаза Мидории распахнулись от удивления, страха, мерзости, ужаса и от осознания того, что сегодня будет один из самых худших дней в жизни парня, который он не забудет, как и то день, когда его изнасиловали. Это будет окончательная точка личности Деку, которую сейчас, скорее всего, разорвут в клочья. У него есть всего два варианта, но поспешных действий делать нельзя. Первый - нажать кнопку вызова, чтобы кто-нибудь пришел на помощь. Второй - продолжать наблюдать за происходящим и дождаться момента, когда можно будет совершить попытку побега или даже убийства. Изуку не переставал смотреть на его лицо. Оно было таким отвратительным. Отвратная улыбка, взгляд. Деку словно читал по глазам, что сейчас он не пришел, чтобы просить прощения, объяснятся или делать что-либо в таком роде. Он явно пришел сюда за этим. — Ты вернулся в UA. — Прервал длительное молчание Кацуки. На глазах Мидории стали проявляться слёзы, он стал трястись и сжимать руками одеяло. — Нет..это..меня вернули..я не хотел, пожалуйста. — Заикаясь, проговаривал Изуку, пытаясь донести до Бакуго хоть каплю сожаления или жалости. — Уверен? Мне кажется, что ты принимаешь меня за идиота. — Парень закрыл дверь на замок. — Если бы ты не хотел возвращаться, то давно бы уже слинял отсюда, чёртов ублюдок. Бакуго подошел к юноше и взял его за воротник, притянув к себе. — Есть возражения? Хочешь, чтобы я прямо сейчас сломал тебе руку? — С устрашающим оскалом спросил Каччан, резко схватив того за левую руку. — Если я ее сломаю, то у тебя даже шанса нажать на кнопку вызова не будет. Так что, возражения есть? В горле Изуку появился ком, не дающий выдать и слова. Он был напуган до смерти. До смерти, которую он сейчас хотел больше всего. — Насколько я понимаю, возражений нет. Ну что ж, тогда тебе лучше молчать и не делать никаких мешающих мне движений. — Выпалил Кацуки, попутно снимая с себя штаны. Бакуго разделся до пояса и принялся стягивать одежду с юноши. Тот не пытался даже шевелиться, поскольку понимал, что сил выбраться не хватит, а сломанной руки Изуку не очень-то и хотел. Хотелось рыдать, кричать и истерить от страха и беспомощности. Никто не поможет, никто не придет. Ничего и никогда не будет идти правильно, всё всегда идет наоборот. Кацуки взял свой член в руку и приставил его к аналу Мидории, глядя прямо ему в глаза. Парень отводил взгляд в разные стороны, лишь бы не видеть этой мерзости. Но как ни старайся, Бакуго взял Изуку за подбородок и повернул голову в свою сторону. — Смотри на меня, кусок дерьма. Всё, что ты используешь против меня, будет использовано против тебя. Ты меня понял? — Грубо выпалил раздраженный Каччан, не давая и шанса на свободу движений. В ответ молчание, лишь слабое покачивание головой, означающее «Да». — Ну значит, я могу начать. — Улыбаясь, произнёс Бакуго. Парень резко вошел во всю длину внутрь Мидории, а тот сдерживал крик и стон, как только мог. Юноша закрыл рукой свой рот, чтобы случайно не выдать какой-либо громкий звук. Ему совершенно не хотелось незваных гостей в такой постыдный момент. Изуку вцепился одной рукой в простыню, а другой давил на свой рот. — Ну что, Деку. Ты считаешь себя лучше меня? — Неожиданно начал Кацуки. Из глаз Мидории лились слёзы, и ответить он не очень хотел и попросту не мог, поэтому продолжал молча пялиться в глаза Каччана. Такой расклад не устраивал парня, поэтому тот схватил запястье руки Изуку, которой он прикрывал рот, и оттянул в сторону. Бакуго наклонился к лицу юноши ближе и соприкоснулся своими губами об его, а после и вовсе стал изучать его рот внутри, не переставая трахать его снизу. Боль, которую испытывал сейчас Деку, была даже не моральной, по большей степени она являлась физической. Поясница болела, от недостатка воздуха Изуку стал задыхаться. Спустя минуту и Каччан прекратил эти действия во рту Мидории и сам решил отдышаться. Напоследок он укусил губу нижнего до крови, заставив того вскрикнуть. — Ты еще хочешь молчать? — Прошипел Каччан на ухо Изуку. — Если продолжишь, то ничего хорошего точно не будет. Так ты считаешь себя лучше меня? Думаешь, что если игнорируешь мои вопросы, то это значит, что я хуже чем ты? Уверен? — Н.-ет.. — Тихо в ответ прошептал Изуку. — Мне кажется, что ты ведешь себя слишком высокомерно и эгоистично. Получив эту никчемную силу, ты решил, что теперь людей сильнее тебя нет, хотя это абсолютно не так. Если бы этот чёртов Всемогущий выбрал меня. — Он остановился, взяв Мидорию за воротник. — Я бы убил тебя, не колеблясь и не думая ни секунды. — Поч.-чему не убь..ешь меня? — Резкий и глубокий толчок от Кацуки заставил парня выгнуться в спине. Это были не стоны, а болезненные крики. — Если я убью тебя, то Один-за-всех уже нельзя будет передать. Не задавай тупых вопросов. Я думаю не только о себе и знаю, что сам не убью Шигараки. А если я убью тебя, то это идиотская сила исчезнет и противостоять Все-за-одного будет уже некому. Я говорил, что сам и без тебя это сделаю, но всё же. — Я явным недовольством выговорился Кацуки, наслаждаясь тем, что сейчас вдалбливается в нижнего. — Я убью себя. — Тихо сказал Мидория, думая, что Бакуго не услышит его слова. — Ты пожалеешь, что сказал это. Я не позволю тебе сдохнуть, выродок. Да, я сломаю тебя, но ты все равно будешь делать вид, что с тобой все нормально. Попытаешься выпилиться — я найду тебя и всех тех, кто тебе дорог, я убью. В голове Изуку стали мелькать силуэты: мать, которая места себе не находит без своего сына. Урарака, которую он так любил. Иида, который так серьезно отнесся к уходу юноши. Шото, которому Мидория помог справиться с проблемой принятия его причуды. Остальные одноклассники. Они сейчас беспокоятся о состоянии Деку, а положение, в котором он находится, оставляет желать лучшего. — Прости..не нужно..не трогай их..пожалуйста. — Со слезами на глазах стал молить Мидория. — Конечно, мне твои слёзы не сдались. Ты все равно являешься таким же мусором, как и раньше. Плаксивый сопляк. Тебе бы для начала перестать быть нытиком. Изуку закрыл глаза и прикусил губу, потому что боль внизу становилась всё сильнее и сильнее, и выносить такое было невероятно трудно. Юноша был удивлен, как он еще не потерял сознание от такого грубого отношения. Единственное, что как-то смягчало эту боль — это кровь, которая изливалась внутри Мидории. Член Кацуки также был в крови, которая вытекла на простыню из анала нижнего. И вот, спустя минуту, Бакуго излился внутри Деку и вытащил свой орган. То, как выглядел Изуку, было отвратительном зрелищем. Он был настолько мерзок, что это словно кукла, над которой надругались, сломали, растоптали и выбросили, а теперь она валяется на какой-то помойке. — Боже, мне даже трахать тебя было трудно. Хотя ты слаб, в тебе есть какая-то энергия. Неужто твой ебучий Один-за-всех пытался мне помешать. — Каччан усмехнулся и принялся одеваться. Взгляд Изуку был направлен в потолок. Теперь в мыслях не было ничего. В глазах стало темнеть и появлялись черные круги, которые давили на сознание Мидории. Вскоре, юноша потерял полный контроль над своим разумом и отключился. Кто знает, в каком состоянии его нашли? Разве, это сейчас важно? Разве, сейчас вообще что-то важно? Ничего не хочется воспринимать. Мозг словно перестал работать. Юноша лежал неподвижно с тех пор, как его оставил Бакуго. Тот даже не удосужился его одеть и выбросить окровавленную, залитую семенем простыню и одеяло, на котором продолжал валяться Изуку. Так страшно, что сейчас его могут найти, но в тоже время безразлично. Это пустяки, главное чтобы его близкие были живы и здоровы.***
«Такое ощущение, словно сейчас сердце остановится и уже не начнёт биться снова. Может стоило написать посмертную записку? Я — мертв? Почему я ощущаю чей-то взгляд, но я не вижу. Здесь всё темное, я точно потерял сознание. Я проснулся, но не до конца. Как выйти из этого состояния? Хотя нет, не хочу просыпаться. Не хочу знать, что меня видели в том отвратительном положении…»***
Мидория лежал неподвижно, пока вдруг не зашевелил пальцами левой руки. Его не выпускало из сна, хотя кажется, он даже не хотел, чтобы его выпускало и держался до последнего. Юноша утопал в своих бесконечных мыслях и не прекращал бояться за родных и близких ему людей, с которыми он провел всю жизни. Зная, что какой-то ублюдок может оборвать ее в одно мгновение, ему становилось тошно и обидно. Ему хотелось быть одному и всё время рыдать, давая своим чувствам и боли выйти наружу. Хотя нет. Он просто устал. Устал больше, чем кто-либо. У него нет сил. Ему больше ничего не хочется. В его жизни нет цели, к которой он должен идти. Он больше не хочет быть героем, спасающий людей с улыбкой на лице. Он хочет избавиться от всей тяжести и ответственности. Убежать от проблем, скрыться в долине отчаянья, вырыть себе могилу и похоронить себя, чтобы никто больше не нашел и не потревожил Изуку. Мозг отказывается верить в то, что Деку должен спасти мир от сильнейшего злодея. Проще найти беспричудного ребенка и передать ему силу, в надежде на то, что весь груз свалится с плеч Мидории и он спокойно упокоится с миром.***
Не существует больше светящегося ребенка, от которого исходит волшебная и радостная энергия. Ребенка, что всегда следовал своим принципам и мечтам. Всегда желал быть героем, быть таким же, как и великий герой Всемогущий. Он сломан. Его сломали. Его сломили. Эту улыбку убили. Вырезали на лице эти красивые глаза, блик которых был таким же ярким, как и солнце. Разорвали сердце. Разорвали на куски, в клочья, не оставляя и шанса на то, чтобы собрать и вернуть его в прежнее состояние. Над ним так жестоко надругались. Над этим удивительным телом, хранящим в себе поистине великую силу, которую доверили именно ему. И именно его и выбрали, чтобы он спас мир. И почему то его выбрали, чтобы сделать из него бесполезный мусор, от которого нет никакого толка. Он просто существует, но смысла в его существовании нет.***
— Прости нас всех. Мы не смогли тебя спасти. Мы не были рядом в такой трудный и ужасный момент. Пожалуйста, Изуку.. «Этот голос..Это Урарака? Мне так стыдно за всё, что ей пришлось увидеть или узнать, если она так говорит. Прости меня, Очако. Я люблю тебя, но я не хочу ломать жизнь и тебе.» — Это моя вина..Я не могу поверить, что тебе пришлось пережить весь этот ужас. Пожалуйста, Мидория, мальчик мой, вернись в сознание. Я даже не могу представить, насколько тебе было плохо. Прости меня. Прости за всё. Прости за каждую секунду, проведенную без меня здесь. «Я слышу плачь. Это Всемогущий..но почему..нет..вам будет лучше, если я буду без сознания. Так будет лучше для всех.»***
Прошла неделя непрерывного сна Изуку Мидории. Он так ни разу и не вернулся в сознание, лишь изредка шевелил руками. Каждый день его навещали одноклассники, Всемогущий, мать и учителя. Сам директор приходил и просил прощения за всё то, что произошло с юношей. Это была его ошибка. Камер в комнате, в которой лежал Изуку, не было. Их поставили сразу после инцидента, но это ничего не меняет. Так грустно осознавать, что рано или поздно сердце Изуку может и вправду прекратить биться. Оно такое хрупкое и легкое, как стеклянная ваза. Случайно уронишь, и эти кусочки стекла собрать обратно в вазу ты уже не сможешь, как ни старайся. Его дыхание было неравномерным, периодически он переставал дышать, но спустя мгновенье снова продолжал это делать. Так страшно, так пугает это состояние. Так обидно за этого невинного ребенка. Ему ведь всего 14.