На руках у Смерти

— Ты просто ничтожество, которое, блять, не может зваться ничем иным, кроме этого, — голубые глаза сверкали алыми искрами. Человек в шоке замер, не в силах взмахнуть занесённым оружием, чтобы окончательно положить этому конец. Дрянной мальчишка, принёсший им столько проблем, поднялся на ноги и подошёл вплотную слишком резко. Он истекал кровью — они думали, что он уже мёртв, но нет. В нескольких вдохах от смерти, он зажёгся, вскочил и теперь скалил зубы с такой ненавистью, на который способен только умирающий воин. Его раны продолжали кровоточить. Это глупо, но почему-то абсолютно все замерли, вслушиваясь в наполненные ядом и каким-то психопатичным весельем слова. — Ты... — подросток свистяще вдохнул сквозь зубы. Голубые глаза потускнели почти до серости. Он хихикнул и улыбнулся, и от этой улыбки по позвоночнику пробежал холод. — Ты пожалеешь. И тут мальчик упал. Некрасиво, неправильно: завалившись на бок, вывернув руку и ударившись виском о землю. И всё затихло. ...Прошло ещё несколько секунд, прежде чем убийца фыркнул, пнул тело и отошёл на пару шагов. Мир снова ожил, загомонили люди. Заговорили, прикрикивая, и заходили туда-сюда, громыхая металлом и звеня мечами. Что вообще сейчас было? Позор. Негодный пацан. Сражался, как дьявол, и подох, как дьявол. Он теперь лежал бледный, весь в крови и с потухшими глазами. На этот раз точно мёртв. Чёрт, надо столкнуть его в какую-нибудь канаву, а то страшно на это лицо лишний раз смотреть. Но молчание вновь разлилось в округе, замораживая всех и заставляя в страхе раскрыть глаза. В горле неожиданно возник ком. Холод. Неумолимый, мертвенный холод наплыл ледяной водой, заставляя всё существо внутренне кричать в страхе от искреннего, первобытного ужаса. Могильный холод. Туман. Госпожа явилась неспешно, степенно вышагивая по земле без единого звука. Высокая, величавая и Холодная. Люди, все до единого, упали на колени, едва смея дышать. Её юбки неслышно зашелестели, когда Она остановилась. Она подняла голову, скользя незримым взглядом поверх голов, вуаль на шляпе ниспадала на колыхающиеся тёмные волосы. Она была красива. Но с каждой секундой вглядывания в Её лицо чистый страх рос всё больше. Госпожа медленно протянула руки вперёд и с предельной нежностью взяла мёртвого мальчика. Она аккуратно, как будто обращаясь с хрупким, драгоценным младенцем, прижала Его к себе. Держала Его, как ребёнка. В Её объятиях Он не выглядел ледяным, окоченевшим трупом: Он будто спал. Почти казалось, что если смотреть достаточно долго, можно увидеть, как Его грудь поднимется от дыхания. Она улыбнулась. — Скажите мне, кто убил моего сына? Её голос звучал расслабленно. Дрожь по телу. Толпа в испуганном волнении зароптала, преодолев гробовое молчание.  Все взгляды впились в убийцу. Он дрожаще сглотнул комок подбирающихся в горлу слёз и мог только в ужасе смотреть наверх. Она взглянула ему в лицо белыми глазами. — Г-госпожа, я не... — мысли в хаосе путались, слова застревали в глотке. Истерика сквозила через голос. — Я н-не знал!.. Икота прорывалась сквозь дрожащие вдохи. Раны, до того пульсирующие, липкая кровь, земля под ногами — всё забылось. Ужас тёк в венах. Кто-то в толпе пискнул "Сын?!" и тут же осёкся, "Бог?!" всхлипнул кто-то ещё. Госпожа оторвала взгляд от убийцы, посмотрела мгновенье на людей и опустила голову к мальчику. — О нет, не бог. Он был человеком, — сказала Она с до боли ласковой улыбкой, нежным взглядом, какой бывает только у матерей, и оттенком гордости в голосе. Её рука осторожно убрала золотые волосы с Его лица. — Очень храбрым, любящим и преданным. Истинно человечным. Мой милый, милый малыш — его живая кровь стала мне родной. Мой мальчик. Она улыбалась, щурила сияющие белым глаза и гладила Его по голове, нежно удерживая и укрывая рукавами. Мальчик выглядел маленьким в Её объятиях. Молодым, маленьким и умиротворённым. Куда делась кровь с его тела? Госпожа наклонилась, поцеловала бледный, холодный лоб и вновь повернулась к убийце. — Не трясись, я не буду тебя убивать, — Она говорила весело, не слишком оживлённо, но искренне, усмехаясь в уголках губ. — Я собиратель, а не охотник. Ты слишком живой, чтобы дотянуться до тебя. Её лицо исказила ухмылка. Насмешливый взгляд, обрамлённый чёрными ресницами. Убийца вцепил пальцы в колени и не дышал. — Но даже если бы я забрала тебя... Это было бы слишком милосердно. Чуть холодно, шёлково и тихо — как заснуть. Нет. В округе закаркали, замелькали на фоне красного неба вороны. Волосы Госпожи колыхались тьмой космоса и сиянием звёзд. — Мой муж и сыновья придут за тобой. Его отец и братья. Они будут счастливы увидится с тобой — со всеми вами, если честно. Жестоко. Но вы явно повидали много жестокости на своём веку. Так зачем боятся испытать её самим? Она засмеялась. Потом вдохнула чистый воздух, прикрывая глаза, надёжнее прижала сына к себе и улыбнулась в последний раз. — До встречи, — прошептала Она и ушла. Забирая с собой туманную завесу, оцепенение и Холод. Все пришли в себя не сразу, всё ещё дрожа на коленях и обнимая себя, пытаясь согнать липкий страх с кожи. Убийца часто дышал. Его трясло. Колотило, как в лихорадке. Он не смотрел на землю, не туда, где возможно ещё лежало тело убитого им сына Богини Смерти. Кровь забурлила в жилах. Холодный ужас сменился живым. Закат краснел. Неясное, острое чувство знало, что что-то, совсем близко, грядёт за горизонтом. Вороны каркали в предвкушении пира.