Игра в имитацию

Убирая злополучную коробку обратно в шкаф и придирчиво осматривая результат собственных действий, Уэнсдэй никак не может избавиться от странного амбивалентного ощущения. С одной стороны, косвенных улик против профессора набирается всё больше — совершенно очевидно, что его личное дело со множеством научных работ и лестных характеристик сфабриковано от первой до последней буквы. Но с другой… Стоя на пороге разгадки, она почему-то совсем не испытывает триумфального предвкушения, как это было во время прошлого расследования. Но на анализ нестандартных внутренних ощущений сейчас категорически нет времени. Если диссертация Торпа — фальшивка, нужно выяснить, есть ли вообще хоть капля правды в его личном деле. Самым лучшим вариантом кажется позвонить напрямую в университет Сорбонны, представиться работником отдела кадров и постараться выяснить у болтливых французов, что им известно о загадочном профессоре, но сегодня как назло воскресенье. Придётся подождать до завтрашнего дня. И постараться за это время отыскать что-нибудь ещё. Напряжённо прислушиваясь, не донесётся ли из прихожей скрежет ключа в замочной скважине, Аддамс наугад вынимает из шкафа другую коробку и усаживается на край кровати, поставив её на колени. Внутри обнаруживается разного рода барахло — несколько дисков со старым артхаусным кино, парочка блокнотов с карандашными набросками и серия почти одинаковых полароидных снимков, изображающих Торпа рядом с какой-то девушкой. Уэнсдэй без особого энтузиазма просматривает маленькие фотокарточки одну за одной. Профессор на них выглядит гораздо моложе нынешнего возраста и уж точно гораздо беззаботнее — нет привычного хитрого прищура в уголках тёмно-зелёных глаз, нет ироничной кривоватой усмешки. Темноволосая девица довольно улыбается, весело кривляется на камеру, буквально висит у него на шее, а на последнем снимке демонстрирует левую руку с кольцом на безымянном пальце. Тонкий золотой ободок с небольшим аккуратным камнем в бриллиантовой огранке — кольцо явно помолвочное. Хм. А это уже любопытно. Выходит, Торп был женат? Но никаких сведений о супруге в личном деле не упоминалось. Впрочем, это ничего не значит — достоверной информации в этом документе явно немного, одна сплошная фикция. А значит, вполне может статься, что он даже не в разводе. Не самое приятное осознание. Но не такое критичное, как то, что она регулярно спит с потенциальным маньяком. Недовольно нахмурив брови, Аддамс поворачивает снимок под разными углами, словно таинственная невеста профессора может ответить на множество вопросов, роящихся в голове. Интересно, где сейчас эта женщина? Знала ли она тогда, что принимает предложение руки и сердца от серийного убийцы? Жива ли она вообще? Потянувшись за телефоном, Уэнсдэй открывает камеру и делает несколько фотографий полароидного снимка — можно будет воспользоваться программой поиска по лицу. Продолжать обыск квартиры рискованно. Она не имеет ни малейшего представления, сколько времени потребуется Торпу, чтобы совершить пробежку и отправить машину в сервис. Вполне возможно, что он уже поднимается в лифте. Пора заметать следы. Аккуратно сложив содержимое коробки обратно и вернув её на законное место, Аддамс покидает спальню и устраивается на диване, открыв на телефоне сайт университета Сорбонны. Пролистывает страницу до раздела контактов и сохраняет номер отдела кадров. Благо, разница во времени между Бостоном и Парижем составляет шесть часов — а значит, звонить туда можно уже сегодня ночью. Едва слышный скрежет ключа в замке подтверждает недавние опасения, и Уэнсдэй невольно выдыхает с облегчением, что успела вовремя убраться из спальни. Она машинально подбирает ноги под себя и откидывается на спинку дивана, стараясь принять максимально непринуждённую позу. Но расслабиться трудно — особенно теперь, когда она точно знает, что преподавателем этот человек не является. Пока он медленно проходит в гостиную, на ходу стягивая объемную футболку и демонстрируя свою коронную ничего не выражающую улыбку, Аддамс всеми силами старается дышать ровнее, чтобы ничем не выдать волнения. Её лицо остаётся тотально бесстрастным, но разум атакует множество тревожных мыслей. Угрозы под дверью их комнаты с вероятностью в девяносто девять процентов были делом его рук. А значит, Торп прекрасно знает про расследование. Но почему он до сих пор не попытался её убить? Предпочитает вдоволь наиграться в кошки-мышки? Или есть какая-то другая причина? — Не скучала тут? — спрашивает он, обернувшись у дверей ванной комнаты. — Нисколько, — она выдавливает слабое подобие улыбки, с наигранной небрежностью накручивая на палец смоляную прядь. — Читала книгу в телефоне. — Должно быть, интересная книга, — Ксавье переводит пристальный взгляд на осколки разбитой чашки, слетевшей со стола во время очередного акта грехопадения. Oh merda, она ведь совсем забыла их убрать. — Очень. Она о том, как девушка по незнанию вышла замуж за серийного убийцу, — столь откровенная провокация крайне рискованна, но Аддамс чертовски хочется увидеть хоть какую-то искреннюю эмоцию на равнодушном лице профессора. Если он хочет сыграть в игру, так тому и быть. Но пусть не думает, что лишь ему одному известны правила. — Но пока не знаю, чем закончится. Наверное, он и её убьёт. — Наверное, — проклятый Торп и бровью не ведёт. Какое поразительное самообладание. — Некоторые девушки бывают очень наивны и по незнанию ввязываются в опасные дела. — Хорошо, что не все такие, — она рефлекторно косится на обеденный стол, на котором лежат ножи с вилками, и на всякий случай прикидывает расстояние. Что ж, добежать в случае чего она успеет. — Хорошо, — совершенно спокойно подтверждает он, а потом внезапно меняет тему. — В сервисе сказали, что твою машину починят в лучшем случае к концу недели. Я оставил им твой номер телефона, они должны перезвонить и уточнить стоимость. — Спасибо, ты очень мне помог, — кивает Уэнсдэй, не испытывая и сотой доли признательности. Нет никакой гарантии, что серийный маньяк не доплатил своим дружкам в автомастерской, чтобы они испортили тормоза или вроде того. Нужно будет особенно тщательно проверить машину после так называемого ремонта. — Я собираюсь принять душ и поехать по делам в город. Отвезти тебя в общежитие? Вот и оно. До этого момента она никак не могла понять внезапного рвения профессора помочь с машиной, а теперь всё стало ясно как белый день. Пазл складывается идеально — глубокой ночью все обитатели дома спали, и никто не видел, как они приехали сюда. В последний раз её видели на вечеринке за многие километры от Юг-Рассел-Стрит, откуда она уехала посреди ночи в плохую погоду. А теперь её машина в неизвестной автомастерской, где несчастный Мазерати уже наверняка разбирают на запчасти. И теперь Торпу ничего не стоит отвезти её в укромное место, чтобы учинить расправу — и полиция никогда в жизни не сможет установить верную взаимосвязь между её таинственным исчезновением и благопристойным преподавателем с идеальной репутацией. Конечно, есть ещё Энид, которая знает о их запретной связи... Но вряд ли маньяк оставит в живых такого важного свидетеля. Умно. Надо отдать ему должное. Все эти размышления проносятся в её голове за считанные секунды, пока шестерёнки в мозгу вращаются с бешеной скоростью, подбирая наиболее выгодную линию поведения. Отказываться нельзя — иначе фальшивый профессор может напасть прямо сейчас, и далеко не факт, что она сумеет с ним справиться голыми руками. — Договорились, — Аддамс снова изображает благодарную улыбку, отчаянно надеясь, что её мимика не напоминает хищный оскал. — Тогда я быстро, — и в ту же секунду Торп поспешно скрывается за дверью ванной. Уэнсдэй молниеносно подскакивает на ноги и стремглав бросается в прихожую — вот только из всей её одежды там стоят только насквозь промокшие массивные ботинки. Шорты она сняла уже в ванной, а рубашки и вовсе нигде не видно. Впрочем, наплевать. Она наугад подхватывает с вешалки огромную кожаную куртку с заклёпками и всовывает босые ноги в ботинки, не тратя время, чтобы их зашнуровать. Дверь ожидаемо оказывается заперта на оба замка — один из них открывается поворотом язычка изнутри, но для второго нужны ключи, которых в зоне видимости не обнаруживается. Ещё несколько драгоценных секунд уходит на то, чтобы бегом вернуться в гостиную и быстро обыскать ящики комодов. Благо, в самом нижнем обнаруживается набор канцелярских скрепок. Замок поддаётся не с первого раза — тонкие скрепки оказываются слишком мягкими для прочного механизма и мгновенно гнутся, не сумев исполнить своего предназначения. Аддамс торопливо распрямляет проклятые скрепки подрагивающими пальцами, а потом скручивает их между собой. И едва успевает вставить нехитрую конструкцию в замочную скважину, как шум воды в ванной стихает. Oh merda. Затаив дыхание, она осторожно поворачивает скрепки до упора — и наконец раздаётся долгожданный тихий щелчок открывшегося замка. У неё вырывается вздох облегчения, а в следующую секунду Уэнсдэй рывком распахивает дверь и бегом выскакивает в коридор. Ждать лифт нет времени — электронное табло над металлическими створками показывает, что лифт находится на третьем этаже, поэтому она быстрым шагом устремляется к лестнице, на ходу открывая приложение заказа такси. Вот с адресом возникает заминка. Если Торп сумел дважды проникнуть в общежитие, чтобы оставить послание под дверью, ему не составит труда сделать это и в третий раз. Нет, вернуться в кампус сейчас — всё равно что подписать себе смертный приговор. Аддамс больше не питает фальшивых иллюзий относительно намерений этого человека. И потому вбивает в строку пункта назначения первый пришедший на ум отель. Когда она усаживается на заднее сиденье канареечно-жёлтого Форда и слишком громко хлопает дверью, водитель мгновенно обращает на неё заинтересованный взгляд. Ах да, нормальные люди ведь не выскакивают на улицу в непомерно огромной кожанке поверх мужской футболки. И не озираются по сторонам с таким встревоженным видом, будто за ними гонится разъярённый зверь. — Мисс, с вами всё в порядке? — участливо спрашивает немолодой мужчина, протягивая Уэнсдэй непочатую бутылку воды. — Нажмите на газ, чёрт возьми, — она награждает водителя ледяным взглядом исподлобья и плотнее запахивает куртку на груди, скрывая убогий наряд под ней. — Если вас кто-то обидел, я могу вызвать полицию… — скудоумный кретин никак не желает уняться и засунуть в задницу свою неуместную заботу. — Или может быть… — Делайте свою работу молча, — шипит Аддамс сквозь зубы, то и дело оглядываясь на подъездную дверь высотки. Таксист наконец умолкает, возвращает воду в подстаканник и перемещает ногу на педаль газа. Автомобиль плавно трогается с места, а Уэнсдэй устало откидывается на сиденье, ощущая, как сердце лихорадочно бьётся в груди, словно загнанная в клетку птица. Но идея с полицией вовсе не кажется бредовой. Если Торп и вправду серийный маньяк — в чём она уже практически не сомневается — он непременно должен оказаться за решёткой. Вот только что она скажет в полиции? Шериф потребует доказательства, а ей совершенно нечего предоставить. Поддельная диссертация ещё ничего не значит, а всё остальное — просто домыслы, не подкреплённые реальными уликами. Этого даже не хватит, чтобы профессора заключили под стражу. Он останется на свободе и успеет добраться до неё прежде, чем копы нароют что-то существенное. Если нароют вообще. Ведь за целый год расследование по делу Мартен не сдвинулось ни на йоту. Нет, так дело не пойдёт. Нужно добыть весомые доказательства. И начать следует со звонка в университет Сорбонны. Вот только придётся запастись терпением на целый день. В воскресенье дороги практически свободны от пробок — уже через двадцать минут Форд останавливается на парковке напротив чёрной вывески Boston Park Plaza. Здание отеля, отделанное светлым камнем и увенчанное флагом Соединённых Штатов, выглядит относительно приемлемо — особенно учитывая, что оно было выбрано и забронировано буквально за считанные секунды, пока она бегом спускалась по лестнице. Пару минут спустя, когда Уэнсдэй уже стоит напротив стойки ресепшена и терпеливо дожидается, пока администратор отыщет в компьютере номер бронирования, телефон в кармане начинает подавать признаки жизни. Разумеется, звонит Торп. Она равнодушно сбрасывает звонок, не желая слушать очередную тщательно отрепетированную ложь — но следом приходит сразу несколько сообщений: Немедленно возьми трубку. Ничего не собираешься объяснить? Какого чёрта ты вытворяешь?! Что ты сделала с моей дверью?! Ключи лежали в прихожей, на кой хрен ты раскурочила замок?! Аддамс, живо ответь. Это несмешно. Какой трогательный драматизм. И какая впечатляющая актёрская игра. Она сбрасывает очередной вызов и без колебаний заносит его номер в чёрный список. Настало время поставить крест на всём этом дерьме и наконец перейти к решительным действиям. Преступник должен сидеть в тюрьме — и она приложит максимум усилий, чтобы это произошло как можно скорее. Получив ключ-карту от номера, Уэнсдэй не торопится подниматься на нужный этаж, здраво рассудив, что сначала нужно сменить убогий внешний вид на более приемлемый. Благо, в шаговой доступности от отеля обнаруживается несколько бутиков. Переодевшись прямо в примерочной в простые чёрные джинсы и свитер с высоким горлом, она безо всякого сожаления выбрасывает футболку и куртку Торпа в ближайший мусорный бак. Несмотря на напряжённость создавшейся ситуации, погода слегка смягчает мрачное настроение — пронизывающий осенний ветер пробирает до костей, а свинцово-серые облака скрывают омерзительный солнечный диск, и Аддамс решает немного прогуляться, чтобы привести в порядок спутанные мысли. Прихватив с собой тройную порцию эспрессо, она пешком доходит до Бостон Паблик Гарден и устраивается на первой попавшейся лавочке. Медленно потягивает обжигающе горячий крепкий кофе, равнодушно наблюдая за редкими прохожими, и погружается в размышления. Oh merda, она совсем позабыла про Энид — соседка ведь планирует вернуться в общежитие сегодня вечером и даже не подозревает, что её там может поджидать чокнутый маньяк. Срочно нужно её предупредить. Синклер снимает трубку только после третьего звонка подряд — голос на том конце провода звучит совсем сонно, несмотря на то, что время уже близится к одиннадцати утра. Ничего удивительного, учитывая, в каком анабиозном состоянии она находилась вчера. — Уэнсди? Зачем ты будишь меня в такую рань? — неразборчиво бормочет блондинка, поминутно зевая. — У меня жуткое похмелье, давай я перезвоню тебе позже… — Нет, это срочно, — Аддамс решительно её перебивает. — Слушай меня очень внимательно и не задавай вопросов. Ты не должна возвращаться в город, пока я не скажу. — Что? — непонимающе переспрашивает Энид, и хотя Уэнсдэй не может видеть её лица, но прекрасно представляет, как соседка растерянно хлопает своими огромными небесными глазами. — В чём дело? — Это не телефонный разговор, — лучше ничего не объяснять, иначе чрезмерно впечатлительная блондинка непременно поднимет панику и всё испортит. — Просто останься за городом ещё на день-другой. Прогулов у тебя и так более чем достаточно, ещё несколько пропущенных занятий особой роли не сыграют. Я всё решу и перезвоню тебе. — Но, Уэнсди… — Даже не пытайся спорить, — она уже нащупывает кнопку блокировки, чтобы завершить диалог, но следующая фраза Синклер вмиг заставляет её передумать. — Я уже в городе, — виновато сообщает Энид на уровне едва различимого шёпота. — Я вчера прислушалась к твоему совету и уже хотела позвонить Аяксу, но он позвонил мне сам, представляешь? Он забрал меня, ну и… Oh merda. Блондинка вполголоса бормочет что-то ещё — кажется, восторженно шепчет, что Петрополус дождался её совершеннолетия подобно благородному рыцарю и страстное грехопадение наконец-то состоялось, — но Уэнсдэй почти её не слушает. Вот и вторая часть пазла. Внешне безобидный Аякс явно в сговоре со своим дружком-преступником и успешно заманил в свои сети второго важного свидетеля. Сердце Аддамс невольно пропускает удар, а мгновением позже заходится в бешеном тахикардичном ритме от осознания, что ужасающе наивной Ниди грозит смертельная опасность, о которой та даже не подозревает. — Слушай меня очень внимательно, — чеканит Уэнсдэй в трубку твёрдым безапелляционным тоном. — Просто отвечай «да» или «нет» без лишних комментариев. Аякс сейчас рядом? — Да, — взволнованно шепчет Синклер и тут же игнорирует инструкции, добавив. — Но он спит. — Отлично, — она выдыхает с небольшим облегчением. — Ты сможешь быстро собраться и уйти оттуда? Так, чтобы его не разбудить? — Да… Думаю, да, — голос блондинки заметно дрожит, в интонациях отчётливо слышатся подступающие слёзы. — Ради всего святого, скажи мне, что происходит? Мне страшно… — Живо возьми себя в руки, — Аддамс безжалостно обрывает неуместную паническую тираду. — Сейчас не время. Не клади трубку и делай, как я сказала. Быстро одевайся и выходи на улицу. Найди оживлённое место с большим количеством людей и смешайся с толпой. Если он будет звонить, не отвечай. И сама никому не звони. Я сейчас за тобой приеду, поняла? — Да-да… Я поняла, — Энид тихо шмыгает носом, и на том конце трубки слышится неясный шорох — очевидно, она выбирается из постели. Выждав ещё пару минут, чтобы убедиться, что сообщник маньяка не проснулся, Уэнсдэй смахивает вверх экран со звонком и открывает приложение для заказа такси. Благо, адрес Петрополуса она помнит наизусть — и уже через несколько секунд приходит оповещение, что ближайшая машина прибудет через четыре минуты к южному выходу из парка. Когда она забирается на заднее сиденье подъехавшего автомобиля, в трубке снова раздаётся дрожащий голос насмерть перепуганной соседки. — Я на улице, — сообщает Синклер, не переставая жалобно всхлипывать, и Аддамс выдыхает с невероятным облегчением уже в который раз за это бесконечное утро. — Тут через пару кварталов Старбакс, я иду туда. — Никуда не уходи оттуда. Я уже еду, — Уэнсдэй сбрасывает звонок и убирает телефон в задний карман джинсов. Нечеловеческий сердечный ритм понемногу унимается, а волнение постепенно утихает. По крайней мере, Энид теперь в относительной безопасности, и очень скоро всё это закончится. Нужно только дождаться трёх часов ночи, позвонить в университет Сорбонны, чтобы окончательно убедиться, что там никогда не слышали о некоем профессоре Торпе — и можно будет обратиться в полицию. Такси останавливается на переполненной парковке рядом со Старбаксом — растрёпанная Синклер, по-прежнему облачённая в идиотский маскарадный костюм, мгновенно забирается на заднее сиденье. Кукольное личико блондинки залито дорожками слёз вперемешку с тушью, но в светло-голубых глазах горит яростная решимость — и она сходу пускается в атаку. — Уэнсдэй Фрайдей Аддамс! — соседка с недюжинной силой вцепляется в локоть Аддамс и разворачивает к себе, заставляя посмотреть ей в глаза. — Ты сию же секунду объяснишь мне, что за дерьмо тут происходит! — А ты сама не догадываешься? — сердито огрызается Уэнсдэй, резким рывком сбрасывая руку блондинки, и понижает голос до шёпота, чтобы любопытный водитель ничего не услышал. — Твой Ромео в сговоре с Торпом. Неужели тебя нисколько не удивило, с какой такой стати он так неожиданно объявился, хотя вы решили взять паузу? — Он сказал, что просто испугался разницы в возрасте! — горячечно возражает Энид, упрямо не желая принять очевидное. — А потом понял, что это всё не имеет значения, если мы действительно нравимся друг другу! Она на секунду умолкает, недовольно нахмурив брови — а потом окидывает салон такси долгим растерянным взглядом. — Уэнсди, а где твоя машина? — Вот именно, — победно заключает Аддамс, раздражённо закатив глаза. — Твой Ромео вспомнил о тебе как раз в тот момент, когда я попала в аварию и попросила Торпа забрать меня с Сейлем Тернпайк. Забавное совпадение, не находишь? И очень удобное для них. — Боже праведный… — окончательно утратив самообладание, Синклер прячет заплаканное лицо в дрожащих ладонях. — Нет, я не верю… Аякс не мог так поступить. Он не преступник… Мы с ним договорились провести весь день вместе, должны были съездить на конную ферму к его дедушке… Это же абсурд! — Нет никакой фермы, Энид, — устало выдыхает Уэнсдэй, откинувшись на спинку сиденья. Очередные детали пазла складываются в единую цельную картину. — Перед тем, как я сбежала из квартиры Торпа, он предложил подвезти меня до кампуса. Они бы отвезли нас куда-нибудь подальше и просто убили. Держу пари, ты никому не сказала, куда и с кем сорвалась прошлой ночью. — Некому было говорить, к тому моменту все уже жутко напились… — едва различимо подтверждает блондинка сквозь непрекращающиеся глухие рыдания. — Вот видишь, как удобно, — Аддамс коротко кивает собственным мыслям, массируя кончиками пальцев болезненно пульсирующие виски. — Никаких свидетелей. Полиция не нашла бы следов. По прибытии в отель Энид с порога бросается к мини-бару и выуживает оттуда огромную бутыль шотландского виски. Яростно откручивает крышку зубами и отбрасывает в сторону — а потом заполняет пузатый рокс на два пальца и опустошает одним большим глотком, закашлявшись от сорокоградусной крепости. Уэнсдэй суёт ей в руки плитку горького шоколада, а немигающий взгляд угольных глаз невольно падает на початую бутылку. И хотя она твёрдо убеждена, что алкоголь необратимо уничтожает нейронные связи в головном мозгу, нервное напряжение настолько велико, что Аддамс тянется к виски и щедро отпивает прямо из бутылки. Терпкая жидкость жжёт горло своей крепостью, но прямо сейчас ей тотально наплевать — их обеих ждут мучительные часы ожидания перед последним решающим шагом, так почему бы не скоротать их в приятном алкогольном дурмане? К моменту, когда за широким французским окном сгущаются мягкие осенние сумерки, Синклер уже спит, развалившись прямо в одежде посреди огромной неразобранной кровати. Но Аддамс не может заснуть. Тяжёлые мысли ворочаются в голове подобно противно склизким медузам, выброшенным на отмель во время шторма — и даже убойная доза виски не смогла этого исправить. Она ощущает странное иррациональное опустошение, что непродолжительное в общем-то расследование движется к своему закономерному завершению. Триумфа почему-то нет. Гордости за то, что ей удалось обыграть серийного маньяка — тоже. Впрочем, гордиться пока нечем. Профессор всё ещё на свободе. Она почти не чувствует опьянения — и, промаявшись ещё пару часов в мучительном ожидании, решает спуститься в лобби. На первом этаже отеля практически никого нет, если не считать пожилой дамы с чемоданом, которая поминутно сверяется с наручными часами — наверное, ждёт такси до аэропорта. Заказав тройную порцию эспрессо со льдом, Уэнсдэй бесцельно меряет просторный вестибюль широкими шагами, сунув руки в карманы джинсов. Мандраж скручивает внутренности в неприятный тугой узел, стрелки на циферблатах настенных часов ползут невыносимо медленно, и Аддамс невольно задумывается — а что, если она ошибается? Что, если всё это время она шла по неверному следу, неосознанно подтасовывая имеющиеся доказательства в пользу своей главной версии? Прямых улик ведь как не было, так и нет. Лагерь, фальшивая диссертация, странное поведение профессора — всё это нельзя привязать к реальному уголовному делу. Как знать, вдруг он сорвался к ней на помощь в три часа ночи вовсе не потому, что это был коварный план по уничтожению лишних свидетелей? Люди ведь поступают подобным образом и в других случаях. Например, когда… Нет. Нельзя думать о Торпе в таком ключе. Это неправда. Уэнсдэй усилием воли отгоняет непрошеные мысли. Спустя бесчисленное количество времени часы с табличкой «Париж» наконец начинают показывать девять утра. Аддамс усаживается в мягкое светлое кресло в самом дальнем углу и делает несколько глубоких вдохов и выдохов, а потом решительно достаёт из заднего кармана телефон и пролистывает список контактов до номера университета Сорбонны. Что ж, вот и настал момент истины. — Bonjour, département des ressources humaines de l'Université Paris Sorbonne, — звучит приветливый женский голос на том конце провода. — Comment puis-je vous aider? — Bonjour, je m'appelle Melanie Walter, — она заблаговременно разузнала имя подходящего сотрудника. Вот только во французском Уэнсдэй особо не сильна. Приходится делать длинные паузы между словами, чтобы сформулировать правильную фразу. — Je suis du département des ressources humaines de Harvard. Puis-je parler à quelqu'un qui connaît l'anglais? — Bien sûr, une minute, Mademoiselle, — повисает непродолжительная пауза, смутно слышится неясная возня, а полминуты спустя в трубке раздаётся голос мужчины с сильным акцентом. — Доброе утро, мисс Уолтер. С вами говорит Пьер Гаррель. Чем я могу вам помочь? Аддамс успевает запоздало подумать, что французов может смутить, что звонок поступил в три часа ночи по бостонскому времени — но отступать уже поздно. Тем более, что пока диалог идёт как по маслу. — Ваш бывший сотрудник подал своё резюме для устройства на работу в Гарвард, — невозмутимо сообщает она, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее. — Но тут небольшая неточность с датами. Могу я уточнить у вас конкретные сроки? — Мисс, для этого нужно подать официальный запрос в канцелярию, — мягко, но решительно отрезает мужчина. — Направьте соответствующее сообщение на нашу электронную почту, она указана… — Прошу прощения, Пьер, — из многочисленных пособий по психологии Уэнсдэй известно, что гораздо проще расположить человека к себе, если обращаться к нему по имени. — Официальный запрос займёт слишком много времени, а мне необходимо уточнить совсем небольшую деталь. Всего-навсего пару дат. Не думаю, что это может быть серьёзной проблемой. — Мисс Уолтер… — возражает собеседник, но в его голосе отчётливо угадывается тень сомнения. Отлично, нужно только ещё немного надавить на совесть. — Поймите, Пьер. Я работаю здесь совсем недавно и очень волнуюсь за свою карьеру, — всё-таки солидная доза виски не прошла даром, развязав ей язык, что сейчас весьма кстати. Приходится совершить над собой усилие, чтобы придать интонациям оттенок беспокойства. — Мне хотелось бы исполнять свою работу как можно лучше. Это ведь не отнимет у вас много времени, а мне очень поможет. — Ладно, хорошо, — мужчина на том конце провода сдаётся позорно быстро, и Уэнсдэй не может сдержать едва заметной победной усмешки. — Как имя сотрудника? — Ксавье Торп, — с готовностью сообщает она. — Он преподавал у вас историю искусств. Мне нужно уточнить, с какого года по какой это было. — Одну минуту, мисс… — слышится негромкое клацанье компьютерных клавиш, и на несколько томительных минут в трубке повисает тишина. Аддамс невольно задерживает дыхание, вцепившись ногтями в мягкий подлокотник кресла и ощущая, как в висках гулко стучит стремительно нарастающий пульс. А потом Пьер вновь начинает говорить. — Должно быть, это какая-то ошибка, мисс. В нашей базе данных такой сотрудник не значится. Вот и всё. Финальная деталь ложится на середину пазла, идеально встраивается в паутину лжи и обмана, которую создал вокруг себя фальшивый профессор. Но через несколько часов, когда над горизонтом взойдёт солнце, она отправится прямиком в полицейский участок — и тогда капкан на его ноге захлопнется. Туше. Шах и мат. Флеш Рояль. Но триумфа от победы Уэнсдэй по-прежнему не чувствует — только иррациональную катастрофическую усталость и противную головную боль от выпитого алкоголя. Пожалуй, стоит просто поспать. До самого утра она ворочается в постели, то и дело отпихивая Синклер на противоположную сторону кровати — соседка невнятно бормочет что-то сквозь сон и с ужасающим упрямством пытается придвинуться ближе. Чёрт бы побрал её невыносимую тактильность даже в бессознательном состоянии. С поистине титаническим трудом Аддамс удаётся задремать только под утро, но уже через пару часов оглушительно громкая трель будильника на телефоне безжалостно вырывает её из объятий Морфея. Ощущая непривычную разбитость, Уэнсдэй вяло поднимается с постели и бредёт в ванную — но даже ледяной душ не спасает от проклятой головной боли и идиотского чувства странной опустошённости. Oh merda, ну что за бредовые мысли? Все эти недели она шла к своей цели с таким рвением, раз за разом соглашалась на сомнительную сделку с собственной совестью, допуская главного подозреваемого в тщательно оберегаемые личные границы — а теперь чувствует себя как в пять лет, когда родители на Рождество подарили вместо полноценного набора для вскрытия всего-навсего пару незаточенных скальпелей. Тщательно расчесав волосы и собрав их в одну свободную французскую косу, Уэнсдэй упирается обеими руками в столешницу ванной и долго стоит напротив зеркала, разглядывая собственное отражение. Рациональное мышление нисколько не сомневается в правильности её намерений пойти в полицию, но какая-то крошечная и не самая благоразумная часть сознания робко шепчет, что, возможно, нужно подыскать побольше весомых доказательств — как знать, вдруг прямо сейчас она собирается выдвинуть такие серьёзные обвинения против невиновного человека? За подобные деяния Торпу однозначно светит пожизненное. Oh merda, неужели она всерьёз не доверяет сама себе? Какая несусветная глупость. Разозлившись на проявление неуместной слабости, Аддамс решительно отходит от зеркала и возвращается в общую комнату. — Куда ты? — болезненно бледная Энид обращает на неё тоскливый взгляд, обеими руками обнимая большую подушку с вышитой эмблемой отеля. Судя по покрасневшим глазам с лопнувшими капиллярами, она уже успела начать своё утро с очередной порции рыданий. — В полицию, — бескомпромиссно заявляет Уэнсдэй, направляясь к выходу из номера. — Ты точно уверена? — робко переспрашивает блондинка, которая совсем недавно старательно убеждала её в необходимости заложить Торпа копам. Поразительно, какими слабыми людей делает привязанность. Всего одна ночь в объятиях Ромео — и наивная дурочка уже начинает сомневаться в его причастности. — Может, пока не стоит говорить им про Аякса? Вдруг он ничего не знал? — Если бы я не позвонила тебе вчера, ты бы уже лежала где-нибудь в парке в отдельных пакетах, — безжалостно отрезает Аддамс, испытывая колоссальное раздражение от невыносимой слабохарактерности соседки. И быстро покидает номер, не желая больше слушать бессмысленные слезливые речи. За Синклер она почти не беспокоится — та всегда отличалась ветреностью по части бестолковых романтических чувств. Не пройдёт и месяца, как она снова будет без умолку трещать об очередной любви всей своей жизни. В самом крайнем случае, ещё раз запишется на полный курс у психолога. Несмотря на ранний час, полицейский участок забит людьми — какая-то грузная дама громогласно сокрушается, что у неё украли кошелёк на станции метро, другая женщина неопределённого возраста и помятого вида прикладывает салфетку к разбитому носу, молодой паренёк в яркой бейсболке слёзно уверяет, что какого-то Тревиса арестовали по ошибке… Oh merda, какой ужасающий бардак. Но Уэнсдэй категорически не намерена топтаться в ожидании своей очереди — улучив момент, она ловко проскальзывает к двери с табличкой «шериф Галпин» и без стука вламывается в кабинет. Немолодой мужчина в форменной куртке и с двухдневной щетиной на суровом вытянутом лице мгновенно обращает на неё недовольный взгляд. Судя по всему, большую часть внешних черт Тайлер унаследовал вовсе не от него. — Что Вам, мисс? — сухо бросает он, не утруждая себя приветствием. — Вы расследуете дело о пропаже студенток в Гарварде, — разумеется, это не вопрос, а утверждение. Аддамс прикрывает за собой дверь и усаживается на стул напротив стола шерифа, заваленного множеством папок. — У меня есть важная информация по этому поводу. — Откуда такая осведомлённость? — Галпин-старший ничем не выказывает интереса, даже напротив — вальяжно откидывается на спинку мягкого кресла, закинув за голову сцепленные в замок руки. Уэнсдэй мгновенно охватывает интуитивная неприязнь к этому человеку, но усилием воли она удерживает себя от рвущейся наружу колкости. — У меня свои источники информации, — лаконично отзывается она, небрежно ткнув пальцем стоящий на столе маятник Ньютона. Блестящие серебристые шары начинают ритмично ударяться друг о друга с негромким звоном. — Я знаю имя преступника. — Вот как? — снисходительно хмыкает шериф, неприятно осклабившись. — И откуда же? — Я успешно провела собственное расследование, пока Вы просиживали штаны в своём кабинете, — реакция Галпина вызывает неуклонно нарастающее раздражение, и реплика получается слишком ядовитой. Впрочем, плевать. Ей не нужно расположение этого человека. Только его профессиональное содействие. — В университете есть человек, который притворяется преподавателем, но на деле таковым не является. У него поддельное личное дело и фальшивая диссертация. — Мисс, вы пришли заявить по поводу подделки документов или по поводу пропажи людей? — с неприкрытым сарказмом уточняет шериф, подозрительно сузив выцветшие голубые глаза. — И то, и другое, — невозмутимо отзывается Уэнсдэй, наградив собеседника ледяным взглядом исподлобья. — Его зовут Ксавье Торп. — Вы осознаёте серьёзность выдвинутых обвинений? — Донован наконец подаётся вперёд, демонстрируя хоть малую долю заинтересованности в диалоге. — Имейте в виду, если Вы просто решили оболгать преподавателя за плохую оценку или что-нибудь ещё, дача ложных показаний также карается законом Соединённых Штатов. Oh merda, да он издевается. Даже не пытается скрыть, что принимает её за бестолковую малолетнюю идиотку. Аддамс едва не скрипит зубами от острейшего раздражения. Но деваться некуда. — Разумеется, осознаю, — шипит она почище разъярённой гадюки. — Вы собираетесь что-то предпринять или будете продолжать сидеть тут, как делали это весь прошлый год? — Хорошо, мисс, — Галпин вздыхает с таким сокрушенным видом, будто весь диалог чертовски его утомляет. — У Вас есть какие-нибудь доказательства? — Разумеется, — ей хочется добавить, что поиск доказательств вины преступника — прямая профессиональная обязанность шерифа, но Уэнсдэй благоразумно сдерживается. — В его личном деле указано, что он работал в университете Сорбонны, но такой сотрудник в их базе не числится. Кандидатская диссертация поддельная, и несколько лет назад он был в одном лагере с пропавшими девушками. — Нет, Вы меня не поняли, — шериф отрицательно качает головой и вскидывает руку, словно призывая её умолкнуть. — У Вас есть доказательства того, что мистер Торп причастен к исчезновению двух студенток? Диалог неизбежно заходит в тупик. Теперь Уэнсдэй начинает понимать, что имела в виду Йоко, когда сказала, что старый козёл отказался расследовать угрозы, которые получала Дивина незадолго до исчезновения. — Вы уже однажды пустили всё на самотёк, — она решает достать из рукава последний имеющийся козырь. — Никогда не задумывались, что могли бы предотвратить второе исчезновение, если бы вовремя отреагировали? Она ведь приходила к вам, верно? Спокойно спите ночами после такого? — Мисс, душещипательными речами меня не пронять. Я признаю только факты, а их у Вас, будем откровенны, нет, — Галпин совершенно спокойно пожимает плечами. — Вы приходите сюда и выдвигаете громкие обвинения, не подкрепляя их никакими существенными доказательствами. Подделку документов мы проверим, но на этом всё. У меня нет никаких оснований полагать, что мистер Торп причастен к пропаже мисс Мартен и мисс Флоренс. До свидания. Аддамс впивается в шерифа тяжёлым немигающим взглядом — но он остаётся тотально невозмутимым, сосредоточив своё внимание на ближайшей открытой папке. Она прекрасно видит, что его глаза даже не двигаются — проклятый Галпин не читает, а просто-напросто пытается от неё отделаться. Что ж, придётся пойти ва-банк и добыть более весомые доказательства, после которых он уже не сможет так небрежно от неё отмахнуться. Уэнсдэй решительно поднимается из-за стола и направляется к выходу — но шериф окликает её у самых дверей, словно угадав роящиеся в её голове намерения. — И да, мисс Аддамс… — его насмешливый хрипловатый от курения голос раздражает до зубного скрежета. Настолько, что Уэнсдэй даже не сразу осознаёт, что Галпин назвал её по фамилии, хотя она не представлялась. — Настоятельно советую Вам не вмешиваться в дела полиции. И не впутывать в них Тайлера. В следующий раз кража материалов дела не сойдёт с рук ни ему, ни Вам. Oh merda, ну разумеется, сынок шерифа безбожно раскололся перед суровым папашей. Поэтому и не взял трубку позапрошлой ночью. Поэтому и не потрудился перезвонить наутро. Глупо было ему доверять. Очередное доказательство, что доверять в этом мире можно исключительно себе. Так она и поступит. Сообщники в расследовании ей больше не нужны — от них одни проблемы. Нужно действовать в одиночку и максимально быстро — сыграть на опережение и добыть веские доказательства вины Торпа, прежде чем он доберётся до неё. А если не знаешь, с чего лучше будет начать — всегда начинай с самого начала. Двухэтажный дом, выкрашенный местами облупившейся краской уродливого голубого цвета, встречает её наглухо зашторенными окнами. Газон по-прежнему завален мусором, опавшими сухими листьями и стопками газет, которые никто не забирает уже несколько недель — снаружи жилище матери Торпа выглядит так, будто люди не посещали его уже давно, но Уэнсдэй интуитивным чутьём ощущает, что это неправда. Всё неспроста. Профессор смело впустил её в свою квартиру лишь по одной простой причине — там не было ничего стоящего. Всё здесь. Все доказательства его вины, все проявления его скрытой натуры маньяка — в этих стенах, за этими пыльными окнами, за этими нелепыми занавесками в мелкий цветочек. Наспех оглянувшись по сторонам и не обнаружив случайных свидетелей, она без тени сомнений хватает с увядшего газона увесистый булыжник и запускает прямиком в окно. Раздаётся звон бьющегося стекла, и одна из створок разлетается на мелкие осколки. Приходится немного повозиться, чтобы вытащить остатки разбитого стекла из хлипкой деревянной рамы — а потом Аддамс уверенно просовывает руку в образовавшееся отверстие и нащупывает замок в нижней части окна. Рама медленно ползёт вверх — ещё раз осмотревшись вокруг, Уэнсдэй упирается ногой в невысокий фундамент и быстро забирается внутрь дома, с которого началась цепочка странных событий последних недель. Несмотря на внешнее запустение, внутри царит педантично идеальный порядок — ни миллиметра пыли ни на одной из горизонтальных поверхностей. Похоже, это место посещали гораздо чаще, чем казалось изначально. Стараясь ступать как можно тише и невольно затаив дыхание, Уэнсдэй пересекает просторную прихожую и сворачивает на кухню. На первый взгляд, всё выглядит совершенно обычно, но… На кухонном островке лежит увесистая папка, раскрытая на середине. Аддамс подходит ближе — и почти не удивляется, когда видит несколько фотографий Дивины и отсканированные выдержки из её медицинской карты. Медленно перелистывает страницу за страницей, даже не стараясь особо вчитаться — и без того кристально ясно, что здесь собрана вся биография обеих пропавших девушек вплоть до самых ранних лет. Интересно, что теперь скажет чёртов шериф Галпин? — Уэнсдэй, Уэнсдэй… — вкрадчивый тягучий голос позади заставляет её инстинктивно вздрогнуть и резко обернуться. Фальшивый профессор стоит в дверном проёме, вальяжно скрестив руки на груди и прислонившись плечом к косяку — на его лице каменной маской застыло привычное снисходительное выражение, один уголок губ кривится в небрежной ироничной усмешке. Очевидно, он ждёт, что она начнёт паниковать или бросится бежать. Как бы не так. Страха Аддамс не испытывает — даже столкнувшись лицом к лицу с серийным маньяком, она совершенно не боится. Шестерёнки в голове начинают вращаться с удвоенной скоростью, подкидывая наиболее подходящие варианты спасения. — Нехорошо вламываться в чужие дома, Уэнсдэй, — Торп произносит её имя какой-то особенно ядовитой интонацией, словно испытывает искреннее наслаждение, что поймал в ловушку очередную жертву. Вот только жертвой она никогда не была и не будет. Боковым зрением Уэнсдэй замечает слегка выдвинутый ящик кухонного островка — обычно в таких ящиках хранятся столовые приборы. Ножа или даже вилки будет вполне достаточно. Главное, успеть всадить их ему в глотку. Или в глаз. В сущности, это не так уж важно. Гордо вздёрнув подбородок, она делает будто бы случайный шаг в сторону, упираясь обеими ладонями в гладкую гранитную поверхность островка. Профессор не сводит с неё пристального взгляда, и Аддамс решает вступить с ним в диалог, чтобы выгадать время. — Я так и знала. Знала, что всё это время это был ты, — бесстрастно сообщает она, продолжая по миллиметру двигаться влево, и очень скоро заветный ящик оказывается за спиной. Отлично. Теперь нужно незаметно его открыть. — Но зачем? Всегда хотела понять, как мыслят поехавшие психи. — Если хочешь понять, как мыслят поехавшие психи, займись самоанализом, — криво усмехается Торп, скользнув долгим взглядом по её фигуре. — Кто вообще в здравом уме и твёрдой памяти добровольно трахается с серийным маньяком? — Может быть, у меня такой фетиш, — едко парирует Аддамс, немного выдвинув ящик и запустив руку внутрь. Кончики пальцев мгновенно нащупывают холодное лезвие ножа. — Но это теперь уже не имеет значения. Она машинально делает глубокий вдох, а в следующую секунду резко хватает нож и угрожающе выставляет руку прямо перед собой. Но лжепрофессор не выказывает и тени волнения — только сокрушённо вздыхает, потирая переносицу двумя пальцами. — Убери железку. Нарвёшься на поражение, — наставительно сообщает он. — А ты подойди и проверим, — Уэнсдэй машинально напрягается, готовясь в любой момент отразить нападение. От резкого выброса адреналина все мышцы будто наливаются расплавленным металлом. — Всё, мне надоели эти игры, — он утомлённо отмахивается от неё как от назойливого насекомого, а мгновением позже заводит руку за спину и вытаскивает оттуда пистолет. — Брось нож. Считаю до трёх, а потом стреляю. Раз. — Можешь убить меня прямо сейчас, но далеко тебе не уйти, — и хотя от вида круглого чёрного дула, направленного прямо на неё, всё внутри холодеет, Аддамс категорически не намерена сдаваться. — Энид знает, где я. Она вызовет полицию, если я не вернусь через полчаса. — Ты идиотка, Аддамс, — фальшивый профессор раздражённо возводит глаза к потолку. — И я не куплюсь на твой дешёвый блеф. Никто не знает, что ты здесь. Два. — Тебе это с рук не сойдёт, — Уэнсдэй сопротивляется скорее по инерции, уже отчётливо понимая, что все пути отхода отрезаны. Но в голове никак не укладывается мысль, что она действительно может умереть вот так. Oh merda, это же нелепость. — Какая клишированная фраза, — Торп снова издевательски усмехается. — Если честно, от тебя я ожидал большего. Три. Оглушительно громкий выстрел на долю секунды закладывает уши. А следом за ним позади Аддамс с грохотом разлетается на осколки что-то стеклянное — чёртов профессор снова обманул её, нарочно выстрелив мимо. Так и не почувствовав ожидаемой боли, она рефлекторно оборачивается на громкий звук и тем самым совершает фатальную стратегическую ошибку. В мгновение ока Торп оказывается рядом и грубо вцепляется в её запястье — с силой ударяет её рукой о гранитную столешницу, и спасительный нож выскальзывает из дрогнувших пальцев. Он властно заламывает её руку за спину, крепко прижимая к островку всем телом и блокируя любую возможность пошевелиться. — Ты действительно была права, Уэнсдэй, — шепчет он ей на ухо, задевая мочку горячими губами. — Я и правда не профессор.