Мартовские коты

Мордекай редко занимался ручным трудом. Но вовсе не потому что был слабаком, просто всегда считал себя тем, кто имел возможность зарабатывать на жизнь умом, и в любой ситуации умел переложить физическую работу на кого-нибудь менее смышлённого. Однако сегодня ему не повезло. Сегодня на город обрушился март, и все не особо одарённые интеллектом кошки, хоть и будучи людьми на целую половину, совершенно посходили с ума, поддавшись природному инстинкту отыскать себе вторую половинку. Хорошо, что Хеллер всегда ощущал себя целым, даже будучи одним и вполне мог контролировать свой разум в такие периоды. Плохо было лишь то, что оставшись без сподвижников, чёрный кот оказался вынужден выполнять всю работу в одиночку. В том числе и ту, где поорудовать нужно было не только револьвером, но и лопатой. Да-да, когда передавать контрабанду запрещённой выпивки стало доступно не только из рук в руки, но и благодаря ритуальным услугам, а число так называемых «смертей» в США резко стало в разы больше, за ними, как что-то само собой разумеющееся, участились и случаи расхищения могил. На этот раз точкой сбыта товара должна была стать могила некого Джозефа Флетчера, чей несуществующий труп поставщики захоронили в закрытом гробу у края кладбища ещё ранним утром. Разумеется, подобные наводки могли быть ложными, с целью сбить со следа чрезмерно любопытное правительство. Однако, выплясывая вокруг никак не откапывающегося гроба уже третий час, Кай не допускал в своей голове даже мысли о том, что он мог потратить столько времени впустую. — Только попробуй оказаться настоящим трупом, — стоило Хейлеру открыть показавшуюся в кои-то веке на свет крышку гроба, как прежде напряжённое кошачье лицо мгновенно озарила едва заметная ухмылка победителя. — Бинго. — Ух ты… какая встреча! Что, тоже сегодня без помощников работаешь? До отвращения знакомый голос, раздавшийся сверху, невольно побудил чёрного кота вздрогнуть от запоздалого осуждения самого себя за то, что он умудрился потерять бдительность. — Рикэби? Как верно выссказался о нём один светлый ум: «блистающая всеми оттенками синего звезда идиотизма» действительно возвышался над Хеллером около края вырытой им же ямы, явно подстёгивая руку Мордекая дёрнуться за револьвером. — А, а, не советую, у меня тут в чехле, знаешь ли, тоже кое-что припрятанно и боюсь, достать своё я успею гораздо быстрее, чем ты дотянешься до опромедчиво снятого плаща с пистолетом. «Проклятье!» — Хеллер мысленно выругался на себя в очередной раз, лишь в это мгновение вспомнив о том, что незадолго до погружения в яму додумался оставить верхнюю одежду на надгробии, с целью сохранить её первозданную чистоту. — Так что, долго в одиночку-то лопатой орудуешь? Я, кстати, даже и не знал, что ты способен вырыть такой котлован. Что тут у нас… — серый кот без опаски шагнул в яму к собеседнику, с интересом заглянув во вскрытый гроб. — Ого-о, больше тридцати лет выдержки! Забористое, наверно поило, — голос Рокки звучал настолько дружелюбно, что невольно побуждал неизменно серьёзного Кая коситься на оставленный сверху плащ практически безотрывно до тех пор, пока очередное предложение конкурента не повергло его в шок. — Выпьем? *** — Ух-х! А всё-таки классная штука эта… Ма-де-ра. Хоть и вино, но такое крепкое и согревающее, прямо не оторваться, — кое-как проскандировав название напитка по слогам после очередного глотка из горлышка, но не получив на свой возглас никакого ответа, Рокки всё же убедил себя опустить бутылку на землю, с нескрываемо-хмельным интересом переместив взгляд в сторону молчаливо сидящего рядом собутыльника. — А ты чего молчишь, не нравится? — Нет, оно и правда весьма неплохое, — оперевшийся спиной на целый гроб отборного алкоголя Кай пил вино из своей бутылки с не меньшим энтузиазмом. Однако, в отличии от того же неугомонного серого недоразумения около себя, предпочитал делать это без слов. — Тогда что у тебя с лицом? — Просто до сих пор не могу поверить в то, что согласился на твоё предложение. — Распить товар? А что такого-то? Это же дигустация-а… — неловко ткнув когтем бутылку, стоящую на земле, Рикэби одним только чудом успел поймать её другой рукой, чуть было не опрокинув сосуд под собственное хихиканье и чужой осуждающий выдох. — Да уж, кажется, у меня определённо случилось помутнение рассудка, раз я сижу тут с тобой. — Ну, что сказать? Весна… — Если бы только те сумасшедшие брат с сестрой были здесь. — Да ты не переживай, — серый кот ободряюще хлопнул собеседника по спине, в тот же миг бесцеремонно закинув руку на чужое плечо. — Веснушка и Пеппер вон тоже свалили на свидание, бросив меня одного. О… о! А ты знаешь, почему я зову своего брата Веснушкой? Однажды ночью я прокрался к нему в комнату под покровом абсолютной темноты и… — И сбрил ему с морды всю шерсть, обнаружив под ней одну единственную веснушку, — Мордекай нервно сбросил с себя руку навязчивого собутыльника, сделав очередной глоток своего напитка. — А ты откуда знаешь? — Ты пытаешься рассказать мне эту историю уже миллион первый раз. — Миллион первый… правда что ли? — Рикэби сосредоточенно посмотрел на небо, однако уже через секунду безвозвратно потерял нить своей мысли, решив вернуться к той, что была до неё. — А впрочем, ладно, в любом случае, я совсем не держу на этих двоих зла. Сейчас же март, а они кошки. Сложно подавлять свои природные инстинкты, когда ты человек лишь наполовину. Мне кажется, на это способны лишь единицы. — И раз ты здесь, то конечно же мнишь себя одной из этих единиц? — Я? Ох, брось, с чего бы? Я всегда был полон любви! Любви к музыке, — пальцы серого кота с нескрываемой нежностью прошлись подушечками одной руки по чехлу оружейной сумки. — Сыграть тебе что-нибудь? — На чём ты собрался играть? — голос Хеллера был полон практически презрительного скепсиса, однако Рикэби упорно продолжал пропускать его мимо ушей. — Брось, ты ведь не так догло работаешь на Ноготки, и врядли успел позабыть о том, что я никогда не выхожу из дома без своего драгоценного инструмента. Прежде скользящие по сумке пальцы серого кота отточенным движением вжикнули молнией брезентового чехла, в ту же секунду подарив Мордекаю запоздалое осознание ситуации: — Только не говори, что вместо оружия ты угрожал мне… — Тада-ам! — скрипка, явленная на свет ночной луны из чехла предназначенного для транспортировки оружия, резко наполнила душу Рокки приливом внезапной поэзии. — О, совершенное творенье… изгибы словно вдохновенье, и не иначе преступленье, держать тебя в кромешной тьме! — Господи, — не имея сил и дальше выслушивать надрывные завывания недоделанного Паганини сбоку от себя, Кай устало уронил лоб на руку, решив переключиться на то, что хоть немного приносило ему радость — самобичевание. — А ведь когда ты указал мне на мою оплошность с плащом, я на полном серьёзе решил, что ты изменился, став достойным противником. Идиот, и как я сразу не понял… Чужие слова, удивительным образом проникшие в сознание Рикэби своим смыслом, всё же сумели побудить неугомонного творца убрать скрипку обратно в чехол. — Напомню тебе, что сейчас март, и мы все немного не в себе для того, чтобы понимать что-либо здраво. — И тем не менее, сейчас я здраво понимаю, что ты совершенно безоружен, а в моём плаще всё ещё есть пистолет, которым можно тебя прикончить. — Ну, Ка-ай… ну, куда ты полез? Здорово же сидели, — лишь недавно усевшийся на землю с твёрдым желанием прирасти к ней корнями Рокки вцепился в штанину собеседника настолько стремительно, что, казалось, и сам удивился своей проворности. — Ты… — практически выбравшийся из ямы Хеллер грохнулся на прежнее место с той же грацией, с какой по обыкновению падал на землю мешок с цементом, резко оказывающийся придавленным сверху ещё одним, не менее увесистым «мешком». — Что ты, по-твоему, творишь? Синие глаза собеседника, устремлённые прямо на него, мгновенно сфокусировали на себе всё внимание наёмника, невольно вынудив Кая пропустить переломный момент, когда чужие губы оказались настолько близко, что накрыли его собственные. — Март, Мадера, Мордекай… кажется, я опьянён каждым из этих пунктов, — ещё один гораздо более напористый поцелуй, прижавший рот чёрного кота своим жаром, помутил сознание обоих присутствующих не хуже выпитого ими прежде алкоголя. — Скажи, Кай, а ты правда счастлив, работая на Ноготки? Или ты всё же жалеешь о том, что покинул нас и хочешь вернуться обратно? — Я хочу, чтобы ты слез с меня, — голос Хеллера прозвучал всё так же холодно как раньше, однако в противовес сказанному, его обладатель совсем не спешил сталкивать с себя бывшего коллегу, точно выжидая от него чего то ещё. — Значит, жалеешь, — язык Рикэби неспешно скользнул по щеке собеседника, поначалу желая лишь немного утешить чёрного кота своим прикосновением, но в конце концов замерев лишь за чужим ухом. — Почему ты вообще липнешь ко мне? — А почему ты не отталкиваешь меня? — на этот раз прямой взгляд сапфировых глаз, вновь устремлённый на неподвижно лежащего наёмника, уже не вогнал Хеллера в ступор, но всё же заставил его потеряться. — Я не… — Не знаешь? Зато я знаю. Потому, что мы с тобой похожи, Кай. И похожи вовсе не по внешности или характеру, а по жажде ощущений запрета. Безумия! Поэтому жители города пьют алкоголь, поэтому мы раскапываем могилы, принося этот алкоголь в бары, и поэтому общаемся сейчас! Не ради какой-то цели, а ради ощущения того, что мы делаем что-то запрещённое, и что это запрещённое до сих пор сходит нам с рук, — Рокки прервал свою речь, с нажимом проведя ладонью от чужой шеи до самой груди. — А что может быть запрещённее, чем ночь на кладбище, проведённая в могиле с конкурентом, который целует тебя так крепко, что выпитое прежде вино не стоит и рядом? — Только в эту ночь, — руки Хеллера решительно стиснули чужую спину, в любую минуту готовясь подмять настойчиво прижимающего его к земле собеседника под себя. — Только в эту ночь… — согласно кивнул Рокки, тотчас позволив чёрному коту опрокинуть на спину уже себя.