Когда-то я тебя знал

Одиннадцатый предвестник Фатуи вполне удобно расположился сидя на столе в кабинете Шестого, пока что отсутствующего. Взгляд его был устремлён в окно, где, сквозь метель, изредка можно было разглядеть мерцающие огни города или прилипающие к стёклам снежинки. В ожидании язвительного любовника рыжий провёл уже больше получаса, а о том, насколько тяжелы были его мысли в это время, свидетельствовали обкусанные до крови губы. После его возвращения из Ли Юэ, где бывший Гео Архонт обвёл его вокруг пальца, прошло уже без малого две недели. Синьора отправилась за следующим Сердцем Бога в Инадзуму, куда, собственно, изначально и был направлен Скарамучча. Кажется, они не виделись вечность после того, как Предвестников распределили в разные регионы, но, судя по последним новостям, услышанным краем уха, скоро Сказитель должен был вернуться. Предположительно сегодня, так что Тарталья, бездельно прошатавшись по Заполярному дворцу практически весь день, под вечер не выдержал и отправился в кабинет Шестого, решая дождаться его здесь. И когда дверь распахнулась, Аякс тут же развернулся, с улыбкой спрыгивая со стола, но уголки губ стремительно опустились вниз, стоило заметить на пороге не ожидаемого так долго Скарамуччу, а раздражённого Капитано. Тот каким-то непонятным хмыком оценил нахождение рыжего в чужом кабинете, но говорить ничего не стал: не его дело, что он здесь делал. — Собирайся, Тарталья, — произнёс мужчина каким-то непонятно-равнодушным тоном. Будто бы вот-вот сообщит ему неприятную новость. — Ты отправляешься в Инадзуму на поиски сбежавшего с Электро гнозисом бывшего Шестого предвестника Фатуи. Цель: забрать Сердце Бога и разобраться с предателем. — Тарталья? — эхом раздалось в голове и предвестник, зажмурившись и пару раз покачав головой, сгоняя наваждение, вернул более осмысленный взгляд на путешественника, что-то ему говорившего. Но тот замолк, вглядываясь в его лицо и хмурясь. — Ты меня, кажется, совсем не слушал. Итэр сложил руки на груди, наблюдая за своим… сложно назвать Тарталью другом после всего, что он ему устроил в Ли Юэ, но вот хорошим знакомым — вполне. В конце концов, их отношения не такие плохие, как с другими предвестниками, да и как таковой ненависти между ними тоже нет. Так, по старой привычке могут огрызнуться с друг другом в один момент, а в следующий уже сидеть вместе в ресторане, обсуждая произошедшие с ними события. Вот только сегодня Аякс был каким-то… другим. Задумчивым, спокойным и, — Итэр до конца не верил сам себе — грустным. Будто бы из него, как из стражей руин, достали несколько деталей и обесточили, оставив невредимой лишь внешнюю оболочку. На такого Чайльда было непривычно смотреть. — А? — растерянно выдавил из себя Одиннадцатый, а затем, словно очнувшись от транса, завёл руку за голову и неловко посмеялся. — Прости-прости, путешественник, я тебя и вправду не слушал. — Всё в порядке? На тебя это совсем не похоже, — светловолосый немного нахмурился, стараясь подметить каждую возможную эмоцию на лице своего собеседника, пока они сидели в относительной тишине в «Призрачной беседке». Вот только Тарталья, несмотря на своё внутреннее смятение, всё ещё оставался предвестником и старался контролировать свою мимику. — Скорее всего, я слегка рассеян из-за того, что плохо спал ночью, — Итэр ни разу не верил весёлому голосу Аякса, а потому, тяжело вздохнув, направил на него выжидающий взгляд и коротко приподнял брови, временно переставая хмуриться. Он догадывался о причинах его плохого сна — или об одной конкретной — но говорить об этом вслух не решался. Всё же, об изменениях в Ирминсуле, как и о нём самом, не знал никто, кроме Дендро Архонта и самого путешественника, и это должно оставаться так. — Ну, ха-ха, знаешь, — невольно рыжий предвестник как-то сжался, повёл неловко плечами и кинул быстрый взгляд по сторонам, словно бы ища пути отхода. Увы, от пронзающего взгляда Итэра такими способами было не скрыться, так что ему пришлось, коротко вздохнув и опустив голову в почти полную тарелку с едой, ибо смотреть в золотые глаза не было никакого желания, признаться. — Последнее время меня мучают сны. Они не какие-то кошмарные, чтобы выматывать меня, нет, просто… — Аякс замялся и взял в руки стакан с водой, делая пару глотков, и был готов продолжать. Только… — Э-э-э-эй! А вот и мы! — раздался тоненький голосок Паймон, а затем показалась и она сама. Путешественник взглядом дал понять Тарталье, что их диалог не окончен и позже он намерен узнать, что же за сны мучают его знакомого, и перевёл всё своё внимание на маленькую спутницу. Та что-то эмоционально рассказывала Итэру, размахивая маленькими ручками и забавно выпучивая глаза, так что оба парня не сдержали лёгких смешков. Но Тарталью интересовал один вопрос. — Ты сказала «мы», но вижу я только тебя. Неужели у тебя раздвоение личности? — поставив локти на стол и удобно устроив подбородок на соединённых пальцах, чуть задиристо произнёс предвестник. Конечно, он уже слышал, как кто-то поднимается по лестнице на второй этаж, к ним, но поддеть маленькую летающую спутницу путешественника было делом привычным, как и её бурная реакция. Пока Паймон громко доказывала, что никакого раздвоения у неё нет и она лишь встречала одного знакомого, Аякс с интересом смотрел на вход в их маленькую приватную комнатку и, когда дверь отворилась, впуская незнакомца, он почему-то замер, отчётливо ощущая резкий холод в ладонях и переставая дышать. Грудь словно бы сдавило тисками, разом вышибая весь воздух и не оставляя ничего, кроме внезапной боли, совершенно нерациональной и непонятно откуда появившейся. А стоило только гостю, придерживая поля широкой шляпы, поднять голову и встретиться глазами с Одиннадцатым, как он, с трудом втянув в себя воздух, повторно задохнулся, как-то отдалённо чувствуя мокрые дорожки на своих щеках. Картинки с неясным силуэтом перед глазами мелькали с невероятной скоростью, в ушах стоял чей-то голос. В голове неожиданно всплывают какие-то фразы, настолько отчётливо слышимые, что сердце пропускает удар. «Завтра будет завтра, Аякс. Времени у нас предостаточно, так что спи уже и не задавай идиотских вопросов.» — голос будто звучал наяву. Кажется, чьи-то тёплые ладони в ту ночь гладили его лицо большими пальцами, пробегаясь по еле заметным веснушкам, а после пальцы сменили губы: сухие, обгрызанные, но такие родные, такие желанные, что хочется вновь коснуться их и прошептать «люблю» миллионы раз. «Наша жизнь не зависит от звёзд, Аякс, а значит, все эти судьбы и прочее — бред. Мы сами строим свою жизнь.» — почему-то мелькают образы, в которых тот самый неясный силуэт говорил это, пока они любовалась на снегопад, сидя в доме Тартальи. Это была поздняя зима, почему-то предвестник убеждён в этом. Казалось, что тогда ему был приятен голос, даривший спокойствие, стоило только оказаться рядом. По какой-то дурацкой причине была уверенность, что в тот момент на улице стоял мороз, и как-то слишком отчаянно хотелось верить, что было и тепло чужих ладоней, которые грели его собственные. «Как думаешь, будь ты мне безразличен, лежал бы ты на моих коленях сейчас, Аякс?» — он не помнит его лица, но убеждён, что он красивый, и тогда был с настоящей, тёплой улыбкой, которую позволено было видеть лишь Тарталье. «Я вернусь из Инадзумы так быстро, как смогу, Аякс.» — перед глазами появляются все те ночи, которые он проводил лишь с мыслью о нём. А о ком — вспомнить не может. Всё, что он имеет — бесцветные обрывки снов. «Цель: забрать Сердце Бога и разобраться с предателем.» — прокручивая в голове эту фразу Капитано вновь, будто бы она имела какое-то значение, была очень важной в тот момент, сердце Чайльда словно остановилось на несколько секунд. Страх липкими щупальцами пробрался под одежду, стискивая его грудь, а затем и горло, что дышать становилось тяжело. Почему-то он уверен, что в тот момент, как и сейчас, в его голове билось лишь «не верю», «он не мог так поступить». И от того, что сознание упорно не хотело помогать ему понять, кто же тот загадочный человек, только больше хотелось плакать. «Аякс, пообещай мне думать о нас, как о прекрасном прошлом.» — он думает, пытается вспомнить о том самом… прошлом? И прямо сейчас этот юноша вызывает у него странное чувство дежавю. Будто это его руки гладили лицо Тартальи, будто это его губы расцеловывали россыпь веснушек на щеках и носу парня когда-то давно. Или в так бессовестно мучавших его последние месяцы снах. Все эти фразы звучали в голове каким-то механическим голосом, кроме слов Капитано. Его голос он хорошо помнил, ведь из-за совместной службы Царице им приходилось контактировать, даже если это было чем-то нежелательным. Но вот другие напоминали своим звучанием поломанные механизмы Коломбины или Дотторе, и тот, кто произносил их, выглядел мутным пятном в его памяти. Тарталья покачал головой, чуть нахмурил брови, поджал губы и резко распахнул глаза: солёные. Быстро коснувшись щеки подушечками пальцев, рыжий на несколько мгновений поражённо замер, почувствовав влагу, и вскинул голову. Незнакомец в шляпе оказался слишком близко, внимательно, но безэмоционально вглядываясь в лицо Одиннадцатого. Он не отшатнулся только из-за сковавшего тело шока. — Тарталья? Почему ты плачешь? — обеспокоенный голос Итэра разрезал тишину и предвестник, словно бы придя в себя, принялся рьяно утирать скатывающиеся из глаз слёзы и пытался улыбнуться. — Я… я не знаю, что на меня нашло, ха-ха, — проходясь костяшками пальцев по щекам, с трудом выдавил из себя Чайльд и на мгновение вернул взгляд к фиолетовым глазам напротив. Незнакомец так от него и не отстранился. — Мы… не могли ли мы ранее… где-то встретиться? — кое-как выдавил из себя рыжий, не замечая, как поражённо на месте замер путешественник и как дрогнула рука гостя, которую он протянул к лицу Тартальи, чтобы утереть скатившиеся до подбородка слёзы. — Не думаю, что это было возможным, — спустя долгие секунды ответил незнакомец, всё же проходясь большим пальцем по подбородку Аякса, заставляя его вздрогнуть. Почему это прикосновение было так знакомо? Почему услышанный только сейчас голос упорно рвался озвучить фразы из его снов? Почему он ни на миг не мог остановить слёзы, хотя уже даже начал тереть глаза, чтобы не давать новым выхода? — Я всего лишь Странник. Совершивший огромную, ненавистную ошибку.