Dein Weg ist Mein Weg

      Утро следующего дня. Электронный писк будильника пробудил Махо от несменного кошмара, который девушка переживала из ночи в ночь. Крики погибающих боевых сестёр, подступающая речная вода — к этому НЕЛЬЗЯ привыкнуть. Будь ты, хоть трижды, «железной Нисидзуми»… Махо протянула вспотевшую руку, чтобы выключить «пискуна», но из-за полу сонной неуклюжести, в итоге, упала с кровати. На какое-то время она просто лежала лицом вниз на ковре и пол-ноги на кровати.Тяжело вздохнув, она поднялась с пола и выключила назойливый будильник. Она собралась в школу и, усвоив вчерашний урок, даже не попыталась собрать ланчбокс. Похоже, её танководческий талант не распространяется на кулинарию и другие полезные бытовые премудрости (как любят об этом «втирать» пропагандистские материалы, вовлекающие с каждым годом всё больше и больше неокрепших душ), так что в обозримом будущем она будет полагаться на готовые обеды. Когда она взялась за ручку двери, собираясь уходить, она бросила взгляд на маленького плюшевого мишку, которого она зашила вчера вечером — теперь он лежал на тумбе рядом с дверью. Она задумалась над тем, стоит ли брать его с собой или нет. Немного поразмыслив, она поняла, что этот медведь для неё означает. Он был плюшевым напоминанием о том, «что», вернее, «кого» Махо потеряла и о том, что ещё одна подобная потеря для неё будет, буквально, смертельной. В конце концов, она решила, что Тьма — это достаточно тяжёлый крест, который она должна нести в повседневной жизни, когтями впивающийся в её душу при каждом удобном случае. Поэтому, некогда раненый мишка остался лежать на тумбочке, когда она ушла.       На пол пути в школу её живот заурчал, напоминая о том, что она понапрасну вновь пренебрегла завтраком. Делать было нечего — пришлось сделать остановку в булочной, расположенной по пути, взять сэндвич. Девушке оставалось надеяться, что полженного в желудок будет достаточно, чтобы продержаться до обеда. Дойдя до ворот школы и пройдя по коридорам, она столкнулась с Саори и Ханой. Рыжая девочка готова была ринуться к ней, но Хана остановила её, выставив перед ней руку. В конце концов, они должны были избегать её. Девушки переглянулись, но Махо быстро прошла мимо них и направилась в класс. — Спасибо, что принесли мою сумку вчера, — едва слышно проронила Махо, проходя мимо них. — Ой… Ну, всегда пожа… — Саори начала было отвечать, но Махо уже и след простыл, прежде чем та смогла ответить полностью. ------       Как только Махо села на свое место в классе, день прошёл как обычно. Когда во время уроков она сосредоточивала свое внимание на учителе и доске — это позволяло, в какой-то мере, избежать кошмара и Тьмы. Но, как и накануне, эта техника дала бы сбой, когда занятия прервались бы на обед. Но сегодня Махо подготовилась. Как только занятия закончились, она собрала свои вещи и покинула кампус. Купив обед в близлежащем магазине, она села, прислонившись к дереву в парке. Еда была не очень вкусной, но по качеству значительно превосходила то, что она вчера пыталась заставить себя съесть. Когда она выбросила оставшийся мусор в ближайшую урну, возникла следующая проблема. Ей нужно было занять свои мысли ещё на полчаса, прежде чем снова начнутся очердные уроки. Однако и на этот случай она всё предусмотрела. Потянувшись в сумку, она достала набор карандашей и блокнот, найденный накануне вечером, и положила его себе на колени. Окинув взглядом идиллическую обстановку, она увидела проходящих мимо людей, пролетающих птиц, собаку, играющую с детьми на траве. Все это она приняла к сведению и принялась за работу. Она решила запечатлеть эту незамысловатую картину. Ей не привыкать: Махо так уже делала, живя в Кумамото.       Будильник, выставленный на телефоне сработал. Махо специально его выставила так, чтобы перед занятиями у неё была фора в 10 минут. Она, естественно, прервала работу над своим рисунком. Набросок сцены остался на бумаги. Но идиллического пышного цвета жизни в этом рисунке не было, от слова «совсем». Деревья, растущие в яркой зелени, казались поникшими и погибающими. Птицы, летающие над головой, исчезли, как и чистое голубое небо за тёмными облаками. Улыбающиеся люди, проходившие мимо неё, смотрели с её рисунка с осуждающими гримасами. Собака и дети не могли смотреть на неё с осуждением, даже если бы захотели, так как у каждого из них не было лица, которым можно было бы на неё уставиться. После нескольких секунд разглядывания нарисованной ею мрачной картины, она закрыла блокнот и собрала свои вещи. ------       Когда она добралась до лестницы на второй этаж и повернулась, чтобы пройти по коридору, путь Махо оказался перегорожен. Перед ней стояла черноволосая представительница студенческого совета с вычурным моноклем. И как бы Махо ни пыталась пройти мимо неё, она, то и дело, мешала ей пройти дальше. — Нам нужно поговорить, — раздражённым тоном проговорила девушка с вороным цветом волос, как бы отвечая на безмолвный вопрос Махо «Какого чёрта?». Однако, выбранный девушкой тон никак не стыковался с её намерениями. Будто бы, Махо ждал с ней не разговор, а что-то более серьёзное. — У меня занятия, — ответила Махо своим обычным мрачным тоном, — так что, уйди с дороги… — Никуда ты не пойдёшь, — ответила девушка, ударив кулаком по шкафчику рядом с собой, когда Махо попыталась пройти, — с председателем так не разговаривают, слышишь?.. — Она действовала мне на нервы, — ответила Махо, —ты, кстати, тоже испытываешь моё терпение на прочность. Похоже, это общая черта членов вашего студсовета. Кроме того, разве она не говорила сама, что все в порядке? — Мне плевать. Ты не должна так с ней разговаривать, и ты должна делать то, что она говорит! Ты должна выбрать Сенша-До в качестве своего факультатива! — Я прожила всю свою жизнь под чужою пятой, жила по чужой указке, — Махо посмотрела девушке прямо в глаза, оттолкнув её в сторону, — такая, как ты, не в состоянии заставить меня заниматься чем-то подобным.       Когда Махо уходила от той девушки и направлялась к своему классу, она снова почувствовала, как внутри нее поселилась Тьма. «Ну вот и все» — подумала она про себя, — «Сегодня у меня все шло так хорошо, а эта… истероидная натура просто обязана была все испортить». Она дошла до двери класса и потянула её на себя. — Мисс Нисидзуми, где вы пропадали? — Поинтересовалась учительница.       Махо заняла своё место. Лишь заняв его, она соизволила ответить: — Я прошу прощения за своё опоздание. Член студенческого совета хотел поговорить, и это заняло больше времени, чем я предполагала…       Может быть, учитель ответил. Может быть, они вернулись к уроку. Махо было уже всё равно. Да и неважно, да и неважно. Тьма уже завладела её сознанием. Тянула её назад к битве своими теневыми нитями. Она тянула её назад, в грязь и дождь, насмехаясь над каждым шагом Махо, когда она пыталась действовать чуть быстрее в своих тщетных мучительных попытках спасти экипаж «тройки». Несмотря на то, что Тьма насмехалась над её безуспешными потугами, Махо, всё равно, пыталась. Она должна была стараться, хотя прекрасно понимала, что это не поможет и ничего не изменит. Что сделано, то сделано. Как она и думала сегодня утром, она и без мишки начнёт вспоминать про это. -----       Остаток дня прошёл незаметно для Махо. Она смутно помнила, как прозвенел звонок, возвещая об окончании учебного дня, и как она шла домой одна. Но между её «разговором» с «аристократкой» и её столкновением с подушкой в постели ближе к позднему вечеру, всё было как в тумане. Вскоре сон настиг Махо. Кошмар заключил её в свои привычные холодные объятия.       Остальные дни недели прошли по такому распорядку. Махо просыпалась, шла в школу, сторонилась Саори и Ханы, садилась в классе, концентрировалась на учителе, покупала обед и ела его. Когда уроки первой половины дня заканчивались, садилась за уроки после обеда, шла домой, засыпала и снова переживала кошмар… И так изо дня в день.       Студсовет всё так же ежедневно пытался подтолкнуть её к тому, чтобы она снова занялась Сенша-До. Назойливая троица пробовала разные варианты: попытки разговоров, оставление брошюр и иных агитационных материалов о многочисленных преимуществах этого вида спорта в её сумке или шкафчике. В общем, много чего перепробовал студсовет, в попытках подчинить Махо своей воле. Ни одна из их попыток не увенчалась успехом: Махо осталась непреклонна. Такой же непреклонной была тьма, в своих мрачных и опустошающих поползновениях, захватывая всё больше и больше участков души Махо. С каждым триумфом Тьмы Махо становилось всё труднее сопротивляться, она всё легче поддавалась соблазнительному гневу и отрешённости, которые Тьма могла ей предоставить в обмен на бессмертную душу. С каждым прошедшим днём, Махо просыпалась все более похожей на ту, кем была прежде. Это не было постравматическим восстановлением, нет. Это, скорее, было больше похоже на метаморфозы, которые сулили породить, в итоге, нечто чудовищное. И от этого Махо становилось тошно, до глубины души. ------       Следующая неделя началась, примерно, также. Но когда утром Махо готовилась занять своё место в классе, по громкоговорителю прозвучало объявление: «Всем ученикам явиться в актовый зал на объявление от Студенческого совета. Повторяю, все ученики должны явиться в актовый зал на объявление от Студенческого совета». «Ну, разве это не замечательно?» — подумала Махо, — «Что они теперь будут делать? Опозорят меня перед всей школой, потому что я осмелилась бросить им вызов?»       Но все же, она сделала то же самое, что и остальные ученицы: направилась в актовый зал. Зал был довольно большим, но из-за того, что все до единого ученицы теснились внутри, в нем, все равно, было довольно тесно. Три девушки из студенческого совета заняли почётное место в центре сцены. — Прошу всех соблюдать тишину, — сказала знакомая Махо девушка с моноклем и вороным цветом волос, — мы начинаем инструктаж по выбору обязательных факультативов в наших школах!       Свет померк, члены студенческого совета сошли со сцены, и послышался звук проектора, который начал проецировать фильм на заднюю стену аудитории. Махо сразу же узнала его и поняла, к чему все идёт.       На экране появилось название агитационного фильма «Введение в Сенша-До». А затем, кадр за кадром, замелькали девушки и женщины разных возрастов. На одних кадрах они занимались этим видом спорта, а на других их чествовали, во время помпезного парада. — Сенша-До уже давно является частью нашей культуры, — начала каштановолосая представительница совета со сцены, рассказывая о фильме, по ходу его воспроизведения, — им наслаждаются девушки всех возрастов во многих частях света…       Махо вздохнула и пожелала просто закрыть глаза и откинуться назад, пока шла пропаганда, но и тесный зал, и цепкие нити Тьмы, тянущиеся к ней, делали это невозможным. — Сильное, но тонкое искусство, цель которого — сделать девушек и женщин более вежливыми, грациозными, скромными и галантными как на поле боя, так и вне его, — продолжал назначенный агитатор, принадлежность голоса которого было трудно определить.       Махо не слушала: она могла бы произнести эту речь, по памяти. Без запинки. Пока она была командиром в «Чёрном Лесу», она произнесла эту речь перед бесчисленными классами, побуждая многих невинных девушек присоединиться к ней, на путь в Бездну. Все они заслуживали большего, а теперь она вынуждена была сидеть и смотреть, как девочек из другой школы, словно мотыльков на пламя, влечёт к судьбе, не отличающейся от её собственной.       «Идти по пути Сенша-До, значит, вооружить сердце девы, душу, которая принимает и живёт женственностью» — таков был ещё один сладкий лживый лозунг. Они «деликатно умолчали» о том, что бронированное сердце, живущее такой «женственностью», будет тонуть и выплёскиваться в глубинах бездны.       «Интенсивное и сильное, как броня танка; милое и живое, как грохот его гусениц, страстное и точное, как его главная орудие» — ещё одно сладкоголосое заверение. Рассказ, как и во времена работы Махо вербовщиком, был прерван звуком выстрела 37-мм пушки Panzer III.       «Если вы будете тренироваться в Сенша-До, вы станете лучшей женой, лучшей матерью, лучшей ученицей и лучшим работником» — обещал диктор. Всё, чем гордилась фамилия Нисидзуми, на протяжении столетия, было изложено перед ней, словно невежественная насмешка над выбранным Махо путем.       «Ты станешь здоровее, добрее, сильнее, и мужчины со всего мира будут падать к твоим ногам» — предрекал голос. Как и тогда, когда Махо сама проводила презентацию, она прекрасно понимала, что это далеко от истины. Танки не зря считались девчачьими, а мужчины и мальчики редко делали что-то большее, чем бегали от тех, кто добивался хоть малейшего успеха в спорте.       «Это твой шанс: тренируй своё тело, тренируй свой разум! Прими Сенша-До в себя и расцветай как женщина на полях сражений!» — воодушевляющим тоном для неискушённого слушателя призывал агитатор в конце своей тирады.       Презентация закончилась слабым пиротехническим эффектом, и на экране появилась копия формы, которую должны были заполнить ученики для выбора факультатива. Форматирование формы не скрывало того, что студенческий совет хочет, чтобы ученики выбрали именно его: Сенша-До занимала половину страницы, а остальные девять вариантов были отнесены к другой странице. Свет снова зажёгся, и студенческий совет вернулся на сцену. — Возможно, некоторые из вас не знают об этом, но несколько лет назад было принято решение о проведении мирового чемпионата по Сенша-До, — сказала черноволосая девушка. — И первый турнир этого чемпионата должен состояться здесь, в Японии. Поэтому MEXT попросил школы всех уровней внести свой вклад в укрепление японской федерации Сенша-До, в рамках подготовки к этому событию, — перешла к делу двухвостая коротышка, — поэтому, мы решили возобновить программу нашей школы по Сенша-До. Если вы выберете её в качестве факультатива, мы предоставим вам ряд особых преимуществ. Вице-президент?       Она повернулась к вице-президенту, коричневоволосой девушке с хвостиком, которая кивнула и продолжила с того момента, на котором остановилась девушка. — Те, кто хорошо справится с курсом, получат 100 талонов на обеды в столовой, 200 помилований опозданий в школу, а также в три раза больше зачётов, чем обычно!       По аудитории пронёсся потрясённый гул, и даже Махо пришлось признать, что она была поражена наглостью подкупа, на который пошёл студенческий совет, чтобы получить невинные души в своём распоряжение. — Итак, на этом все. Мы с нетерпением ждём начала факультативов, так что выбирайте! — сказала президент, радостно махая рукой, когда троица сошла со сцены. ------       После того, как разыгранная перед всей школой клоунада с подкупом со стороны студенческого совета закончилась, Махо вернулась в класс, вместе с другими ученицами. Чистого раздражения, которое она испытывала от поведения совета, было достаточно, чтобы открыть дверь во Тьму. Неужели они всерьез думали, что её, или кого-либо другого, купить за такие коврижки? Ей удалось сдержать весь бурлящий гнев, сосредоточившись на уроке, но когда наступил обед, её привычный способ отвлечься оказался слишком далёк, чтобы помочь ей хоть как-то. К счастью, Махо успела прийти в кафетерий до того, как наплыв учеников сделал очередь неподъемной. Этом место должно было стать хоть каким-то заменителем отнятому. Махо, наконец, села за стол, чтобы поесть. Её угрюмое выражение лица, к счастью, позволило ей держать всё в себе. По крайней мере, на некоторое время. — Эм… Извините пожалуйста, но…— Голос Ханы прервал трапезу Махо, и последняя обернулась, чтобы посмотреть на Хану. И, как позже выяснилось, на её спутницу, — Послушайте, мы знаем, что Вы хотите, чтобы мы Вас оставили в покое, но, знаете… — она жестом указала на заполненный кафетерий, отметив, что столик Махо был единственным, где были свободные места. Девушка продолжила, — мы обещаем, что не будем с вами разговаривать, если вы сами этого не захотите… — Хорошо, — вздохнула Махо, — просто… оставь меня в покое, — и вернула свое внимание к еде. — Итак, что ты собираешься выбрать для факультатива, Хана? — Спросила Саори своим обычным весёлым голосом. Даже если они не разговаривали с Махо напрямую, она, все равно, не могла избежать их болтовни, — я думаю, что Сенша-До придётся по душе. Не могу дождаться, когда мальчики начнут падать к моим ногам, сражённые моим обаянием!.. — Я собиралась выбрать каллиграфию, чтобы попробовать что-то новое, но… думаю, что Сенша-До может вдохновить меня на то, чтобы больше заниматься аранжировкой цветов, — задумчиво проговорила Хана. — Возможно, это правда. Сенша-до — одно из девичьих искусств, так что, вполне логично, что если ты хорошо владеешь одним из них, ты станешь лучше в других, так ведь? — Предположила Саори — Я не думаю, что это верно, но я с нетерпением жду возможности испытать это. Эти танки выглядели очень элегантно, когда ездили, — произнесла Хана. — Я не знаю насчет элегантности, но ты видела сколько внимания было у девушек на параде в конце? Не знаю, как я смогу отвергнуть все признания в любви, которые получу…— мечтательно проговорила Саори       Наивные глупцы продолжали свой разговор довольно долго, и все ещё разговаривали, когда Махо вышла из-за стола — Пусть делают, что хотят. Меня это не касается, — сказала Махо самой себе. ------       Махо вернула свой поднос на кухню и стала пробираться обратно в класс. К сожалению, её путь прервал президент студенческого совета. — Приветик, Нисидзуми! Ты видела презентацию? Может быть, все эти дополнительные преимущества заставили тебя пересмотреть моё предложение? — Обратилась к Махо председатель. — Нет, не заставили, — холодно ответила Махо, — уйди. «Почему ты ей позволяешь так с тобой общаться? Ты не видишь, что она раздражает? Её следует уничтожить», — соблазнительно и вкрадчиво прошептала ей на ухо Тьма голосом Сихо, матери Махо. Это не могло не вызвать у Махо раздражения. — Я даже еще не сказала тебе, почему я здесь. Слушай, насчет факультативов…— пыталась объясниться «мелкая» «Слабые должны быть сокрушены сильными, не так ли? Это мир, где каждый сам за себя, так почему бы не «сокрушить» её?» — подговаривала Тьма. —Оставь меня в покое, — прорычала вслух на Махо, — Я уже говорила тебе, что я здесь не для того, чтобы заниматься Сенша-до, так что брось это, пока я не натворила что-нибудь, о чем потом пожалею. «Но разве не этого ты хочешь? Уничтожить её, избавиться от этой соплячки и её требований?» — с наигранным непониманием в голосе спросила Тьма. — Да ладно, ты же не серьезно, — продолжала низкорослая шатанка бодрым тоном, как будто ярость Махо была для неё невидима, —Я просто знаю, что если ты попробуешь, то сразу влюбишься в Сенша-До. Это судьба, уверяю тебя!. «Возможно, она права?» — усмехнулась Тьма, не переставая томно шептать на ухо Махо, — «Быть может, это судьба, что тебя снова потянуло к башне танка? Только в броне ты ощущала себя сильной. С помощью танка, ты могла бы навсегда покончить с этой девушкой и со всеми, кто тебе противостоит. Зачем сдерживать себя?» — Я предупреждаю тебя. Прекрати болтовню, иначе…— пригрозила Махо. «Да!.. Используй меня, я прошу тебя!..» — В исступлённом сладострастном безумии проговорила Тьма, — «Используй ярость, используй силу… Позволь мне дать тебе силу заставить её замолчать…» — Я просто хочу сказать, что для девушки нет ничего более веселого и раскрепощающего, чем танко…— весело говорила президент, не подозревая, что произойдёт далее.       Президент не успела закончить фразу. Махо почувствовала, как что-то внутри неё щёлкнуло. Она повернулась и схватила президента за воротник рубашки одной рукой, подняв её на фут от пола и ударив о рядомстоявший шкафчик. Махо полностью отдалась Тьме, погружаясь в Бездну, с каждым мгновением всё глубже. А между тем, вкрадчивый шёпот Тьмы всё сильнее отравлял душу Махо соблазнительными обещаниями силы и безопасности. «Хорошо… Ты должна расслабиться…» — удовлетворенно промурлыкала Тьма. Она продолжила упрашивать Махо на увеличение контроля для неё, — «Позволь мне разобраться с этой незначительной неприятностью… Я настаиваю…» — Ты думаешь, что Сенша-До — это про веселье и свободу?! Ты ничего не знаешь об этом! Это не что иное, как дорога в небытие, короткий путь к смерти и разрушению! — Гневно произнесла Махо. Свет и цвет исчезли из её сознания. Все, что она могла видеть, — это серость и тьма. Она достигла бездны, и контроль над ней был потерян. Она была пассажиром в собственном теле, простым свидетелем своих действий. Крепко удерживая председателя в руках, она продолжила, — Обманывай этих девчонок сколько хочешь, а мне плевать! Да!.. Мне наплевать, что с ними будет, но не надо мне читать проповеди о так называемых «достоинствах танководства»! Ты хоть знаешь, кто я?! Я — Махо Нисидзуми, наследница и первенец семьи Нисидзуми, и я уничтожу тебя и все, что тебе дорого, если ты не оставишь меня в покое!..       Тьма держала её тело в своих сетях, как марионетку на ниточках. Махо не могла ничего сделать, кроме как смотреть, как её тело подготавливается к удару, отводя кулак назад. Страх закрался в глаза девушки.       Махо пыталась отвернуться, пыталась остановить себя, но тело отказывалось повиноваться. Какое бы существо ни дёргало за ниточки, это была не она. Поэтому она была вынуждена смотреть, как темнота наносит удар, и её кулак врезался в шкафчик позади президента, всего в нескольких дюймах от головы девушки. Она отступила назад, для нового удара, не обращая внимания на возгласы и крики учениц вокруг них, но прежде, чем она успела нанести его, её оттащили. Её хватка отпустила президента, и пока Махо искала, что ей помешало, цветовосприятие медленно начало возвращаться её взору. Намёк — оранжевые волосы. Черные волосы, доходящие до зеленой юбки. Это были Хана и Саори. Они помешали ей сделать то, что она хотела. Помешали избить президента до полусмерти. Ведь именно этого она и хотела, увидеть её избитой и окровавленной. Как букашка, которой она и была. Разве не так? Голос провоцировал сделать это… — Махо, что ты творишь?! — окликнула её Саори. Махо едва могла расслышать её голос. Он был приглушённым и тихим, как будто она была на дне моря. Пока её тело сопротивлялось попыткам одноклассников удержать её, Махо начала плыть. Она пыталась достичь поверхности, чтобы вновь обрести контроль над собой. Она боролась с потоками воды и сокрушительным давлением, но через минуту или около того она смогла увидеть поверхность, и её зрение медленно восстановилось. Она освободилась от двух девушек, бросила напоследок взгляд на президента и молча пошла прочь, чувствуя, как невидимый смог Тьмы окружает её. Остальные студенты только смотрели на неё, не понимая, что произошло. ------       В ту ночь сон легко снизошел на Махо. А вот покой — нет. Другими словами, всё было как обычно. Холод и дождь обрушились на неё, когда она спала, как всегда. И она снова беспомощно наблюдала, как «тройка» падает в реку. — Почему тебя это волнует? Такова цена победы, — снова прошептал ей на ухо голос матери, — когда ты целишься — ты попадаешь. Когда ты наступаешь — ты прорываешься, а когда защищаешься— ты стоишь насмерть. Разве не этому я тебя учила?       Махо, как всегда, боролась со своими оковами, но когда они ослабили свою хватку, она не упала. Она была как-то свободна. Она могла бежать, могла броситься на помощь упавшему танку, и все-таки, когда она начала двигаться к реке, она почувствовала, что что-то держит ее за лодыжки. Она попыталась развернуться и отряхнуться, но это неизменно приводило к падению. Упав в грязь, она снова оказалась в башне Panzer III вместе со своими безликими товарищами по команде. Но на этот раз они не делили с ней танк. В экипаже были лица Ханы и Саори, и их вопли были совсем другими. Почти радостными. — Ну, говорят, что мальчики любят девочек с травмами! — сказала Саори бодрым голосом. — Да, такой опыт поможет мне вложить больше чувства в мои цветочные композиции—, — ответила Хана с таким же задором в голосе. — Почему ты не сказала нам, что танки могут привести ко всему этому? Мы ведь друзья, не так ли? — удивлённо обратилась к Махо Саори. — Да, мы бы никогда не оказались здесь, если бы ты нам не сказала, — поддержала её Хана. — Вы хотели оставить все эти приятные грёзы при себе? — продолжила Саори пытать свою собеседницу расспросами. «Возможно, ты думала, что твоя травма будет иметь меньше ценности, если другие разделят её?» — спросил её чей-то голос. На удивление в нём не было ни насмещки, ни упрёка. Простая констатация факта. Но эта безучастная заметка была больнее, чем соль посыпанная на свежую рану.       Махо изо всех сил старалась отгородиться от них всех, но они просто продолжали болтать, как будто ничего не могло быть не так, пока вода заполняла в танке всё свободное пространство. Постепенно вода заставила двух девушек замолчать, и Махо снова осталась одна, пытаясь отдышаться в тишине. Вода достигла потолка, и когда она пыталась вдохнуть, люк внезапно открылся, и её вытащили из боевого отделения. Внезапно она оказалась плавающей в мутной глубине. И Махо увидела, как её сестра и бывшие товарищи по команде безжизненно плавают в воде вокруг неё. Её сестра и товарищи по команде, повторявшиеся сотнями, были разбросаны в глубинах вокруг неё, как опавшие по осени листья. Резкий приступ боли пронзил сердце Махо, и, посмотрев вниз, она увидела, что её туловище раскололось, обнажив тёмную пустоту внутри. Из неё вырывались клубы чёрного и фиолетового пламени, усиливая сокрушительную боль. Махо попыталась закричать, но не смогла. Её лёгкие были заполнены водой, и ни один звук не мог выйти наружу. По мере того, как пламя становилось все больше, оно, как будто, пыталось проникнуть в неё изнутри. Вскоре огоньки полностью покинули пустоту в её груди, танцуя вокруг неё, но боль не прекращалась. По мере того как пламя танцевало, оно увеличивалось в размерах, пока не стало таким же большим, как она сама, и остановилось перед ней. Пламя начало вращаться и поворачиваться, медленно принимая форму, повторяя её собственные очертания и облик. До тех пор, пока перед Махо не возникли два идеальных зеркальных отражения. Одно — из фиолетового пламени, другое — из чёрного. На мгновение они замерли перед ней, склонив лица и закрыв глаза. Она протянула руку, пытаясь дотянуться до них, и через мгновение их веки открылись, а открытые глазницы уставились на неё. ------       Махо проснулась, крича. Она была вся в поту, задыхалась и, судя по тому, что простыни и подушки были разбросаны по комнате, ворочалась во сне. Она в панике протянула руку к груди и, посмотрев вниз, обнаружила, что цела. Она издала короткий вздох облегчения. Тем не менее, тело её было покрыто потом, а постель пропиталась им насквозь. Она не реагировала так уже более шести месяцев, настолько знакомым был для неё этот кошмар, а теперь он внезапно изменился. С чего бы? Она подошла к тумбочке и взяла телефон, но тут же положила его обратно.       «Что мне даст его звонок?» — сокрушенно подумала Махо, — «вряд ли он возьмёт трубку…»       Она попыталась встать с кровати и пойти в душ, чтобы вымыться, но её тело было вялым и не реагировало. Острая боль в груди все ещё была там, и когда она заставляла своё тело подчиниться, она только усиливалась. ------ — Привет, Хана, — сказала Саори своей подруге, когда они шли через кампус после обеда, — ты не видела сегодня Махо? — Нет, — ответила высокая девушка— Странно. Я и вчера её не видела… — Я вообще не видела её с тех пор, как она подралась с президентом студенческого совета в понедельник, — Саори поделилась своим наблюдением. — Надеюсь, она не заболела, — сочувственно произнесла Хана, — похоже, у неё и так хватает забот. — Согласна с тобой, — проговорила Саори. Выждав некоторую паузу, она задумчиво произнесла— но чтоб четыре дня не появляться в школе — это странно, не так ли? — Да, — согласилась Хана. В её голосе стала просачиваться тревога, — Что могло случиться? —Значит, решено! — Сказала Саори и прыгнула перед Ханой, — после школы мы зайдём к ней в квартиру и посмотрим, там ли она… — Но она же просила нас оставить её в покое? И мы дали ей слово, разве нет? — засомневалась Хана. Судя по всему, она была из тех, для кого обещание — не дежурно брошенное пустое слово на ветер. — Хорошо, допустим… Но что, если она покалечилась? — Парировала Саори, — Что, если она упала в душе и ей нужна наша помощь? Или, — испуганно вздохнула она, — что если… её похитили? Какими бы мы были друзьями, если бы не пошли хотя бы проверить? — Пожалуй, ты права — сказала Хана, все ещё не уверенная в правильности принятого решения, — пропасть на четыре дня, безо всякой вести… Это, мягко скажем, странно… так что, думаю, нашим действиям есть оправдание… ------       По окончании занятий две подруги стали добираться до жилого комплекса, где жила Махо, не подозревая, что за ними кто-то следит. — Махо? — Позвала Хана, постучав в дверь. —Ты там? Это Хана и Саори! Мы беспокоимся о тебе!.. — Ау-у-у?! Кто-нибудь есть дома?! — Воскликнула Саори, стуча в дверь всё сильнее и быстрее. — Не думаю, что в этом есть необходимость, Сао…— начала Хана и потянулась, чтобы взять подругу за руку, но случайно нажала на дверную ручку, и дверь распахнулась. Они обе прислонились к двери и заглянули внутрь. Коробки были опрокинуты, их содержимое разбросано по маленькой квартире, и все это было превращено в большой беспорядок. —Я так и знала! — Воскликнула Саори с триумфом и легким беспокойством, —Я так и знала… что её похитили! Пойдем, Хана, нам нужно бежать в полицейский участок, чтобы рассказать что случилось!       Саори начала спускаться по лестнице, но когда она завернула за угол, то столкнулась с другой девочкой, которая выглядывала из-за угла. —Ой… — сказала себе девочка, потирая лоб, сидя на земле. —Ай, извините…— на автомате произнесла Саори, также потирая ушибленные места. Опомнившись, она атакавала незнакомку расспросами, — эй, погоди-ка, а ты кто такая? И почему ты подглядываешь за нами из-за угла?! — О, эээ, ну, просто…— стушевалась девушка, не зная, что ответить. — Давай, выкладывай! — Надавила на незнакомку Саори, невольно начав допрос, — это ты похитила Махо? — Подожди, что? — ответила девушка с внезапной резкостью, — что значит «похитила»? — Не прикидывайся дурочкой. Мы знаем, что Махо пропала, и если учесть, что ты следила за нами, то вполне логично, что за этим стоишь ты или твои подельники! — Включила своего «сыщика» Саори. — Подожди, что? — недоумевающе произносила сбитая с ног девочка, поражаясь озвученным умозаключениям — Не веришь мне? Мы её друзья. Пришли узнать где она пропадает. Теперь скажи нам, куда ты её увезла, или я попрошу Хану избить тебя! — Угроза Саори заставила девушку с испугом посмотреть на Хану, которая покачала головой и улыбнулась. — Саори, я не собираюсь никого избивать, я уверена, что есть вполне разумное объяснение…— Хана внесла ясность в ситуацию — Клянусь, я не похищала её. Я бы никогда не посмела причинить вред достопочтенной госпоже Нисидзуми, — поклялась шатенка. — Тогда почему ты следила за нами? — поставила вопрос ребром Саори. — Я… э…— опять замялась девушка. — О, забей. Это просто смехотворно. Давай, Хана, мы должны обыскать судно от носа до кормы, пока не найдем её, — отмахнулась Саори, осознав бессмысленность допроса этой странной девушки. Она встала с земли и вытерла пыль со своей юбки, прежде чем уйти. — Я ужасно сожалею обо всём этом. Всего хорошего, — сказала Хана девушке, проходя мимо, и поклонилась в знак извинения. Когда они завернули за угол и начали спускаться вниз по улице, они услышали, как покинутая ими девушка зовёт их. — Эй, подождите! — крикнула она, подбегая к ним, —может, я никуда и не водила всемилостивейшую госпожу Нисидзуми, но… если вы ищете её, то я знаю, где она!.. — Правда? — с надеждой в голосе спросили Хана и Саори — Д-да…— выдавила из себя незнакомка. — Тогда что же ты молчала? Веди, — с энтузиазмом сказала Саори, —Кстати, я Саори Такэбэ, а это — Хана Исудзу. — Ю-Юкари Акияма, к вашим услугам, — представилась в ответ шатенка. Девушка выпрямила спину, постучала «каблуками» и отдала честь двум девушкам, которые лишь недоуменно переглянулись, после чего повернулась и повела их в противоположную сторону по улице.