И ночами, когда мой месяц ей в глаза глядит одиноко, Ледяная моя принцесса обретает свою жестокость.
«Ну вот и всё» — первая мысль, посетившая меня после минутного ступора. Внутри как будто всё заледенело. Приступ страха не дал ходу панической атаке. Уже хорошо. Теперь, главное успокоиться и определить порядок действий. В первую очередь — в чемодан летят вещи и предметы первой необходимости. Такая у меня, видимо, судьба — вечно мотаться по России с чемоданом. Во вторую очередь с пальца исчезает кольцо. На него у меня особые планы. Ну а снять квартиру рядом с базой вообще — самое простое в данной ситуации. Лариса как-то метко заметила, что когда во мне просыпается ведьма, от меня лучше держаться по-дальше. Я не понимаю, что произошло и чем я это заслужила, но анализировать будем потом. Уже в новой квартире отправляю сообщение. Кажется, все дела первой очереди завершены. *** — Ума не приложу, что за хрень происходит у вас? — Лариса решительно садится в кресло напротив. — Что именно ты имеешь ввиду? — выключаю монитор — То, что я на турнире жила и спала с Матвеем или то, что типа бывшая Максименко выложила в историю фото с их поцелуем и он это репостнул? Что там уж у них за кадром, так сказать, извини, не сообщу, такой информацией не владею. — Охренеть, — она разводит руками, — и ты так спокойно об этом говоришь. Впрочем, этому я как раз не удивлена. Ну, и что дальше? Снова от нас сбежишь? — Ну, я здесь, с вами. А остальное, о, скоро узнаешь. — Подруга, ты меня пугаешь, хоть я тебя и знаю несколько лет, но кажется, совсем и не знаю. — Что разбудите, то и получите. *** — Матвей. — Слушаю тебя внимательно, — он выходит из гардеробной. — Может, мне по судьбе написано вот так кочевать по стране? — Ну, если это действительно так, то есть выход: я могу прицеплять тебя наручниками к батарее. Дома и на работе. — Нет, спасибо, обойдёмся без крайностей, — дёргаю его за футболку, как ребёнок, призывая сесть рядом. Что он и делает, укрывая меня в своих объятиях. С момента перелёта у меня какая-то острая необходимость постоянно за него цепляться. Физически необходим. Видимо, последствия сильного эмоционального потрясения. *** — Вот скажи, что я вечно делаю не так? — ожесточённо кромсаю огурец ножом, словно, он-виновник всех моих бед. — А что не так? Меня, например, всё устраивает, — Матвей поднимает глаза от телефона. — Люди вокруг меня делают феерическую хрень. Хотя, казалось бы, всё шло хорошо. Про оба замужества я вообще молчу. — Это жизнь. Но если хочешь что-то выяснять-выясни. — Много чести…ай! — резкая боль пронзает палец. Ну вот, порезалась. — Ну, тогда тебе придётся постараться не париться и жить спокойно, — он спрыгивает с кровати и, взяв мою руку, внимательно рассматривает порез, — пошли в ванную. — Я выясню. И отомщу, но позже, — шиплю уже сквозь зубы, так как на палец щедро льётся перекись. — Не ругайся, — он улыбается, — ну вот, и всё, — белоснежный пластырь ложится на место, а сверху — фиксирующий бинт. Это уже фишка спортсменов. — Матвей, — кладу руки ему на плечи, — спасибо тебе, что, в очередной раз, меня спасаешь. — Пожалуйста, — он берет меня за талию и притягивает к себе, — это ведь и в моих интересах. — Да ты корыстный, — по приколу нажимаю ему на кончик носа. — Есть такое, — он пожимает плечами. Мол, и что с того? *** Матвей быстро засыпает — завтра игра. А я, как всегда, ворочаю в голове мысли. В глубине души я понимаю, почему Саша так поступил. Он по — прежнему ревнует к Матвею. Но одного не учёл — у меня есть точки не возврата. Не так много, но есть. Словно, почувствовав мои мысли, Матвей чуть крепче сжимает меня в объятиях. Кстати, с момента моего переезда, да и вообще, между нами ничего не было в плане секса. У меня сейчас потребность в нём, как в защитнике. В эмоциональном плане, опять же. Да, как в мужчине. Но не в этом плане, пока что. И, надо отдать ему должное, он тоже это понимает и не делает попыток и намёков. *** — Смотри, какой Сашка невозможно милый сегодня. Светится прям, — Лариса толкает меня плечом и подмигивает. — Намекаешь, что когда избавился от меня — повеселел? — тщательно застегиваю пальто. Московская погода не радует. — Может быть, дело в этом, без обид, а может, наоборот, красуется изо всех сил хочет показаться добрым и хорошим. — Притворяться — не его конёк. Так что, первый вариант. — Что решили по разводу? — Ничего. Я тут как раз для того, чтобы решить. Будет упираться — дам задание своей юристу — она всё сделает через суд и моего присутствия. — Тебе самой не грустно? — Грустно. Что мне второй раз в жизни изменили. Что он оказался тварью. Но об этом позже. Сейчас мне нужно разобраться с вещами, делами, увольнением и разводом. — Не знаю, как-то это всё невесело звучит. — Ну, как есть. Из песни слов не выкинешь, — сажусь в кресло, — и потом, я пока дорабатываю последние дни у вас, а потом меня ждут обратно в Краснодаре. Что мне здесь ещё ловить? *** «Знаешь, как сложно идти и напоминать себе: ты к этому больше отношения не имеешь!!!» «Ну, ты во временном отпуске, и я вот вообще не понимаю, какого ты туда поперлась?» «Вот ещё! Буду я из-за одного человека прое…матч!» «Вот и, как в песне, х…ли ты ноешь? " «Спасибо, Ларис, я всегда мечтала о такой поддержке! " «Не лезь в бутылку. Ты хочешь пощекотать нервы и отомстить, что ему без тебя отлично? Вперёд, одобряю. " «Подруга, иди лесом. " Выключаю экран и оглядываю любимый стадион в оранжевых цветах. Обожаю эту атмосферу. Сегодня полуфинал кубка. И я не собираюсь его пропускать, раз уж провожу временный простой у себя на Урале. Поговорив с Матвеем, мы решили, что я пока побуду дома. Как вернусь, выйду на прежнюю должность, на которую ещё, к счастью, никого не нашли. И, Лариса права, возможно, подсознательно, я хочу, чтобы кое — кому жизнь мёдом не казалась. Я не нарочно, но… Место мне досталось за воротами. За его воротами. Когда увидела знакомую фигуру, сердце сжалось и пропустило несколько ударов. Замечаю, что он сильно похудел. Проклятая жалость. Затоптала её мыслями о том, что так ему и надо. За что боролся, на то и напоролся, так сказать. А меня дома ждёт ролл из Бургер Кинга. Но всё же, замечаю и впавшие щеки, и залегшие под глазами синяки. Может, это самовнушение. Пока я себя отвлекала и успокаивала, пропустила момент, когда он, поднимая бутылку, ловит взгляд на мне. Ни один мускул не дрогнул. У него. У меня всё дрожало и дергалось, но внутри. Матч получился валидольным. Что происходит с командой — я не знала, но поклялась больше на их матчи не ходить. И надеюсь, это не я сбила вратаря с настроя. И каждый раз, возвращаясь к бутылкам с водой, он смотрел на меня. После матча меня поймали знакомые девочки с снабжения и своими расспросами задержали. Попрощавшись, хочу отойти от автобуса, но…натыкаюсь на шлагбаум длинной руки вратаря на развороте. — Вик, погоди, — он устал, поэтому, тон абсолютно безэмоционален. — Нам не о чем говорить. — Вещи, бумаги на, ну, сама знаешь. Это всё надо забрать. — А, мешаю вещам Алины? Конечно, остатки можешь выкинуть, не жалко. А что до бумаг о разводе, то я после отпуска приеду и мы вместе отдадим их в загс. Если всё, то я пойду, — оттолкнув его руку, здороваюсь с парнями, обнимаюсь с Зиньковским и ухожу. С окаменевшей от обиды, но прямой спиной. Ах вот как, значит. С головой в новую жизнь. Ну и ладно, нашим проще, как говорится. *** Дома, наверное, минут сорок стою под горячим душем, пока не становится жарко. Но, поесть не успеваю — отвлекает звонок в дверь. Странно мимо консьержа пройти сложно без согласия жильцов. Элитный же дом. Открываю дверь и вижу Сашу. Он уже переоделся. Как-то буднично выглядит, в сером костюме с мерчем и куртке «Спартака». Пока я, остолбенело хлопаю глазами, он молча заходит. Закрываю дверь. Машинально. — Что ты здесь делаешь, почему не улетел и откуда мой адрес? -Отпросился до четверга. Обещал утром быть в Москве. Меня поняли. Адрес? Неважно. Ты хотела действий. Вот я и делаю, — он садится за стойку и опускает голову. — А Алина не потеряет? — Плевать на неё. Его всё ещё дико кроет, и это видно. Он буквально выпотрошен изнутри. Эмоционально. — Ладно, раз нам никто не мешает, — сажусь напротив, — я слушаю. — Прости меня. За ту хрень в инсте. Хотел ответку, сама знаешь, за кого. — Саша, блин, ты до сих пор не понял, на ком женился? У меня есть границы, которые нельзя пересекать. Измена и предательство. Ты ухитрился одним действием разрушить их все. — А ты типа ни в чем не виновата? — он поднимает на меня злой взгляд. — Слушай, ты удивишься, но между мной и Матвеем ничего нет. Ну, с тех пор, как я переехала к тебе. Мы дружим. А ты не можешь смириться. И делаешь феерические глупости. И вот результат. Запомни: я умею жечь мосты и одиночество меня не пугает. — Я хочу, чтоб ты была моей. И только. Я много прошу? — Максименко, послушай меня внимательно. Я вернусь, но на двух условиях: ты блокируешь везде и посылаешь на… Алину, и разрешаешь мне общаться с Матвеем. Подумай. Я не тороплю с ответом. *** Нервный день и вечер плавно перетекли в ночь. Мы лежим в полной темноте. Саша лежит почти на мне, уткнувшись головой чуть пониже левого плеча, я чувствую его жаркое тело и дыхание. Понимаю, что под душем я ни хрена не согрелась. Ровный жар от тела парня меня просто плавит. И я не хочу, чтоб он вставал. У нас не было секса, всё опять же, на уровне прикосновений, нежности и ощущений. — Ты как-то сказал, что влюбился со второго взгляда. Как это? — Если помнишь, это тоже был Екатеринбург, — отзывается он глухо, — когда я тебя подобрал в автобусе, то как-то просто заметил, что новенькая, а когда немного пообщался, стало интересно, что за такая дерзкая. — Мужчины, — закатываю глаза. — Ну, вот, а когда понял, что к чему, уже начал делать. Но, ты как была борзая, так и осталась. — Сейчас кто-то пойдёт спать на диван в холле. А там холодно и фонарь в окно светит. — Ты только угрожаешь, самой же в кайф. Ещё несколько секунд возни — и мы встречаемся губами. Я люблю его поцелуи. Он начинает сначала осторожно, а потом всё сильнее напор, давая ограниченный доступ воздуха. Я уже привыкла к этой неумолимой тяжести на себе. К чему приводят наши поцелуи, я вспоминаю не сразу, а зря. *** Утром, оставив Сашу отсыпаться, иду завтракать в любимое кафе рядом с домом. И параллельно звоню Ларисе. — Охренеть, — после рассказа о минувшей ночи, она ахнула, — сильно больно, да? — Во время это было смешано с удовольствием, а сейчас да, больновато. Но мне не привыкать. — Вик, это не нормально. Я бы даже сказала, это уже не только психоэмоциональное, но и физическое насилие. — Пусть у него сложится впечатление, что он тут доминирует, — очаровательно улыбаюсь удивленной официантке и беру поставленный на стол стакан с кофе, — а ты не хочешь спросить, почему я поставила именно такое условия и готова, типа вернуться? — Стой, что? Что значит, типа? — То и значит. И мы опять возвращаемся к возможности дать ему почувствовать себя главным. — Так. Ты либо говори прямо, либо, не говори совсем. Чувствую себя в долбанном Форте Боярд! — Не обижай мою любимую передачу. Ты всё узнаешь, а возможно, и поймёшь. Со временем.***
— Офигеть, — Матвей заглядывает в ванную в самое неподходящее время — когда я надеваю бельё после душа. И конечно, следы моей поездки от него не укрылись. — Что? — быстро запахиваю и завязываю халат. — Я так понимаю, спрашивать бесполезно? — Матвей, — беру расческу и провожу по влажным волосам, — мы с тобой теперь никто, как в той песне. Ну, в плане отношений и так далее. Ты мой очень близкий человек, а своих близких я берегу от ненужной информации. — Ты ещё скажи, что я тебе, как брат, — он собирает мои волосы в кулак и чуть оттягивая назад, целует в шею. — Ну нет, это будет слишком извращение, — возвращаюсь в вертикальное положение. Закрыв за ним дверь, усмехаюсь про себя. Всё идёт, как надо.