…
Мелкая ребятня разоралась не на шутку, валяясь на пыльной земле. Большинство просто не в силах были подняться на ноги, в особенности девчонки. — Мы так больше не можем! — просто взывала Джесси, держась за покалывающий бок. — Дайте нам умереть! — простонал мелкий Том. Уён лишь раздраженно фыркнул, подходя к валяющейся на земле мелкатне. — Отставить нытьё, сопляки! — гаркнул он на них. — Только час тренировки прошёл, а вы уже решили сдохнуть! — Но мы действительно сейчас сдохнем! — заныл староста группы. — Мы который день по пол дня метаем ножи, бегаем как лошади, нас постоянно бьют! — Если бы вас действительно били, от вас бы ничего не осталось, — сурово возразил Уён. — Я даже маленькой частички тренировки не даю, которая была у меня в юности! — Мы как будто на вражеской территории какой-то! — прохныкала ещё одна девчонка. — Мне всего лишь четырнадцать, я хочу жить, я хочу семью иметь и ещё подрасти! — Я тоже планирую ещё жить! — пробубнил Том. — Хочу девушку, но у меня сейчас яйца отваляться, что мне потом делать? Дети захихикали от его туповатой шуточки. Уён же рывком поставил подростка на ноги. Тот невольно ойкнул, повисая в сильной руке харасса. — Если есть силы на шуточки, значит, есть силы ещё кружочек сделать, — ледяным тоном заявил Уён и пнул пацана от себя. — Построились! Дети завыли, но не могли противиться своему командиру. Он был суров и иногда страшен в гневе, не гнушался наказывать их как взрослых. Впрочем, частенько родители прибегали жаловаться, что харасс слишком жесток в своих тренировках. Уён лишь вздохнул, глядя как позорно бежит его детская колонна. Кто в лес, кто по дрова. Особенно девочки, их он тренирует просто для приличия. Саре явно надо отдать больше времени на обучение их стрельбе. Хотя та же Джесси на голову была сильнее мелкого Тома, у того из сильных сторон был только подвешенный язык. Впрочем, человеческие дети были в разы слабее любого харасса. Поэтому не такие выносливые. Однажды эти дурачки решили подшутить и напали группой на Уёна. Хотели проверить, смогут ли они его вообще скрутить. И, конечно, нет. Он отдубасил их так, что Фоти пришлось замаливать вину перед их родителями. Хотя он мог и этих слабаков отлупасить в ответ, останавливала только последующая взбучка от Фоти и недовольства и многочасовое бурчание от Есана. После бега Уён заставил юнцов поднимать мешки с мукой. Конечно же, они вновь разнылись: — Зачем мы это делаем?! — Вы ещё столько их в жизни перетаскаете, особенно готовясь к зиме, — хмыкнул Уён. — Учитесь правильно поднимать тяжести. На месте мешка может оказаться раненый собрат или боевые запасы. Так что тренируйте выносливость и особенно ноги, ведь именно в нижней части тела собирается большая сила. — Ваааа, — раздалось ноющее эхо повсюду. Уён лишь вздохнул. В его юности командир взвода бил палками по тридцать раз за любой недовольный вздох во время тренировки. А эти… неженки-белоручки. Харасс повернул голову, видя приближающегося к нему Есана. Маг шел запыхавшийся, припадая на левую ногу — недавний вывих никак не заживал. Фарланец плюхнулся на валяющийся мешок, переводя дыхание. — Вей-вей, полегче, — присвистнул Уён, глядя на него сверху вниз. — Молодому папке нужно беречь силы. — Ты бы лучше поберёг малышню, загонишь их, — усмехнулся Есан, наблюдая за стонущими ребятами за тренировкой. — Ничего страшного, с этих сопляков ещё три шкуры можно содрать. — Я, конечно, разделяю твоё стремление к всеобщей военной тренировке населения, но ты не должен забывать, что люди слабее любого харасса. Хоть и размножаются со скоростью света. — Да, что не скажешь о нашем виде, — хмыкнул Уён. Он искоса глянул на Есана, тот был ещё молод, но уже частенько ныл как старый дед. Они были ровесниками, но сам Уён в разы был здоровее и выносливее. Впрочем, маги всегда не отличались крепким здоровьем. Ещё и новый ребёнок у несчастного Есана. Уён хмыкнул, внутренне поражаясь колоссальной выдержки фарланца. Два месяца назад их старый харасс Закия заявил, что слишком устал и готов уйти, переродиться. Так в их селении появился второй юный мелкий харасс. Сара закатила истерику и забрала его себе на воспитание. Впрочем, никто из людей и не горел желанием браться за усыновление «дикого» ребенка. Всем хватало проблем с Роком. Уён больше удивлялся Саре. Она вообще странная и отбитая на голову, чтобы там не говорила хорошего про неё Фоти. Эта белоголовая ненавидела харассов всю жизнь, даже сейчас с Уёном часто пререкается по сей день. На жажда иметь потомство всё перекрыла — и теперь эта полоумная нянчиться с мелким харассом, особо не спрашивая мнения у своего партнера, тот принял ребенка постфактум. Честно говоря, Уён недолюбливал её из-за Есана. По его мнению, та просто пол жизни морочила ему голову. Они сошлись только через десять лет. И все эти года Сара частенько ходила на сторону по своим людским бабам. Есану было абсолютно плевать, он говорил, что любовь всепоглощающа и великодушна. И ревность — удел слабых. Ему всё равно, что его женщина справляет физическую тягу на стороне, она же всегда возвращается и остается с ним. Верность и целомудрие — человеческие стереотипы. Уён лишь закатывал глаза от этой безумной идеологии. Он-то до сих пор готов был глотку разорвать любому человечишке, что бросит на Фоти двусмысленный взгляд. Поэтому она всегда ворчала, что большинство мужчин бояться с ней дружить из-за его бешеного нрава. С Есаном же Уён хорошо сдружился. Скажи ему ещё много лет назад, что харасс будет дружить с фарланцем, он бы всадил нож в лицо этому дураку. Но сейчас он с удовольствием проводит время в обществе мага. Есан спокойный, немногословный, но достаточно саркастичный и умный. Его странность не пугает харасса, наоборот, позволяет общаться на любые темы. Поэтому Уёну вдвойне странно, что Есан водится с этой Сарой. Она слишком поверхностна с ним, слишком холодна и легкомысленна. Фоти так не считает, говоря, что он стереотипен. А может Уён просто привык к своей Фоти и не воспринимает другую модель поведения в парах. — Кстати, — Есан прерывает его раздумья. — Я чего, собственно пришел. Твоя проблема, так сказать! Уён тут же вздыхает, закатывая глаза. — Что он уже натворил? — просто спрашивает он. — Ну, для начала, удрал с нашей тренировки. Я оставил его тренировать заклинание левитации у кристаллов, вернулся через полчаса, а Рока и след простыл. Этот мальчишка слишком беспечен. У него отличные задатки мага, а он постоянно отлынивает от тренировок. С тобой тоже не хочет долго тренироваться. Мол, ребята будут считать, что у него больше поблажек, потому что он твой. — Ещё чего, — фыркнул Уён. — Как раз потому, что он мой, я с него ещё больше шкуру спущу! Тем более он харасс, выносливее в разы этих сопляков, ему и нагрузка в три раза больше идёт! Я согласился его отпускать на магические тренировки, сокращая физические, а этот щенок увиливает! Попадись он мне только на глаза! — Но есть и другая проблема, — Есан приподнял бровь. — Что ещё? — Мне сегодня жаловался Бернард, — начал маг. — Он к Фоти сходил, тебя пока побаивается. Кажется, Рок стал слишком любвеобилен. У него начинается половое созревание. Старшая дочь Бернарда всё время где-то пропадает, и отец подозревает, что с твоим-то отпрыском. Ворчит, что вы должны разобраться! — В чем разобраться-то? — Уён насмешливо хмыкнул. — Рок — не агрессивный, явно очарованием берёт. И он харасс, так чего Бернард волнуется, его красавица не обрюхатится! — Мироздание, Уён! — Есан закрывает глаза, устало потирая переносицу. — Я уже так устал, пытаясь сохранять равновесие в этом поселении. Фоти, кстати, тоже готова дать ему по затылку. Рано ему ещё романтичные шашни водить, дело тут не в детях. — Ну, в чем-то могу согласиться, — харасс пожимает плечами. — Этот паршивец должен думать не членом, а головой — о тренировках! И вот что-то не вижу усердия! — Ну всё, я его сдал, совесть чиста, — радостно кивает Есан и с трудом поднимается. — У меня своих забот хватает, пошёл-ка я отсюда.…
После тренировки юнцов Уён ещё проводит время на охоте со старшими человеческими мужчинами. И только к ночи он возвращается в поселение. Рока дома нет. Харасс что-то сочиняет на ходу Фоти и под липовым предлогом ненадолго отлучается, намереваясь найти своё нерадивое дитя. Всё-таки тот ещё достаточно неопытен, его нетрудно выследить. Уён осторожно обогнул дом старого Бернарда и бесшумно залез на крышу, не потревожив ни одной дощечки, не смахнув и листика, добрался до углубления в покатой крыше и постучал в окно, затянутое промасленной бумагой. Рок спал, но сон его был чутким, и он тут же вскочил с кровати, где рядом с ним была милая дочка Бернарда. Она даже не открыла своих голубых глаз. Когда он постучал к ней в начале ночи, она впустила его без сопротивления, а сейчас она спала беспробудным глубоким сном. Несколько сонный Рок тихо встал. Кто бы это мог быть? Еще один возлюбленный его красавицы? Забавная будет встреча! Но в окне на крыше перед ним предстало ухмыляющееся лицо отца. Тот жестом позвал его: — Сюда иди, говнюк! — Только маме не говори! — с каким-то виноватым тоном попросил мальчишка, когда они шли по центральной улице домой. Было уже достаточно темно. — Пожалуйста, пап! «Мама, папа». Уёну давно стоило привыкнуть, но иногда эти необычные слова были странными. У него раньше не было таких слов. Их позаимствовали у людей, так их дети называли своих биологических родных. И Фоти сразу обсудила этот момент. Первые года четыре Уён не особо понимал магии этих слов, пока их мелкий харасс не подрос и стал обращаться к ним только так. Тогда это слова приобрели абсолютно новый и странный смысл, ставший очень важным. — Дочка кузнеца, хах! — усмехнулся Уён в ответ. — Губа не дура. Не рано ли? — Ей девятнадцать! — тут же возразил Рок. — Тебе зато шестнадцать! Узнает твоя мать, уши оторвет! — Я выгляжу старше, — парень пожал плечами, явно игнорируя второе предложение. С этим не поспоришь. Рок был на значительно выше самого высокого одногодки в поселении. Широкоплечий и сильный, подвешенный на язык и симпатичный что по меркам харассов, что людей. Женские особи, даже взрослые, засматривались на него только так. У него было красивое, не по годам зрелое лицо, с выступающими острыми скулами и подбородком. И лишь ямочки при улыбке — единственное, что заставляло Уёна вспомнить о друге его молодости. Вспомнив про Сана, харасс на мгновение впал в свои думы. Боль давно ушла, как и тоска. Но часто к нему возвращалось это странное чувство — ностальгические думы и размышление о прошлом. — Эй, ты же не сдашь меня маме? — Рок интерпретировал его задумчивость по-своему, легонько ткнув отца в бок. — Сдался ты мне! — Уён лишь хмыкнул и схватил парня за шею, другой рукой намыливая голову. Рок никогда не боялся гнева своего отца. Он уважал его, но так же яростно спорил, отстаивая своё мнение, далеко не всегда правое в силу юности. Силой вообще на парня воздействовать было бесполезно. Рок не боялся боли, тумаки по шеи для него были как горох об стенку. Частенько ор и беготню соседи видели из их дома, боясь вмешиваться. Люди всегда думали, что Уён каждый раз убивает своего сына. Но они просто были слишком громкие во время любой ссоры. С Фоти же ситуация была абсолютно противоположная. Рок жутко боялся её расстроить, иногда просто привирая, лишь бы она не сердилась. В этом были и плюсы, и минусы. Фоти была всё-таки достаточно хитрой. Она редко повышала голос, не орала на сына, не поднимала руку. Когда ей что-то не нравилось, она просто делала расстроенный и разочарованный вид. И этого Рок боялся больше всего — её разочарования. Она мастерски давила на его совесть, и это работало в разы лучше любого сурового наказания. Уён лишь фыркал в ответ, он не мог заставить себя гнуть такую линию поведения. Впрочем, сам понимая, что это распространяется и на него. Он давно пропустил момент, когда Фоти так легко умела манипулировать им. Если бы не она, он уже давно поубивал бы пол поселения в порыве вспышке гнева. И почему Уён до сих по привычке называет это место поселением? Это давно уже небольшой городок, с проложенными дорогами и волшебным светом. Есан и Феликс научились преобразовывать силу кристаллов в энергию, которая теперь заряжала фонари в домах, давая свет без огня. Люди говорили, что это напоминало некое «электричество» с их прошлого мира. С помощью этой энергии они соорудили множество работающих устройств, названных машинами. Они делали всё сами — без физического труда. Машины делали ткань, сбивали в разы быстрее зерно, творили стекло. Этот темп развития даже иногда пугал Уёна. Когда они вернулись домой, ужин давно их ждал на столе. Пришлось приврать, что проводили ночные тренировки. Фоти лишь повела бровью, явно не поверившая, но расспрашивать не стала. Когда она ушла на второй этаж, парнишка помчался за ней следом, помогая разлаживать постиранное белье. Уён лишь усмехнулся. Такой своенравный и независимый на тренировках, перед другими людьми. А дома бегает как щенок за собственной матерью, постоянно ища её внимания. Фоти всегда была с ним внимательной и ласковой, но ему всё время было мало и мало. Рок частенько признавался отцу, что он страдал от ревности из-за матери. Она принадлежала другим. Помогала общине, учила грамоте и чужих детей, не только его. Многие её любили и с восхищением тянулись к красивой женщине. И это бесило Рока. Он был ревнив и не хотел делить свое ни с кем. От любимой игрушки до своих родителей. Но отца к тренировкам он не ревновал, а мать — да. Уён просто смирился с этой чертой характера сына. Было в этом что-то… Сановское, и иногда это беспокоило его. Закончивши с грязной посудой, Уён осторожно взобрался по лестнице на второй этаж. Перед дверью он остановился, услышав странный разговор. Харасс осторожно посмотрел в небольшой просвет приоткрытой двери. Фоти сидела на краю кровати, сложив руки в замок на коленях. Она внимательно смотрела на стоящего перед ней Рока, уныло опустившего голову. — Ну зачем ты ударил того парня ножнами? Ты чуть не сломал ему нос, — Фоти вздохнула. — Он ещё не совершеннолетний, хорошо, что ты хоть не выхватил меч из ножен и не покромсал его. Мне пришлось долго заглаживать вину перед его отцом! Откуда в тебе берется столько злости? Неужели ты чем-то недоволен? Уён замер, ошарашенный — эту историю он не знал. Но решил пока не вмешиваться. — Да он просто взбесил меня! — фыркнул Рок, раздраженно. — Напыщенный болван! Нёс такую чушь, я и не сдержался! — Чушь? — Да, он насмехался, что я не ваш настоящий сын! Что ребенок другого, словно это что-то постыдное! Это взбесило меня! Фоти приподняла одну бровь, буравя взглядом стоящего сына. Уён же за дверью уже был раздражен, намереваясь завтра дать оплеух всей семейке этого недоумка. — Озвучь терзающую проблему, — попросила Фоти абсолютно спокойным голосом. — Да нет проблемы! — Рок покачал головой, а потом поспешил заверить, видя нарастающий бунт в её глазах. — Я давно знаю, как появляются харассы, не так как люди. Это не секрет для меня. И это меня не ущемляет. Вы лучшие родители, которые только существуют. У того же придурка отец полный говнюк и скучная мать! — Рок! — предостерегающе осадила его Фоти. — Прости, прости, — он поднял ладони в знак примирения. — Язык мой длинный! Меня просто взбесило, что они считают свой путь появления детей единственно верным. Словно это их привилегия. Это бесит меня. Я же не бравирую тем, что сильнее любого сопляка в этом городе. А мог бы! — И хорошо, что ты это понимаешь, — вздохнула Фоти. — Но это действительно не задевает тебя? Ты же знаешь, как мы любим тебя. — Конечно, знаю, — улыбнулся парень и уселся на кровать возле матери. Он потрепал её по шоколадной копне волос. — Он просто завидуют, что вы есть у меня. Фоти лишь рассмеялась в ответ, насмешливо тыкая в него локтем. — Но какой он был? — вдруг спросил Рок, со странной улыбкой на лице. — Тот, с которого я пошёл? Я знаю, что его звали Сан, и он был другом. Отец всегда увиливает от этого вопроса. Это не значит, я не люблю папу, он мне очень дорог. Просто всегда было интересно насчет этого Сана — какой он был? Фоти вздохнула, улыбаясь про себя. Она ласково посмотрела на сына, потрепав его за подбородок. — Он был очень хорошим, — с улыбкой сказала она. — Он был лучшим другом твоего отца. Не просто единственным, а одним из самых важным в его жизни. Уход Сана был слишком тяжелым для Уёна, поэтому ему было трудно рассказывать об этом. Ты должен знать, что это был самый удивительный харасс. Добрый, отважный и великодушный. Он не раз жертвовал собой ради друзей. Мир не заслуживал такого, как он. Это был отличный друг и сильный воин. Поверь мне, тебе есть чем гордиться. — Отец не ненавидел меня за то, что тот обменял себя на меня? — с опаской спросил Рок. — Что? — возмутилась Фоти. — Нет, конечно! Никогда. У вас просто натура такая. Харассовская. Вспыльчивая, вы плохо умеете показывать ласковые эмоции, — рассмеялась она. — Поверь мне, Рок, он никогда и мысленно не упрекнет тебя в этом. — А если сравнит? — парень пожал плечами. — Смогу ли я хоть частично дотянутся до того харасса, хоть на миллиметр буду таким же потрясным, как он? — Ты и так потрясный. И ты не он. Тебе не нужно быть кем-то. Ты есть такой, как есть. И это прекрасно. Помни об этом всегда. А если забудешь, то мы всегда напомним. Рок смущенно улыбнулся, обдумывая её слова. Как вдруг Фоти принюхалась к его волосам и с подозрением спросила: — Почему от тебя пахнет фиалками? Как от девчонок, что моют этим раствором свои головушки? — Кхе-кхм, — Рок неловко прокашлялся. — Да я в поле с Есаном много времени провел. Ладно, я засиделся, мне пора! Он молнией вылетел из комнаты, пока мать не успела опомниться, даже не заметив отца, запрыгнувшего в тень за дверью. Подождав для приличия, Уён вылез из укрытия, представая пред ясные очи своей ненаглядной. Он окинул её долгим взглядом. Она по-прежнему была прекрасна, хоть её красота изменилась. Стала более зрелой и утонченной, но по-прежнему волнительной. И эта речь о Сане несколько обескуражила его. Это было…приятно. — Что-то вы двое от меня скрываете! — насмешливо хмыкнула Фоти, рассматривая его снизу вверх. — Что-то произошло на тренировке ещё? — Что было на тренировке, остается на тренировке, — загадочно произнёс Уён, но затем усмехнулся. — Ты слишком добренькая с ним. — Кто-то же должен. От тебя ещё попробуй услышь доброе слово! Не говоря уже о ласке. — Всё это только для тебя! И иногда даже ревную — эти ваши человеческие инстинкты, фи! Получая своих детей, частенько забываете о своих первых «любовях», так сказать! Порой ты забываешь меня даже поцеловать с утра! Фоти лишь прыснула со смеху. Она знала, что он не всерьез, не ревнует к ребенку, просто любит делать вид, что обижен невниманием. Чтобы получить ещё больше этого чертового внимания. Годы идут, а Уён не меняется. Она медленно встала с кровати, приближаясь вплотную к своему харассу. Фоти очаровательно улыбнулась. Её руки скользнули по его груди, а затем скрепились в замок за его головой. — Ты — мое самое верное и правильное решение, — сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Ни с кем другим я бы не познала такого счастья и спокойствия. Как прекрасно, что я вовремя поняла это, ведь сейчас лучше и не придумаешь расклада. — И не говори, — Уён улыбнулся ей в ответ доброй, искренней улыбкой. Затем взял одну её руку в свою, вторую положил себе на плечо. — Как ты смотришь на то, чтобы я пригласил тебя на танец? Фоти звонко рассмеялась, запрокинув голову назад. В их городке люди часто устраивали празднества с танцами. Уён плохо перенимал традиции и обычаи её народа. Но неожиданно ему зашли танцы. Это было странно, очень странно, когда он пытался как-то танцевать. Но удивительно гипнотизирующее и волшебно — Уён двигался так, словно был прирожденным танцором. — Ты же знаешь, я всегда согласна, — она лукаво подмигнула ему. — С тобой, хоть на край земли. — Ещё бы ты сказала что-то другое! — рассмеялся Уён. И они вместе, смеясь, закружились в легком танце вокруг кровати.