🍓🍓🍓
И вот они принялись за дело. Несколько часов они бродили по лесу, заглядывали под трухлявый валежник, ворошились в зарослях папоротника. Они находили что угодно: странные на вид грибы, насекомых, яркой расцветкой напоминающих драгоценные камни, и даже жука-вонючку, что само по себе уже было поводом для восторга, – но только не сердце. После поспешного бегства от жука-вонючки они заглянули на кухню выпить лимонада, а затем спустились к берегу моря. Снусмумрик издал радостный возглас, когда, прочесывая пляж, он наткнулся на красивую раковину моллюска в форме сердца с блестящей, лососево-розовой изнанкой. Он протянул ее Муми-троллю. – Не годится, – без обиняков заявил Муми-тролль. – У нее отломлена верхушка, только поэтому она так и выглядит. Снусмумрик сконфуженно поджал губы. – Она розовая, – сказал он. – Она нужной формы. Она создана природой. Что тебя не устраивает? Но Муми-тролль уже двинулся дальше – ракушка издала звонкий стук, ударившись о дно его ведерка. – Это обычная ракушка: с бугорками да неровная. Ничего особенного. Когда солнце зашло, они решили отложить поиски до завтра. Снусмумрик вернулся к себе в палатку в полном замешательстве. Он не мог понять, почему Муми-тролль забраковал его раковину. Она была не более неровной, чем ракушка Снорочки. В любое другое время Муми-тролль пришел бы в восторг от того, как солнечный свет отражается от ее изгибов, сверкая чистым золотом. Но не сегодня. Сон никак не шел, и едва рассвет окрасил комнату Муми-тролля в оттенки красного, Снусмумрик взобрался к нему по веревочной лестнице и влез внутрь через окно. Он старался не шуметь, но стука, с которым он вытряхнул на стол содержимое своих карманов, было достаточно, чтобы пробудить Муми-тролля ото сна. – ... Снусм'рик? – Доброе утро, Муми-тролль. Я пришел с подарками. Муми-тролль вяло моргнул. – С подарками? – пробормотал он. Целая минута понадобилась ему, чтобы осмыслить то, что сказал Снусмумрик. Хрипотца в его голосе смягчилась, как подтаявшее масло, стоило ему взглянуть на рассыпанные на столе безделушки. – Ох. Ого! Ты хочешь сказать, что принес еще сердец? Клянусь Дронтом, их так много! Ты что ж, всю ночь не спал? Пожав плечами, Снусмумрик облокотился на подоконник, одарив Муми-тролля полуулыбкой. – Ты же меня знаешь. Я не из тех, кто соблюдает режим дня, подобно добропорядочным существам. – Да, но все равно… Муми-тролль взял в лапы один из предметов коллекции – плоский речной камень, который приобрел бледно-розоватый оттенок из-за обилия полевого шпата. Его широкие грани сходились к центру, придавая ему изящную форму, какую редко встретишь у камня. – Мне особенно нравится вот этот, – с гордостью сказал Снусмумрик, когда Муми-тролль поднес его к свету. – Хм... – Муми-тролль прищурился, нахмурился и прищурился еще раз. Он рассматривал камень так долго, что у Снусмумрика мурашки по коже поползли от нетерпения. Он переминался с ноги на ногу, изо всех сил стараясь, чтобы это не сильно бросалось в глаза. – Любопытная находка, – сказал, наконец, Муми-тролль, положив камень на стол. – Но это не совсем то, что нужно. Видишь, как одна сторона немного загибается внутрь? Как будто кто-то откусил от него кусочек. Снусмумрик тотчас же прекратил переминаться. Одно за другим Муми-тролль осматривал каждое сердечко и объявлял свой вердикт. Кусок древесины: слишком неровный. Лепестки первоцвета: рваные края, потемневшие от времени. Осколок морского стекла: зазубренный и мутный. Лист лилии: не тот цвет и слишком округлая форма. Последний оставшийся предмет должен был пройти проверку. Просто обязан был. – Если уж и это не подойдет, то не подойдет ничего, – сказал Снусмумрик, немного огорченный тем, что его утренние труды пропали даром. Но, чтобы скрыть это, он задрал нос к потолку. Муми-тролль взял в ладонь небольшой предмет и покрутил его в пальцах. – Это пуговица. – Она розовая. По форме напоминает сердце. Тигру Блейка далеко до столь устрашающей симметрии! Она не слишком большая, не слишком тонкая, не слишком острая и не слишком пестрая. Как раз то, что надо! – Но Мать-природа не создает пуговиц. Снусмумрик прикрыл глаза и сосчитал до десяти. Лучше бы он отправился на рыбалку. При должном везении он мог бы поймать рыбу с идеальным плавником в форме сердца. Снорочка могла бы украсить им свою стену. Когда он смог хоть что-то расслышать сквозь шум крови в ушах, он взглянул на Муми-тролля, который смущенно почесывал шею, в процессе разлохматив свою шерсть. Утро распустило свои нити по половицам, смягчая тени, окутывая Муми-тролля ореолом дневного света, пока тот мялся в своей измятой пижаме, и Снусмумрику стало сложно сдерживать смех. – Что? – спросил Муми-тролль, подергивая ухом, как это часто бывало, когда он не мог решить, стоит ли ему обидеться. – Нет – в самом деле – Мать-природа не создает пуговиц. – Его речь прервал очередной приступ хохота, и он сделал глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. – Но она создает снусмумриков, которые находят пуговицы в грязи у пруда и кладут их в карман лишь для того, чтобы ни в коем случае не произвести впечатление на своих лучших друзей. Муми-тролль, который теперь смотрел на него так, словно вдруг лишился рассудка, внезапно схватил его за плечи. – Нет же, нет! Я впечатлен. Я очень впечатлен! Все эти сердечки очень милые, просто они не... не... – Идеальны, – пришел на помощь Снусмумрик. Все-таки это довольно сложно: веселиться и злиться одновременно. Учитывая, насколько забавной была вся эта ситуация, Мать-природа, должно быть, тоже была ценительницей хороших шуток. – Что ж, Муми-тролль. Я надеюсь, что однажды ты найдешь свое идеальное сердце. Но мне начинает казаться, что снусмумрики для такой работы попросту не годятся. В конце концов, мы бродяги, а не коллекционеры. – Ничего страшного. Думаю, урок в том, что нельзя силой призвать чудеса в этот мир. – Очень верно. – Кстати. Снусмумрик. Снифф захочет вернуть свою пуговицу. – ... Я подкину ее ему в почтовый ящик пока он спит.🍓🍓🍓
Все это произошло в начале апреля, и в последующие несколько месяцев разговоры о сердечках постепенно затихли. Муми-тролль больше не поднимал эту тему, впрочем как и Снусмумрик, хотя последний и думал об этом всякий раз, случись ему задремать на клеверном поле или наткнуться на розовую ракушку на берегу. А еще он вспоминал об этом каждый раз, когда Снорочка приходила в гости. В последнее время они с Муми-троллем перестали играть в любовь, но старые привычки неискоренимы, и их часто можно было увидеть вместе, уютно прижавшимися друг к другу с улыбками на лицах. Снусмумрик полагал, что Муми-тролль хочет найти новую ракушку взамен той, которую Снорочка нашла на пляже много лет назад. Возможно, он скучал по тем временам когда Снорочка была его возлюбленной и надеялся, что в новом сердце она увидит еще один знак. Снусмумрик не слишком-то верил в чудеса. Чудом можно было назвать восход солнца над горными вершинами; прогулку по тропинке, когда воздух морозен и свеж, а среди живых изгородей, словно ранний снег, появляется россыпь пышных белоснежных клематисов, именуемых "радостью путешественника". Таких маленьких чудес ему было вполне достаточно: бродяге не пристало желать большего. Он был рад, что умыл лапы от этой истории с сердечками. К тому же, как и каждую весну, дел у всех было так много, что ни у кого не оставалось свободного времени, чтобы зацикливаться на несбыточном. Лодка сама себя не законопатит, а плотина не построится. Нужно было работать в саду, организовывать пикники, устраивать вечеринки. А когда воздух становился тяжелым и душным даже ночью, когда солнце играло со сверчками до самого утра, они находили еще больше приключений, чтобы наполнить ими долгие жаркие дни: могли, например, поплескаться в ручье или уплыть к скалистому рифу, чтобы подсматривать за Хаттифнаттами. Однажды в июне, в один из ничем не примечательных дней, они, улучив момент, стащили солонку с кухонного стола и засели на грядке, поедая свежие огурцы и помидоры. Они пировали, как пара бродячих королей, и упивались собственной находчивостью. Снусмумрик с наслаждением слизнул соль с пальцев. Он повернулся, чтобы что-то сказать Муми-троллю, но тут же забыл об этом, увидев огромное пятно помидорного сока на жемчужно-белом мехе своего друга. Заметив, какой необычной формы было это пятно, он растянул рот в улыбке. – Ты только посмотри на это, Муми-тролль! Мы все-таки нашли твое идеальное сердце. Муми-тролль непонимающе склонил голову набок, после чего, проследив за взглядом Снусмумрика, посмотрел на свою грудь. – Ох, Морра побери ..., – пробормотал он, оттирая пятно. (Правда, это мало помогло, разве что в помидорном соке теперь выпачкана была еще и его лапа). – Я серьезно, – Снусмумрик игриво взобрался Муми-троллю на колени. Приставив кончик пальца к центру пятна, он медленно провел им по розовой отметине. – Мало того, что оно в форме сердца, так оно еще и находится прямо на месте твоего настоящего сердца. Вот тут, – сказал он, прижимая ладонь к чужой груди. Мех Муми-тролля был густым и плюшевым, как уютный плед. – Вот что я называю чудом, сотворенным природой. Нам нужно должным образом отблагодарить помидоры за их жертву. Он ожидал сердитой отповеди или даже толчка, от которого покатится в морковные грядки. Вместо этого Муми-тролль застыл на месте, как кролик, который не может решить, в какую сторону сигануть, а на лице его застыло выражение, какого Снусмумрик никогда прежде не видел. – Ты в порядке? Я что-то не так сказал? Может, он переборщил с фразой о благодарности помидорам? В конце концов, те ведь росли в огороде Муми-мамы (который они сейчас опустошали). Возможно, он обиделся на то, что Снусмумрик не предложил поблагодарить ее. Но это означало бы показать ей пятно, что в свою очередь означало бы ванну, а Муми-маме всегда каким-то образом удавалось уговорить Снусмумрика принять ненавистную ванну; сложно отказать человеку с такими добрыми намерениями, особенно когда тот обещает после этого угостить вас печеньем с корицей и кофе. Муми-тролль издал какой-то натужный звук, будто несмазанная дверная петля. – Близко. – Прошу прощения? – Близко. Ты близко. Так в этом была проблема? Снусмумрик послушно скатился с коленей Муми-тролля, пускай и был сбит с толку. Муми-тролль не сдвинулся с места, застыв в такой напряженной неподвижности, что его с легкостью можно было принять за диковинного садового гнома. – Все в порядке, Муми-тролль? Еще один невнятный писк стал ему ответом. – ... Как насчет того, чтобы умыться? – предложил он, не понимая, что только что произошло. Это, по крайней мере, убедило Муми-тролля сдвинуться с места, и он поднялся на ноги, продолжая почесывать пятно, словно это была какая-то сыпь. Атмосфера приняла неожиданный, непонятный оборот. Снусмумрику срочно захотелось вернуть прежнюю непринужденность, как-то сгладить напряжение. Он ткнул большим пальцем в пятно (на этот раз стараясь не касаться его). – Может быть, нам стоит сделать снимок и вставить в рамочку для Снорочки? – пошутил он. Грозовые тучи, серые и угрюмые, нависли над челом Муми-тролля. – Зачем? Она тут совершенно ни при чем. Разве нет? – Ну, я... Разве не для нее ты хотел найти замену той самой раковине? – Не для нее, – возразил он. – И это не идеальное сердце. Как ты можешь так думать о брызгах помидорного сока? Это не совершенство, это обыкновенная неуклюжесть. Честное слово. – Я просто пошутил, – сказал Снусмумрик. – Лучше бы оно было для Снорочки, – не унимался Муми-тролль. – По крайней мере, для нее весь мир – не какая-то там шутка. Снусмумрик не смог придумать, что на это ответить, поэтому промолчал.🍓🍓🍓
Муми-тролль редко сердился по-настоящему, и каждый раз это неизменно приводило Снусмумрика в замешательство. Он и не подозревал, что Муми-тролль все еще озабочен поиском "идеального сердца". Он думал, что после фиаско с пуговицей тот бросил эту затею, но позже Снусмумрик поговорил с Малышкой Мю и выяснил, что Муми-тролль еще несколько раз обсуждал с ней этот вопрос. – Да этот парень совсем с катушек съехал, – усмехалась малышка Мю, размахивая руками, как вертушками, пока они шли через лес. – Все время твердит о чудесах. Сдается мне, он одержим. – Но почему? – Вот что ставило Снусмумрика в тупик. Все началось из-за какой-то дурацкой ракушки прямиком из их детства, о которой, по собственному признанию Муми-тролля, он не вспоминал уже много лет. – Если он хочет сделать Снорочке подарок, думаю, она обрадуется сердцу, которое он вырезал вручную из обрезков дерева, не меньше, чем тому, но которое он случайно наткнулся среди водорослей. Малышка Mю бросила на него косой взгляд. – ... Снорочка тут ни при чем, на самом-то деле. Она лишь подала ему идею. И ты мыслишь верно. Но нет, сердечко должно быть естественного происхождения. Он хочет получить "благословение богов". – Она задрала подбородок и воздела руки в шуточной молитве. – Знак с небес, чтобы увериться, что можно рискнуть всем, чтобы найти свою половинку. – Половинку, – пробормотал Снусмумрик и вздохнул. Вот для чего еще снусмумрики совершенно не годились. Как бы там ни было, ясно было одно: Муми-тролль относится к своим поискам крайне серьезно (и не видит в них ничего смешного!). А раз Снусмумрик не мог понять, почему это так важно, лучше было избегать любых разговоров на эту тему. Однако в уединении собственной палатки он позволил себе дать выход разочарованию. Он бросил в кофе кусочек сахара и решил, что все это ничуть его не волнует. И все же его задевало то, как Муми-тролль бесцеремонно отверг каждое из сердец, которые он раздобыл в разных уголках и закутках Муми-дола специально для него. Но если они были недостаточно хороши, больше и говорить было не о чем. Так ведь? Несколько дней спустя он отправился на одну из своих уединенных прогулок. Из его губной гармошки лилась веселая мелодия, даже чересчур веселая, словно инструмент пытался скрасить внезапные затишья, когда его хозяин сбивался на тревожные мысли. Все его мелодии в последнее время были такими: почти агрессивно жизнерадостными, как боль в щеках от слишком широкой улыбки. Он едва не проглядел небольшое растение на опушке леса, как раз там, где деревья начинали редеть, карабкаясь по склону Одиноких гор. Соцветия крошечных белых цветков, каждый с пятью похожими на раковину лепестками, расположенными вокруг желтой серединки – они наполняли воздух вокруг сладким, чистым ароматом. Наклонившись, Снусмумрик осторожно раздвинул цветы, и наткнулся на то, что уже подсказал ему запах: спелую лесную землянику. Ягод было так много, что тонкие стебли поникли, словно изнемогая от непосильной ноши. Мало что может сравниться с удовольствием отыскать лесную землянику, которая у жителей долины слывет рубином среди диких плодов. Памятуя о зарослях крапивы, растущей неподалеку, Снусмумрик принялся осторожно собирать землянику, ягодку за ягодкой, пока не набрал небольшую аккуратную горстку, которую можно было отнести домой. На пирог бы не хватило, но ведь все равно их судьба была бы предрешена еще до начала готовки. И вообще: что нашел, бери себе, как сказала бы Малышка Мю. Почему бы ему не полакомиться своей находкой первым. Ягодка, которую он выудил из общей кучки совершенно случайно, была ярко-красной, суженной к кончику. Убрав чашелистик, он заметил изящное углубление в центре верхушки. И тут же он понял, что это оно! Идеальное сердце для Муми-тролля. Красное, симметричное, не имеющее ни одного изъяна. Что-то похожее на головокружение накатило на него, когда он взял в лапу маленький плод, дивясь тому, что тот обнаружился именно в тот момент, когда поиски сердечек занимали его мысли меньше всего. Если бы он прошел этой тропой всего неделей раньше, земляника еще не успела бы поспеть. Неделей позже – и, возможно, какое-нибудь лесное существо добралось бы до нее раньше него. Она просто росла там, невинная, неприметная в траве, а он чуть ее не съел. Но... возможно, Муми-троллю не понравится, что она такая маленькая. Несмотря на свою идеальную форму, ее размер легко позволял ее не заметить. А может быть, ему не понравится, что земляника пролежит всего день или два, прежде чем начнет покрываться пятнами и раскиснет. И все же. Не то чтобы Снусмумрик испытывал какую-то особую симпатию к этой конкретной ягоде, просто потому, что та напоминала символ, который однажды кое для кого внезапно сделался очень важным. Ничто не мешает ему показать ее Муми-троллю. Если даже она ему не сгодится... менее вкусной от этого она не станет.
🍓🍓🍓
– Что это у тебя там? – спросил Муми-тролль, когда Снусмумрик локтем распахнул дверь, подхватив подол плаща на манер импровизированной корзинки. – Дикая земляника!? – Да, ее много растет у подножия гор. Есть миска? На мгновение исчезнув под кухонной стойкой, Муми-тролль вынырнул оттуда с глубокой миской, примерно вдвое большего размера, чем требовалось. Он поставил ее у ног Снусмумрика, и тот с удовольствием пересыпал в нее свою добычу, улыбаясь все шире с каждой ягодкой. – Ммм, надеюсь, ты поделишься, – сказал Муми-тролль, а его юркая лапа уже ползла по столу в направлении миски. – Я подумаю об этом. – Знаешь, если не съедим немного сейчас, Снифф набьёт ими все свои двенадцать желудков, мы и глазом моргнуть не успеем. – На самом деле, я поделюсь с тобой одной ягодкой. Но ты, возможно, не захочешь ее есть. – Почему? Снусмумрик полез в карман и достал оттуда земляничку в форме сердца. Она лежала, завернутая в его платок, поношенный и зеленый, как и все, чем он владел, с вышитой буквой С. На этом фоне дерзкий красный огонек земляники притягивал взгляд, как магнит, словно бросая вызов: попробуй отвернись. Муми-тролль, кажется, был в полном потрясении. Долгое время он молчал, и нервы Снусмумрика снова не на шутку разыгрались. – Ну, разве это не идеальное сердце? – спросил он, стараясь добавить в голос уверенности. Напрасно – даже для его собственных ушей его голос дрожал, как у робкого хомсы. – Боже мой, – пробормотал Муми-тролль. – Ты все это время продолжал искать? Покраснев, Снусмумрик уставился на трещину в лакированной столешнице. – Я думал, это ты его ищешь. Муми-тролль снова замолчал. Снусмумрик почувствовал на себе его пристальный взгляд, и лицо его запылало еще пуще. Какой ужас. Он вспомнил тот день в саду, ту странную реакцию Муми-тролля: ни гнев, ни веселье. Вместо этого тогда он стал холодным, как камень. Отгородился от ничего не понимающего Снусмумрика. Снусмумрик хотел только, чтобы Муми-тролль снова просиял, как бывало прежде, когда Снусмумрик приносил ему из своих странствий очередной листок или перышко, неважно, сколь несовершенными они были. Но Муми-тролль уже не был ребенком. Теперь ему потребовалось какое-то знамение – рука, которая протянулась бы из озера и вручила ему меч Экскалибур. А Снусмумрик мог предложить ему лишь неправильной формы землянику. Он почувствовал, что Муми-тролль вышел из комнаты, но не поднял головы. Прошло несколько напряженных минут, прежде чем Муми-тролль вернулся, таща что-то длинное и увесистое, что едва пролезло в дверь. Похоже, это был ящик, выдернутый из его письменного стола. Он осторожно поставил его на кухонный стол. – Можно мне взять эту земляничку? Снусмумрик протянул ее ему немного недоуменно. Положив ягоду в ящик, как будто это было что-то драгоценное и хрупкое, Муми-тролль взглянул на Снусмумрика с кособокой улыбкой. – В этот раз я должен спросить тебя. Какое сердце самое лучшее? Снусмумрик заглянул в ящик. Внутри лежала раковина моллюска. Лист шелковицы, речной камень. Даже пуговица – хотя Снусмумрик точно знал, что оставил ее в почтовом ящике Сниффа, как и обещал. – Я думал... я думал, что они недостаточно хороши для тебя. – Мне всегда нравится то, что ты мне приносишь, – возразил Муми-тролль, но Снусмумрик нахмурился. – Раньше нравилось. Но в этот раз я не смог тебе угодить. Хотя для тебя это, кажется, было так важно. Проведя указательным пальцем по бороздкам на ракушке, Муми-тролль задумчиво хмыкнул. А затем спросил: – Можно я покажу тебе, почему? Сначала Снусмумрик ничего не ответил. Он хотел более понятных объяснений, но в глазах Муми-тролля появился знакомый блеск, полный доверия и желаний. И Снусмумрик кивнул. Почти благоговейно Муми-тролль сдвинул шляпу Снусмумрика в сторону. Судорожно втянув воздух, он наклонился и поцеловал его. Снусмумрика никогда раньше не целовали. И он никогда особо не задумывался об этом. Если бы он задумался, то не смог бы составить никаких предположений, кроме того, что это, вероятно, странно, мягко и, возможно, мокро. Но реальность оказалась гораздо лучше: это была настоящая невесомость, как ветер, берущий на крыло воздушного змея; но змей знал, что его нить крепко держит теплая лапа, и ни за что не отпустит. Отсюда было видно целый мир и можно было забыть о расстояниях. Тепло чужого тела окутало его, как клубящееся облако пыли, нежное, как лепестки сердечника весной. Это было восхитительно, но этого было так много – так много сразу – что он почувствовал облегчение, когда Муми-тролль, наконец, отстранился. Снусмумрик как мог пытался унять дрожь. В голубых глазах его друга плескалась тревога. – Это было... нормально? – Да, – прошептал Снусмумрик. – Правда? Ты не отвечал, поэтому я подумал, что что-то не так. Скажи мне, чего ты хочешь, Снусмумрик? Что бы это ни было, я приму твой ответ. Иногда мне кажется, что я знаю, но потом ты… В любом случае, я пойму, если ты не чувствуешь того же… То есть того же, что я чувствую к тебе, и мы не должны ничего менять, если ты не захочешь что-то поменять, но если бы это зависело от меня... – Муми-тролль, – Снусмумрик едва мог понять, где он был? Что он делал? Не было ничего, только Муми-тролль. Туман медленно рассеивался, и в голове Снусмумрика выкристаллизовалась идея, которая уже некоторое время незаметно росла внутри него. До сих пор он никогда не пытался выразить ее словами, но любой настоящий бродяга умел читать знаки. – Я ужасно тебя люблю. Тут же его настиг очередной поцелуй, еще более страстный, но не такой продолжительный, за что он был благодарен. Он все еще не успел прийти в себя после предыдущего. Отпустив его, Муми-тролль сделал шаг назад, как будто сила притяжения работала против него. Он смотрел на него с такой нежностью, что Снусмумрик не мог говорить, не смог бы убежать, даже если бы захотел. Но он не хотел, и с этим осознанием к нему вернулось ощущение невесомости, словно он был лодкой из коры, плывущей по течению. – Я так и думал, – улыбнулся Муми-тролль, который в таких ситуациях был гораздо красноречивее Снусмумрика. – Но я волновался, я думал, вдруг это всего лишь моя собственная детская мечта, которая выросла слишком большой. И я должен извиниться, Снусмумрик, за то, что расстроился тогда. – Ох, – перегруженному разуму Снусмумрика потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, о чем он. – А почему ты расстроился? – Просто я знал, что люблю тебя, но не мог быть уверен в твоих чувствах. Я думал, ты дразнишь меня этими разбитыми ракушками и пятнами от помидоров. Что ты не воспринимаешь мои чувства всерьез. – Но я... я очень старался, – настаивал Снусмумрик. Он наморщил лоб, стараясь объяснить Муми-троллю, насколько он серьезен. – Я хотел найти твое чудо, но я не привык искать что-то настолько значимое. В природе я часто замечаю дикое и несовершенное, и оно кажется мне удивительным – я не могу жить иначе. – Но ты все время смеялся. – Я всегда смеюсь. – Я знаю, – ответил Муми-тролль с глубокой нежностью. – Иногда мы с тобой говорим на разных языках. Для меня знак должен быть чем-то особенным, уникальным. А для тебя знак – это своего рода сообщение, путевой указатель, и научиться его читать может любой, кто захочет. Я всю весну сожалел, что не взял ту глупую ракушку, когда ты впервые предложил мне ее. Ты приносил мне эти сердца – одно за другим – ты видел их повсюду, каждый раз, когда думал обо мне. Чудо было с нами самого начала, а я всего лишь бестолковый дурак, который этого не понимал. Снусмумрик был счастлив. Так счастлив, что ему стало совсем уж неловко, а Муми-тролль предусмотрительно убрал его шляпу подальше, чтобы он не мог даже спрятаться за ней. Он стал искать, чем бы разрядить густую атмосферу, царившую в комнате, – как бы счастлив он ни был, он не хотел в ней задохнуться. – Все это очень мило, но мы не можем хранить земляничку в твоем ящике вместе с остальными сердцами, – заметил он. – Она испортится. – Не хотелось бы. – Пустая трата совершенно отличной землянички. – Совершенной, говоришь? – Муми-тролль хихикнул. – Тогда я знаю, что с ней делать. И он вложил землянику между приоткрытых губ Снусмумрика, а потом снова поцеловал его.