Снова дожди

ОДНОЙ ДОЖДЛИВОЙ НОЧЬЮ мои родители уехали, оставив меня одного. Прочитав пять страниц книги, купленной для меня Данте, я понял, что мне скучно, ужасно скучно. Я отложил книгу и, облокотившись на стуле, начал рассматривать свои руки. Посчитал количество пальцев, рассмотрел все вены и косточки, хрустнул. Понял: делать нечего. Я позвонил Данте. — Ари? Молчание. — Ари, ты видел время? — Да, — я поднял голову вверх и посмотрел на часы. — Час двадцать. — Случилось что? — Я подумал: не хочешь ли ты зайти, родителей нет дома. — Мои родители уже спят по правде говоря, — на линии повисла пауза. — Я пошел одеваться, целую, — с этими словами разговор был окончен. Ночь была холодной, конец августа как никак. Я открыл дверь раньше, чем он успел в нее постучать. В теплое помещение ворвался прохладный ветерок, который растрепал мои волосы. На крыльце стоял Данте в серой кофте на молнии, с кепкой, повернутой в другую сторону, с комаром на носу, с босыми ногами и джинсовыми шортами — все это был Данте. Данте как Данте, «он никогда не изменится», — думал я и в каком-то смысле хотел. Хотел, чтобы он был таким всю жизнь. — Приветик, — почесав голову, произнес брюнет. — Привет. Мы расположились у меня в комнате на втором этаже. — На самом деле хорошо, что ты позвонил, — он подошел к окну. — Почему ты так решил? — У меня была бессонница. Я подошел к нему и посмотрел в окно. — Куда ты смотришь? — спросил его я. — На асфальт. Я посмотрел на асфальт. — Не знал, что обещали дождь. Данте подпрыгнул и обнял меня со словами: — Ливень, Ари, обещали ливень! Я засиял от радости. У нас с Данте было немного общего, но и я, и он просто обожали дождь. — Пойдем скорей на улицу, — он взялся за мое запястье и повел меня за собой. Когда мы вышли на крыльцо было очень здорово: гулял сильный ветер, лил дождь, слышался шелест листвы, было темно. Он, торопясь, снял кроссовки и кинул мне в руки, я их поймал. — Ари, я так давно хотел это сделать! Он быстро выбежал на дорогу, сняв с себя капюшон. Подул сильный ветер. Его длинные волосы подхватил ветер. Сколько было радости в лице этого парня. Он был красив, нет, он был потрясающе красив. — Ари, иди скорей сюда, — крикнул он мне, пока я стоял и любовался ситуацией. Я кивнул, кинул кроссовки (свои и его) подальше и побежал к нему. Увидев меня, он развел руки, а я ускорил бег и вскоре оказался в его объятиях. — Данте! — Ари! Мы долго стояли в этой позе, совсем позабыв обо всем, не обращая внимания на дождь. — Данте, — прошептал я, сжимая его мокрую футболку. — Ты такой милый сейчас, — засмеялся Данте. — Так хочется поцеловать. — Что? — отстранился я. — Ха-ха, — это был ненастоящий смех, и я это понимал. Мы смотрели друг другу в глаза, совсем промокшие. Он криво улыбался, потом сглотнул. — Ари, — начал Данте, но я не дал ему продолжить. Я потянулся вперед и поцеловал его в губы. Его глаза расширились, через секунду он их закрыл. Данте ответил на поцелуй. Я совсем не практиковался и не знал, какого это — целоваться. А Данте был хорош, просто «потрясающий». Данте зарылся руками в мои мокрые волосы, а я взял его за шею. Внутри горело сердце, минуту назад было холодно и сыро, а сейчас тепло. Данте согрел меня. Когда я с ним мне тепло, даже если идет ливень, а мы стоит босиком на холодном и мокром асфальте. Я сдался первый, мне не хватило воздуха. — Ари ты… — Ничего не говори. Я отвел взгляд от неловкости, от его глаз, таких красивых, но слишком ярких. Данте сиял. А я хотел скрыться. Но теперь я понял: он все, о чем я мечтал. Я хотел убить себя, потому что знал сколько времени потребовалось Данте, чтобы я все понял и осознал. — Господи, te amo Ari! * Он повернул меня к себе и поцеловал вновь. В ту ночь мы долго целовались. Это был мой первый поцелуй. И я даже узнал, что оказывается у Данте есть пресс, правда небольшой. Нет, не подумайте, что мы занимались чем-то неправильным, мы просто приняли душ, так как были очень мокрыми и грязными. Данте засмеялся увидев меня голым, а я смутился. Вечером следующего дня приехали родители. — У тебя появилась девушка? — спросила мама. Я не понял, почему она так решила. — У тебя на шее, — пояснила она. Рядом стоял Данте, помогавший разгружать багаж моих родителей, он тихо засмеялся. — Нет, это… — я смутился и покраснел. Мама тоже засмеялась. Я был рад, что она не стала настаивать и расспрашивать дальше, за это я всегда был ей благодарен.