Песнь сердца моего

      Осень пришла довольно быстро. Казалось, еще вчера Лирия выступала в таверне своего городка, а сегодня прогуливалась по рынку в поисках прощального подарка для Венделлы. Ей не хотелось расставаться с дочерью, но ведь мать пообещала малышке, что та увидется с отцом. В конце концов, они одинаково скучали друг за другом.       Впрочем, если вспомнить все те ночи, что барда провела за написанием песен и мелодий, прибавить к ним выполненное с ребенком домашнее задание, и их тайные ужины в саду с Айсиром, время казалось не таким уж быстротечным. Многое произошло за те месяцы, но больше всего запомнился день летнего солнцестояния.       Или Затмения — так его называли темные эльфы и отмечали по всей Паладии. Конечно, в Мередимахе тоже не обходилось без торжеств, но они были более светскими, а вот в Саксаре носили традиционный характер. Люди не могли брать участие в постановках, да Лирия и не просила себе места среди актеров, хотя Венделлу это обидело, вот ей хотелось почувствовать себя актрисой. Луназир позволил им посмотреть на представление, как и всей свите столицы — даже самым ничтожным пажам. Для этих целей в тронном зале оборудовали временный театр с лавками, кулисами и освещением из ярких кристаллов.       Обычно мередимаховцы красили тела черным цветом, а на лицах рисовали светящейся краской узоры. Это символизировало тень прошлого (метафорическую, а не ту тварь, что терзала имперцев), что собрала в себе все печали эльфов — потерю земли, близких, нежданную войну и отрешенность от высших миров. Отметины на их телах начали появляться после обретения божества, так что сияющие узоры указывали на рождение новой надежды, перекрывая минувшее. Разве не был он похож на то, что вкладывали в праздник Вознесения?       Среди актеров и гостей Саксары встречались так же и другие наряды — в пушистых масках со звериным оскалом, они изображали чудищ. Пограничные эльфы просто веселились, вызывая акробатов и лицедеев, оставив от традиции только фокусы, столичные же ставили традиционную историю, сомневаться в общей линии ее правдивости не стоило, пусть о таком людям и не рассказывали.       Когда на голову эльфам свалились новоиспеченные люди, а вместе с тем — война за землю, они были застаны в расплох. Многие уплыли прочь, оставшееся меньшество готовилось погибнуть, но не покориться. Тогда-то они узнали о существовании чудищ. Этот народ не имел ни бога, ни земли, зато обладал особой магией, помогавшей им превращаться во всевозможных тварей и контролировать их. Выйдя из-под земли они предложили свою помощь в обмен на землю для своих племен.       Но чем больше эльфы сотрудничали с ними, тем больше понимали, что эта сделка не по душе их совести. В основе искусства ассасина лежало три столба: мастерство, изящество и необходимость. Настоящие наемники темных никогда не убивали за просто так — деньги, приказ, месть, пусть это были не самые приятные поводы для имперцев, все же они существовали. Чудища даже не ели трупов, они просто пускали кровь, чтобы насладиться процессом, они были похожи на бурный поток, с которым остроухим пока что везло плыть в одном направлении.       И вот случилось то, что случилось. Полузвери предложили уподобиться им, заключив сделку с тенями, но участника этой сделки терзали сомнения. Он получил клинок, сопосбный убить любого, с уговором: прикончить последнего ангела, в итоге же вонзил лезвие в дитя теней. Их души должны были отправиться в мир оружия на многие годы, чтобы провести друг с другом принеприятнейшие столетия, но убийца был настолько хорош в обращении с лезвием, что то отпустило его, наделив неведомой доселе магией. Так и родилась на свет Вечная Тьма, защитившая свои владения, давшая темным эльфам другой путь, подальше от полузверей.       Пьеса заканчивалась словами Мардока, который здесь играл рассказчика. Несмотря на то, что Лирия часами разучивала только что придуманные песни, его речь запомнила навсегда. Она могла процитировать ее дословно, услышав только раз.       Так, распрощавшись с жуткими тенями,       Оставив в прошлом чудищ настановы,       Мы, сохранив в душе всех прошлых лет печали,       Набрались сил, чтоб снова жить и снова.       И не забудем то, о чем просили:       Возможность улыбнуться еще раз,       Но так же в памяти навек застыли       Уплывших предков тревоги и страх.       Мы почитаем Тьму, что жизнь нам сохранила,       Мы уважаем яда и клинка науку,       Мы — Ее дети, Она же — наша сила,       Таков наш путь, такие наши судьбы.       Начав новую жизнь в пограничном городе, молодая жена открыла для себя целый мир: другой народ, живший совсем рядом, охотно показывал ей свои традиции, обучал языку и знакомил с новой землей. Здесь же, пользуясь своим жалованием, барда накупила немало книг, и теперь ей казалось, что она снова впервые попала в Сумеречный Лес — как малое дитя, что никогда не видело мира за границами своего дома.       С самых малых лет ей говорили, что темные эльфы — очень сильные враги, и лишь потому, что их нельзя стереть с лица земли, люди все еще пытаются договориться и наладить мир. Никто и не думал, а как они жили до появления падших ангелов? А ведь тогда не было никакой лиги ассасинов, не было наемных убийств и жестоких законов (вроде того, что один наемник не мог мстить другому за убитого через заказ родственника). Читая их книги, спрашивая у более старых эльфов, которые еще помнили те события и времена, Лирия пришла к выводу, что им бы стоило просто жить в мире — не ожидая возможности убить друг друга, но навряд ли даже те остроухие, что сейчас были детьми, дожили бы до той эпохи, когда это случиться.       Венделла должна была уехать послезавтра — когда ей исполнится девять. Вот поэтому-то женщина и попросила несколько выходных. Она долго думала, что подарить дочери. Кукла? Ну, в последнее время они перестали интересовать малышку. Книгу? Она не очень-то любит читать. Возможно, красивую одежду, или украшение? Но тут есть вероятность, что девочке оно не понравится, так как переборчивости ей не занимать. В конце концов, барда остановилась на самом действенном варинте — пироге. И конечно же, празднование не могло обойтись без песни.       Когда их крошка отмечала свой первый день Рождения, родители находились в смятении: в семье матери праздники устраивали для гостей, а не для виновницы торжества, а стражник свой и вовсе не отмечал, родные считали это глупостью. Однако, оба были уверенны, что их единственное дитя заслуживает лучшего, только не знали, как все организовать.       — Может, нам не стоит с этим торопиться? — Спрашивал Варден, не без удивления наблюдая, как ловко его дочь бегает по дому, хоть совсем недавно научилась ходить. — Я вот совсем не помню себя лет до пяти, и она навряд ли запомнит, что мы сделаем.       — Если уж ты решил стать хорошим отцом, начинать надо с самого начала. — Настояла супруга. — Мы можем сделать небольшое торжество, но главное, чтобы оно было.       Пригласили соседей и друзей — тогда еще не таких многочисленных, однако вполне достаточно для одного стола в простеньком домике. Приготовили много кушаний, в том числе и торт с ягодами. О, как долго страж с ним возился, он даже попросил брата своего сослуживца — тогдашнего повара в трактире — научить его готовить украшения. Оставив Лирии другие блюда, Нуигард занялся главным десертом лично.       Ездил в соседний имперский городок за голубикой для крема, выторговал свечку в форме единицы, даже забрал килограмм конфискованого у нелегального торговца сахара, чтобы слепить фигуры. Получилось непередаваемое чудо — озеро, на котором плавали лебеди. Ах, с каким восторгом все смотрели на тот торт, когда Лирия внесла его на кухню, и как с нетерпением ждали, пока малышка задует свечу, чтобы наконец-то попробовать.       Но Веделла оказалась не такой-то глупой. Видимо, она понимала, что еще слишком мала для сладкого, и что ничего с этого вкусного ей не достанется. Как только свечку убрали, кроха охнула, всплеснув ладошами, а тогда повалилась лицом в крем, испортив иддилию.       Подарок же матери был более практичным. Она посвятила дочери песню, которую та могла слушать и в год, и в два, и в сорок два. Конечно, будучи бардой Лирия могла хоть каждый год плести ей стихи вместо подарков, но так среди них было не принято. Одна поэма, посвященная человеку, знак дружбы, внимания, почтения. Две и более без весомой причины — дурной тон, повод отмазаться или наоборот подмазаться. Так что песня у Венделлы была одна, но та всегда гордилась ей и напевала, когда кто-то просил спеть, как мама.       О, малышка, тебя полбит мир,       Как такую милашку можно не любить?       Как звезда ты засияешь,       В целом мире не бывает,       Столь любимых дочерей!       Появилась в нашем доме,       И не будет нам покоя,       Маме с папой радость принесла!       Тогда ее мастерство не было столь искустно, и честно, она бы переписала эту песню, но дочери этот вариант нравился. И так, в девятый раз принося ей торт, Лирия напевала всю ту же незатейливую мелодию, а Венделла со своим другом, усевшись за столиком, что был куплен совсем недавно, была на седьмом небе от счастья.       — Вот бы мне кто-то написал песню. — Наблюдая за этим, сказал сунжи. — Ну, не знаю, сможет ли мой подарок сравниться с таким.       — Мама научила меня ценить каждый, подаренный от чистого сердца. — Улыбнувшись ему, ответила уже девятилетняя девочка. — Раз уж на то пошло, твой я открою прямо сейчас.       Лирия боялась, что маленький эльф подарит ей нож, ведь им так нравилось с ними играться, и тогда она бы не смогла отобрать оружие у ребенка, но барда ошибалась. Мальчик подарил ее кровинке сережки, те, что ювелиры называли каффе — такие не требовали прокола в ушах, и покрывали их четко по контуру. Это были очень милые заостренные ушки из серебра.       — Чтобы больше никакие правители не говорили, что тебе нельзя учавствовать в празднике. — Сказал мальчик, когда та их примеряла.       Саджи так же передал ученице подарок. Как он сам сказал, подопечная оказалась довольно талантливой малой, да и мать заметила, что девочка куда чаще сама садиться за уроки. Ему было жаль расставаться с юной искательницей знаний, тем более что учитель с Мередимаха, по словам библиотекаря, был «слишком юн, чтобы внушить авторитет и преподать будущим взрослым науку».       В подарочной коробке лежала книга. Без названия, по крайней мере, на обложке, но ее узоры о чем-то говорили Сунжи, так как удивлению эльфа не было предела.       — А мне он сказал, еще рано такие книги читать, вот же старый лис!       — Ну, может, наперед подарил, я так-то надолго уезжаю. — С восторгом просматривая страницы ответила именинница. — Кажется, она не новая, но так даже лучше, выглядит старинной и красивой.       Неожиданно к ним зашел Мардок. Его подарком (так как сережки, скорее всего, телохранитель покупал за свой счет) были лишь поздравления, а вот что действительно удивило Лирию, так это то, что он передал рулон изысканного шелка от Айсира.       — Господин хотел бы пожелать маленькой девочке хорошей дороги и больших свершений в будущем. — Сказал ассасин. — Сам он, конечно же, не может отменить встречу совета, но надеется, что юная леди примет подарок.       — Такая необычная ткань. Но я не буду шить из нее платья! Попрошу отца, пусть он сводит к портному, и сделаем восхитительный костюм. — Изучая таинственный шелк вынесла вердикт хозяйка праздника.       Несколько раз Айсир спрашивал о дочери, что действительно поражало Лирию. Она все еще не могла отделаться от странного чувства, что все это слишком сказочно, чтобы быть правдой. Его интересовала вся жизнь партнерши, хотя вовсе не обязательно было сдавать экзамен по истории, чтобы позвать ее в постель.       Возможно, он скучал за собственными детьми, и потому так хотел послушать о том, как рыжеволосая воспитывала свою, когда та была еще совсем крохой. Быть может, он просто пытался понять ее жизнь от и до. Пусть они оба имели опыт брака, влюбленность охватила пару впервые. Если так подумать, ситуация была похожа на ту, что случилась во время рождения Венделлы — абсолютно новые чувства, попытки построить еще одну ветвь своей жизни, страх допустить ошибки, неопытность, хотя казалось бы, как прожив три десятка лет, или тем более века можно быть неопытным?       Как бы там ни было, праздник дочери понравился. Конечно, тут было очень мало гостей, а многие друзья остались в Мередимахе, но скоро она с ними увидится, еще наиграется.       На следующий день, оставив достаточно взрослую чтобы «сама» дочь собирать вещи, женщина спустилась в конюшню, где Мардок должен был готовиться к поездке. Он обещал лично сопроводить девочку, так как не доверял другим коллегам. Там же почему-то был Сунжи, наверно, хотел попрощаться.       — … и все же, ты должен понимать одну вещь, — услышала обрывок их диалога барда, — пусть она твоя подруга, Венделла человек. Она всегда будет верить в свою богиню, проживет столько, сколько живут люди, и никогда не пойдет с тобой в лигу ассасинов. Я говорю это вовсе не для того, чтобы испортить вашу дружбу, наоборот: ты должен быть готов к этому, и не расстраиваться.       — Так нечестно! — Возмущался мальчик. — Она же… Она… намного лучше других кандидатов. Даже Санжи говорил, что у него не было таких одаренных учеников, а ведь он принца с принцессой обучал.       — Я говорю тебе как есть. Можешь мне не верить, просто помни, потом поймешь.       Лирия решила не вмешиваться в воспитание чужого ребенка и вообще не вспоминать об этом при своем телохранителе, хотя он перед ней был в таком же положении, как она перед Айсиром — прикажет, расскажет все на чистоту и не возразит.       Проводы прошли без особых хлопот. Барда думала, все сложиться по-другому. Это впервые она оставляла дочь, но та и правда уже была не младенцем. Жила бы Венделла жизнью матери, в свои девять уже бы сама проводила бал в честь дня Рождения, и возможно, была бы даже просватана за кого-то.       Спустя две недели после расставания с дочерью Лирия как обычно выступала в тронном зале. Она привыкла играть тихую мелодию, зная, что более сложные комопзиции может исполнить при личной встрече. Он говорил, что слушал ее, и всегда отделял звучание лиры от остальных инструментов.       Однако в тот вечер музыканты замолкли быстро. Пару месяцев назад столица считала росказни о посланниках нежити бредом, но вот один из них прибыл сюда, и теперь просил аудиенции. Пришедший с этой новостью слуга едва мог шевелить губами, а насколько знала барда, он был из личной стражи луназира, и далеко не тем эльфом, что боялся духов со скелетами.       — Что-же, пригласи его. Не пристало нам боятся живых трупов.       Но когда дипломат появился в зале, испугались все без исключения. Даже миссис Нуигард, будучи здесь не так давно, узнала его. Призрак — через него просвечивалась комната, а бледное сияние вторило грибам и кристаллам Сумеречного леса. Броня на госте была железной, от того он не проходил через стены, а пользовался дверями, глаза представляли из себя две белых точки — угадать их цвет при жизни невозможно.       Первое, что можно было разглядеть с его земного существования — изображение полумесяца на ладони. Это было родимое пятно, не татуировка. Рыжеволосая знала, так как посмей бы другой эльф набить что-то подобное на тело, был бы немедленно казнен.       — Таунур Андегур, дипломат Гелены Андегур, слуга Владыки Вечности. — Отрекомендовал себя пришедший.       Турана пришла в себя первой. Не теряя грации и элегантности, правительница встала из-за стола, подошла к своему чаду и протянула руку для пожатия. Одного ее взгляда было достаточно, чтобы Марсель исчез, освободив стул для принца, так он оказался справа от матери.       — Никто больше не ждал, что ты здесь появишься. — Не дождавшись слов от супруга сказала она. — Надолго ли? С какой целью?       — Госпожа послала меня подписать мирный договор. Она сказала, потратить столько времени, сколько понадобится. У короля Юстиниана возникло множество вопросов, и он получил ответы, вы так же вольны српашивать.       Интересно, появилась ли эта формальность сейчас, или была всегда? По поведению родителей Лирия заметила, что дети им были не безразличны, однако в монарших семьях линия «старший-младший» всегда выделялась ярче, чем в роду какого-то фермера или стражника.       — Перво-наперво…       — Нам бы хотелось узнать, — прервав взволнованную жену закончил луназир, — как ты попал в слуги нежити, и что случилось с твоей сестрой.       — Нас прикончила бродячая нежить, то были темные времена. Бездумные трупы, ослепленные жаждой убить все живое, созданные из желания Владыки огородить себя от бренного мира. Среди них почти не встречалось осознанных, да и те были брошены своими вчерашними союзниками, они не могли подчинять себе других, были слабы и нитожны.       Тогда через их земли к падшему ангелу пришла Гелена. Она искала ответы на вопросы жизни и смерти, решив, что он, как никто другой, должен знать ответ. Владыка был поражен ее речами и нашел новую цель своего существования — следить за порядком вещей в Паладии.       Чтобы создать мощное государство, способное контролировать дикую нежить, изучать искусство некромантии и следить за тем, чтобы его не использовали в иных целях, она начала поиски своих последователей, которые могли бы править землями от ее имени и усмирять диких упырей. Так же госпожа взяля на себя ответственность за некогда убитых воинов, оставленных на произвол судьбы, она освобождала их, отправляя в лучшие миры.       Нас с Тауриной подняли около трех лет назад. Она изъявила желание воссоединиться с Тьмой, я же увидел в своем новом положении перспективы. Мой опыт в военном деле помог придушить несколько бунтов, за что мне был подарен город, получивший название Бухта Костей. Разобравшись с первыми ордами, Гелена решила, что нам пора наладить отношения с соседями. Я обязан сообщить вам, что некоторые неосознанные трупы все еще могут убегать с Запретного леса, нападая на людей, но мы работаем над тем, чтобы усмирить их, и готовы оказать помощь, если какие-то гули дойдут сюда.       Лирия видела, что происходит с Айсиром. Он словно в царство теней провалился! Волнение и ужас в его глазах не могли скрыть даже столетия опыта, впрочем, Турана тоже не особо сдерживала емоции — переплетя руки между собой, она держала их в замке, положив на колени, и сжимала чуть ли не до синяков на запястьях. Тем не менее, принц сюда пришел не плакаться, и если королева могла бы уйти, сославшись на плохое самочувствие, ее супруг был обязан высидеть до последнего.       — Меня не волнует, почему трупы встают из земли и нападают, если уж вы зовете себя хозяевами Запретного леса, будьте добры, разберитесь с этим. Не дай Тьма эти твари доберуться до нас и сожрут хотя бы одного эльфа, тогда весь ваш культ будет отвечать. — Почти сжал руки в кулаки, но поборол в себе это желание, — До тех же пор, пока этого не случилось, можете обосноваться около посольства людей в Мередимахе, я подпишу соответсвующий приказ, вам дадут хорошее здание, права у послов будут такие же, как у имперцев. Будут ли у твоей госпожи другие требования?       — Нет, пока что нам этого достаточно. Благодарю за оказанное гостеприимство.       Получив желанный документ, Таунур ушел, через пару минут правительница так же покинула зал. Лирия была готова поспорить, что она хочет поговорить с сыном, о чем? Барда догадалась бы, имей она время на догадки, но в зале началась новая дискуссия, интересовавшая всех. Если наследник вернулся, значило ли это, что он имел какие-то права на трон?       — А если он все же решит оставить Владыку? У призраков времени много, больше чем у нас. — Высказалась Гарьенда.       — Но если кто-то уничтожит его, некому будет унаследовать корону. — Возвразил Осирель.       — Избранник луны — не просто название. Получая этот тиул, ты принимаешь обязанность хранить традиции народа и наш главный артефакт. Разве может стать посланником Тьмы тот, кто ее предал? Вы хотите, чтобы боги снова от нас отвернулись?! — Прерывая дискуссии подвел черту луназир.       Она не ожидала, что после такого дня Айсир захочет встретиться с ней, к тому же не где-то в саду или башне замка, а прямиком в своих покоях! Шагая туда, барда напуганно оглядывалась по сторонам — не идет ли где королева. В империи измены и любовники считались нормой, но о них никто не говорил, а уж если ты попадался, наказание было суровым, публичным. Какое наслаждение приносила кара тем, кто и сам имел за собой подобные грехи!       Женщина помнила, как одного герцога (тобеж имевшего земли, но не имевшего родство с королем) застали полуодетым со служанкой, тогда ей было не больше девяти лет. Родители повели Лирию на площадь, ехали они нарядные, в карете, как на праздник. Аристократы взошли на отдельную трибуну, народ собрался снизу, все галтели и смеялись.       Виновников вывели на возвышение в нижнем белье, после чего зачитали всем приговор. Простолюдины, конечно, заводили романы намного реже, но это не мешало им втягиваться в процесс. В адрес неудачных любовников сыпались всевозможные ругательства. Просторечивые «олухи, дураки, неумельцы», мудренные «изменники, грешники, прелюбодеи», и совсем уж негодные «продажные бляди, порождения проституток». Все это сопровождалось летящими в них гнилыми овощами и вызывало смех у девочки, не понимавшей значения многих слов. А тогда на сцену вышел палач, и все замолкли.       Он достал из-за пазухи толстую плеть, в которую были вплетены стальные иголки. Упав на дощатый пол своим длиннющим хвостом, та зашипела, словно змея, и в тишине все уловили этот шелест. Служанка начала что-то кричать на своем простонаречии, из чего будущая барда поняла, что та не могла отказать своему хозяину, иначе попала бы в темницу. Палач прервал эти крики первым взмахом. С громким свистом плеть рассекла воздух и прошлась по спине. Через секунду рубашка разошлась, а еще через две была пропитана кровью.       Избиения продолжались около десяти минут. Били по спине, ногам, пяткам, к счастью не по лицу. Как только виновники начали орать, толпа снова загудела, все так же смеясь, заглушая их всхлипы и рыдания. Веселье продолжалось, только вот Лирии было не до смеха.       И теперь она тоже многим рисковала — стражи стояли в коридоре словно статуи, но их глаза следили за ней. Его личные подданые. Они должны быть осведомлены, зачем она идет сюда. Он не станет выдумывать для них оправданий. Их задача — служить ему, исполняя приказы ценой жизни, а не осуждать и давать советы. Но все же если кто-то решит проболтаться супруге… Не важно, что с ним будет, ее точно никто не спасет.       Так, когда рыжеволосая вошла в покои, взволнованна она была не меньше их обитателя, только по своим причинам. И все же, вид этой необычной комнаты немного отвлек женщину. Словно змея, он завораживал, заставляя забыть обо всем на свете. Потолок был абсолютно черным, и в нем сверкали маленькие камушки. Вот только были они не хаотично рассыпаны — белые, красные, желтые, голубые и розовые они отображали карту зведного неба, и были неотличимы от настоящих небес. Там было много мебели — правитель мог позволить — но ее барда не запомнила, а вот небосвод под потолком прочно засел в памяти.       Айсир поприветсвовал ее, после чего усадил куда-то. Это была кровать, стул, софа, кресло… Что-то мягкое, и он сел рядом. Напротив них точно горел огонь в камине, но даже его теплое пламя своими бликами не могло вернуть лицу избранника луны прежнее тепло, с каким они общались в саду.       — Мне нужен совет. — Коротко сказал он, убирая косу за плечи. Почему так старательно избегал зритиельного контакта? Ниужели, эта слабость настолько сильно ударила по лидеру, что веками управлял толпой наемных убийц и темных магов?       — По поводу сегодняшней встречи. Если вы хотите знать мое мнение, ваше решение было вполне сносным для этой ситуации. Если Гелена послала покойного принца, чтобы выбить дополнительные условия, более выгодные, она зря старалась, и вы показали себя как мудрый лидер.       — Но это была только одна встреча, начало больших изменений. Ближайшее будущее готовит нам немало испытаний, теперь я знаю, каких, и должен к ним подготовиться.       — Простите, я не совсем понимаю. Вы же ясно дали всем понять, что происхождение посланника ничего не меняет, — Лирия старалась всячески избегать имени, так как знала, что родители особенно трепетно относятся к таким мелочам, даже когда встречают теску своего чада, — издали необходимый указ, в переговорах с некромантами я вам точно не советник, так чего же вы хотите?       — Это касается не нежити. Они — зарождающееся государство. Кем бы не была эта Гелена, она не может просто так взять, и выучить всю придворную политику за три года. Я поставлю ее на место, это даже не половина проблемы. Главный вопрос: как мой народ отнесется к новости о возвращении принца, о судьбах наследников, и что мне делать в обоих случаях.       Теперь Лирия начала понимать. К отошедшей Таурине большинство отнесется положительно: она сохранила свою веру, предпочла обрести венчый покой, а не служить живым мертвецам. Останется такой же героиней, как была до того. Что же касается Таунура… Кто-то может сказать, будто бы он — предатель Тьмы, коварный интриган и чудовище. Найдутся желающее его упокоить, это точно. Другие увидят во всем благо: возможность обрести поддержку мертвых, возможно, развязать войну против людей, или посадить на трон вечного правителя, или потребовать от нынешнего что-то поменять…       — Непростая ситуация, слишком много вариантов. — Сказала она, когда партнер уже начал нервничать. — Для начала, скажите мне, только честно: любили ли вы своего сына, и как относитесь к нему сейчас?       — Так же, как и ты к своей дочери. Какими бы не были наши отношения с лунасавирой (это впервые он назвал титул королевы, савир — спутник, насколько помнила барда с уроков эльфийского в Мередимахе), они оставались моими родными. Как и супругу, я их не выбирал, но почему-то полюбил, как только увидел. И сейчас я изо всех сил пытаюсь убедить себя, что этот холодный дух — не мой ребенок. Он слишком долго пролежал в земле Запретного леса, от него прежнего ничего не осталось… Но все равно не могу убить в себе тех чувств.       — Значит, вы остаетесь для принца отцом, как бы он не поступал. Даже если служение тому жуткому ангелу — его личное желание, он все еще остается вашим сыном?       — Да, я не могу этого отрицать.       — Тогда как отец вы должны принять своего ребенка. Не понять — это куда сложнее, и далеко не всем удается, но хотя бы дать ему идти своей дорогой. Из тысячи родителей, быть может, только один не сталкивается с этой проблемой, не стоит полагать, что вы этот один. Он не выбирал, кем ему родиться, не выбирал быть наследником, но стать духом и помогать Владыке Вечности — его личный выбор. Родные даны нам с самого начала, а судьбу мы выбираем сами. Прекратите обижаться на него из-за выбора, и смиритесь с тем, что он сам стал таким: без обмана, злой магии или влияния старших.       — Не уверен…       — Вы должны пообещать, что примите, это важно.       Теперь пришла его очередь помолчать и как следует все обдумать. Наверно, обещание, данное любовнице, весило не так много, как его планы насчет королевства, поэтому эльф сказал:       — Так тому и быть. Я даю слово, что приму выбор своего сына, и не буду ждать, что он каким-то волшебным образом снова оживет, став моим ребенком, верным слугой Тьмы и подающим надежды наследником.       — Что-же, теперь давайте рассмотрим другую сторону вопроса — политическую. Многие бы хотели, чтобы ими правил один король целую вечность, к тому же такое правление приведет мощных союзников, возможно, эльфы могли бы начать новую войну против людей с бессмертным войском. У нас в империи есть один неприятный закон — членам королевской семьи и градоправителям запрещено вступать в браки с эльфами. Не имеет значения, какая там любовь, какие связи, во что ты веришь, и как хорошо управляешь — эльф никогда не станет править людьми. Мне кажется, вы должны следовать той же политики касательно нежити. Мертвые не могут править живыми, ровно так же, как и живые не могут править мертвыми.       — Это именно то, что я сказал на встрече.       — Но этого мало. Вы должны донести слова до народа, и главное — до супруги с сыном. Он должен понимать, что никто не будет тянуть его обратно в королевство, но и ссылаться на родство, прося помощи в войнах или требуя привелегий не получится. Дело тут не только в вас, но и в лунасавире. Когда Венделла хочет чего-то, а я не разрешаю, она частно идет к отцу, раньше он соглашался, теперь мы договорились быть на одной стороне. Дети могут чувствовать настроение родителей, манипулировать ими, это не зависит от возраста. Вам нужно убедиться, что правительница никогда не сделает ему подарка без вашего позволения, иначе через нее могут пойти не самые приятные решения.       Его глаза загорелись игривой искрой, тогда на лице расцвела улыбка. Луназир чуть было не рассмеялся, но вовремя вспомнил, где и в какой ситуации находится.       — О, когда они были маленькими, такое постоянно случалось. Мать, да и весь совет ассасинов, относился к ним с поблажками, кроме тренировок и уроков, конечно же. Дети так смешно обижались, когда я узнавал и портил им веселье, а вот с женой мы часто ссорились из-за разных взглядов.       — Мне не следует вам советовать быть настороже, так как вы умеете это куда лучше меня, но я скажу вам другое. Различайте вашего сына и посланника Запретного леса, не дайте одному стать другим.       Возможно, он и сам все решил до ее прихода, но эти слова были необходимы. Они укрепили веру, что луназир поступает правильно, чего не смогли бы сделать советники. После того разговора барда вернулась в свои покои, чувствуя себя железным штырем, который поразила молния. Она была уверенна, что сейчас уберется, примет ванну, да еще и напишет пару-тройку песен, но стоило только сесть на кровать, как женщина упала на подушку и уснула — словно по волшебству.