Меч Владыки

Гарри очнулся в явной темнице. Чем же ещё могла быть тесная клетушка четыре на четыре шага, с гнилым соломенным топчаном и решёткой вместо одной из стен? В Хогвартсе они в таких же выращивали грибы, чтобы прокормиться. За прутьями виднелся разбегающийся в стороны коридор — ни освещения, ни хоть какого-либо звука. Будто во всём мире только клетка с Гарри и осталась. Живот подводило с голода, но Гарри лишь переворачивался с бока на бок на топчане. Да иногда слизывал воду со стены — при желании ей можно было даже умыться, но желания не было. Всего второй день, а ему уже не хотелось ничего. «Как же ты жалок, Поттер», — вздохнул про себя Гарри, пытаясь вспомнить голос и интонации Малфоя. И вжался лбом в мокрый холодный камень. Хотелось бы обвинить Гермиону — но в чём её винить? В том, что она такая же жертва, как и он? Что их использовали? Так ведь он был главным, он должен был вытащить из той ямы Гермиону, а не свалиться туда же и сам. — Выглядишь жалко, — раздалось ленивое со спины, и Гарри вздрогнул. Вспотели руки, жар огнём разнесся до самой шеи, чтобы потом упасть на тело колючим морозным одеялом. Он было сглотнул, но подавился, слюна будто высохла вся. Гарри замер, не шевелясь, вслушиваясь в чужое дыхание, такое инородное после двух суток тотального одиночества и тишины: узник ведь даже свои вздохи и стук сердца не слышал эти дни. Шанс! Гарри резко вскочил, развернулся, хотел сделать шаг… Но мир перед глазами закачался, затянулся чёрной пеленой — тук-тук-тук, он только почувствовал наконец собственное сердцебиение. — Мой милый, ты ведь так помрёшь, а я ещё совсем не наигрался, — насмешливо-лениво цедил посетитель. Тюремщик. Несостоявшаяся жертва — Гарри успел заметить его лицо, перед тем как тело начало так обидно подводить. — Зачем ты здесь? — вытолкнул Гарри из пересохшего горла, пытаясь проморгаться. Мир шатался, шатался пол. Руки казались отяжелевшими придатками, но упасть… Нет! Он. Будет. Сто… Резкая боль пронзила от пяток до головы и Гарри все же упал. С грохотом свалился, даже на коленях не удержался. А перед глазами теперь были лишь расплывающиеся от слёз пижонски белые сапоги. — «Зачем вы здесь, Ваше Величество», — мягко поправил мужчина и присел, Гарри увидел ещё и обтянутые белой же тканью колени. — Повтори! — приказали ему жёстко. — За… чем? — постарался выдавить насмешливо Гарри. Да только вышло больше жалко. И сразу затем Гарри закашлялся, давясь несуществующей слюной. Он даже не знал, зачем пытается хорохориться. Просто… что ещё оставалось? Зачем подчиняться, если взамен всё равно будет смерть. В последние мгновения вспомнить о гордости и… Лишь бы его глупость не коснулась других «хогвортчан». Лишь бы… — Такой жалкий, будто щенок ободранный, — а мужчина всё также сидел рядом с ним. Недолго, вскоре он встал и в бок Гарри прилетело носком сапога. Воздух выбило, Гарри замер не дыша — и наконец-то не кашляя. — Повтори, щеночек, и я — так и быть, в благости своей — дам тебе вдоволь напиться. Ты ведь хочешь напиться? — Голос мужчины по всем правилам должен был бы звучать насмешливо, да только сам Гарри слышал в нём лишь скуку. — Не. Хочу, — выдохнул сипло Гарри. А затем, собравшись с силами, на одном только упрямстве, приподнялся, упираясь подрагивающими руками в пол. Зато теперь он мог смотреть в лицо своего тюремщика. Пусть картинка расплывалась. Пусть снизу вверх. Пусть его брал ужас от их похожести друг на друга — в целом, а не в мелочах. — Мои. Люди, — мотнул головой Гарри, пытаясь хоть как-то навести резкость: в голове, горле, глазах… — Я приказал всех казнить, не переживай, щеночек, — с мнимым участием улыбнулся мужчина. Гарри не нужно было видеть, чтобы представить, как изгибаются тонкие губы. Как абсолютно равнодушно смотрят чужие зелёные глаза. И вся фигура мужчины — будто безликий белоснежный палач. Светоносный демон. Как там тётя говорила когда-то? Люцифер? Светлейший из ангелов, ужаснейший из демонов. И за грехи его да будет ему наказание… — Н-нет, — прохрипел Гарри. — Нет! — закричал почти беззвучно, срывая голос. На пол упали красные капли, Гарри вновь согнулся в приступе удушающего кашля. Руки окончательно подломились, он рухнул вниз, продолжая задыхаться. Мир перед глазами расплылся совсем, окрасился в разноцветные круги — будто кто-то кинул в воду камень. И даже закрыв веки, Гарри видел их — и слышал звон колоколов. Церковных? Вода, внезапно полившаяся сверху, отрезвила. Вместо колоколов теперь был лишь шелест травы, и Гарри перекатился на спину, открыв рот и языком ловя воду. Вот только той было слишком много, она всё текла и текла, Гарри не успевал сглатывать и вновь закашлялся, неуклюжим жуком переворачиваясь на живот и подставляя потоку лопатки. — Напился, щеночек? И огненная полоса упала на спину Гарри. Тот еле-еле приподнялся, обернулся, пытаясь в расплывающемся мире разглядеть хоть что-то. Хлыст. Мужчина держал в руках хлыст, совсем обыкновенно коричневый. Рукояткой он чуть постукивал по ноге, а кончик извивался на полу. — Я не люблю говорить дважды, — будто ребенку, объяснил он Гарри. — Повтори! — приказ и новый удар хлыста по спине. Руки опять подломились, Гарри упал в лужу, непроизвольно втягивая носом образовавшуюся вязкую жижу. Закашлялся, забарахтался в грязи. — Повтори, — спокойно, без единой эмоции. А затем хлыст — что же ещё это могло быть — абсолютно магическим образом закрутился вокруг его шеи. Рывок — под жалобный хруст позвонков Гарри, будто несмазанная шарнирная кукла, выпрямился на коленях, запрокинув голову, ловя мутным взглядом перевёрнутый силуэт своего мучителя в белом ореоле. — Зачем вы здесь, — просипел Гарри, сдаваясь без боя. Он слаб, так ничтожно слаб… — Ваше Величество. — Хороший мальчик. Но ты ведь уже напился, а значит, награду — получил. — Вы… убьёте меня? — «Вы убьёте меня, Ваше Величество», — покачал головой мужчина. — Будь внимательней, бродяжка. А затем хлыст соскользнул с шеи Гарри, змейкой прошёлся по груди, пока не упал на пол. Но пленник даже не пошевелился, всё также стоя на коленях, запрокинув голову. — Называй меня Владыкой. — Владыка, — выдохнул Гарри послушно, безвольно. — Хороший мальчик, — потрепали его по голове, совсем как собаку почесали за ухом. — Так и быть, каждый десятый из твоих лишенцев выживет. Знай мою доброту. Через мгновение мужчина исчез. Гарри будто всем телом почувствовал уход «владыки» — и облегчение, круто замешанное на отчаянии. Он содрогнулся и повалился на пол — в который раз за этот безумный день. Он долго ещё лежал так, изредка сводимый судорогой. До самого момента как с негромким стуком у решётки появился поднос с деревянной миской. А в миске была похлёбка. Как же вкусно она пахла, так одуряюще…

***

Дни вновь слились в неразрывную череду. Только теперь у Гарри появился ориентир — миска с похлёбкой. Он не знал, как часто она появляется, есть ли какая-то закономерность, или всё это — продолжение его пытки… Просто решил для себя: одна миска — один день. Так он хоть как-то заставлял себя эту бурду пить, переступив гордость. Ложка пленнику была не положена. Гарри вспоминал всех людей, которые так глупо поверили в него. Он знал каждого, кто о чём думает, чем живёт… Выживание сплотило их, стёрло границы, подарило доверие, а он… Возможно, ещё не поздно? Возможно, он может ещё кого-то спасти? Он принял правила игры, только дайте шанс и… Сколько обычно проходит времени от приказа до самой казни? С каждой миской — с каждым днём — веры становилось всё меньше. Но Гарри был послушным мальчиком, давился водянистой жижей по расписанию, не пытался покончить с собой и ждал. Смиренно ждал, противный сам себе. Он дождался. Не мог не дождаться, Мальчик-который-выжил же — о как издевательски теперь звучало. Будто назвав так однажды, пиара ради, пресса Магической Британии прокляла его на всю жизнь. Владыка… Владыка, владыка, владыка, — Гарри твердил себе это слово, этот странный титул постоянно, лишь бы не забыть, лишь бы не упустить шанс. И всё же, когда «гость» явился вновь, обращение словно стало поперёк горла. И Гарри застыл, сидя на своем топчане и смотря на белоснежную фигуру. Наверное, Гарри должен был бы встать. Они одного роста? Его дьявол сделал шаг — лёгкий, скользящий, — и Гарри опустил взгляд. — Мне не нравится, как ты щуришься. Гарри продолжал молчать, рассматривая собственные ноги и пол. — Щеночек язык проглотил? — Муж… Владыка насмехался одним голосом. — Подними голову! — приказ. И Гарри подчинился. Оказалось, владыка уже не стоял на прежнем месте. Теперь он был перед самим Гарри — хотя сколько того расстояния в камере было. И всё же заключённый не услышал ни единого шага. — Совсем не нравится. Значит, увеличим дозу зелья. «Какого зелья?» — успел в последний момент проглотить Гарри. А впрочем, владыка явно догадался о его мыслях, — покровительно улыбнулся. А затем новый приказ, резкий, словно оплеуха одним только голосом: — На колени. Гарри завозился, не совсем понимая даже, как это. Но всё ж встал, послушный до отвращения. Вскрикнул, когда хлыст — когда он вообще появился? — прочертил косую полосу по груди. Прикусил губу и дёрнул плечами, сморгнул невольно выступившие слезы. — Долго. В следующий раз я хочу видеть тебя сразу же на коленях. Как и положено хорошим псинам — у ног хозяина. Гарри молчал, только смазанно кивнул, показывая, что услышал. Новый удар, — Гарри застонал сдавленно. — Я не слышу, щеночек. — Да, владыка, — выдавил он, неуверенный, что правильно угадал, и внутренне сжался в ожидании очередной порции боли. Но той не последовало. Вместо этого Гарри «похвалили»: — Хороший мальчик, — и владыка почти что нежно провёл хлыстом по его щеке. — Мои люди, — всё же решился заговорить Гарри, — их уже… уже казнили? — и торопливо добавил: — Владыка. — Разве у псин бывают иные «люди», кроме хозяина? — насмешливо уточнил владыка, проводя хлыстом по Гарриным губам, размазывая выступившую кровь. — Запомнил? — жёстко, меняя тон голоса, словно кокотка любовника. — Да, владыка, — едва размыкая рот сказал Гарри, всё равно ощущая яркий вкус выделанной кожи. — Молодец. Но так и быть, отвечу. Лишенцы твои почти все живы, — полюбовался владыка на облегчение, которое не смог сдержать Гарри. И прибавил: — Пока. — Я буду слушаться, владыка, я… — с горячностью выдохнул Гарри, получив надежду. И старательно не думая, что мучитель мог и соврать. Нет-нет, они живы, живы!.. «Почти все»?.. — Будешь хорошим мальчиком? — прищурился в насмешке владыка. Не оставляя Гарри выбора. И тот подчинился, прикрыв глаза, словно расписываясь в своём полном падении: — Буду хорошим мальчиком. Владыка ушёл. Гарри всё также стоял на коленях. И лишь безвучно шептал одними губами: — Гермиона…