Солдат с лиловыми глазами

      — А я Бруно! — радостно представился Бруно и тут же замолчал, вспомнив, что его не спрашивали. — Очень приятно, дитя. — Пауль чуть присел рядом с ним, растрепал ему волосы и снова выпрямился. — А как зовут тебя, крошка? — Шмуэль, но вы можете звать меня просто Шмуль. Пауль немного повел бровью в сторону. — А как ты, Бруно, оказался в концлагере? Твой отец предал… — он скривился в отвращении, произнося слово. — Нет, я пошёл помогать Шмулю. — признался Бруно, — Мы искали его отца, но так и не нашли. Вы приведете его сюда, когда он найдётся? На это Пауль промолчал и улыбнулся, прошептав одними губами фразу «Наивное дитя». Бруно посмотрел на Шмуэля и заметил, что он совсем не боится солдата и даже заинтересованно изучает его. Тогда он тоже уставился на него. На руках Пауля переливались непонятные знаки. Волосы отливали фиолетовым. Но больше Бруно заинтересовали его глаза. Они, казалось, были чуть больше, чем у нормального человека, но они ещё и были ярко-фиолетовыми и там, в тёмном бараке, светились. — Ну, хватит здесь стоять. Пойдемте! — позвал Пауль. Он подошёл к тому, что показалось Бруно большой грудой камней. Но, когда Пауль подошел к двери и остановился, дожидаясь их, стало ясно, что кто-то там жил. — Они зовут эту землянку Руины. — сказал им Пауль. — Кто «они»? — спросил Шмуэль. — Сейчас познакомлю. Пауль открыл скрипящую дверь и дождался, пока мальчики подойдут к нему. Бруно заглянул внутрь. В Руинах было относительно светло, чтобы не споткнуться и не упасть, хотя окон снаружи было не видно. На полу был расстелен ковёр, а под окном возле двери была кровать, на которой лежал только голый матрас. За ней была стена, резко обрывавшаяся почти там же, где кончалась кровать. В дальнем углу стояла ржавая печка с большим котлом. Но главное — люди. Много людей. Дети, взрослые и совсем старики. Они все спали. Все, кроме одной девочки, встретившей их у пороги. Она чем-то напомнила Бруно Гретель. — Папа! Папа пришёл! — вскрикнула она. — Тише, Карин, ты всех разбудишь. — Пауль выглянул из-за двери. Дети стали просыпаться один за другим и тоже радостно кричали: «Папа». Пауль немного смутился. Скоро все Руины поднялись на ноги, радостно приветствуя его. — Что-то мне подсказывает… — Пауль посмотрел на часы на руке. — Что пора обедать. Люди оживились и стали подниматься на ноги. Тут Бруно заметил, что все они спали просто на полу, накрывшись какими-то тряпками. Ни одеял, ни подушек, ни даже кроватей, кроме той, у окна, у них не было. — Что-то мне тут не нравится. — тихо пробубнил Бруно. — В лагере было гораздо хуже. — Шмуэль осторожно спустился вниз. — Заходи, Бруно, не бойся. — подбодрил Пауль и Бруно, думая, что имя солдата очень сильно похоже на имя старика Павла, спустился в Руины. Пауль передал мальчика у него на руках подошедшей женщине и и направился за поворот. Бруно пошёл за ним и увидел, что тот зашёл за дверь, за которой были свалены мешки. Оттуда он вынес одежду, посмотрел на Бруно и Шмуэля, что-то прикинул в голове и снова ушёл. — Так. Вот эта должна подойти. — наконец сказал Пауль и вернулся к ним. — Что это? — спросил Шмуэль. — Это вам на пока. Чтоб в робе не ходить. — Пауль раздал им одинаковые коричневые штаны и светло-серые рубашки. — обувь бы ещё поискать… Он снова вернулся в ту сторону и стал рыться в мешках. — Да. У меня есть. — Пауль снова подошел к мальчикам и поставил возле них две пары ботинок. — Спасибо. — Шмуэль положил свою одежду под кровать. Бруно решил поступить также Пауль вздохнул, улыбнулся, потом пошел к печке и заглянул в котёл. Всё время, пока он ходил, он поглядывал под ноги. — Кажется, кто-то уже закончил с обедом. — Пауль оглядел Руины. — Я. — отозвалась старушка из угла комнаты. — Я не знала, чем заняться, да и тебе посподручнее будет. — Ну что же вы, Зинаида Игоревна. — Пауль поклонился, сняв фуражку, которая все ещё была на нем. Бруно заметил, что под фуражкой у Пауля были розовые кроличьи уши с окружающей их полоской такого же меха. Его это удивило, ведь подобного он никогда раньше не встречал. Пауль тем временем стал доставать тарелки из-за печки и разливать по ним суп. Люди, как по команде выстроились возле Пауля и стали получать еду. — Осторожно, он ещё горячий! — предупредила старушка, приготовившая суп. Бруно подошел к толпе. Пауль бросил на него быстрый взгляд, налил в тарелку бульон, он словно специально оставлял его в чаше, и протянул ему. На немой вопрос Бруно, Пауль ответил: — Нельзя долго голодавшим ничего, кроме жидкого давать — желудок откажет. — Но я не голодал, я ел сегодня дома. — удивлённо произнес Бруно. — Неужели люди в лагере не могли просто… не знаю… сходить в кафе, чтобы поесть? Пауль удивлённо поднял бровь. На Бруно осуждающе уставились несколько людей. Он хотел разъяснить ситуацию, но заметил, как к нему подошёл Шмуэль. Он уже тянул руки к тарелке с бульоном. — У нас не было кафе. — сказал он, когда Бруно подошёл. — Нас вообще не кормили. — Но в фильме моего отца… — Ложь! — вскрикнул парень в центре толпы. — Миша! — Пауль чуть-чуть повысил голос на него и снова повернулся к Бруно и Шмуэлю. — Тебя обманули, дитя. Эти… Нацисты… Они литрами заливают в людей пропаганду, чтобы заманить их на свою сторону или скрыть всю жестокую правду. Увы и ах, от сурового наказания это их не спасёт. Бруно задумался. Неужели его отец настолько плохой человек, если он даже вынужден скрывать правду о своей работе? — Возьми, дитя. — Пауль протянул Бруно тарелку супа. За своими мыслями он не заметил, как толпа разошлась по Руинам. Бруно присел около кровати, рядом со Шмуэлем. — Ты в порядке? — спросил тот, видя задумчивость Бруно. — Да, в полном. Пока все обедали, Пауль переодевался, прислонившись к стене. Он пренебрежительно бросал форму на пол в процессе и, кажется, был рад одеться во что-то другое. Закончив с этим занятием, он подошёл к чаше, набрал в тарелку немного бульона и подошёл к мальчику, которого в бараке завернул в свою куртку. Девушка, принявшая мальчика, уложила его на кровать. Пауль поставил тарелку недалеко от того мальчика и посмотрел на Шмуэля. Он недолго наблюдал за тем, как мальчик ел, потом издал тихое «угу» и повернулся обратно к мальчику. — Иринушка, Настенька, Дашенька, помогите мне, пожалуйста! — окликнул он кого-то. Девушки, сидевшие в другом конце комнаты, подошли к нему. Втроём они подняли мальчика и уложили его на колени Паулю. — Странно, он ведь не выглядит тяжёлым. — сказал Бруно. — Я боюсь травмировать его. Он слишком истощён. — ответил Пауль и взял в руки шприц, наполненный бульоном. Только у шприца не было иглы. Он водил им по губам мальчика, оставляя небольшие капли бульона. Вскоре мальчик открыл глаза и Пауль стал медленно выдавливать содержимое шприца ему в рот. Так он сделал ещё два раза и с помощью девочек уложил мальчика на пол. — А ему не мало будет? — вновь спросил Бруно. — Лучше я его потом ещё раз покормлю, чем сейчас дам ему слишком много. Малыш слишком долго голодал. — тем же спокойным голосом ответил Пауль и встал возле двери, — тарелки нужно будет помыть. Бруно, Шмуэль, на улице стоит корыто, в нём помоете за собой посуду. — Но я его не видел! — растерянно сказал Шмуэль. — Вам всё покажут. И, кто-нибудь, помоете тарелку этого мальчика. Я пока не знаю, как его зовут. Ниночка, тебе задание, помоешь котёл и дашь всем воды. — Воды? — переспросил Бруно. — Да. К сожалению, у нас нет нет возможности заваривать чай постоянно, поэтому мы пьём либо молоко, которое нам приносят местные, либо воду. — ответила ему девушка, которая, похоже, и была «Ниночкой». Пауль тихо обругал фурора и ушёл на улицу. К Бруно подлетела девочка, которая встретила их у порога, когда они только пришли. — Ты тоже немец, верно? Это круто, теперь у меня есть собеседник! Меня Карин зовут! Ты знаешь, мы ведь теперь одна семья, вместе со всеми, кто живёт здесь! — Я надеюсь, ты не будешь такой же, как Гретель. — Бруно вспомнил свою сестру и её рассказы про евреев и «их противоположность» — Кто это? — спросила Карин. — Моя старшая сестра. Она безнадёжный случай. — Расскажешь о ней? Почему ты так считаешь? — Она и её подруги смеялись надо мной из-за моего маленького роста. Она смеялась надо мной по любому поводу и называла меня дураком, хотя мама просила её не делать этого. Но последнее время она всё время возится со своими картами. — О, это плохо. — Карин села на пол рядом с ним. — Ну, я такой не буду! Обещаю! Карин поднялась, взяла свою тарелку и скрылась за дверью. — Не обращай внимания. — к Бруно подошёл мальчик, — она может быть приставучей. Но то, что она сказала тебе про семью — это правда. — То есть, я останусь тут навсегда? — Бруно немного испугался. — и никогда не увижу маму? И папу? — Наверное… — мальчик стал теребить подтяжки на штанах. — мою маму немцы расстреляли, а папа погиб на войне. — Немцы? Расстреляли?! — Бруно отшатнулся. — не может быть! — Ааа, ты ведь, наверное, не знаешь! — мальчик стал раскачиваться с пяток на носки и обратно. — мы расскажем тебе вечером, когда папа проведёт общее знакомство. — Пауль — твой отец? — вновь спросил Бруно. — Нет. Мы зовём его «папа», потому что он подарил нам жизнь. — Кажется, теперь я окончательно запутался. — Ты поймёшь… — донёсся до него голос Ниночки.