Безжалостная смерть и палач, дарующий жизнь

      Музыка била по ушам. В «Утконосе», как всегда, шумно и весело, но только за одним столиком атмосфера свернула куда-то не туда.       — Так нельзя, Лу! — пьяный и разгорячённый Доган начал странную тему.       — Ты сейчас о чём? — Лу выпила рюмку текилы и прищуренно посмотрела на друга.       Продолжила, едва попробовав алкогольный коктейль, Малая:       — Лу, ты подставилась за какого-то хрена! Ещё и церковного!.. — Тина активно жестикулировала, мелькая перед глазами выпившей псионички лишь ярким пятном.       Йонас покосился на Малую, отодвигая её бокал.       — Не ругайся, — Лу снова обратилась взглядом к Догану, как бы говоря: «Спрашивается, на хера?»       — Всё это, конечно, хорошо, но… ик… — Доган откашлялся.       — Ты перепил. Перестань, нормально же общались, — вмешался Йонас.       — Так ты её поддерживаешь в этом? — непонятно как забравшая коктейль Тина опустошила бокал.       — Тоже не пей много. Врач у вас один, — сам Йонас потянулся за рюмкой, но Лу перехватила её первой.       «Твою мать, порешали же вроде…» — выпив содержимое, псионичка сделала заказ на какой-то яркий напиток.       — Мы переживаем, Лу, — Доган мутным взглядом посмотрел на девушку. — Я переживаю…       — Зачем? Делаю свою работу. То, что её касается — не хочу обсуждать. Иначе разговор не вяжется.       Доган немного завалился, виновато выдохнув. Он действительно переживал, поэтому не собирался просто так сдаваться. В попытке доказать правоту, Доган продолжил возмущаться, а Йонас, который наконец смог выпить, поддался на провокацию, споря с телекинетиком. На них обернулись несколько беззубых посетителей. Для себя Лу решила, что неприятности ей не нужны, поэтому, захватив напиток, отправилась к танцполу.       Там её угостили, и ещё… вернулась псионичка едва пошатываясь. Между тремя друзьями повисло напряжение, и, когда Лу вернулась за стол, спор разгорелся с новой силой.       Она хотела отвлечься, а получилось наоборот. Вечер не задался.       «На хрен Йонас полез-то, а?.. И Доган. Что на него нашло?»       Опьянённая алкоголем Лу быстрым шагом шла домой, не обращая внимания на людей и новые неоновые вывески. Решение разойтись было принято единогласно — разгорячённые Тина, Доган и Йонас устроили дебаты, которые испортили настроение.       Мрачные подворотни Термитника не спасало яркое освещение. Мусор, грязь, химикаты… атмосфера могла бы и нагнетать, однако девушке не было дела ни до чего.       По дороге Лу пила захваченную бутылку с какой-то дрянью. Но через пару минут пустая ёмкость больше не представляла никакого смысла. Лу кинула её в сторону, видимо, попав в какого-то бездомного. Ругнувшись, она побежала, заносимая из стороны в сторону выпитым алкоголем.       Девушка не помнила, как дошла обратно, но в памяти отпечатался лишь момент падения на матрас: псионичка ударилась головой о твёрдую подушку и моментально отключилась, даже не переодеваясь.       Посреди ночи псионичку разбудил звонок. Звонкая мелодия атаковала перепонки, показавшись девушке слишком громкой; не проверяя, кто звонил, она заранее злилась на этого человека. Лу сбросила и перевернулась на другой бок.       «Срочно — перезвонят».       Но телефон больше не издал ни звука, и перед глазами мгновенно развернулся странный сон… который наутро был благополучно забыт. И, проснувшись от ужасной головной боли, Лу подумала:       «Твою мать, на хрена я вчера так…»       Движение головой резануло новым приступом боли в висках.       Собрав себя в кучу, она побрела к кухонному блоку, чтобы закинуть туда оставшиеся овощи и успокоить разбушевавшийся желудок. Между тем, Лу набрала стакан воды и выпила залпом, ощутив прилив бодрости. Однако боль не пропала.       «Йонаса бы сюда… а лучше целый фармацевтический склад».       Телефон завибрировал, сопровождаемый уже не такой раздражающей мелодией звонка. Было глупо думать, что это Доган — если бы он захотел извиниться, сделал бы это раньше или, наоборот, уже вечером. У Йонаса смена…       «Даже не Гектор. Неизвестный…»       Она взяла трубку и коротко выдохнула:       — Слушаю.       С того конца послышалось:       — Мадмуазель Лу Рид?       — Угу. А вы?       — Из больницы Ле Лож. Патологоанатом, если быть точнее.       «Сдох кто?..»       — Вынужден сообщить, что…       Сердце сжалось в странном предчувствии.       — …ваша мать, Энн Рид, скончалась сегодня около двух часов ночи. Примите мои соболезнования.       Наступила тишина. Она нагнетала, однако Лу не сразу поняла смысл сказанных слов. Эта новость была настолько неожиданной, что казалось, будто произошедшее — фантастика или чья-то шутка, чей автор мог поплатиться всем своим существом перед Лу.       Псионичка встречалась со смертью. Труп в подворотне Термитника, ещё двоих довелось видеть по работе, отец… Маленькая Лу не совсем понимала произошедшего. С возрастом, конечно, она осознала это в полной мере, но сейчас…       — Мадмуазель?       — Кхм… извините.       — Сожжение состоится завтра утром, в девять. Вы будете присутствовать?       — Угу.       — Крематорий у нас один, найдёте. У вас есть ещё вопросы?       — Нет, — коротко ответила Лу, сбросив трубку.       Она посмотрела на пол, а точнее, сквозь него. Медленно сползла по столешнице, осев на холодный кафель и запустив пальцы в волосы. Псионичка обхватила колени непослушными руками, качая головой. Лу была противна её беспомощность. Если бы она знала, то сделала бы хоть что-то… но девушка настолько редко справлялась о её делах, что знать о проблемах матери было невозможно. И в этом она ощущала жгучее чувство вины.       Псионичка нахмурилась. Головная боль не отпускала, а звонок ощущался неожиданным ударом под дых, который выбил и воздух, и землю из-под ног.       В глазах потемнело. Лу хотелось стошнить, ощущая запах только что приготовленной еды, выданной кухонным блоком с радостным писком. Абсолютно неуместным. В голове крутилась одна мысль:       «Взять отгул у Баретти. Взять отгул…»       Лу потянулась за телефоном, чтобы предупредить Кея об изменении в расписании.       «Он поймёт…»       Дрожащими руками девушка открыла телефонную книгу. А увидев ночной звонок, который не был удостоен ответом и сопровождался пьяной ненавистью псионички, Лу с испугом отбросила телефон. Горящий красным пропущенный от матери остался перед глазами Лу окровавленной картиной, от которой несло гнилью, перегаром и отвращением девушки к себе.       Если бы псионичка не напилась вчера, то не была бы раздражённой. Она бы не злилась, а взяла трубку и ответила, услышав голос последнего человека, с которым связана кровью… Лу ведь сама сказала матери, чтобы та звонила в случае чего.       Совершенно несвойственная ей паника заглушила даже собственное дыхание. Она закричала… хрипло, отчаянно и громко. Лу не надеялась, что её кто-то услышит. Псионичка в ярости отбросила от себя матрас, попутно повалив столик. Ей хотелось рвать и метать, используя любые способности пси.       Она не собиралась говорить друзьям. Рассказывать эмпатику подробности — тоже. Разве что мельком упомянуть причину перед Гектором.       Гневно встав, она пошла к турнику, изматывая себя упражнениями до темноты в глазах. Мышцы болели, пот рекой стекал на пол. Лу колотила манекен до крови на костяшках, и лишь когда появилась первая ссадина, она направилась в душ.       Под потоком воды же её накрыло опустошение — злости больше не было. Лишь скорбь по человеку, которого было мало в жизни Лу, но тем не менее, имеющего значимую роль.       Псионичка хотела помочь… хотя бы тем, чем могла.       Она откладывала приезд до последнего. Лу не видела в нём необходимости, думая, что впереди ещё полно времени. Но она не успела.       Кулак впечатался в стену, вызвав боль. Псионичка не позволила себе издать и звука. Выскочив из душевой, она наспех просушила волосы и, глянув на время, направилась к мотоциклу.       «Успею, если после Инквизиции сразу поеду».       Лу не стала отправлять сообщение. Баретти мог не заметить сразу, а сама девушка боялась, что ожидание только усугубит ситуацию. Ей нужно было взглянуть на тело, узнать причину… смерти. А не колебаться, чтобы потом струсить и не поехать вовсе.       «Я должна попрощаться хотя бы с ней».       Это понимание трезвило сильнее, чем любое лекарство. Лу вывезла мотоцикл, закрыв за собой дверь.       Было пасмурно и душно. А может, девушке не хватало воздуха по другой причине…       Здание Инквизиции встретило её мрачностью бетонных стен. Уже перед дверью кабинета Баретти Лу остановилась. Выдохнув, она постучала.       Гектор открыл дверь, здороваясь:       — Рид, добрый день.       Девушка поморщилась.       «Добрый. Ага…»       — Здравствуйте, месье Баретти. Разрешите взять отгул на завтрашний день.       — Назовёте причину?       — Мать… завтра кремация, — девушка уставилась на стену позади начальника; произнесённое показалось ей странным, незнакомым и неестественным. Повисла неловкая тишина.       — Примите мои соболезнования, — Гектор посмотрел на Лу, которая отстранённо кивнула. — Я предупрежу Стоуна и Мартена.       — Не говорите, почему именно.       — Рид?       — Это необязательно, — Лу посмотрела на понимающую и ободряющую улыбку Баретти. — Благодарю, месье.       Псионичка так же отстранённо попрощалась. Уходя, она заметила Даниэль, которая вышла из кабинета Приора и проводила девушку слегка удивлённым взглядом.       Лу ощущала дорогу на парковку как на эшафот. Сжав челюсть, она только натянула шлем и поехала по асфальту, который скоро должен был перетечь в трассу.       Обычно мотоцикл помогал ей отпустить все мысли, но сейчас к Лу, наоборот, вернулась способность более или менее связно думать, потерянно наблюдая за дорогой. Ей показалось, что она осталась одна…       У друзей полно своих проблем и дел: Тома с Ирмой на ферме, да и заняты друг другом; у Йонаса много учёбы и работы в больнице, Доган начнёт помогать девушке себе во вред. А Малой об этом знать необязательно. Пусть наслаждается существованием без всего дерьма в жизни Лу.       А вторая причина заключалась в алкоголе… псионичке бы сразу предложили выпить. Но именно выпивка умножила вину Лу: если бы не пьянка, девушка ответила ночью. Ответила… бы.       Она могла поговорить с Кеем, но хоть они и напарники, которые почти равны друзьям — Рид и Стоун не были слишком близки. Лу нервно усмехнулась:       «В итоге сказала только начальнику…»       Руки снова задрожали, а Лу не понимала, почему. Она умела себя контролировать, а такого не случалось раньше.       «Как бы с работы не попёрли. Твою м… сука! Ещё этого не хватало.»       Девушка съехала на обочину. Сняла шлем, потому что организм требовал воздуха.       «Так не доберусь даже к полуночи… крэп. А где ночевать?..»       Неожиданная новость, спонтанная поездка… Лу не подумала даже о том, где остановится.       «К Тайлеру не сунусь. Сука, Тайлер! Если он окажется виноват в этом…»       Она заскрипела зубами, но тут же взяла себя в руки, успокаиваясь. Девушка была слишком эмоциональной и бездумной, а в ситуации это бы не помогло.       «Хорошо, что сегодня не общалась почти… из-за всего веду себя, как… дура».       Это было своеобразной пощёчиной для псионички, дающей стимул быть собраннее. Лу открыла бардачок, ища вещь, которая успокаивала девушку — флешку, присланную Мартеном. Псионичка закинула туда ещё пару треков, прежде чем положить её в отсек мотоцикла.       Она оглянулась на поля; в наушниках заиграла музыка, а кожу моросил дождь. Лу тяжело выдохнула. Девушка вроде и свыклась с мыслью, что Энн Рид осталась лишь воспоминанием и пока ещё не сожжённым телом, а вроде… псионичка не осознавала этого в полной мере.       Сев за руль, Лу была полна решительности добраться до больницы Ле Лож до конца рабочего дня. Ей нужно было попрощаться, забрать личные вещи, сделать всё… достойно. Обобщая — дел было полно, а Лу была готова всё разгрести. По крайней мере, ей так казалось.       На шлеме мерцали огни, но они не заменяли яркого солнечного света. Лу вспомнила слова отца… — Лу… может, тебе и кажется, что сейчас плохая погода. Но за облаками, сверху, светит солнце. — Папа, а как туда добраться? Альфред рассмеялся, наклоняясь ниже и беря ладошки Лу в свои руки. — Я знаю, что ты сможешь поехать в то место, где тучи не перекрывают свет. — Когда? — Лу похлопала ресницами, жадно слушая каждое слово отца. — Это ты мне скажи, Лу, — он улыбнулся, глядя на надутые губы дочери. — Ну пап! А где нет туч? — Там, где солнечные лучи достают до земли, — Альфред рассмеялся, иронично улыбаясь. — Ты так ничего и не рассказал! Я тогда сама найду это место! — Вот и хорошо, Лу, — Он встал, потрепав девочку по голове…       Нажав на газ, Лу вслушалась в мелодию. От воспоминания что-то сжало лёгкие, а в грудной клетке будто образовался вакуум. Лу было больно…       Казалось, будто все невыплаканные слёзы ещё юной псионички смешались с теми, которые она не выпускала сейчас. И сейчас эти слёзы засыхали на сердце, впитываясь ядом и оставляя после себя едкий солёный налёт.       Лу думала, что если пуля насквозь пролетит через неё, то будет не так больно. Будет даже легко…       «Сука, о чём я думаю?.. Нет… нельзя…»       Лу помотала головой, когда на неё приземлилось пару крупных капель. И снова девушка подумала о солнце и о тепле, которое оно приносило. Псионичка вспомнила лекции о доштормовых верах: что после смерти душа отправлялась на небо и обретала бесконечность в своём познании. Лу подумала:       «Они сейчас там. За облаками, где солнце…»       Наивная и детская мысль успокоила Лу, но начавшийся дождь подгонял девушку… Без остановок она доехала до окраины деревни; с прошлого приезда ничего не поменялось. Разве что отсутствие кого-то важного…       «Чёрт. Не думай».       Лу свернула на переулок, чтобы добраться до места. Места, которое когда-то называла домом. Байк остался на улице под козырьком, оставить шлем она не решилась, поэтому пошла с ним.       Ключами отворила дверь… на входной коврик упали капли с одежды Лу. Тут стоял знакомый запах: дешёвый парфюм матери и запах с кухни. Свет был выключен, а значит, Тайлера не было. Лу открыла сумку, забирая некоторые вещи.       Она слишком редко здесь была, но псионичка не ощущала себя кем-то, кто крадёт; скорее, забирает ей принадлежащее. В сумке оказалась кружка, рубашка отца… духи матери. Дома не было почти ничего, что представляло собой ценность.       Лу остановилась у фотографии отца на журнальном столике. Рядом был стакан воды, тарелка и его обручальное кольцо. Что-то больно кольнуло в груди… Лу шмыгнула, пряча фотографию и украшение в сумке.       Потом Лу запихнула самодельные игрушки, пару книг и журналов, которые читал отец, оставшиеся клубки пряжи, а сверху накрыла содержимое любимым пледом матери. От него веяло безопасностью и чем-то родным. Дверь скрипнула…       Лу обернулась. Отчим направлял на неё заряженный пистолет.