Тот самый перекрёсток

— Когда мы займёмся любовью, Рэнди? — капризно протянул Мери. Как ни старался он казаться уверенным и дерзким, тотчас покраснел до корней волос и зарылся носом мне в плечо. — Детка, ну а чем же мы занимались только что? — усмехнулся я и утёр рот тыльной стороной ладони. Вякни кто несколько месяцев тому назад, что я буду кувыркаться в койке с парнем, пробил бы в челюсть, а то и револьвер к виску приставил. Я ж в тюряге за четыре года, считай, превратился в девственника. А выйдя на свободу, сразу повстречал Мери, и от всех остальных меня словно отворотило. Никогда не думал, что такое возможно, тем более со мной: гляжу на смазливую девчонку, и ни пухлых губ, ни сисек в упор не замечаю, и даже ни поцеловать, ни под юбку залезть, ни пощупать совсем неохота. Как-то я провёл эксперимент — попробовал глядеть на парней, не на грубых бородатых мужланов, типа меня самого, а на таких, как Мери: тонких, длинноволосых, большеглазых. Но хрен там! С ними ещё хуже вышло. На одного голубя я как-то пялился и пялился в мексиканском баре (это случилось ещё до того, как мы с деткой признались друг другу в любви и всё такое), а он возьми да подкати ко мне. Я ему: чё надо? А он мне: это тебе чё надо, и подмигивает, кокетничает, значит. Тут меня такая злоба разобрала: у голубя хоть тоже и ресницы длинные, и волосы тёмные, и глаза чёрные, да он совсем не Мери и в подмётки ему не годится. Я еле удержался, чтобы не прописать голубю в бубен и не учинить знатную потасовку, и поскорее унёс ноги из злополучного бара. Грешным делом, я заподозрил Мери в привороте или заговоре. Его покойная мамаша из чероки, хоть он индейцем себя и не считает, но всем известно, что среди них распространены всякие магические ритуалы и обряды. Но эта придурь, слава Господу, из моей башки быстро выветрилась, едва Мери раскололся, мол, втрескался в меня чуть не с первого взгляда. Ясное дело, я не поверил! Это ведь я на него запал, как только увидел. Эх, сколько воды с тех пор утекло! — Рэнди, я имею ввиду не так, — Мери поднял на меня пунцовое лицо. — А по-настоящему, — он закусил краешек нижней губы. — Сдаётся мне, и сейчас всё было по-настоящему, вон аж соседи в потолок долбили, — передразнил я. Мери жуть какой красивый, когда смущается. Вот и сейчас он опять побагровел, но вид сохранил ужасно серьёзный. — Рэнди, перестань! — рассердился он. — Ты прекрасно понимаешь, о чём я! — И о чём же? — я притворился озадаченным, но Мери провести не удалось. — Рэнди, ты – совершенно несносный тип! — он было подскочил с кровати, но я не отпустил. Подмял под себя, начал целовать, Мери разомлел, развёл колени, растёкся по матрасу. — Я об этом, Рэнди, — промурлыкал он и скосил глаза. — Ой-ой-ой! — он вывернулся из-под меня, как уж, и принялся спешно одеваться. — Я страшно опаздываю! — Ох, чёрт! — взглянув на стенные ходики, я тоже заторопился. Понятия не имею, как так получается, но с Мери часы становятся секундами, и мне постоянно его мало. Я стараюсь не думать о том, что в обозримом будущем нам предстоит разлучиться. Мери поступит в колледж, а я, возможно, подамся на Аляску. Детка уверяет, что будет писать мне каждый божий день и взял с меня слово, что и я обязуюсь регулярно отправлять ему весточки. По правде сказать, с этим обещанием есть небольшая трудность, но я очень надеюсь её скоро уладить. Я проводил Мери до библиотеки и двинул на работу. Мы остановились в небольшом поселении в пригороде Шеффилда. Местечко оказалось на редкость славным: холмы в цветах и деревьях, аккуратные белые домики, миролюбивые жители. Перезнакомившись почти со всеми, мы решили здесь задержаться. Мери слушает лекции какого-то заумного профессора словесности, которому втемяшилось читать их в этакой глухомани. Детка мечтает попасть, ни много ни мало, в университет Теннесси, но даже вслух говорить об этом не отваживается. Но я-то знаю, что он непременно поступит, чего и желаю ему и одновременно боюсь. Я же, раз уж мы тут зависли, подрядился разнорабочим: ремонтирую дома и повозки, вскапываю огороды, перетаскиваю в лавку ящики со снедью и прочей дребеденью, могу и лошадь подковать, если кому приспичит. Порой я вспоминаю шальные деньки в банде "Пороховая бочка", когда мой теперешний недельный заработок можно было с легкостью заполучить всего за полчаса, но ни о чём не жалею. Я поклялся Мери, что с тёмными делишками покончено насовсем, и за старое я не возьмусь, хоть ты тресни. Опасаясь нарваться на бывших подельников, я выбираю нам маршруты поспокойнее и дороги потише, а ночуем мы в маленьких селениях и деревушках, избегая крупных городов и скоплений людей. Джимми Порох, по слухам, оставил попытки со мной поквитаться, но осторожность не бывает излишней. *** Вечером я вернулся чуть позже обычного и сразу же заприметил неладное. Как правило, Мери кидается ко мне с порога, виснет на шее, целует, а после — мы спускаемся поужинать в небольшую забегаловку за углом, ну а если слишком увлекаемся с поцелуями, никуда не идём, и перехватываем чего-нибудь в своём номере. Но на этот раз никто меня не встречал. Мери сидел на подоконнике с одной из своих толстенных энциклопедий на коленях и смотрел на улицу. — Привет! Как ты, детка? — я повесил жилет на спинку кресла и спрятал кольт в ящик стола. Мери обернулся ко мне: под глазами у него набухли красные подушечки, лицо посерело и расстроенно вытянулось. — Что случилось? — заволновался я, мысленно расчехляя пушку и готовясь разобраться с его обидчиком, кем бы тот ни оказался. — Я всё знаю, Рэнди! — сдавленно ответил Мери и спрыгнул с подоконника. — Знаешь? — недоуменно переспросил я, перебирая в голове, о чём могла идти речь. Моё криминальное прошлое для Мери отнюдь не тайна. Осведомлён он и о том, что я намеревался жестоко отомстить его отцу за то, что тот сдал меня копам. Но все мои замыслы — поквитаться и разбогатеть — потерпели крах. На окраине убого захолустья своего злейшего врага я так и не нашёл, зато наткнулся на ветхий дом и ораву ребятни, проживающей со старшими сестрой, больше напоминающей боевого генерала, и братом, которым, собственно, и был мой Мери. — Я знаю, что ты пришёл от Бестии Пэг и проводил в борделе время с рыжей Джули и Кьярой! — подбородок Мери дёрнулся, губы задрожали. — Рэнди, как ты мог? Я же тебе так верил! — голос его сорвался, он закрыл лицо руками и зарыдал навзрыд. — Детка, ну что ты… — сердце сжалось, но с души аж камень свалился. — Я был у Бестии вовсе не за тем... — Не ври мне, Рэнди! — Мери топнул ногой, взъерошенные волосы грозовым облаком вздыбливались вокруг его головы, глаза сверкали, точно угли в печке. — Я чувствую себя полным кретином! Ещё удивлялся, почему ты не хочешь со мной спать! А тебе, очевидно, и без меня нашлось, с кем поразвлечься! — Детка, выслушай меня, прошу, — взмолился я, поняв, что дело принимает серьёзный оборот. — Кьяра и Джули случайно оказались в комнате... — И совершенно голыми! Вот ведь удачное совпадение!! Ты сам себя послушай!! — окончательно разъярился Мери. — Да я и не обратил внимания – одеты они или нет, — оправдывался я, беспокоясь всё сильнее. Но, видимо, я говорил что-то не то, потому что при каждом моём слове Мери кривился так, будто я наношу ему удар за ударом. — Почему, почему ты не сказал мне, Рэнди?! Я и не предполагал, что ты настолько жесток! — причитал Мери метаясь по комнате и смахивая катившиеся по щекам слезинки. — Это из-за того, что я младше? Или потому, что я - парень или... наполовину индеец?.. Или... — Детка, мне никто не нужен, кроме тебя! — я попытался поймать его ладонь, он шарахнулся от меня, как от чумного. — Я же люблю тебя, Мери! — в отчаянии напомнил я. — Рэнди, не надо! — Мери обхватил себя руками и покачнулся. — Я понимаю, что недостаточно опытен, но думал, мы счастливы вместе, — с горечью пролепетал он. — Я с тобой очень счастлив! — я приблизился, собираясь привлечь его к себе. — Мне нужно пройтись, — Мери попятился. — Подумать, смогу ли я... После всего... — он опрометью выбежал в коридор. Дверь с грохотом захлопнулась. Я стоял, как дурак, глупо таращился ему вслед и не мог уразуметь, как же до такого дошло. *** Секунды перетекали в минуты, минуты – в часы. Стрелки ходиков описали несколько оборотов. За окном потемнело, фонари залучились жёлтым светом, на небе зажигались бледные звёзды, выплыла седая луна. Прождав Мери почти до полуночи, я вышел из гостиницы и медленно побрёл по пустынной улице куда глаза глядят. Окна в насупленных домах были сурово зашторены, только вдали, на перекрестке, колыхался отсвет огней салуна "Двухвостая саламандра". Сколько одиноких ночей выпало на мою долю, но впервые за двенадцать лет скитаний я ощущал себя настолько разбитым и подавленным. Эх, и почему, даже задавшись благородной целью, я умудрился вляпаться в дерьмо! А ведь действовал я исключительно из любви к Мери и только к нему одному. Бестия Пэг окликнула меня у лавки, когда я за небольшую плату разгружал повозку с вялеными окороками и сырными головами. Мери занимался в библиотеке, я собирался зайти за ним сразу, как только освобожусь. Пэг спросила, не возьмусь ли я подправить ставни на первом этаже борделя, пояснив, что здешнего плотника жена и за милю не подпускает к её девочкам. Я с готовностью согласился. С начала своей новой честной и трудовой жизни я хватаюсь за любую возможность разжиться деньгами. Мери неприхотлив, но я дал себе зарок обеспечить ему безбедное существование. К тому же, ничто не доставляет мне большего удовлетворения, чем видеть радостный блеск его чудесных тёмных глаз. Детка не охоч ни до нарядов, ни до лакомств, но некоторые книги приводят его в трепетный восторг. К слову, стоят все эти учёные труды и сочинения весьма недёшево, и мне приходится из кожи вон лезть, чтобы наскрести на внушительный том в кожаном переплёте. Но оно того стоит, уж поверьте! Когда с ремонтом ставней было покончено, Пэг пригласила меня на стаканчик ревенёвой водки. Мы разговорились за жизнь и выяснили, что можем быть друг другу полезны. С того дня я почти каждый вечер наведывался в бордель – чинил то столы, то стулья, то кровати, то табуреты, то тумбочки, а то и вышвыривал зарвавшихся клиентов. «У мистера Рэнди нет ни капиталов, ни места в сердце», — строго отбрила Пэг, когда Кьяра попробовала меня охмурить. Это произошло в нашу первую встречу, а потому я немало удивился: откуда Бестии известно про меня и Мери? Но Бестия на то и Бестия — всё и про всех знает загодя, а интуицией обладает отменной. Девчонки постепенно ко мне попривыкли, прекратили заигрывать и флиртовать и воспринимали почти мебелью, впрочем, как и я их. Поэтому, застав у Пэг на кровати рыжую Джули и Кьяру в чём мать родила, я лишь вежливо поздоровался и уселся за стол, проигнорировав служанку, которая усердно полировала зеркало в массивной золотистой раме, а именно она, как я подозревал, донесла на меня Мери. Эта вредная старая дева носила на глазу чёрную повязку, а после борделя отправлялась мыть полы в гостиницу, где проживали мы с Мери. Уж не знаю, чем мы ей насолили, но при встрече служанка зыркала на нас с плохо скрываемой неприязнью. Все остальные местные полюбили Мери с первых минут общения, да и как его не полюбить? Благодаря ему и ко мне относились терпимо, хотя молва о моём бандитском прошлом летела впереди меня. От тоски и безысходности я поплёлся к салуну. Я тревожился за Мери, но не слишком. Скорее всего, он опять сидит в библиотеке. Библиотекарь, сдружившись с Мери и узнав о его планах, расщедрился и выдал на время запасной ключ, чтобы он мог заниматься, когда заблагорассудится. Мери умеет завоевать доверие незнакомцев в считанные секунды, возможно, потому и я увлёкся им быстрее, чем пуля достигает цели, покинув дуло. Посетителей в салуне было немного. За стойкой я опрокинул пару рюмок. На разливе стоял Джоэл, он попробовал завязать беседу, но я дал понять, что не расположен к разговорам. Пил я молча, поносил свою тугоумность и размышлял о превратностях любви. Я обязан объяснить ситуацию Мери и попросить прощения, но грядущая исповедь в своей никчёмности представлялась мне сущим кошмаром. Стремясь заглушить мрачные раздумья, я заказал бутылку виски и опустошил её в два присеста. Мозг затуманился, но сделалось только горше, мысли отяжелели и перепутались. Внезапно мне показалось, что встреча с Мери и последующее наше совместное путешествие, не говоря уже о бурном романе, всего лишь пустое недоразумение. В университете, среди себе подобных, Мери мигом одумается и обо мне позабудет. К чему тогда всё это? К чему доказывать, что я не изменял? К чему мои походы к Бестии? На противоположном конце стойки примостился старик Перкинс. Вот это везенье! Старик прожил полжизни среди навахо и прослыл колдуном и знахарем. Поднявшись со своего места, я потопал к нему нетвёрдой походкой. — Погоди, погоди, Рэнди. Малыш и так влюблён в тебя по уши, — выслушав мою сбивчивую тираду, начал Перкинс. — Так зачем тебе приворот? — он подул на густую пенную шапку, венчавшую кружку. — Нет-нет-нет… — я давно не употреблял крепких напитков, а потому изрядно захмелел. — Не приворот… Отворот или заговор. Как сумел, я растолковал старику, что мне дозарезу нужно разлюбить Мери, пока он меня не покинул, иначе я просто умом тронусь или сотворю что-то неосмотрительное: ограблю кого-нибудь или убью. — Рэнди, иди проспись! — добродушно посоветовал Перкинс и поднялся из-за стойки. — Не знаю, чего уж у вас с малышом стряслось, но, уверен, это легко исправить, — он подмигнул. — Заговоры и привороты от любви не лечат! — беспощадно прибавил он и похромал к выходу. Я разочарованно проводил взглядом сгорбленную спину. Не оставалось ничего, кроме как вернуться в номер, дождаться Мери и поговорить с ним начистоту. Возле почты я натолкнулся на гомонящую компанию. Раздражившись от чужого веселья, начал обходить гуляк стороной, но вдруг расслышал знакомые голоса. — Детка? — удивился я, узнав в парнишке, болтавшемся между двух девиц, словно бельё на верёвке, своего Мери. — Рэнди, ты, кажись, кой-что потерял! — расхохоталась Кьяра, её грудь так и вываливалась из корсажа. — Нам полагается награда за доставку твоего сокровища! — подхватила Джули, игриво наматывая на палец огненный локон. — Рэнди! — Мери пьяно запрокинул голову. — Мисс Кьяра и мисс Джули мне всё рассказали! Ты – такой осёл! — Ещё какой! — расплылась Кьяра. Джули захихикала. — Надеюсь, ты не… — я хмуро оглядел всех троих. — Ммм… - как бычок, замычал Мери. — Меня сейчас стошнит... — Расслабься, Рэнди, — фыркнула Кьяра. — Он напился и проливал слёзы возле борделя. Пэг велела отвести его к тебе. Я порылся в карманах, вручил Джули с Кьярой по паре долларов в благодарность, а они передали мне Мери, ноги которого разъезжались и подламывались, как соломинки. *** До рассвета детку выворачивало наизнанку, я только и успевал подставлять ему то умывальный таз, то одолженное у хозяйки гостиницы ведро. Под утро он наконец уснул у меня на груди, но ещё долго вздрагивал и жалобно поскуливал. — Мне так стыдно, Рэнди! Извини меня! — выпалил Мери, едва я разомкнул веки. Солнце бликовало в его волосах, тёмные пряди струились по плечам, он лежал на животе, подпирая рукой подбородок, и виновато хлопал ресницами. — Это ты прости меня, детка, — скрипучим ото сна голосом возразил я. — Я повёл себя как сдвинутый психопат! Закатил скандал, напился и даже не удосужился тебя выслушать! – Мери в сердцах ударил по подушке, из неё вылезло маленькое белое пёрышко. — Ещё и блевал полночи, - он пристыженно понурился. — Иди сюда, — я крепко прижал его к себе. — Но теперь-то ты меня выслушаешь, и начну я всё же извинений. Мери тяжело вздохнул, но безропотно согласился. Перво-наперво я коротко поведал, как условился с Бестией Пэг о том, что взамен на мои услуги она поднатаскает меня в письме. Грамоте я шатко-валко обучен и читаю бегло, но пишу с ошибками, как курица лапой, а то и похуже. Бестия — в прошлом училка начальных классов — наставляла меня со всей непоколебимой строгостью, присущей матёрым преподавателям. — Рэнди, но, если тебе понадобилось написать кому-то письмо, ты мог попросить меня! Как и позаниматься с тобой! — Мери всплеснул руками. — Да, наверное… - вяло пробормотал я. — Но как же быть, когда написать мне понадобится тебе?.. — я запнулся, не в силах признаться, каким ничтожеством порой кажусь самому себе. Просто не переживу, если Мери придётся разбирать мои каракули и стыдиться, натыкаясь через слово на ошибки. Я не могу изменить того, что наворотил когда-то давно, но в состоянии хотя бы попытаться не допустить осечек в будущем. На лице Мери промелькнуло понимание, глаза растроганно увлажнились. — Кьяра и рыжая Джули ублажали какого-то заезжего прохвоста у Пэг, пока я красил стены в их спальнях. Когда я пришёл к Бестии на занятие, они продолжали валяться в постели, сплетничать и хихикать. Пэг выставила обеих вон, слишком уж они расшумелись, а служанка – ведьма... - вспомнил я и стиснул кулаки. — Я сам виноват, Рэнди, — Мери погладил меня по щеке, я сразу вспомнил, что забыл побриться. — Нечего слушать всякого встречного-поперечного! Желая его позабавить, я выложил историю со стариком Перкинсом и заговором. — Похоже, мне всё-таки нужно овладеть индейскими штучками, — заявил Мери. — Мне не помешает заговор от ревности! — А мне от тупости, — отозвался я. — А мне от шибко богатого воображения! Я хотел поспорить, но детка закрыл мне рот поцелуем, а целовать его гораздо приятнее, чем переливать из пустого в порожнее. Ну а после мы занимались любовью и это, уж точно, было по-настоящему. Спросите хоть соседей, которые снова стучали то в потолок, то в стену.