Выходи за меня

Солнце в Догенте садилось быстро, большое и тяжёлое; Вэш знал, что они сильно забрали на восток, но вспомнил об этом лишь тогда, когда вскинул голову к небу. По лазури медленно и неаккуратно начала разливаться бронза, словно кисточкой с каплями предыдущей краски попытались набрать новый цвет. Он сунул руки в карманы плаща, терпеливо ожидая Вульфвуда у лавки с едой. Отчëтливый запах вкусного теста плыл по воздуху, заставляя Вэша глубоко вдыхать и считать про себя пролетающих над кварталом птиц. Восемь, девять... Они сейчас друзья и ничего больше. Одиннадцать... Почему их тут так много? У него получится. Стоит повторять про себя периодически, что Вульфвуд – просто неотëсанный наëмник, по крайней мере, Мэрил тоже пыталась его вчера в этом убедить. Двенадцать... Если он задаст вопрос в лоб, почему Вэш вдруг согласился, он не сможет солгать. Он ещё не придумал, как можно откреститься. Стрелок взволнованно поджал губы. Что всё-таки будет лучше? Закатить ему сцену, тыча пальцем в беспечно широкую грудь, объяснить, что он сделал ему невыносимо больно? Или делать вид, что всё хорошо, и потом образуется само? Вэш попытался представить, что сказала бы Рэм, но в ушах пусто звякнуло. Ни в какую. Может, стоит сначала игнорировать слона в комнате, а потом уже устроить скандал – скорее всего, он и сам не выдержит слишком долго. Слишком понадеялся; слишком ждал; слишком тяжёлое разочарование пошатнуло каждый нерв в груди. Тринадцать. Вэш замер, вытянул шею, прищурившись и изучая все уголки неба вокруг. Несчастливое число! – Пожалуйста, пролети... – прошептал он, изо всех сил щурясь в небо. Солнце блеснуло особенно ярко, и Вэш прислонил ладонь козырьком ко лбу, позабыв об очках. – Ну же, давай... Лети сюда... – Ты кому это? – поинтересовался Вульфвуд. Он остановился рядом, держа в руках что-то горячее и ароматное, и тоже запрокинул голову, щурясь в яркую лазурь. – Чë там? – Тринадцать птиц, – отмахнулся Вэш, чувствуя вдруг непонятное раздражение. Даром что любовь всей жизни. – Сейчас ещё... – Я не собираюсь тут весь вечер торчать, на, – фыркнул Вульфвуд. Вэш резко обжёг его взглядом. – Да подожди ты! Это плохой знак! – Ты живёшь сто с лишним лет и всё ещё в приметы веришь? Не смеши меня. В следующее мгновение Вульфвуд громко зашипел: Вэш, не удержавшись, подогреваемый детским азартом и гневом, наступил ему на ногу и отпрыгнул, снова задирая голову. Ещё немного, вот сейчас... – Я щас твоё съем. Среди обтрëпанных, измазанных краской и пятнами стëршихся объявлений заборов вырастали лавки, магазины, пекарни, внешне казавшиеся невзрачными. От них исходил такой аромат, что Вэшу, уже набивавшему желудок пирожком, всё равно хотелось заглянуть. Запах свежеиспечëнного хлеба перемешивался с тяжёлым запахом табака – лавочник, мимо которого они проходили, окинул их взглядом из-под странной широкополой шляпы, закурив глиняную трубку. – Здесь всё равно лучше, чем в той дыре, где мы ловили Миллионса, – заявил Вульфвуд, облизывая пальцы. Вэш покосился на это с неприязненно поджатыми губами. В груди по-прежнему волновалось, как ветер на барханах, но так было проще и понятнее. – Никто не спорит, – вздохнул он, снова вгрызаясь в пирожок. – Эфо с фем эфо? – Хрен его знает, мясо какое-то, – откликнулся Вульфвуд, вытягивая сигарету. В ответ на пристальный взгляд он дёрнул плечом: – Да сказал, что местная дичь какая-то. Если что, я то же самое ел. Вэш с усилием проглотил. Может, Мэрил была права. Стоило ещё десять раз подумать, прежде чем говорить "да". На какое-то время между ними повисла тишина, такая, что её хотелось перетянуть верëвкой и выбросить куда-нибудь подальше. – Там вроде площадь какая-то, – хрипловато подал голос Вульфвуд. – Сходим? Он махнул рукой туда, где улица расширялась, обрастала двухэтажными магазинчиками и шумными гильдейскими зданиями, на дверях которых красовались огромные металлические вывески. В груди Вэша немного осело, как подушка после сна. – Давай. И всё равно "как раньше" уже не выходило. Под ногами оказывались кочки и камни, плащ неудобно сползал с плеч, а разговор не клеился. Вэш знал: прежде он пустился бы в долгие рассказы, говорил бы, какой чудный цвет приобретало небо, как ему нравится то, что здесь пахнет гипсокартоном и синтезированным деревом, то, что люди здесь просто живут и работают, а не вглядываются в горизонт с тревогой. Не получалось. Каждое слово, которым Вэш хотел начать свои обычные полумонологи, проваливалось в горло царапающим камушком. – Тут всё как-то очень стиснуто, – сказал Вэш. – В плане домов. – Н-да, – Вульфвуд со страшным звуком поскрëб щетинистый подбородок. – Дом мелкая будет выбирать? Мне кажется, ей одной не пофиг. – Мы тоже можем, мы же тоже будем тут жить, разве нет? Вэш безжалостно заткнул рот самой отчаявшейся из мыслишек. Она забилась, маша хвостом, но вскоре совсем утихла. – Я не знаю, как это делается, – отмахнулся Вульфвуд. Проходя мимо урны, он, подумав, бросил окурок именно в неё. – Хотя я уже говорил. – А я уже говорил, что пора привыкать к этой мысли, – улыбнулся Вэш. – Если всё так, как говорил хозяин, здесь дома подешевле. Не то чтобы мы много позволим себе со своим бюджетом. – Ага, подешевле и на ладан дышат. Сколько мы в них проживём, пока не развалятся? Три ночи? – Ты преувеличиваешь... Длинную узкую площадь окружали столпившиеся вокруг магазинчики и склады с тщательно разрисованными вывесками. Широкие крыши словно не умещались на домах, вылезали далеко вперёд, образуя длинные карнизы; на другом конце площади становилось легче дышать, дома оступали, но гомон наполняющих рынок людей сгущался ещё плотнее. Им пришлось почти пробиваться через толпу, выбирающую продукты и разные безделицы: женщины в платках, накинутых на плечи, мужчины в рабочих рубашках, утирающие пот со лба, из-за чего кепки прыгали им на затылок. Вэшу нравилось наблюдать за людьми, рассматривать, чем они занимаются изо дня в день, но никогда ещё у него не было такого стойкого, липкого, как влажная грязь, ощущения, что сейчас он к ним настолько близко. Перья растворились в воздухе, улетели с тринадцатой парой крыльев, и на Вэша навалилась усталость. Такая, что, пытаясь ловко обойти очередных зевак, он запнулся о лежащий на земле ящик и едва не улетел вперёд. В животе неожиданно охнуло. – Лохматый! Его дёрнули за капюшон плаща, и Вэш, раскинув руки в стороны, смог удержать равновесие. Стоявшие рядом люди неприязненно отшатнулись, смерив его испуганным взглядом, и Вэш улыбнулся, пробормотав извинения. Из груди вырвалось сдавленное хихиканье. – Тебя чë, ноги не держат совсем? – огрызнулся Вульфвуд, отпуская его капюшон и шагая совсем рядом, едва не потираясь плечом. Он скривил губы, а слова у него вырвались, как струйка воздуха из проколотой шины. – Случайно, – вздохнул Вэш. Веки тяжелели, и спорить не хотелось. Непонятная грусть охватила его так сильно, что в груди сжалось; хотелось улизнуть куда-нибудь с шумной площади, подальше от Вульфвуда. И как он мог подумать, что всё будет, как прежде? Вкус поджаренного мяса по-прежнему сидел на языке, и Вэш сглотнул вязкую слюну. Всё это напоминало дурной лихорадочный сон. Если бы не та ночь, этого бы сейчас не было. Они как раз подошли к посудной лавке, за которой стояла широкоплечая женщина с приветливой улыбкой, и Вэш рассеянно скользнул взглядом по расставленным тарелкам, как что-то кольнуло его в затылок. Чувство тревоги. Он не испытывал этого больше месяца, уже так давно, что успел забыть, как позвоночник тут же прошибает горной водой, а мурашки начинают чесаться и забегать под кожу. Торговцы громко зазывали к своим прилавкам; где-то справа с ушлым парнишкой, разложившим на прилавке резные медальоны, ругалась женатая пара. Вэш снова сглотнул, и во рту моментально пересохло. Слева куча сдвинутых вместе пустых ящиков из-под товара. Широкий карниз. Пусто – Вэш уже вскинул резко голову, так, что вшилось в шею. Переулок. Совсем рядом. Ноги спружинили. – Эй, ты... Позже он думал – хорошо, что рванул в переулок. Не на площади, в самой гуще толпы. Вэш не помнил, как в руке оказался пистолет, и только выдержка помогла удержать палец сбоку; в глазах почти полностью потемнело, но он всё равно смог различить очертания большой песочной массы, несущейся прямо на него, а в следующее мгновение Вэша сбили прямо на землю, и остатки воздуха вышибло из лëгких. – Твою мать, Лохматый! – раздражённо крикнул Вульфвуд где-то позади. Вэш попытался приподняться, опираясь руками на землю позади себя, но дрожащие локти подвели его, а вес прыгнувшей собаки и без того заставил небо и землю поменяться местами. Широкий язык влажно облизал ему лицо, и Вэш едва слышно простонал. Тревога отпускала так же быстро, как навалилась; пистолет откатился куда-то к стене, и его быстро подобрал Вульфвуд. – Ты меня в могилу сведëшь, – прохрипел он, опускаясь рядом на корточки. – Я сколько под смертью ходил, и ничего, а тут... Он ворчал что-то ещё, но у Вэша так звенело в ушах, что он и при большом желании ничего бы не услышал – будь оно у него. Да, здоровенный пёс, тяжёлый, и никакой больше возможной опасности, которая забилась в мышцы острой пылью и заставила вытащить оружие в этом большом мирном городе. Вэшу оставалось только гадать, от чего это, но думать сейчас не хотелось, потому что мозги под солнцем и невыносимым давлением тëмной фигуры Вульфвуда расплывались в яичницу. Он откинулся на спину, ударившись лопатками о землю, и позволил собаке полностью его оседлать. Мощный зад прижался к его животу, и сделать следующий вздох оказалось трудно; в горле заклокотало от смеха. – Ладно, – смирился Вульфвуд, глядя на эту картину. – Пёс с тобой. А ты тут откуда взялся? Последнее было сказано собаке. Она переступила сильными лапами по груди Вэша (он был уверен, что теперь она выгнулась в обратную сторону), напоследок широко лизнула его щëку и заинтересованно повернулась к Вульфвуду. Тот вскинул ладони. – Не-ет уж, меня не надо лобызать. Это Ëжик у нас по животным тащится. Ты чей-то? Он потянулся к шее животного, надеясь отыскать под густой шерстью хоть что-то, напоминающее огромный ошейник – другой просто не смог бы обхватить такую шею. Вэш потянулся к собаке в это же мгновение, с удовольствием зарываясь пальцами в песочный подшëрсток, и от такой ласки пёс растаял. Широко улыбнувшись, он вывалил длинный язык, капнув слюной на его водолазку, и радостно зажмурился. Не удержавшись, Вэш расхохотался во весь голос; счастливое выражение на его морде выдавило любые колючки, и теперь он чувствовал, как солнце приятно нагревает кожу, и на земле лежать было здорово – потому что обычно он стоит на ногах, а сейчас смотрит на всё снизу вверх, и именно это было здорово. Он всегда очень любил собак, особенно таких, беспечных и добрых здоровяков, но с образом жизни Вэша Урагана завести питомца не представлялось возможным. А теперь... Вэш уставился в кусочек неба над переулком. Может, плюнуть на всё и завести собаку, когда они выберут дом? – О, – Вульфвуд наклонился, опускаясь на колени, подцепил пальцем кожаную полоску, пытаясь нырнуть в шерсть собаки и рассмотреть ошейник. Вэш наблюдал за этим с отстранëнной улыбкой. Он мог говорить что угодно, но Вульфвуд держал ошейник очень аккуратно, чтобы тот не врезался в шею замершему от радости псу, и, может, это было одной из причин, по которым Вэш согласился. – Вот блять, тут ничего нет. Зачем собаке ошейник, если там даже клички нет? – Как тебя зовут? Как тебя зовут, красавчик? – заурчал Вэш, почëсывая шею собаки с обеих сторон. В ответ раздался удовлетворённый гул. – Скажешь нам? – Он не выглядит уличным, – фыркнул Вульфвуд, оборачиваясь в другой конец переулка. – А вот, кстати, и хозяин. Вэш напряг мышцы пресса, приподнимаясь и пытаясь рассмотреть хоть что-то из удобно уместившейся на нём туши; первым он услышал топот ног, быстрый, лёгкий, как у спешащего воробушка. Слух его не обманул; с конца переулка к ним со всех ног мчалась девочка в ярком жёлтом сарафане, как можно быстрее перебиравшая ногами, из-за чего едва не заваливалась вперёд; среди серых стен окружающих зданий она выделялась случайным солнечным зайчиком. Пёс завилял хвостом, нещадно колотя Вэша по бёдрам, а Вульфвуд снова поднялся во весь свой немаленький рост, запустив руки в карманы брюк. – Биллиус! – жалобно-сердито крикнула девочка, прерываясь дважды, чтобы вдохнуть ещё воздуха. Она замедлила бег, прижимая ладонь к груди; еë лицо раскраснелось, и тёмные короткие волосы облепили алые щëки. Увидев картину с прижатым к земле Вэшем, она зарумянилась ещё больше, подскочив к собаке. – Биллиус! – повторила она, ухватившись за шею собаки и изо всех сил потянув на себя. – Я же тебе говорила! Нельзя! Фу! Вэш поджал губы, стараясь не расхохотаться. Что-то тёплое и яркое постепенно отогревало его изнутри, расставляя всё по своим местам; голова больше не кружилась и не давила его шею к коленям, и он всё больше убеждался в том, что ему нужно прекратить бежать быстрее своих мыслей. Или быстрее того, что происходило вокруг. В конце концов, для этого они и остановились в Догенте. Немаленький вес довольной собаки и стойкий запах сигаретного дыма от пиджака Вульфвуда удерживали его на земле, как привязанный груз. Попытки девочки оказались тщетными с самого начала. Она упиралась в землю, пытаясь стащить собаку, и скользила по ней пятками, пыхтела и ещё больше краснела от натуги, а пёс непонимающе заурчал, не двигаясь с места. – Давай сюда, – вмешался Вульфвуд, подхватив собаку под живот. Конечно, пёс радостно гавкнул, когда его подняли на руки; Вэш остался лежать на земле, улыбаясь девочке и с наслаждением вдохнув воздуха. Пёс аккуратно приземлился, виляя хвостом, словно размахивал плетью. – Изви... ните, – выдавила девочка, убирая волосы со лба. – Спаси... бо. – Ты же сам мог встать, – сказал Вульфвуд, оборачиваясь на Вэша. – Чë разлëгся? "Он даже снизу вверх красивый." – Так я не жаловался вроде, – хихикнул Вэш. – Мне и тут хорошо, спасибо. Девочка непонимающе нахмурилась. – Он вас не стукнул? Извините его, он просто очень буйный... – Всё хорошо! – Ты серьёзно назвала собаку Биллиусом? – хмыкнул Вульфвуд, и девочка сконфузилась окончательно. – А чë сразу не Людовиком? – Мама с папой называют его Билли, – сказала она, пытаясь прицепить оторванный поводок к ошейнику. Пёс снова вывалил язык, тяжело дыша, и дружелюбно рассматривал всех троих. – Он умный, просто... очень любит играть. – Верим. – Он замечательный, – сказал Вэш, приподнимаясь на локтях. Пёс, словно услышав похвалу, тут же обернулся к нему, так активно забив хвостом по земле, что приподнял зад. Из груди Вэша вырвался звонкий смех. – Кто тут молодец? – Не по размеру тебе собачка, – хмыкнул Вульфвуд. – Далеко отсюда живёшь? Чего одна тут делаешь? – Я с ним гуляла, просто он убегает часто, – объяснила юная хозяйка, наматывая поводок до локтя. Пёс непонимающе улыбался во всю слюнявую пасть, капая на землю, и часто оборачивался на Вэша, от чего тот ещё больше расплывался в улыбке. – А... Я вам не скажу, где я живу. – Она сконфуженно поморщилась. – Нельзя. – Правильно, – кивнул Вульфвуд, не глядя, протягивая руку Вэшу. Тот посмотрел на неё, подумал пару мгновений и вскочил на ноги сам, чувствуя какое-то мрачное удовлетворение. Или ему просто хотелось позабавиться, как большому мохнатому псу. Недолго думая о причине, он деловито отряхнулся, сделав вид, что не замечает пристального взгляда за чёрными очками. – Как зовут-то хоть скажешь? Она задумалась немного дольше, глядя куда-то в сторону, на обтрëпанную афишу. – Лучше не надо, – в итоге решила она. Билли поднялся на лапы, по-прежнему маша хвостом, и девочка помахала им обоим: – Извините ещё раз! Я пошла! – Пока-пока! – крикнул Вэш им вслед. – Может, ещё увидимся! – Дубина, – шикнул Вульфвуд, вынимая из нагрудного кармана пачку сигарет. – Это мы с тобой знаем, что ребёнка и пальцем не тронем. А ты её мог напугать. Девочка с собакой скрылись за поворотом, и быстрые шаги очень скоро затихли. Вэш пожал плечами. – Может, здесь по-другому, – сказал он. – Может, здесь детям безопасно. И взрослым тоже. Смотри: она может гулять одна. Она знает, что тут рядом рынок, где много людей. Разве столько людей сразу могут пройти мимо? Он повернулся. Вульфвуд зажимал в зубах сигарету, и, признаться, Вэш ни разу не встречал человека, которому так к лицу было бы курить. Он вообще ещё такого человека не встречал – во всём. Что-то сочувствующее осело в уголках губ его спутника вместе с дымом. – Тут, конечно, безопаснее, чем в каком-нибудь ебаном захолустье, открытом всем ветрам, но пока живы люди, другим всегда будет что-то – или кто-то – угрожать. Ты тоже это знаешь. Вэш почти сердито поджал губы. В груди уже несколько дней кипело так много, что словами не выразить, и сейчас он тоже не стал спорить: только обжëг лазурным взглядом. Тёмные волосы Вульфвуда, его очки и смуглая кожа с облачком щетины на подбородке почему-то подходили солнечному свету, упрямо заливающему Догент до краëв. – Ты теперь говоришь, как он, – обронил Вэш, бросив напоследок взгляд туда, где скрылись девочка и Билли, и направился к выходу. Даже если они сейчас и разругаются, похоже, хуже уже не будет. А он и один может пройтись по городу, посмотреть, что они могли упустить... – Да какая муха тебя укусила? – раздалось позади раздражëнное фырканье. Вопреки ожиданиям Вэша, ему не прилетело сзади ботинком, и Вульфвуд просто сравнялся с ним, вздымая песок и пыль носками ботинок. – Ты подумал, я тебя не просто так Ежом называю? Кончай дурить. А что до этого... – Вульфвуд сделал затяжку. – Я так ещё до Найвза говорил. Так что это он у меня спиздил, а не я у него. – М-м. Как скажешь, – вздохнул Вэш, снова крутя головой по сторонам. Он и не присматривался до этого к тому, как много детей носится в толпе горожан на рынке; маленькие, как пчёлы, они пролетали туда-сюда, и каждый раз цепкая ручка норовила стащить яблоко с прилавка. Чего он не ожидал, так это того, что его схватят за запястье и развернут к себе, где он столкнётся нос к носу с Вульфвудом, от которого пахло сигаретами и мясом. – Я же извинился. Что ещё нужно? – шикнул он, не обращая внимания на то, как на них покосились проходившие мимо люди. Вэш попытался выдернуть руку. Он грезил о прикосновениях, но уж точно не так, и в горле опять застрял неприятный комок. – Отпусти, пожалуйста, – очень тихо сказал он. Вульфвуд стиснул челюсти; приспусти он очки хотя бы на кончик носа, Вэш смог бы увидеть, сколько боли плещется в его глазах, но сейчас он был слишком занят своей, и смотрел только в равнодушное стекло. – Нет, – отрезал он. – Сначала скажи, что услышал меня. Я пошëл за вами, потому что вы меня приняли. Ясно? Даже Мэрил. Даже старик. Поверили мне. Захотели помочь. Перестали держать пистолеты под подушкой, когда я стоял в дозоре. И помнишь, кто это сделал первым? Ты. Я пошёл за тобой. Ты вообще с самого начала думал, что я такой же добрячок, как ты, да? Возьми свои слова обратно. Я не такой, как он. И я не смогу сейчас жить здесь с вами под одной крышей, если ты перестал мне верить. Губы Вэша приоткрылись, и он понял, что в горле резко пересохло, так, словно он вдохнул горячего ветра с песком. Люди вокруг перестали шуметь; он слышал только тихий яростный голос Вульфвуда. В груди сжалось так сильно, что он не мог сделать вдох – и понял, что ему очень хочется взять его за руку. Он ведь не хотел. Он не знал, куда можно выбросить кипящее пламя, которое каждый раз сжигало новый кусочек кожи, оставляя страшный зуд. – Извини, – выдавил он на том дыхании, что у него оставалось. – Извини меня. Хватка пальцев ослабла. Вульфвуд замер ещё на несколько секунд, прежде чем окончательно отпустить его руку, и Вэш смог наконец вдохнуть. В глазах заслезилось; мысленно он порадовался, что решил не снимать очки в такой солнечный день. Может, получится списать на резь в глазах. – Я не хотел. "Хотел, но не так." Он не мог объяснить этого сейчас. Почему-то перед глазами появилось лицо Найвза, бледное, холодное, как затхлый воздух в пещере, с глазами стеклянными, как ночь после ожесточённой битвы. – Ладно, – сказал Вульфвуд. – Ладно. – Он запустил ладонь в волосы, жёстко сжал у корней, отводя взгляд, будто самому стало неловко; Вэш делал новые короткие вдохи, стараясь ослабить затянувшиеся на рёбрах путы. Он так уже делал, только в логове у бандитов. – Ты... Ещё дуешься, да? Ты меня тоже прости. Если б я не выпил... У Вульфвуда порой была поразительная способность делать вещи ещё хуже в попытке их исправить. Вэш призвал все свои силы, чтобы криво улыбнуться. – Всё нормально. Можем идти. Он первым не торопясь двинулся дальше по площади, и Вульфвуд не стал себя долго ждать. Следующая затяжка получилась какой-то особенно свистящей. Оставшийся путь они молчали. Вэш думал о девочке, и воспоминание о том, как она самозабвенно неслась, извинялась перед ним, пытаясь оттянуть собаку, смешило до мурашек; Вульфвуд мог говорить что угодно, Вэш знал, что он был не прав. Не важно, о чём думал другой. О чëм угодно, только не о нём, скорее всего. Запрокинув голову, Вэш посмотрел на небо; бронза высветилась красным, и день медленно начал клониться к вечеру. Сколько же они так прослонялись в тишине, за исключением встречи с девочкой? – Отдайте! – раздался визг за одним из прилавков у большого магазина, на вывеске которого была нарисована птичья ножка. Вэш невольно обернулся, так, что Вульфвуд с тихим ругательством едва не врезался в него. Ещё несколько зевак моментально собрались вокруг, образуя любопытную толпу. – Не торопись, – возразил другой мужской голос, спокойный и жёсткий. Вэш как будто наткнулся на столб. – Мы просто хотим рассмотреть товар. – П-права не имеете, – покачал головой мужчина за прилавком. На нём была бежевая рубашка и кожаный фартук с маленькой гильдейской бляшкой; волосы его были стрижены очень коротко, поэтому ничто не скрывало ни бегающих глаз, ни красного лица. Он оттянул из без того свободный ворот рубашки, переводя взгляд с одного стражника на другого, и Вэш присмотрелся внимательнее, аккуратно выглядывая из-за плеча стоявшего рядом мужчины. На них была чёрная форма со стальной защитой поверх, а вместо шлемов они носили повязки из тёмной ткани, как и множество жителей пустыни. Один из них вертел в руках спелый краснобокий овощ, который взял с коробки на прилавке. – Интересно. Продажа любой синтезированной продукции, согласно части второй статьи пятьдесят шестой, должна быть зарегистрирована надлежащим образом в Пищевой гильдии. Мы можем взглянуть на документы? – обманчиво-спокойным голосом спросил один из стражников, подбрасывая в руке помидор, спелый, поблескивающий на солнце так, что кто-то рядом сглотнул слюну. Торговец поджал побелевшие губы. – Я-я не знаю, о чём вы говорите, у меня тут всё по закону... – Ты сходи пока за документами, мы присмотрим за прилавком, – продолжил стражник, кладя овощ обратно. Второй приблизился, возвышаясь над мужчиной, и осклабился так, что тот забегал глазами. – У-у меня всё есть, просто сейчас... Ну... Не тут... – А где же? – спросил второй. – Где же, где же? – Что происходит? – прошептала женщина рядом с Вэшем. – Кто знает, – пробормотала вторая. – Он же вроде из гильдии... Не знаю, что докопались... Хотя, если документов нет... Шëпоток разбегался по толпе, как разлитая вода, и Вэш обернулся вокруг. Недоумевающие, вытянутые лица лезли вперёд, шеи вытягивались; Вульфвуд крепче обычного сжимал губами сигарету, и Вэш знал, что он сейчас тоже всматривается в происходящее со всей внимательностью. По крайней мере, раньше Вэш был уверен в том, что среагируют если не раньше него самого, то точно в ту же секунду. – Ага, – раздалось довольное, как гром среди ясного неба, от первого стражника. Он вскинул повыше консервную банку, демонстрируя белому как полотно торговцу и зевакам выдавленные на донышке буквы. – Продукция "Лайф Индастриз". Ошибки быть не может. – Враньё! – вскрикнул торговец очень тонким голосом. Вэш невольно вздрогнул. – Не имеете... – Права? Это у тебя его нет, торговать из-под полы чужим товаром, – отрезал стражник, швыряя банку обратно. – Будешь орать с полной площадью свидетелей? Ты арестован согласно части первой статьи пятьдесят семь. Незаконная продажа и распространение незарегистрированной продукции. На выход. Он махнул рукой, отходя от прилавка и как бы невзначай взяв в руку прислоненную к стене алебарду. Второй стражник невесло усмехнулся. – Может, и значок ненастоящий, а? – хмыкнул он, стукнув ногтем по гильдейской бляшке. – Всё это мы проверим. А пока посидишь у нас. На двухразовом питании. Похоже, у него не оставалось выбора. Вэш сощурился; на эту сцену неприятно было смотреть, особенно на то, как у мужчины задрожали губы, а от гнева побелели скулы; он сорвал с себя фартук, швырнув его на прилавок, полный овощей и фруктов, и рывком вытянул какие-то бумаги из стоявшего на земле ящика. Вэш и сам не раз был участником арестов; этого торговца стража не тыкала его в спину, не плевала под ноги, а просто увела прочь, под пристальными взглядами расступающихся горожан. Кто-то тоскливо покосился на оставленный прилавок, но никто не осмелился приблизиться. – Расходитесь, – рявкнул низкорослый мужчина, маша на толпу, как на столпившихся в курятнике птиц. – Вам тут не кинотека! Кто-то возмущённо ответил ему, и слово за слово началась перебранка; Вэш и Вульфвуд, воспользовавшись замешательством, улизнули подальше от очага народных волнений, вырываясь туда, где можно было выпрямиться и вздохнуть полной грудью. Они переглянулись, но Вульфвуд только пожал плечом, делая последнюю затяжку перед тем, как выплюнуть окурок и придавить его ботинком; Вэш осторожно тронул за локоть немолодую женщину. Она смотрела вслед ушедшим стражникам и качала головой. – Извините, – с улыбкой обратился он к ней, – а что за "Лайф Индастриз"? Она обернулась. Еë поседевшие волосы завивались мелкими колечками у висков, а в уголках глаз появились беспокойные морщинки; неодобрительно поджав губы, она вздохнула, хоть этот звук и едва можно было различить в гомоне расходившихся зевак. – А, вы, похоже, приезжие. "Лайф Индастриз" – это единственная во всей округе компания, которая производит синтезированные овощи и фрукты... – ..."Кусочки жизни на вашем столе"! – вздохнула Дани, упираясь подбородком в ладонь. – Слоган у них такой. Изо всех щелей лезет, особенно в Двойке. Где-то... Несколько лет назад начали массовое производство. Мэрил заинтересованно прищурилась, вытягивая шею, чтобы получше рассмотреть продукты в авоське. – Впервые слышу, чтобы кто-то производил синтезированную еду на продажу... Даже в Июле такого не было... – Они очень быстро стали популярными, – кивнула Дани, начиная выуживать покупки на стол. – Продукт-то у них хороший. Это сначала люди носы воротили, мол, что там в лаборатории склепать можно, а потом кто-то начал смелеть и брать, и не отравился. Наоборот, никогда народ не мог себе такую роскошь позволить, как овощи и фрукты. Детей очень сложно хорошо кормить, когда живёшь почти в пустыне, так что они быстро захватили рынок. Роберто потëр подбородок. Курить ему тут запрещали, так что он просто всматривался в свеженькие документы "гостей города", разрешающие снимать и приобретать собственность в Догенте, пытаясь убедиться, что ничего не пропустил. Разговор женщин он слушал вполуха. – Так что вы тоже не волнуйтесь, – Дани подмигнула удивлённой журналистке. – Мы всегда постояльцев кормим "Лайф Индастриз". Пока никого ещё в больницу не увозили – из-за сломанных костей разве что. – Да мы не волнуемся, что вы! – замахала руками Мэрил. – Разобрались сегодня с документами? – вежливо спросила Дани, убирая в холодильник за стойкой несколько бутылок молока. Роберто кивнул, откидываясь на спинку стула и выуживая фляжку. – Да. Спасибо вам за наводку. Как раз за день управились. Мэрил опустила подбородок на сложенные на столе руки и посмотрела на продукты ещё раз. Они выглядывали из авосек, блестя боками; потом – вниз, на две исписанные страницы со множеством мелких клякс и зачëркиваний. Весь день, бегая вслед за Роберто и пытаясь слушать, как проходит процедура оформления документов на жильë (а что, полезно же), она чиркала черновик статьи изгрызанной ручкой. Всë увиденное словно само одевало мысли в нужные слова, и статья ей уже нравилась; сейчас она наконец могла закончить еë в тишине, за твёрдым столом, а не под палящим солнцем в очереди на собственных худых коленках, и ручка больше не оставляла круглые дырочки в бумаге без подставки. – Завтра пойдëте смотреть дом? – Да, пора бы. Чем быстрее заселимся, тем удобнее. – Извините, что так много вопросов задаю... – Да ничего. Поболтать можно, пока тихо. – А вы... Родственники? Это случайно не ваши дети? Роберто громыхнул смехом. Мэрил даже не особо вслушивалась в диалог, постукивая ручкой по кончику носа и переводя взгляд с авосек на статью и обратно. – Неа. Хотя ощущение такое, будто под сраку лет мне и впрямь детсад навязали. Мэрил моя ученица, мне её в качестве ассистентки приставили пару лет назад. А парни – так, можно сказать, друзья. Путешествуем вместе. – А у вас самого есть дети? – Только племянники. В моём родном городе брат остался. Почти погодки. Вот у него есть семья. А я так... Больше как морской волк. У вас самих, кажется, тоже нет? – Пока нет, – засмеялась Дани. – Правда, Матье меня всё уговаривает. – Ну, это ваши женские дела. Можно, пока молодые. Да, Мэрил? – А? – она вынырнула из мыслей резко, так, словно вокруг включили свет, и увидела, что Дани и Роберто смотрят на неё с добродушными улыбками. – Извините, что? – Ничего, ничего, – крякнул Роберто, отпив из фляжки. – Как там у тебя? – Я вот думаю теперь, – сказала она. – Стоит ли писать про возможную конкуренцию "Лайф Индастриз"? Ведь если у них получится... – Да какая тут конкуренция, – отмахнулся Роберто. – Для этого минимум лет пять-семь понадобится. Пока финансированием обрастут, пока штатом, пока... Короче, долго ещё. Вообще, дело гиблое. – Я же сказала, что напишу, – отрезала Мэрил, зачëркивая строчку. – Скелет у меня готов. Осталось концовку дописать. – Ну-ка покажи, – Роберто скрипнул стулом, пытаясь придвинуться, но Мэрил закрыла бумагу локтем. – Пока нет. Как допишу, тогда дам вам почитать. Дани скрыла улыбку, закрывая картонные коробки под стойкой. – А где Вэш и Вульфвуд? – опомнилась вдруг Мэрил, завертев головой по сторонам. – Они разве не должны были уже вернуться? Хотя бы кто-то? – А ты думаешь, по одиночке ходят? – хмыкнул Роберто, снова пригубив коньяк. – Я почти уверен, что этот осёл пошёл Урагана искать и извиняться. А если захотел найти, значит, точно нашёл уже. За них-то уж можно не волноваться... Наверное. Мэрил недоверчиво сморщила нос. – Я его убью. Я же ему сказала, пока не подходить, тем более, он утром уже извинялся! Что он хочет? Чтобы все тут же всё забыли? – Конечно, – ответил вдруг Роберто, и она удивлённо обернулась на него. – Похоже, совесть ещё не профукал где-то. Ему ж стыдно стало; конечно, он будет надеяться, что всё будет, как было. Как пока он на пьяную голову ему не додумался предложение сделать. – Роберто вздохнул так тяжело, что и Мэрил невольно повторила за ним, чувствуя, как напряжены мышцы в плечах. – Молодëжь. – Так всё время говорите, будто глубокий старик, – фыркнула Мэрил. – Уж точно постарше Вэша. По крайней мере... – он картинно взмахнул рукой, – ...по ощущениям. Похоже, остыв от горячего солнца в прохладной таверне и напившись коньяка, Роберто вновь повеселел, и Мэрил тихонько вздохнула. Если всё пойдёт, как она рассчитывала, статья уже сегодня будет закончена. Они заняли столик у стойки; Роберто периодически потягивал из фляжки, пролистывая забытую кем-то в таверне газету, а Мэрил писала. Концовка выдалась самой трудной. Как-то криво, косо, смазанно; она взяла ещё один лист, отдельный, и от волнения прочертила на нём вдавленные полосы. На третий раз абзац ей наконец понравился, и Мэрил, облегчëнно сдув чёлку со лба, перечитала всё с самого начала. Она затронула тему голода, необходимости выживания человечества, для которого требовались важнейшие ресурсы, в том числе и растительные, такие, какие добыть на Гансмоуке было сложнее всего; затем изложила как личные впечатления, так и то, что увидела в лаборатории; зелёные росточки под искуственным освещением, под стеклянными куполами, но самые настоящие, гладкие, свежие, растущие прямо из почвы. Теории о дальнейшем развитии нужно было сделать осторожно, и на обдумывание этой части у Мэрил ушла масса времени; так же, как и намёк на необходимость в финансировании, написать пришлось очень тонко и ненавязчиво, при этом не боясь быть эмоциональной. Статью она подытожила острой потребностью человечества в поддержке таких исследований и гуманных экспериментов. Мэрил и не заметила, что засветилась изнутри; статья получилась хорошей! Просто отличной! Она даже не была уверена, что еë нужно показывать Роберто. Вот ради чего она отправилась так далеко в пустыню, в бесконечное приключение! Теперь она действительно сможет кому-то помочь! – Закончила? – раздалось рядом хрипловатое. – Дай-ка посмотрю. – Только ничего не чиркайте там, пожалуйста, – сказала Мэрил, шлëпнув перед ним чистый лист. – Это для замечаний. А я пока на улицу выйду. Она пошла к выходу, а Роберто обернулся через плечо, давя ухмылку. – Деловая какая... Вечер подкрадывался к Догенту на цыпочках. В воздухе разливалось тёплое марево, полное запаха песка и бетона; когда пахло домами, Мэрил всегда чувствовала себя спокойнее. Конечно, окно могли прострелить, а дверь – выбить, но это всё же было лучше, чем пялиться в звёздное небо, затянутое песочной пылью, и гадать, не проспит ли кого их часовой. Резко повеяло пылью; чихнув, Мэрил обернулась по сторонам. Кто-то из постояльцев на заднем дворе невозмутимо выбивал ковёр. "Хочу остаться", – подумала Мэрил. Еë никто не обяжет не покидать пределы города – ни работа, ни связи. Еë семья осталась в далёком прошлом, а ещё еë семья пойдёт за ней теперь куда угодно; она сунула руки в карманы шортов, привставая на цыпочки и оборачиваясь по сторонам. Так тихо в голове у Мэрил было только ещё до встречи с Найвзом Миллионсом. – Мэрил! – раздался весёлый голос. Она обернулась, приложив ладонь ко лбу козырьком, и тут же поставила руки на талию. – Наконец-то! И где вас вообще носило? – Я пошёл погулять, – объяснил Вэш с виноватой улыбкой, подбегая ближе. – А... Вульфвуд меня потом нашёл. – Тебя одного вообще отпускать нельзя, – ворчливо сказал появившийся позади Вульфвуд. Без Карателя за спиной он хоть и не казался меньше, но вид уже был не таким угрожающим. Мэрил незаметно выдохнула; она попыталась поймать взгляд бывшего наëмника, но тот упорно поглядывал по сторонам и делал вид, что всё в полном порядке. Тогда она присмотрелась к Вэшу; глаза не опухшие и не красные, как тогда, значит, пожалуй, всё было в порядке? Он не успел заново накосячить? – Вы разобрались с документами? – спросил Вэш. Мэрил деловито фыркнула; что-то в виде взъерошенных светлых волос заставили еë немного успокоиться. Теперь он хотя бы под еë присмотром. – Разобрались бы быстрее, останьтесь вы оба с нами! Как надо помочь, вас как ветром сдуло! Вэш хлопнул ладонями над головой. – Прости-и-и! Мне так не хотелось там киснуть! – Думаешь, нам хотелось?! – Давайте внутри поругаемся, – влез Вульфвуд, хлопнув Мэрил по плечу. Она заметила, что другой рукой он потянулся к Вэшу, и тот, пусть и стоял спиной, ловко ускользнул, двинувшись к таверне, будто просто хотел зайти внутрь. Странное смятение сдуло несколько мурашек с еë шеи. Такое и Роберто заметил бы... – Так что в итоге? – протянул Вэш, открывая дверь и прыжком пропуская Мэрил вперёд. – Получилось? – Получилось, – довольно кивнула она. – Теперь я знаю, как оформляются временные документы. – А насколько временные? – спросил Вульфвуд, предусмотрительно убирая сигареты во внутренний карман. – Мы пока оформили на три месяца, на случай, если будут проблемы... – Какие? – Да... ну... Мало ли. Просто. Завтра пойдём смотреть дом! – закончила она весело, раскинув руки в стороны. Вэш подпрыгнул вместе с ней: – Ура! – А я-то думаю, чë опять шумно стало, – хмыкнул Роберто засмеявшейся Дани. – Наши вернулись. – Мы посмотрели район, – поделился Вэш, проходя к их столикам. – Прошлись немножко. На некоторых домах даже написано, что они продаются... – Ну и народу здесь, – громко сказал Вульфвуд, плюхаясь на стул. Он попытался было закинуть ноги на соседний, но Роберто пнул их ботинком, а Мэрил зашипела, как кошка. – Как в Июле! Мы нашли какую-то площадь. Там дохрена всяких лавочек и магазинов. – Мне кажется, что тут можно найти всё на свете, – кивнул Вэш, наклоняясь вперёд и опираясь локтями на спинку стула. Мэрил невольно посмотрела, как он прогнулся в спине, и с заалевшими щеками поблагодарила Бога за то, что он пока не снял плащ. – Здесь явно будет получше, чем в городах, где мы останавливались до этого, а? – хмыкнул Роберто. – Теперь главное, чтоб по душу Урагана не заявились. – Постараюсь это обеспечить, – хихикнул он. Мэрил мягко улыбнулась. Что-то было до ватного живота умиротворяющее в том, как низко и весело сейчас прозвучал его голос – будто ничего и не было. Будто она и не видела, как дрожали его ресницы и губы на заправке. – Голодны, наверное? – крикнула Дани, затягивая завязки фартука с цветочной вышивкой по подолу. – Сейчас быстренько организуем ужин. Для постояльцев всегда пораньше. Мэрил обернулась. Она хотела было уже поблагодарить хозяйку и продолжить работать над статьёй, а потом посмотрела. И услышала, как на кухне Дани гремит кастрюлями, достаёт продукты из холодильника и ящиков, и вдруг вспомнила несчастные коробочки лапши, в которых плавали кусочки пахучей синтезированной рыбы. Они сопровождали еë учëбу в институте; Мэрил всё ещё прекрасно помнила их запах и вкус, и то, что порой просто не знала, что можно в себя впихнуть после огромного количества выматывающих учебных часов. – Подождите! – крикнула Мэрил, подбегая к стойке и наваливаясь на неё грудью. Дани с любопытством выглянула из кухни. – А мы... Мы не могли бы вам помочь? Она рассмеялась. Это был приятный гортанный звук. – Вы что, платите нам за то, чтобы готовить самим? – Ну мы же платим за постель и продукты, – Мэрил пожала плечами, чувствуя себя слишком неловко. В любом случае, это была отличная возможность, а такие она не собиралась упускать по долгу службы. – Правда, можно помочь? – Если хотите, вперёд, – кивнула Дани. – Я думаю, работа для всех найдётся. А вот насчёт этого она совсем не была уверена. Может, Вэш мог бы, и то, если не улизнëт опять на улицу, а этим двум лентяям и подавно ничего не надо! Однако она не могла их заставить или что-то в этом роде, поэтому... Пискнула от удивления, когда сзади еë обхватили за плечи. – Тогда давайте вместе! Я очень проголодался! – без тени стеснения заявил Вэш. Мэрил посмотрела, как Дани прикидывает, что можно было бы ему поручить, и обернулась назад. Роберто и Вульфвуд, издав совершенно синхронный тяжёлый вздох, поднялись со своих мест, отряхивая ладони. – Ладно, в сторонку, малышня, – сказал Роберто. – Не то чтобы ресторанный критик мне пятки лизал, но что-то состряпать умею. – Фляжку закрой потуже, – съязвил Вульфвуд. – Вдруг в сковородку выльется. – Комплимент от шеф-повара. – А ты можешь застегнуться наконец, – нехотя ответила Мэрил, принимая от Дани нож. – Набросаешь нам в еду волос с груди. – Какая же ты всё-таки маленькая вредина, – вздохнул Вульфвуд, садясь на табурет с целым тазом синтезированной картошки и маленьким острым ножичком. Вскоре на кухне стало очень жарко. Плита тут оказалась просто огромная, совсем не такая, которую Мэрил отдалëнно помнила ещё в родительском доме; все четыре конфорки работали на полную, что-то варилось и жарилось, и Мэрил не успевала следить за всеми процессами. А вот Дани делала это естественно, так, словно дирижировала оркестром; от жара становилось душно, и очень скоро на свободном крючке у двери оказались и пиджаки Вульфвуда и Роберто, и плащ Вэша, и кофточка самой Мэрил. Дани же заколола волосы наверх, сняв крабик с фартука; несколько прядей выбились, завиваясь у висков, пока она работала с лёгкой полуулыбкой, и Мэрил часто отвлекалась, чтобы посмотреть на неё. Что-то приятно теплело в груди, но пока она не могла объяснить, что именно. – Вэш, ну чтоб тебя, – вздохнул Роберто. – Кто ж так овощи стругает? Ты посмотри. У тебя не соломка, а дрова получились. – Хе-хе, – раздалось неловко-виноватое, и Дани тоже хихикнула. – Теперь каждую такую ещё раза на два. Или даже на три. – Я не особо часто... нуждался в еде, – шепнул Вэш, когда Мэрил встала рядом, у плиты, чтобы перемешать лапшу. – А когда хотелось вкусненького, просто... брал то, что готовили. В таверне или ещё где-нибудь. – Да он из вредности, – в ответ прошептала Мэрил, прижимая лапшу ложкой к стенке кастрюли, как показала ей Дани. Мягкая. С чувством выполненного долга она выключила конфорку. – Но я тоже удивляюсь, как можно выбивать зуб пулей с тысячи метров, а по картошке попасть не в состоянии. Вульфвуд очень непочтительно хрюкнул от смеха. Кожура помидора соскользнула на пол. Позже в зале появились новые посетители. Работяги, выпивохи и прочие люди, очень часто посещавшие таверну; Матье шнырял меж столиков, сияя широкой улыбкой и радуясь наплыву гостей. Дани разливала пиво по высоким кружкам, такая же красивая и спокойная, как до этого – на кухне. Мэрил уткнулась носом в свою чашку чая, вспоминая, как тепло она поблагодарила их за помощь с ужином. Лапша с овощами получилась сытной и по-настоящему вкусной; незаметно она подсмотрела, как управлялся с продуктами Роберто, и, выйдя с кухни, тут же записала в блокнот всë полезное, о чëм сегодня узнала у раскалëнной плиты. Все вчетвером они сидели за столиком и обсуждали то, что произошло сегодня, замолкая на длинные паузы, полные стука ложек о тарелки. В животе было тепло, а голова чуть кружилась, и Мэрил знала, что сегодня она не выпила ни капли спиртного. Вэш отчаянно старался не смотреть в сторону Вульфвуда. Конечно, сделать это было не так-то просто. Он ужинал в окружении самых близких ему людей, и, несмотря на шум в таверне, ему казалось, что их столик огорожен от всех остальных; Вэш остался бы здесь навсегда, и его совершенно точно подогревала мысль о собаке. Ему очень хотелось положить голову на плечо сидевшего рядом Вульфвуда и закрыть глаза, слушая его низкий гортанный голос, чувствуя вибрацию по коже, или наблюдать за сияющими глазами Мэрил из-под полуопущенных ресниц. Она как раз рассказывала о статье и ещё – о доме, который она будет присматривать. Вэш не знал, какой дом он хочет. Он знал только, что хочет быть с ними рядом – несмотря на то, что Вульфвуд и не собирался возвращаться к своим словам. Каждый раз, когда они случайно пересекались взглядами, в Вэше взрывалась звезда; они оба знали, что думают об этом, и не в силах были поговорить. Вэш мог бы – но не хотел. Не выдержал бы разлуки. Когда угодно, только не сейчас. Поэтому он просто подхватывал беседу, пил чай (отчего-то хотелось быть очень трезвым), и смотрел на красивый профиль Вульфвуда, на нос с горбинкой, смуглую кожу, блестевшую тёмным золотом в сиянии свечей. Может, что-то станет более понятным завтра или послезавтра. Может. Вульфвуд прекрасно понимал, что, если он продолжит смотреть на Вэша в упор, проблема сама собой не рассосëтся. Но это не означало, что он на это не надеялся. В конце концов, такие дела ему ещё не попадались – выслеживать объекты в Оке Михаила неделями, а то и месяцами, и то было проще. А Вэш был красивым – удивительно, ангельски красивым, совсем странным образом, и как мужчина, и как женщина, и Вульфвуд не понимал, почему он вообще об этом думал. Может, это из-за того, что посланники Всевышнего бесполы. Он не мог ручаться за Вэша, но это определëнно была тема, которая тут же возникала в голове, стоило лишь капле алкоголя попасть в желудок. Он смотрел, как Вэш воюет с картошкой, краснея от жара и напряжения, и как водолазка облегает его подтянутый торс и охуительно тонкую талию, и любые слова, которые он мог бы придумать в качестве объяснений, растворялись в горле. Он вообще о семье никогда не думал. Его семья была в приюте – но не более. Супружество, свадьба казались пустым звуком; всё это, как считал Вульфвуд, для иллюзорно хорошего мира, там, где люди могут выбирать свою судьбу. А сейчас он вырос и выбрал свою жизнь, тот шаг, на который не думал, что решится, и оказалось, что всё это может быть гораздо ближе. В том числе и стать кому-то мужем. Страх перед неизвестным сковал его тело, спутал мысли, заставил руки трястись, потому что всё, о чём он думал – о Вэше. О человеке, на которого можно было бы доверить истекающий потом и дерьмом, кровью кашляющий мир, потому что всегда казалось, что он одного-единственного прикосновения этого чуда на ножках он исцелится. И на Гансмоуке можно будет жить – так, чтобы дети действительно могли безопасно выгуливать собак с дурацкими именами. Вэш Ураган мог бы спасти планету – потому что с ним, с Николасом Д. Вульфвудом, он уже это сделал. И если бы... если бы он хотел быть кому-то мужем... Пальцы скрючились, впиваясь в ложку, и Вульфвуд понял, что даже сидеть за столом стало беспокойно. Из-за этого он и нажрался в ту ночь, как свинья, и повёл себя с Вэшем тоже, как свинья, хотя бы... Хотя бы потому, что это случилось в нетрезвом состоянии. Не так, как положено было бы. Просто испугался. Вульфвуд не был достоин ангела, это и дураку ясно. И по взглядам коротышки, любопытно-осуждающим, тоже, но осуждала она не то, что они оба представляли мужской пол, а его сволочность, поэтому Мэрил оставалась его маленькой крикливой надеждой. Впрочем, Вульфвуд привык иметь дело с детьми. Он тяжело вздохнул, борясь с желанием закурить за столом, и удержал себя от того, чтобы не посмотреть снова на рассмеявшегося Вэша. В животе от этого звука сладко свело. Он хочет этого. По-настоящему хочет. Теперь нужно было решить, что с этим делать.