Стив Роджерс
Видимо, я сделал что-то не так. Может быть, не надо было давить и начинать вообще этот разговор, а я в итоге сделал все только хуже. Причем ладно бы только для себя. Но Баки… — Слушай, объясни мне, ты сам по себе идиот, или мама в детстве роняла? — первым делом уточняет Бран, заходя ко мне в палату. Оскорбление заставило стиснуть крепче зубы и уставиться в пол. Потому что отчасти мелкий в своем праве. Я каким-то образом напортачил, а исправлять пришлось ему. — Как он? — Вопреки твоим стараниям, в порядке, — снова поддел меня мальчишка. — Вернемся к прежнему вопросу. Ты сам по себе идиот, или тебя уронили? Серьезно, блять, что непонятного в словах «не трогай меня»? Может, у тебя серные пробки в ушах еще со времен Второй Мировой остались, или слово «нет» и его производные не воспринимаются к обработке? В чем, блять, твоя проблема?! — Я просто пытался ему помочь. Как умел. — Ага, и в итоге помощь причинил, а не оказал. Сначала давил и заставлял говорить о том, о чем он не хочет, а потом еще и рукоприкладства добавил… — Я его не бил. — Конечно, не бил. Только по психике твои действия долбанули так, что лучше бы бил. Серьезно, тебя что, обезьяны воспитывали?! Почему все вокруг с трех лет знают, что «нельзя трогать людей без их разрешения», а с пяти, что «нельзя говорить о вещах, которые человек хочет скрыть», но ты каким-то образом стал исключением?! Я хуею, блять! И это тот самый чел, который все мозги мне выебал темой мата в разговоре. Да лучше бы ты матерился. И бухал. И трахал все, что шевелится. Но знал при этом, что в некоторые вещи лезть не стоит. Как тебя вообще люди выдерживали, объясни, с такими-то повадками. — Бран, но ему же надо с кем-то поговорить о случившемся. Если он не спит толком ночами, то надо же что-то делать — нельзя это оставлять без внимания. — О, а ты у нас психолог, оказывается. — Не имею отношения к этой профессии. Просто знаю, что иногда надо поговорить с кем-нибудь о происходящем. И когда человек не в себе, как было с Баки, прикосновение может помочь. Я был на войне, знаю, что с людьми происходит. В мои времена еще не было названия ПТСР, как такового, но… — Но находясь в двадцать первом веке ты уже мог бы триста раз прочитать всю нужную информацию, чтобы не косячить, как ебаната кусок. Или хотя бы прочитать всю ту информацию, которую я тебе сбросил еще в первый день пребывания здесь. — Я прочитал. — Все? — Все. — Тогда вообще не понимаю, что происходит. Смотрел в книгу, видел фигу? — Там было о том, что нужно вывести человека на разговор. — Ага. Еще там было о том, что делать это должен либо кто-то близкий, кому человек доверяет, либо спец соответствующего профиля. Ты спец? — Я его друг. Мы, считай, братья. С самого детства вместе, до тех пор, пока он чуть не погиб в Альпах. — Именно поэтому он счел нужным все тебе рассказать и спросить совета, так? — сарказм из мальчишки так и пер. Чем-то он мне напомнил Старка сейчас. — Я все еще не понимаю, что именно сделал не так. — Ты взял на себя смелость решать, что нужно другому человеку, Роджерс. Брат, сват, сын — похер, насколько там тебе кто близок. Нельзя лезть в чужие личные границы. Особенно к человеку, у которого от психической вменяемости одно название. — Он не псих! — Конечно. И страх прикосновений тому подтверждение. И раздвоение личности. И ночные кошмары. Типичный букет здорового человека, правда. Ничем не отличается от других. Ой, точно, нет, отличается, ну надо же! Половина личности тебя вообще не знает и в пизде видела твои попытки бегать следом с воплями «Баки, мы друзья!». Обе половины личности натерпелись на лабораторном столе и поэтому дергаются на каждое прикосновение. — Он не дергается, когда прикасалась Рин. Или ты. Или Нима. — Я и Нима при осмотрах спрашивали разрешения и объясняли, что будем делать. И только впоследствии, когда он к нам привык, начали лапать без предупреждений. И то, знаешь ли, вопль «не трогай меня» лично для меня стал сигналом сначала успокоить и в чувство привести, а не лезть. — Раньше я прикасался к нему и ничего не было. — Ты правда не видишь разницы между обычным общением и стрессовым состоянием? А, ну хотя да, второе является синонимом первого для тех, кто сдуру решится поговорить с тобой. Роджерс, то, что ты был его другом в прошлом… — Я его друг сейчас. — Только для одной личности. И только на основании прошлых совместных лет. А между прошлым и настоящим — десятки лет дерьма. Не все семьдесят, конечно, он сейчас выглядит лет на десять-пятнадцать старше, чем ему было на момент падения, но… Между заморозками его потрепали. И пережарили мозги хер знает сколько раз. И тебя он «тут помнит, там — не помнит». А ты вместо того, чтобы дать точку опоры, начинаешь давить и этим все портишь. — И что я должен был сделать, чтобы ничего не испортить? — Попытаться спросить про кошмары, если откажется говорить — предложить ночевать у тебя и на этом свернуть разговор. — И как это поможет делу? — Прежде всего тем, что ничем не навредит. Мы даем сигнал, что можем обеспечить поддержку, если вдруг человек захочет обратиться за помощью. Дальше ход за человеком. Когда он наберется смелости и желания разговаривать — придет к нам. Или никогда не придет, такое тоже возможно. В любом случае, мы даем выбор, а не давим на человека, у которого и так часть жизни под принудиловкой прошла. И тем более — мы не настаиваем на обращении к телепату. Потому что как бы очевидно, что я помощь со своей стороны уже предложил и получил от ворот поворот. — Если подумать над этим, то… Ты прав. Прости, что я все перебаламутил. Просто знаешь… Бак — самый близкий из всех, кто у меня есть. И я очень боюсь, что он так и не вернется в норму. — Не вернется, если под «нормой» ты понимаешь состояние, которое было у него до падения с поезда. Нет, технически, это возможно, если удалить ему память обо всем полученном впоследствии опыте, причем удалить на самом глубинном уровне. Вот только чем будет это лучше того, что с ним сделала Гидра? Разве что он бы сам захотел подобного, да вот только ни он, ни Зимний даже не раздумывали о подобном ни разу хотя бы с точки зрения теории. Вместо этого они оба учатся жить с учетом всего пережитого. И да — там столько дерьма, что после него просто невозможно остаться прежним. И даже если убрать все отклонения, предположить идеальное слияние Баки и Зима в одну личность — все равно то, что получится, будет иметь очень мало общего с Барнсом из сороковых. — Я тебя понял. Слушай, Бран, я знаю, что добавил всем проблем, но… Я правда постараюсь больше так не делать. В смысле, не давить на него и не причинять помощь, как ты выражаешься. — Что же, я рад, что мы с этим разобрались. Потому что он был очень сильно против идеи о вашей изоляции друг от друга. И да — если бы он был «за» — черта с два бы я сейчас с тобой разговаривал. Хотя сам я считаю, что лучше держать вас подальше друг от друга, но свое мнение никому не навязываю. И заметь, прислушиваюсь к решению Баки. Со своей стороны просто делаю все, чтобы смягчить углы и нивелировать возможные проблемы. Тебе в этом плане стоило бы взять с меня пример. Ну так, блять, к слову. — Я тебя понял. Когда я смогу увидеться с Баки? — Когда он сам к тебе придет или позвонит с желанием встретиться. Произошло это на следующий день после произошедшего разговора. Я привычно коротал время за изучением информации и физическими упражнениями, ну и заодно узнавал, где бы мне тут взять карандаш и альбом. И заодно — куда можно сходить погулять, благо что тот же Бран предложил не киснуть и сгонять в оранжерею либо на ближайшую обзорную палубу. И вот от мыслей о предстощем досуге меня отвекло появление Баки. — Кое-что остается неизменным во все времена, — фыркнул он, стоило дверям открыться. Замер на пороге, прислонившись боком к стене, после чего сложил руки на груди и, улыбаясь, уставился на меня. — Господи, Бак, я… ты… Ты как? Прости, я тогда здорово сглупил, — я кинулся было к нему, чтобы обнять, но в последний момент вспомнил о том, что мне говорил Бран. — Не против, если я тебя обниму? — Черт, только не говори, что мелкий сдержал свою угрозу и все-таки прочитал тебе трехчасовую лекцию о личных границах. — Не трехчасовую, но в красках и с матами объяснил мне, где именно я был неправ. — Стив, не надо со мной носиться, хорошо? Я вот вообще не хочу чувствовать себя тухлым яйцом, которое лишний раз тронуть боятся. — Хорошо, что мне тогда делать? — Что? — Бак с замешательством посмотрел на меня. — Что бы ты хотел, чтобы я делал или не делал в отношении тебя? — почти по слогам произнес я. Нервно усмехнулся. — Вообще-то, сейчас я понимаю, что этот вопрос стоило бы задать с самого начала, а я вместо этого постоянно давил на тебя и даже не делал попыток узнать, что тебе самому нужно от вот этого всего. Ну, от нашего общения и от этой дружбы, учитывая все… Слушай, я просто не хочу провоцировать тебя на эти вспышки и прочие неприятности. Ты меня здорово напугал и дело не в этом зеленом телекинезе, понимаешь? — Понимаю. У меня ощущение, что мы поменялись местами. В детстве мне с тобой приходилось носиться, сейчас вот ты в роли няньки оказался. — Я не… — Брось, Стив. Хотя бы не ври ни мне, ни себе. У меня и без кодов мозги дырявые, иначе я бы не жил в больничной палате. Еще и эфир сверху. Я все понимаю. Но я не хочу об этом разговаривать. И жалеть меня не надо, — последняя фраза в сочетании с уже появившимися воспоминаниями о собственном детстве привела к озарению. Я вспомнил себя. Как было постоянно стыдно за то, что Баки приходится возиться со мной и вытаскивать меня из всяких переделок. Как горько-горько было думать о том, что наша дружба, по сути, не приносит ему ничего, кроме проблем. Как хотелось хоть раз справиться со всем самостоятельно, чтобы другу не приходилось решать мои проблемы в довесок к своим собственным. Боже правый… Теперь становилось понятно, что именно сейчас переживает Бак. И если было тяжело мне, человеку, который с рождения ничего из себя не представлял, то какого оказаться на моем месте тому, кто сам привык всем вокруг помогать, защищать и вытаскивать из неприятностей. Насколько же ужасно он сейчас себя чувствует… — Я понимаю. Помнишь, как сам всегда ненавидел, когда меня жалели и держали за… словно недочеловека какого-то? — Баки кивнул, переставая хмуриться. Вдохновленный успехом, я решил развернуть разговор на интересующие меня рельсы. — Давай так. Если есть что-то, что я могу сделать для тебя, то, что ты сам не посчитаешь унизительным или мешающим, ты мне об этом скажешь, хорошо? Я не буду больше на тебя давить и заставлять что-то делать, просто… Мы ведь еще когда решили, что вместе до конца. Что будем вытаскивать друг друга и помогать, чем сможем, и сейчас… — Все-все-все, не разводи, Стив. Я тебя понял и услышал. Хватит об этом. — Хорошо, как скажешь. И Бак… Ты мог бы спать у меня. Если уж у тебя получилось заснуть здесь в прошлый раз, может получится… Это если ты захочешь, конечно. — Спасибо, — Баки чуть кивнул и тут же заговорил о другом. — Кстати, мелкие сказали, что можно сходить на обзорную палубу. Еще тут есть оранжерея и попробуй только сказать, что тебе неинтересно посмотреть на растения этих инопланетников. — Технически, они не инопланетники, а иномиряне. А из тех, что иномиряне, не все инопланетники. Та же Рин в этой и предыдущей жизни точно с Земли, я личное дело читал, — поделился я своими наблюдениями. Баки в ответ обозвал меня занудой и предложил пойти и прогуляться. Так у нас появилось еще два места для совместного времяпровождения. Баки потом сказал, что Зиму понравилась оранжерея, так что именно среди растений мы бывали в итоге чаще всего. И за последующие два дня успели облазить вдоль и поперек не только ближайший к нам отсек, но и несколько соседних. А вот на третий день мне взбрела в голову идея, которая в итоге привела к не самым приятным последствиям. Я решил пройти вдоль всех секторов с растениями и таким образом пересечь весь корабль от носа и до кормы. Баки сразу же согласился составить мне компанию. Если бы я только знал, чем все обернется — в жизни не стал бы предлагать ничего подобного. ***Баки Барнс
Цветник-то знатный. Похож и не похож на довоенные лужайки под окнами миловидных старушек с кошками. Не похож тем, что никто на траве валяться не запрещает. В смысле, весь сектор оранжереи поделен на участки, где растет все съедобно-лекарственно-ядовитое, а на некоторых участках просто травой все засеяно. Как оказалось — специально для тех, кто любит на газоне поваляться. Мои ощущения от этого можно было передать словосочетанием Брана «полный релакс». Уж слишком сильно мне это напомнило Ваканду. Даже под высоким металлическим потолком здесь была решетка, увитая зеленью. Источники света и, судя по всему — солнечного излучения для растений, находились под этой решеткой, но если не смотреть на них, а сосредоточить внимание на зеленом «пологе» — сразу вспоминались джунгли и деревушка с тростниковыми хижинами. Не сразу, но мы заметили, что набор растений отличался от сектора к сектору. И что сама оранжерея тянется, по сути, от кормы до носа корабля через все отсеки. Получалось так, что вне зависимости от места, где живешь, ты мог быстро попасть на прогулку «в саду». Стив предложил прогуляться и пройти через все отсеки, а я… Ну, я согласился. «В дорогу» мы отправились рано утром. И в каждом отсеке, кроме уже известных, задерживались минут на тридцать-сорок. Иногда дольше, когда Стив, где-то раздобывший альбом и карандаш, что-то зарисовывал. А я просто валялся на траве и отдыхал, не обращая внимания на происходящее вокруг. В одном из секторов Стив отошел к автомату за напитками, а я продолжал любоваться на зелень вокруг, когда почувствовал чужое присутствие рядом. И изучающий взгляд на своей левой руке. Сейчас, когда на мне была только футболка, протез привлекал внимание. Но никому особо не было до него дела, так что пристальный взгляд стал неожиданностью. — Ты Барнс, да? Я Локи, — обратился ко мне высокий худой парнишка лет двадцати на вид. Его темные волосы были завязаны в хвост стяжкой для закрепления проводов, а зеленые глаза с тревогой смотрели на меня. — Да. Чем обязан? — имя Локи я уже слышал. Стив рассказывал о заварушке с читаури, а на корабле Рин и Танос упоминали, что парень был под ментальным контролем. Надеюсь, он не собирается лезть ко мне с душеспасительными беседами и проявлениями «моральной поддержки» от товарища по несчастью. — О нет, лезть к тебе с этим делом я не собираюсь, мне своих проблем хватает пока что. Просто хотел попросить, чтобы ты и твой дружок не совались в этот сектор. Мы с Тони живем рядом и этот отсек — единственный, куда мы можем прийти в силу обстоятельств. Гуляйте где угодно, только не здесь, пожалуйста. — Хорошо, я понимаю, — моментально согласился я. То, что Старк не испытывает при виде меня радости — не новость. Мозолить ему глаза в мои планы не входило, поэтому можно будет сказать Стиву, что мне вот здесь конкретно не понравилось вообще и этот участок обходить десятой дорогой. И Старку спокойней, да и мне тоже. Потому что… Вот как-то не хочется мне снова видеть сны, в которых я убиваю его отца. Да, Говард не был моим лучшим другом, но все же нас связывало общее прошлое. Как минимум то, что он помог Стиву спасти меня из плена. И то, что после образования «Ревущих Коммандос» именно Говард снабжал нас снаряжением. Я ему, конечно, никогда не был так интересен как Стив, но и чужими друг другу мы не были. И… В общем, держаться подальше от Старка — лучшее, что можно сделать в такой ситуации. — Так, Снежинка, значит, меня отослал, а сам с друзьями секретничать отправился? Нехорошо поступа… — насмешливый голос Старка оборвался, стоило ему подойти ближе и понять, с кем именно разговаривает Локи. — Тони, я… — начал было Локи, но Старк его оборвал. — Мне все равно, с кем ты разговариваешь. Просто мог бы не врать. Хотя бы ты, — последняя фраза заставила Локи прикусить нижнюю губу и потупиться, будто он сделал что-то совсем нехорошее. А я заметил сразу несколько вещей. Неестественно серый цвет лица Старка. Синеватые губы. Такой же синий оттенок на ногтях. Твою же мать… Вот сейчас сразу стало понятно, почему Локи не хотел, чтобы мы пересекались. — Он хотел, чтобы мы со Стивом ушли. И больше здесь не появлялись. Мы так и сделаем, не переживай. Если бы я знал о том, что ты здесь бываешь — не стал бы светиться лишний раз. Мне срочно нужно найти Стива и увести его отсюда. Старк кривится в усмешке. Как и он сам, эта улыбка — болезненная, резкая, на грани. — Это не из-за тебя, Барнс, — выдыхает он. Чуть было не отвечаю, что знаю. Но в этот момент за спиной раздается встревоженное Стивово: — Баки? Этого достаточно, чтобы Локи и Старк почти одновременно сделали шаг как можно ближе друг к другу. Судя по упрямому взгляду инженера и чему-то сумасбродному в глазах этого парня, Локи, первыми они не сбегут. Значит сбежать должны мы. Плевать, как это выглядит, доводить до инфаркта Старка, который считает это место своей территорией (а потому защищать его будет от нашего присутствия до последней капли крови), в мои планы не входило. — Стив, пойдем. Позже поговорим, — приняв из рук друга стаканчик с напитком, я перехватил его под локоть и потащил было за собой, оставляя Старка и Локи позади. — Что они тебе сказали? — Старк подошел сказать спасибо за то, что я не дал затянуть в портал того мальчишку, Паучка. Больше ничего. Стив, прошу, давай уйдем, — мне вот сейчас отчетливо было плевать, насколько происходящее напоминает бегство. Внешний вид Старка наводил на мысль о том, что он может в любой момент грохнуться с сердечным приступом мне под ноги. Зимний из глубины души добавлял масла в огонь, напоминая, что если мой друг Старка сейчас доведет, то мы оба огребем таких проблем, какие раньше и не снились. И что он предупреждал меня об этом, причем не единожды. — Баки, тебе не нужно никуда убегать. Он тебя не тронет. Я не позволю. Ты также, как и он, имеешь право здесь находиться. Если уж они позволяют здесь разгуливать кому-то вроде Локи, то… Вот хуже реплики придумать и нельзя было, на самом деле. Потому что все, что успел узнать за короткий период знакомства со Старком — это то, что за «своих» он порвет. И на самом деле это подтверждает тот факт, что в Германии он попытался задержать нас «своими силами», не привлекая тот же спецназ. И что он кинулся за нами в Сибирь, когда стало ясно, что я говорил правду. Голос совести тут же напомнил, как мы ему за это отплатили. — А почему мне, собственно, нельзя здесь разгуливать? — Локи чуть сжал запястье Старка, словно показывая, что сам за себя постоит. — Уже доказано, что во время того нападения на Манхеттен я находился под ментальным контролем, информация об этом есть в моем личном деле, а само дело — в открытом доступе, можешь ознакомиться. Наши с Тором внутрисемейные дела тем более улажены, да даже если бы и нет — основных правил проживания на этом корабле я все еще не нарушал. — Значит, факт наличия контроля все меняет? Можно убить сотни человек, открыть портал, а потом как ни в чем не бывало смотреть в глаза своим жертвам и чувствовать себя абсолютно нормально? Меня будто окатило ледяной водой. Что-то было в этой реплике, выбившее почву из-под ног. — Конечно, нет. Ты разве не знаешь, что подобное исключение позволено только Джеймсу Барнсу? — включился в разговор ядовитый голос Тони. — Если назвать другом Барнса — ради него можно сделать все, что угодно, в том числе едва не убить другого человека, которого до этого называл своим другом. — Не преувеличивай, Старк, с тобой все в порядке, — начал было Стив. Я мысленно сглотнул, потому что вот сейчас что-то стало заметно в Старке, верней нет… Вокруг него. Судя по тому, как встревожено посмотрел Локи и попытался оттащить мужчину в сторону, эта хрень мне не показалась. — О, конечно, со мной все в порядке. Да уберись ты! Слышал же, со мной все в порядке! Я и не такое переживал! Правда, что мне сраные внутренние кровотечения? Что мне пролежать в ледяном бункере без связи семь часов? Подумаешь, две недели позагибаться на больничной койке от пневмонии! Все фигня, блять, со мной так можно! Со мной еще и не так можно!!! Узнаешь свою работу, гнида?! — Старк рывком рванул вверх футболку, обнажая покрытую шрамами грудь. — Подумаешь, половину ребер переломал, ничего же не сделал, правда! Я мог сжечь вас обоих дотла и пепла не оставить, но знаешь — даже в том состоянии я вас щадил. А ты меня… Со мной все в порядке, да, в порядке, блять! Стив стоял рядом со мной, бледный как мел и словно оглушенный услышанным. Старк… В какой-то момен мне показалось, что он сейчас возьмет — и ударит Стива, но нет, этого не произошло. Вместо этого мужчина резко закусил губу и потер правой ладонью грудь. Вот сейчас я снова увидел словно какую-то серую дрянь, которая обвилась вокруг него. — Тони… — Стив было протянул к нему руку, но Старк сделал шаг назад. — Не трогай меня, просто убирайся. Забирай своего отмороженного и… Все произошло в один момент. Вдруг возникло знакомое и одновременно — странное сейчас желание защитить. А еще — изнутри ударило по нервам ощущение неминуемой беды. А потом по телу заструилось тепло. В момент, когда Старк упал на колени, я непонятно каким образом успел оказаться рядом. Быстрей, чем Стив и даже чем Локи. Миг — и вокруг наших тел засветилась уже знакомая мне зеленая муть. Исходящая от меня. Повинующаяся мне. Но… Как? Как мне может помочь сейчас ЭТО, если Старк, наваливаясь на меня, одними губами шепчет: — Больно… А потом его глаза закрываются и дыхание ослабевает? Что я могу сделать? Как я… Если бы я только хоть что-то мог… А я могу… Крылья вдруг расправляются за спиной, свечение усиливается, заставляя находящихся за пределами барьера Стива и Локи отступить еще дальше. Хотя скорей зеленоглазый силком оттаскивает моего друга… А потом происходит это. Из моих пальцев, словно повинуясь неизвестной подсказке, появляется еще больше свечения, складывающегося в непонятную… руну. Я видел такие при изучении информации об Атрее. Может быть, видел и эту. Тело в моих руках вздрагивает и открывает глаза. — Старк, все хорошо. Все будет хорошо… — интересно, кто-нибудь сообразил позвать медиков? Потому что нихера не хорошо. Руна словно… дала немного сил, но явно заметный сейчас разрыв сосудов в сердце от этого никуда не делся. Если бы эта магия могла еще и его затянуть… «Магия здесь не поможет, он не мы, воспринять ее не сумеет, особенно в текущем состоянии», — в голове раздался голос Локи. В другое время я бы вздрогнул, но сейчас голос в голове не был самым страшным, что здесь происходило. Старк умирал у меня на руках в буквальном смысле этого слова. И по моей вине. Если я мог что-то сделать, если мог хоть как-то помочь, не исправить даже — нет, просто еще больше не разрушить то, что есть… — Ты теплый… Боль ушла, — это было почти беззвучно. Я не знаю, сколько сил и сколько выдержки потребовалось, чтобы посмотреть в карие глаза. Прижав к себе Старка, я принялся болтать какую-то чушь. О том, что все будет хорошо. Что сейчас ему помогут. Что я здесь, рядом, я помогу… Это было вообще ни к чему, но почему-то именно в ответ на эти слова в его этой… штуке, которая аура или как ее там, что-то всколыхнулось. — Все плохо, да? Ненавижу холод… Защити… От холода защити… Комом к горлу подошли слезы. В памяти тут же начала болтаться криокамера и то, что я заставил пройти через похожее дерьмо Старка в Сибири. Того, кто ничего мне не сделал. Того, кто хотел меня оправдать, когда выяснилось, что вместо меня взрыв на саммите ООН устроил Земо. Кому было не все равно. — Я защищу, слышишь? Клянусь, защищу… — последнее сорвалось так быстро, что я даже не успел подумать о том, насколько это все глупо звучит. Свечение полыхнуло, став желтоватым, а потом — рассеялось в тот же момент, как рядом с нами оказалось двое атрейцев с нашивками медиков. Вместе со вспышкой исчезли и крылья. Выдохнув с облегчением, собираюсь уложить Старка на землю, чтобы дать его осмотреть. Но стоило мне сделать шаг в сторону, как мужчина выгнулся дугой и захрипел. Реакция медиков была мгновенной — один из них схватил меня за руку и соединил наши со Старком ладони, после чего занялся осмотром. Второй усадил меня на траву и принялся задавать быстрые вопросы. Смысл их я не понимал, но честно старался ответить несмотря на нарастающий шум в ушах. — Так будет легче, — внезапно на мои плечи легли ладони Локи. Второй медик собрался было что-то ему сказать, но потом махнул рукой, словно не решившись спорить. Или понимая, что это не будет иметь смысла. В лазарет мы в итоге так и пошли. Я рядом с носилками, удерживая потерявшего сознание Старка за руку, а Локи — рядом со мной, обхватив меня за талию и удерживая от падений на поворотах. Сознание временами мутилось. На периферии раздавались какие-то голоса, шумы, словно слышные одному только мне. Тело, казалось, пылало изнутри огнем. — Садись здесь, — я не сразу понял, что мы в операционной. Не сразу понял, что сижу на кресле, куда меня пихнули, прямо рядом с операционным столом. Что все еще сжимаю чужую руку в ладони. Вновь навалившееся чувство вины ситуацию не улучшило. — Эй, посмотри на меня. .Туда не смотри, все равно ничего не увидим, — словно в подтверждении слов Локи медики закрыли операционный стол ширмой. К чувству вины добавился еще и страх, что сейчас меня на этом же столе. — Нет-нет, с тобой ничего делать не будут. Тебе это не нужно. С тобой все в порядке, тебе только надо чуть-чуть помочь. Позволишь мне помочь? Я не сразу понял, откуда здесь взялась темноволосая девчонка с сиреневыми глазами. Только когда кивнул в ответ и озноб в теле сменился теплом, понял, откуда знакомо это странное ощущение подстраивающейся подо все, что угодно, энергии. Локи… — Барнс, все будет в порядке. Только тебе придется посидеть с ним, пока будут оперировать. И потом еще немного. И потом ты сможешь уйти, если сам захочешь, обещаю, — девчонка что-то еще мне нашептывала, гладя по голове и не давая провалиться с темноту беспамятства. В какой-то момент я понял, что мне предлагают какой-то напиток. Причем делает это не Локи, а один из незнакомых медиков (явно тех, кто пришел на помощь первым двум). — Тебе тоже не помешает, — второй стакан мужчина протягивает Локи. Девчонка машинально подхватывает и залпом выпивает содержимое. Машинально повторяю ее жест и даже удивляюсь как-то, что это оказалась не мерзотнейшего вкуса дрянь, которой обычно пичкали в качестве лекарства врачи моего времени. Напиток был теплым, приятным и словно вычищал из головы весь ужас и вину после произошедшего. — Тебе не за что себя винить, — мягко отозвалась Локи, проводя рукой по моей спине. О, а ведь мне обещали без группы поддержки. — Это не поддержка. Просто Старк был прав, когда считал тебя хорошим человеком. Обожгло внутри. Сдавило горло будто невидимой рукой. Слышать, что тебя считает хорошим тот, чью семью ты хладнокровно убил, глазом не моргнув… Это было выше моих сил. — Технически, не ты, а Зим. И у него не было выбора. У тебя так тем более. Я попадала под ментальный контроль. Сама телепат, а вот не выбралась, хотя даже знаю, как это сделать в теории. Снова какой-то разговор. Потом ширму убирают, а тело Старка накрывают. Я даже не сразу понял, с каким страхом смотрю на простыню, боясь, что сейчас тело окажется под ней с головой, что все было зря, что не успели, не смогли, что не выбрался… Но инженера укрывают до подбородка, а потом набрасывают сверху легкое, но очень теплое одеяло. — Пока оставим здесь, лучше не переносить лишний раз. Вам двоим тоже сейчас по койке рядом поставим, отдохните. Я собрался было отмахнуться, сказать, что не надо. Что могу и рядом на кресле посидеть, или вообще на полу. Но это было не вопрос и не предложение, просто констатация факта. — Тебе придется держать его так еще часа три-четыре, пока не придет в сознание. И потом не отходить далеко, хотя бы пару дней. И тебя будут осматривать очень часто, потому что такая выходка на этапе разгона без последствий не проходит. А список этих последствий даже атрейцы до конца не знают — постоянно новые фокусы появляются. А у тебя еще и эфир не атрейский, а побывавший в этом мире какое-то время, куда энергия сунется — вообще непонятно, — забормотала Локи, оставляя меня и перебираясь на койку с другой стороны Старка. — А знаешь, у вас много общего. — Ты про талант вляпываться в неприятности? — уточнил я уже сквозь сон. — И про это тоже. Но вообще я имела в виду шило в жопе, желание защитить всех вокруг, ну и то, что вы меня девочкой называете, когда я девочка. С ним-то понятно, у гениев мозги по другому работают, не как у нормальных людей, ну а ты в сороковых где мог этот шаблон подхватить? — Давай не будем делать вид, что я нормальный. — Давай уточним, что в этой палате на данный момент нет ни одного человека без ПТСР — и рамки нормы сразу же сдвинутся в нашу пользу. Мы хорошие, мы никому не вредим, значит — нормальные и нехер к нам лезть. Я просто очень надеюсь, что твоему дружбану таки дадут пиздюлей. — Лучше бы действительно дали, потому что если нет — это сделает Зимний. А у него нрав тяжелый… — Познакомишь потом… У нас тут все не сахарок, в компанию впишется, — судя по всему, язык Локи уже работал отдельно от засыпающего мозга, раз она абсолютно забыла, что и кому говорит.