Неправильно... или? Пусть все решит... случай (цикл "Преемница", часть 10)

Зимний Солдат

Криокамера, электрошок, удары по лицу за любой вопрос или неправильный с точки зрения куратора взгляд. Здесь этого нет. Ничего подобного нет. Дезориентация проходила, в памяти всплывали отдельные фрагменты, которые теперь складывались в общую картину. Мы с тем вторым, Роджерсом, были на корабле Таноса в плену. Рин нас освободила. Привела на свой корабль. Теперь надо работать на нее. И то не сейчас, а потом, когда пройдем обучение. Дальше… Первый вопрос был о состоянии. И на корабле первым делом привели в медблок. О своем оружии она заботится. Это хорошо. Намерений не скрывает. В ответ на вопрос — объяснения, а не удары. Комната теплая, сухая. Температура комфортная. Есть свой душ. Помещения маленькие, но в них больше, чем необходимо. Уложили в кровать. Тело дрожит, сверху укрыли одеялом. Дали лекарства. Спина и голова теперь меньше болят. Успел немного поспать прежде, чем дверь открылась и Рин снова зашла в помещение. Замерла на пороге и чуть постучала пальцами по дверному косяку. Когда я повернул голову на звук — махнула рукой в сторону, заставляя перевести взгляд на стоящего рядом мальчишку. Ребенок, на вид лет десять. В сыновья по возрасту не годится, у них лет десять разницы на вид. Значит — младший брат. Или племянник. Внешне родственная связь видна. Решила показать ему меня, чтобы не испугался при случайной встрече с незнакомцем? Разумное решение. — Зим, это Бран. Бран — это Зим. Второго зовут Баки. Зим, я покидаю корабль. В мое отсутствие за всем необходимым обращаться к Брану. Он за тобой присмотрит, если вдруг что — поможет. Приказ понятен? — Да, — выходит, мальчишка не обычный ребенок, а такой же, как она. Если будет вести себя так же — все равно. Рин уходит. Мальчишка остается и предупреждает, что ему нужно меня осмотреть. Когда собираюсь встать, останавливает и достает планшет. Кладет руку на голову. Приятно. Чуть спускает одеяло, чтобы было видно места крепления крыльев к спине целиком. Осматривает их, касаясь только один раз между лопаток. Заставляет напрячь и расслабить плечи, удовлетворенно хмыкает и что-то отмечает в планшете. Поправляет одеяло и спрашивает, хочу ли пить. Когда киваю — приносит теплого молока. Выпиваю два стакана и снова проваливаюсь в сон. Когда просыпаюсь — Брана рядом нет. Но он почти сразу приходит и отправляет меня в душ. Спрашивает, нужна ли помощь с крыльями. Не нужна. Как их сушить, вчера объяснили. На всякий случай уточняю, сколько у меня времени, получаю в ответ разрешение мыться «хоть до Страшного Суда». Столько времени избыточно, хватает сорока минут, чтобы разобраться и с телом, и с крыльями. Когда возвращаюсь — выдают кофту, штаны и планшет. Кофта на спине странная. Бран помогает застегнуть и я понимаю, что сделана специально для крыльев, чтобы можно было одеться крылатым. Логично, учитывая, что таких тут «две трети корабля». Перед завтраком объясняют, как пользоваться планшетом. Вместе настраиваем дверь, чтобы никто не заходил ко мне, когда я не захочу. Личное пространство. Так… Странно. Но хорошо. Я уже замечал, что они хорошо обращаются с оружием. До сих пор не было ударов и угроз. Мне нравится. — У тебя месяц, чтобы изучить всю имеющуюся здесь информацию. Если будешь читать по четыре часа в день — как раз управишься. Больше можешь, если захочешь, меньше — нельзя. Киваю, принимая и этот приказ. Вспоминаю изнурительные инструктажи «Гидры», когда запоминать заставляли сутками напролет. Когда голова раскалывалась от боли, а носом шла кровь, но я из последних сил старался не упасть и не отключиться просто потому, что знал: будет еще хуже. — Зим? — голос заставляет вернуться в палату. Выхватить взглядом все знакомые уже детали. Кровать, не капсула — раз. Никакого кресла — два. Никаких признаков электрошока — три. Четыре — закрытая дверь, через которую без моего согласия никто не зайдет. Пять — ни техников, ни вооруженных солдат, лишь десятилетний мальчишка. — С тобой все в порядке? — Да, — абсолютно спокойно ответил я. — Но ты сейчас что-то видел. — Видел, — внутренне я подобрался. То, что происходило сейчас, приближалось к отметке «он нестабилен» и последующему обнулению в прошлом. Здесь обнуления не будет, но должны существовать другие методы воздействия. Испытывать их на себе я не хочу. — Зим, я не буду ругаться. И наказывать тебя тоже не буду. И говорить другим, чтобы с тобой что-то сделали. Правда. — А если ты решишь, что я нестабилен? Бран глубоко вдохнул и выдохнул. Закатил глаза. — Если вдруг я так решу, то однозначно не буду лупить тебя электрошоком, просто лупить, ну и прочие методы применять. Эту твою «нестабильность» можно лечить и цивилизованными способами, знаешь ли. Разговорчики, объяснения, таблеточки. Максимум — применение телепатии для визуализации образов и их дальнейшей проработки. И, заметь — все с твоего согласия. — А если я не соглашусь? — Тебе нравится быть, как ты выразился, нестабильным? Признав правоту мальчишки, отрицательно качаю головой. Не нравится. Это напоминает о «Гидре» тем, что я за себя не отвечаю. — Иногда я… Как будто не здесь. Вижу прошлое. Как сейчас. Ты говорил о том, чтобы я выучил важную информацию, а я вспомнил, как заставляли учить в «Гидре». — Пытки, побои и «давай скорей-быстрей, чтобы прямо немедленно», не обращая внимания на твое состояние и самочувствие? — У меня… не было права на это. На самочувствие. Капитан сейчас первым делом спросила, что болит и что я чувствую. Раньше было не так. Есть разница. Большая. — И? — Мне объяснят, почему? — Причин всегда несколько, вот тебе две самых понятных. Ты же себя за оружие считаешь, как я понял? Вот по аналогии с оружием и объясним. Винтовку чистят, смазывают, ремонтируют — она работает несколько десятилетий. На винтовку забивают болт — ржавеет и становится «нестабильной» за пару лет, а то и меньше. Зачем пытаться разогнать тебя за пределы возможностей, когда работа на мощности в три четверти от потенциальной уже дает хороший результат? — Чтобы результат был еще лучше? — криво усмехнулся я. — А смысл, если при первой же так называемой «нестабильности» все выходит из-под контроля и твое же оружие стреляет тебе в ногу? По сути, каждый раз, беря в руки винтовку, начинаем полагаться на случайность: сработает в этот раз, как надо, или все пойдет наперекосяк. — Риск, что все пойдет наперекосяк, есть всегда. — Согласен, но зачем его увеличивать? А, да, точно, для прихода к этим выводам нужны мозги и понимание, когда стоит остановиться, чтобы твоя винтовка не выстрелила тебя в ногу. — А вторая причина? — А вторая причина тоже весьма банальна. Винтовка, у которой есть свои, пусть и нестабильные, но все же работающие мозги, в один прекрасный момент может решить, что с нее хватит, и выстрелить в тех, кто над ней издевается. У нас куча народу — бывшие подопытные. И везде ситуация шла по одному сценарию: пока положение было сносным — люди терпели. Когда гайки перекручивали — у людей срывало резьбу и они устраивали небольшие такие зачисточки вплоть до оставления на месте «родной» лаборатории дымящегося кратера. — Насколько сносным будет мое положение сейчас и в дальнейшем? — Пока лечишься — живешь один здесь. Как только решим, что ты достаточно стабильный для социализации — переедешь в жилой блок. Работа — восемь часов в день. Остальные шестнадцать тратишь чтобы спать, учиться и заниматься личными делами. Кормим хорошо, шмотки и прочее выдают по первому требованию. Если что посложней — тоже могут достать или сделать, но не прямо сразу. В мирное и относительно мирное время все стабильно, когда идет война — могут быть внештатные ситуации вроде «пришлось драться сутками без перерыва», но тут уж мы ничего не сделаем. — Относительно мирное — это как? — Это как сейчас. У нас тут мир, внизу — война, в которой мы по разным причинам участия не принимаем. Я вот, например, гражданский специалист. Моя работа начнется, когда народ повозвращается снизу и притащит кучу хлама на исследование и ремонт. Ну а ты у нас недокрылатый: перышки болтаются, при ходьбе мешаются, а инструкция по полетам в комплект к ним не входила. Ну и раздвоение личности на закуску. — Последнее — проблема? — В целом — нет. Но только если это не будет проблемой для вас обоих. Если вы ладите и просто время от времени переключаетесь с одного на другого — это одно. Если вы рвете друг у друга контроль над телом и действуете друг другу назло, наплевав на то, что от ваших действий могут пострадать остальные — это уже совершенно другое. — Мы не ладим. Но и контроль не рвем. И назло Баки я тоже ничего не делал. Одного из нас не попытаются убить? — Нет. Кстати, а Баки наш разговор слышит? — Скорей нет, чем да. — А как мне еще и с ним пообщаться? Есть какое-то время, по истечении которого вы меняетесь, или это происходит само по себе? — Обычно меня выбивают ударом по голове, — пожал я плечами. — А если я не хочу увеличивать число ушибленных на всю голову? — Когда мы были в бегах, переключение происходило само по себе. Я появлялся, когда возникала опасность или ему было слишком больно. После прихода в норму я снова только наблюдал за Баки. — То есть, ему все плюшки нормального общения, друзья, какая-никакая жизнь, а тебе — только пострелять и поболеть? — Мы не можем этим управлять. — Да это я уже понял… Как будет лучше — оставить для Баки запись нашего разговора, чтобы он ее послушал и был в курсе дела, или ты сам ему напишешь на планшете? — Почему ты об этом спрашиваешь? — Ну, у тебя должен быть выбор. Раз вы две отдельные личности, не вовлеченные в жизнь друг друга, значит — ты имеешь право не сообщать ему каких-то подробностей. — Мне все равно, — пожимаю плечами и тут же чувствую боль в спине. И я уверен, что никак не показал это, но мальчик предлагает не двигаться. — И будет лучше, если ты обнимешь подушку руками. Плечи как раз расправятся так, чтобы крыльям было удобно. Последовав совету, понимаю, что так действительно легче. Вернувшись к вопросу Брана решаю, что логичней будет оставить запись. Просто потому, что без записи на одних словах я всю суть разговора не передам. Бран поднимает голову наверх и произносит: — Система, предоставь, пожалуйста, запись за последние… — остаток фразы от меня ускользает. Я на мгновение отключаюсь даже, но все же решаю уточнить. — Кто такая «система»? Как Пятница? Или как Вижн? — О, точно. Совсем забыл. Тина, хорош строить из себя прогу — искины здесь уже существуют, хоть и в штучном варианте. — Ты же понимаешь, что за лишние минуты ожидания этой команды я тебе теперь в душ буду подавать только холодную воду? — Ты же помнишь, что я ЛЮБЛЮ холодный душ? — фыркнул мальчишка. — Зим, знакомься — это Тина. Искусственный интеллект корабля. Помогает капитану, ну и нам заодно. Можешь, если что, задавать ей вопросы. Только это… Чувство юмора у нее весьма специфическое. — Сказал человек, у которого одно время лучшей шуткой считался нарисованный или слепленный фаллос, — поддела мальчишку Тина. — Кстати, к нашему гостю ломится другой гость. Пропустить? Я не сразу понял, что мальчишка смотрит на меня. — Да, чуть не забыл, что с тобой Стив хотел поговорить. — Не со мной. Ему нужен Баки, — поправил ребенка я. — Названо было имя Зим, — уточнила ИИ. — Либо у тебя барахлят аудиофильтры, либо произошло что-то из ряда вон выходящее. — Произошло, у тебя включилось чувство юмора, — ответила мне Тина. — Это не так, — это мы произнесли с мальчишкой в один голос. После чего уже Бран в одиночку продолжил. — Он адаптируется к обстоятельствам. Очень быстро. Даже не анализируя, что ему нравится на самом деле, а что нет. Боевой режим, чего ты хотела? — Оу… И сколько раз мы на это будем напарываться? Кстати, не хочу вас отвлекать, но Стив собирается таранить эти двери. Сотрясение мозга же человек получит, не жалко вам, изверги? Уже либо откройте, либо пошлите так, чтобы понял, а не надумывал, что ты тут Зима уже распотрошил и препарировал. — А ничего, что этот сам кого хочешь выпотрошит? — Роджерс нашел твое личное дело и кадры с последней миссии. — Упс… Тот случай, когда как-то неправильно поработал на репутацию, — Бран пожал плечами. — В любом случае, я ухожу. Пускать Роджерса, или нет — сам решай. — Пусть зайдет, — очень хотелось спать. Но если не переговорить с другом Баки, это может обернуться проблемами в будущем. Причем проблемами и для меня тоже. А мне проблем не хотелось. Закрыв глаза, глубоко вдыхаю и выдыхаю. — Тина, ты можешь убавить свет? — Я могу его даже вообще выключить, прикинь? — Оставь десять процентов освещения, пожалуйста. Оставаться в полной темноте не хотелось. Прошло минут, наверное, десять, прежде чем в каюту зашел Роджерс. — Здравствуй, Зим. Я вот… Проведать зашел, вроде как. Я в соседней палате, если что. Ты как себя чувствуешь? Крылья — это выглядит здорово, конечно, но ребята сказали, что из-за этого «перерождения» у тебя и лихорадка, и куча других неприятностей… — Ты пришел заставить меня вернуть Баки? — сразу уточнил я. — Я не знаю, как это сделать, прости. И я не позволю себя бить по голове, чтобы это произошло. Тина обездвижит тебя прежде, чем успеешь махнуть рукой — имей в виду. — Что? Зим, я не… Боже мой… Прости, прости меня. Я же за этим и пришел на самом деле, — Роджерс подошел совсем близко, а потом вдруг — сел прямо на пол рядом с кроватью. Наклонился так, чтобы наши лица находились на одном уровне. И так же, как Бран чуть раньше, погладил меня по голове. Приятно. Даже кажется, что боль становится меньше. На самом деле просто отвлекаешься и меньше ее замечаешь… — Я просто понял, какой я… Я же все это время пытался от тебя избавиться. Все равно, что убить. Ты защищал Баки, старался выжить, как умел, на тебя сыпалось все это — и пытки, и Гидра, а я… Прости, пожалуйста, прости, Зим. — Ты больше не будешь бить меня по голове, чтобы вернуть Барнса? — уточнил я. — Не буду, — заверил меня Роджерс. — Хорошо. — Ты меня прощаешь? Необходимость подчиняться обстоятельствам, вести себя так, как хотят другие требовала сказать «да» и закончить разговор на этом. Но только у такой лжи будут последствия, как отдаленные, так и не очень. И спрогнозировать их я не мог. Зато точно знал, какой будет реакция на правду. Поэтому покачал головой и прежде, чем Роджерс успел потрясенно выдохнуть, произнес. — Роджерс, не пытайся со мной дружить. Дождись Баки — и разговаривай с ним сколько угодно о таких вещах. Я их не знаю. Их нет. Как и нет большинства эмоций. — Но… — судя по взгляду, я сообщил ему что-то невероятное. — Как… нет? — Очень просто. В Гидре это называли «не предусмотрено программой». — Но ты… Тебе же… Зим, тебе же нравилось, когда Рин к тебе прикасалась тогда, на корабле. — Конечно. Когда она прикоснулась — боль стала меньше. Я говорю о том, что у меня почти отсутствуют эмоции, а не все восприятие целиком. — И Танос сказал, что ты никогда не хотел убивать. — Не хотел. Пока в «Гидру» не попал. Они очень быстро поняли, с чем имеют дело, и обратили меня себе на пользу. — Но ты же… Ты же рад, что больше не с ними? — Да. Больше не больно. Я здесь несколько часов, но до сих пор ни разу не ударили. Объясняют, если что-то непонятно. Дали лекарств, чтобы боль стала меньше. — И ты за это уже согласен убивать за них? — А ты разве нет? У меня почти нет эмоций, но есть логика. Мы неизвестно где, нас уже едва не пустили на опыты. Та, кто нас спасла, подобное не приемлет. Рядом с ней безопасней. И для Баки, и для меня. Если ради нашей безопасности мне надо будет прострелить несколько десятков или сотен голов — не вижу причин отказываться. — А если приказ, который она отдаст, будет неприемлемым? Если она прикажет напасть на меня, или, не знаю… — Она этого не сделает. Во-первых, ей незачем спасать тебя, чтобы потом убить. Во-вторых, в этом случае Баки меня подавит, как было в прошлые разы. Ломать хорошее оружие ради интереса? Бессмысленно, нелогично, нерационально. А у этих ребят есть и здравый смысл, и логика. Да и с рациональным мышлением дела хорошо обстоят, судя по тому, что говорил мне мальчишка. — Что он тебе говорил? — Система, скопируй запись, оставленную для Баки, на планшет Роджерса, пожалуйста. Роджерс вдруг улыбнулся. — Ты сказал «пожалуйста». — Конечно, сказал. По разговору Брана и Тины стало понятно, что к ней принято относиться, как к человеку. К другим людям здесь относятся вежливо. «Пожалуйста» — обязательный элемент. Видимо, ей приятней, когда просят, а не приказывают. — Ох, Зим… — судя по тому, как стиснул зубы Капитан Америка, мой ответ ему не понравился. — Я тебя понял. Хорошо, как скажешь. Так мы… Можем быть друзьями? — Не вижу смысла. Мы не нападаем друг на друга. Если поставят вместе — прикроем. Этого достаточно, больше — не нужно. — Да, но… — Без «но», Роджерс. Все, что нужно, у меня есть, большего не требуется. Для остального у тебя есть Барнс. А теперь оставь меня одного, пожалуйста. У меня болит голова и очень хочется спать. — Я могу остаться и помочь, если тебе что-нибудь нужно. — Остаться одному. Я не могу спать, если рядом кто-то есть. Это небезопасно. — Это… Хорошо, я… Выздоравливай, Зим, — выпалил Роджерс, а потом выбежал из палаты. Дверь закрылась и заблокировалась. Выдохнув, я повозился на кровати, устраиваясь поудобней. Спать на животе неудобно и непривычно, но с крыльями иначе не получится. Придется смириться. — Один вопрос. Как ты узнал о существовании моих алгоритмов? — Это же очевидно. Капитан корабля готова подставиться, чтобы спасти незнакомых людей. Бран — ее родственник, сходство налицо как внешнее, так и поведенческое. Тот, кто готов спасать чужих людей, не оставит близкого наедине с опасным незнакомцем. Вывод — есть алгоритмы, которые устранят угрозу до того, как вред будет нанесен. Логично, что алгоритмы нелетальные, потому что люди считаются ценным ресурсом и пока есть вероятность склонения к добровольному сотрудничеству — убивать никто не будет. — Логично. Ты вообще, смотрю, логику любишь. Как догадался, что Рин — капитан? Она не называла свою должность. — Тоже очевидно. Она принимает решения, не спрашивая разрешения. Раздает указания, контролирует ситуацию, говорит от имени всего корабля, значит — имеет здесь высшую форму власти. Главный на любом судне — капитан. Вывод — она капитан здесь. Или я ошибся и на «Дерадиконе» капитан называется по-другому? — Нет. Зачем изобретать велосипед? Мне нравится твоя рациональность. Так и быть, оставлю тебе в душе горячую воду. — Благодарю, — поддержал шутку я. — Только холодную не отключай, вареные киборги — не предел мечтаний капитана, как я понял. Судя по смешку ИИ, пошутить у меня получилось удачно. Разговор на этом завершился, а сам я забылся крепким и спокойным сном. Утром обнаружилось сразу две вещи. Первая — крылья никуда не исчезли (это было ожидаемо). Вторая — когда я подтягиваюсь, они непроизвольно раскрываются и я теряю равновесие. Неприятно. Но, кажется, управление ими начинается через руки. — Зим, советую прекратить. Ты защемишь мышцы левого крыла, если продолжишь так. — А как надо? — тут же уточняю у Тины я. — Не терпится научиться летать? Я пожал плечами. — Умение летать — серьезное преимущество. Оно может мне помочь. Если его не будет — от новых конечностей придется избавляться. Подозреваю, что это больно, если вспомнить ощущения от их появления. Не люблю неопределенность. — На корабле есть люди, которые могут научить тебя обращаться с крыльями. Рин хотела подключить их к тренировкам через несколько дней, дать тебе время привыкнуть к обстановке. Но раз ты сам проявляешь интерес к этому занятию, процесс можно ускорить. Мне это сделать? — Да, пожалуйста, — моментально принял решение я. Сидеть в лазарете было скучно. Конечно, был планшет, но вот зрение сейчас лишний раз напрягать не хотелось. А разминка, пусть и с крыльями… Почему нет? Предполагаемая учительница пришла ближе к обеду. — Привет. Ты Зим, или Баки? — первым делом уточнила она. К этому моменту я уже привык, что наше «раздвоение личности» все вокруг воспринимают, как само собой разумеющееся, поэтому акцентировать внимание на происходящем не стал. Лишь представился и приготовился слушать и повторять. Нимриэль, можно просто Нима. Ее так все зовут. Занимается новичками. Сразу сказала, что во время обучения ей придется прикасаться к моим крыльям. Спросила, не возражаю ли я. На вопрос, будет ли больно, сказала, что будет. По крайней мере честно. Два часа спустя я так и не мог понять: они издеваются, или действительно не понимают, что такое боль? Когда крыло принудительно распрямляют и перегибают наперед — это максимум неприятно. Когда заставляют его напрячь и раскрыть, при этом удерживая в прижатом к телу положении — это даже на «неприятно» не тянет. Либо у нас разные представления о боли, либо у меня менее чувствительные крылья… Либо же здесь уделяют внимание даже ТАКОЙ боли. Учитывая, что накануне меня отпаивали теплым молоком, сбивали температуру и укутывали потеплей в ситуации, когда «Гидра» просто бросила бы обратно в анабиозную камеру — вероятней всего третий вариант. Нима сказала, что заниматься надо будет каждый день, иначе прогресс остановится. Поняв, что еще и об этом надо сообщить Барнсу, я попросил Тину оставить на планшете запись происходящего на «уроке». После — принялся изучать информацию на планшете. Это было… удобно. Все изложено последовательно, поделено на блоки с информацией, на терминах и событиях — ссылки. Решив начать с информации о Дерадиконе, я довольно быстро перескочил на сведения о Базе Альтернаторов, поскольку «Дерадикон» был совместным проектом Базы Альтернаторов и атрейцев — жителей одного из спасенных миров. Оставив заметку «ознакомиться с информацией об Атрее», я отвлекся на голос Тины. — Не хочу тебя отвлекать, но сенсоры показывают, что сам ты голода не чувствуешь. И жажды. И многих других вещей. — Так и есть. «Гидра» заставляла подавлять первичные потребности. Это проблема? — Пока ты не ссышься в кровать — ни разу. Время обеда, Зим. Полагаю, ты оклемался достаточно, чтобы самому дойти до автомата с едой. Следуя указаниям системы, выхожу в коридор. Автомат в конце. В самом коридоре десять палат. Вывод — это не единственный лазарет на корабле. Должно быть еще очень, очень много. Минимум… Минимум сто штук на десятитысячное судно. А зная заботу о подопечных капитана — их должно быть еще штук двести пятьдесят. Пусть и большая часть будет «законсервирована» до наступления внештатных ситуаций. Логично хотя бы из расчета габаритов «Дерадикона». Лазарет должен быть в близкой доступности как для капитанского мостика, так и для кормы. Телепорты — вещь, но через них в тяжелом состоянии человека не протащишь, значит — больничные палаты рассредоточены по всей протяженности корабля. Шлюз тоже не один. Рядом с каждым выходом — лазарет, чтобы сразу по прибытию можно всех раненых и больных вылечить или изолировать при необходимости. Умно. Содержимое автомата с едой выглядело аппетитно. Даже если учесть, что это голограмма, а подача произойдет после заказа по специальному шлюзу. Кухня тоже не одна. И тоже они размещены вдоль всего корабля, за каждой — свои автоматы. — Тина, что лучше взять? — Что ты предпочитаешь? — Быть сытым. И чтобы хватало всех нужных веществ. Не люблю, когда кружится голова или конечности немеют. Мешает. — Поняла, рассчитала. Бери следующие позиции. Сгребая на поднос две порции супа, три вторых, четыре салата и две шоколадки с большой бутылкой молока, я не заметил приближения Роджерса. — Доброе утро. Вижу, у тебя не возникло проблем с выбором, — он чуть улыбается. Понимаю, что за фразой следует подтекст, но разгадать его не могу. Поэтому лишь отвечаю буднично. — Тина выбрала для меня подходящую по набору веществ еду. — Тина, — разочарованно выдохнул Роджерс. — Искусственный интеллект решает за тебя, что будешь есть. Зим, так нельзя. Это неправильно, ты тоже человек, понимаешь? Ты… Ты же живой. Я много думал над твоими словами и… — Нет. — Зим, постой! Что значит «нет»? — Ты не думал. Если бы ты действительно подумал, то понял и просчитал последствия. Ты этого не сделал. Как раньше в Сибири с тем человеком, Старком. Помнишь? Лицо Роджерса исказилось в болезненной гримасе. Это не первый раз, когда заходила речь о произошедшем в Сибири. Баки был просто в ужасе, когда узнал, что Старк — всего лишь обычный человек в защитном костюме. Я же… Просто не понимал. Надо было либо добить, либо не начинать драку вовсе. Потому что выживший после произошедшего Старк становился куда более опасным противником, чем был в бункере. Там был… Просто действующий на эмоциях человек, который не сделал бы ничего, что способно было бы нас всерьез покалечить. Он мог оторвать мне руку в любой момент. И оторвал, но не живую, а бионическую. Развалил полбункера, наставил нам синяков, даже сломал парочку костей, кажется, но все же… Мы причинили ему вред намного более серьезный. И мне это не нравилось. Старка можно было сделать союзником. И мы этот момент упустили. Барнс был не в себе и напуган, а Роджерс… Роджерс вовсе не думает последнее время. И этот разговор — тому доказательство. Я уже подошел к двери своей палаты, когда Роджерс догнал меня и, развернув к себе лицом, положил обе руки мне на плечи. Если бы не поднос в моих руках — встал бы вплотную, а так сохранил хоть какую-то дистанцию. — Послушай, Зим, так нельзя. — Как? — Ты живой человек, а не бесчувственное оружие. Пожалуйста, прекрати все это. Дай шанс самому себе, хорошо? — Ты о чем сейчас опять? — Я о том, что ты сказал по поводу чувств и эмоций тогда, в палате. «Гидра» постаралась вытравить из тебя все человеческое, но ведь ты узнал меня тогда, на Хелликэриере. И ты спас мне жизнь, вытащил меня из воды. — Не я — Баки. Это раз. Узнал тебя он. И у него получилось то, что не удавалось мне — сбросить контроль «Гидры» над сознанием. Когда он это сделал, мы стали свободны. Пока Земо не прочитал коды снова. Сейчас контроля нет, ты больше не мое задание. И я спасу тебя, потому что здесь принято вытаскивать своих. И наше случайное освобождение — тому пример. — Случайное? — с недоумением произнес Роджерс. — Ты планшет еще не изучал? Тогда на корабле они вытаскивали одного из своих. Парня по имени Локи. Нас обнаружили случайно при сканировании, решили забрать. — Локи… — потрясенно выдохнул Роджерс. — Мы встречались раньше. Что-то тут не так. Тот Локи не может быть одним из них. Да и Тор говорил, что его брат умер. Или он опять обвел всех вокруг пальца? — Почему бы тебе не узнать об этом подробней у Тины или из личных дел экипажа? Многие не засекречены, — дипломатично произнес я. Поскольку этот тип — друг Баки, я не могу его послать прямым текстом. Две личности в одном теле не должны конфликтовать, а если я обижу Роджерса — Барнсу это не понравится. — Ты… — начал было он, но я уже вывернулся из его рук и перешагнул порог палаты. Дверь за моей спиной закрылась и заблокировалась. Подумав и решив, что Роджерс от меня не отстанет, я попросил Тину не сообщать ему о том, когда я выхожу в коридор. ИИ согласилась. Похоже, что ей самой не очень нравился Роджерс и то, что он делает. Мне… Я бы предпочел, чтобы он меня оставил в покое. К сообщению для Баки была добавлена и запись нашего с Роджерсом разговора. Просто чтобы он был в курсе. И чтобы попытался вправить Капитану Америка мозги. Потому что если преследования продолжатся и он мне станет слишком уж докучать — за себя не ручаюсь.