Этажи

      Перед последним уроком все-таки ухожу на перекур. Запираюсь в последней кабинке туалета на первом этаже и, достав смартфон, открываю чат с Димой. Буквально на моих глазах лента сообщений пополняется еще одним. От него.       «Привет. Не хочешь сегодня погулять после уроков? Я помню про домашний арест. Можем идти в сторону твоего дома»       «Если хочешь»       Конечно, хочу! С трудом удается сдержаться, чтобы не запищать от восторга. Обжигающе яркая мысль, пульсом бьется в висках. Ему тоже хочется проводить со мной время! Он тоже думает обо мне. Прямо сейчас! Как будто кроме сотовой, существует какой-то особый канал связи, только для нас двоих.       Затянувшись, прикрываю глаза, чтобы собраться с мыслями. Я не спешу с ответом. После вчерашнего разговора с папой мы выяснили, что я достаточно взрослая, чтобы проводить время в компании Димы. Может, ничего страшного, если сегодня после школы я задержусь? Идти-то тут совсем не далеко. А мне так хочется провести с ним побольше времени. Надеюсь, отец меня поймет.       Избавившись от окурка, я ищу папин номер в списке контактов и жму кнопку вызова.       — Алло, — по голосу слышу, что он удивлен. Еще бы, мы созваниваемся не часто, даже когда он в рейсах.       — Привет, пап. Ничего, если после школы я не сразу пойду домой? Меня тут гулять приглашают.       — Олька твоя что ли? — он определенно слышит улыбку в моем голосе, и пытается угадать причину.       — Да.       Затаив дыхание, скрещиваю пальцы свободной от телефона руки. Пожалуйста, пап. Прошу.       — Наташ, а как хоть Ольку твою зовут? — вдруг смеется отец.       Угадал. Я смущенно прикусываю губу:       — Дима.       Он молчит, и я тоже ничего не говорю, ожидая его вердикта. Время тянется бесконечно медленно. Успеть бы договориться до звонка.       — Ты должна быть дома в девять, поняла? На завтра еще уроки делать.       Это гораздо больше, чем я себе представляла! До девяти можно столько успеть! Если, конечно, у Димы нет других планов на вечер.       — Спасибо, пап. В девять буду дома. Люблю тебя!       — Пожалуйста, держи при себе что-нибудь надежнее пачки сигарет с мертворождением, ладно? — серьезно напоминает отец, вгоняя меня в краску.       — Хорошо.       Я торопливо прощаюсь, боясь, как бы разговор не стал еще более неловким, и выхожу из туалета, пока не опоздала на урок. Где-то на полпути вспоминаю, что так и не ответила Диме.       «Привет. Домашний арест окончен. До девяти вечера я совершенно свободна)»       «Отлично. Давай я тогда отъеду за угол к поликлинике? Подходи сразу туда после уроков»       Помню это место. Когда Дима подвозил меня до школы, он останавливался там же. Чтобы особо не попадаться никому на глаза.       «Я приду) Как ты со мной гулять собирался? Если на машине сегодня»       «Оставил бы на парковке»       А потом обратно от моего дома до школы? И все это только чтобы проводить меня домой. Мысль об этом согревает, будто на плечи кто-то заботливо набросил теплый плед. Вызывает желание прижаться к этому «кому-то» щекой. В груди поднимается волна щемящей нежности. Меня, кажется, разорвет, если я не найду способ разделить это чувство с тем, кто его вызвал.       Урок досиживаю как на иголках. Не могу дождаться конца и изнываю от нетерпения. Если бы только он не был преподавателем, предложила бы сбежать со школы прямо сейчас. Ольке, сидящей со мной за одной партой, должна быть сильно заметна перемена моего настроения. Но она особо ни о чем не спрашивает, иногда посматривая на меня с понимающей улыбкой.       Я прощаюсь с ней как раз перед самым звонком с урока, и первой покидаю класс. Понимаю, что в отличие от меня Диме нужно дождаться, пока уйдут ученики, заполнить журнал, сдать ключи в учительскую. Я готова подождать, если приду раньше.       Переобувшись, прячу сменку в пакет и даже не думаю оборачиваться, когда кто-то садится рядом. Все-таки закончился шестой урок. Сейчас тут будет такая давка, что не продохнуть.       — Меня теперь тоже будешь избегать? — доносится сбоку. Ксюша наклоняется, чтобы стянуть сменку.       — О чем это ты?       — Только не ври, что бросаешь курить, — закончив с обувью, она встает и накидывает на плечи ветровку. Я остаюсь на скамейке, держа в голове, что попутчики мне сейчас будут совсем некстати.       — И не собиралась.       — Почему тогда не написала? — по дрогнувшему подбородку догадываюсь, что обида в голосе не наигранная.       — Ксюш, ты чего? Обижаешься что ли?       Охуенно получается. Последние разы, что мы встречались на перекурах, происходила какая-то хрень, а я еще должна активно жаждать встреч? Я понимаю, что Ксюша не виновата. Но приходить в восторг мне тоже не с чего.       — Нет, — она смущенно отводит глаза. — Просто, если вдруг не захочешь пересекаться, напиши прямо, ладно? Чтобы я не ждала.       — Я же написала, — ответ звучит резче, чем мне хотелось бы. Я досадливо морщусь, видя, как краснеют ее уши.       — В следующий раз пиши яснее, — она раздраженно дергает плечом. — Выражение «пока не хочу» очень сильно похоже на то, что захочешь потом.       Точно… И судя по тому, что этот разговор вообще состоялся, Ксюша действительно ждала, когда я позову ее на перекур. Неудобно вышло.       — Извини.       Говорю это искренне, хоть и сама не знаю, за что извиняюсь в большей степени, за неточность формулировки или за то, что не позвала.       — Бывает. Все нормально, — она застегивает молнию и смотрит на меня насмешливо сверху вниз. — А ты домой не собираешься?       — Заболталась, — накинув плащ, я нарочито медленно заправляю края и добираюсь до пуговиц. — Пальто новое, петли еще немного туговаты. Ты иди, а то жарко в куртке, наверное.       Боже, это так тупо звучит даже на мой слух. Но я не знаю, в какую ей сторону. И точно не могу позволить увидеть нас с Димой! Ксюша коротко смеется, а потом делает шаг, оказываясь совсем рядом. Она начинает застегивать пуговицы вместе со мной.       — Не избегай меня, пожалуйста, — улыбается, скользя руками вдоль пуговичного ряда. Перехватив ее ладони, я отвожу их в сторону.       — Я сама.       Откуда ко мне такой интерес? Почему ей не все равно? Мы не так близко общались, чтобы так дорожить этими встречами.       — Ксюш, скажи честно, что тебе нужно от меня?       — Одевайся и пошли. На улице расскажу.       Поняв, что ломаться дальше бесполезно, я справляюсь с оставшимися пуговицами в два счета. Ксюша наблюдает за мной с вежливой улыбкой. Спасибо, что без комментариев.       Мы выходим на улицу. Влажный осенний воздух ударяет в лицо. Я и сама рада почувствовать прохладу после душной раздевалки, в которой мы проторчали так долго. Сейчас бы закурить, но рядом со школой делать это безумие. Ксюша достает свою электронку, которую издали можно принять за маркер, и совершенно спокойно затягивается. Выдохнув дым, развеивает его руками. Охуеваю с нее.       — Поясни, нахер ты нычишься по туалетам, если вот так просто можешь сделать затяг в любом месте?       Ксюша ловко прячет электронку в кулак, так что ни дым, ни сигарета, вообще ничего не выдает в ней курильщика. Обычную сигарету не спрятать так быстро.       — Попробуй, может, поймешь, — она смеется и протягивает ашкудишку мне.       Можно подумать, я не пробовала. Сладкая хрень. Ни вкуса, ни запаха табака. Но курить хочется очень. И это лучше, чем ничего. После небольшого колебания, забираю электронку из ее ладони и подношу к губам. Рот наполняется сладким дымом. Глоток воздуха проталкивает его глубже в глотку, заполняет легкие. Выдыхаю, чувствуя фруктовый привкус на языке. Курить хочется уже не так сильно.       — Спасибо, — возвращаю обратно. — Наверное, сложно дозировать? Вот так по затяжке дымить можно хоть целый день.       — Есть такое, — она смеется немного натянуто. — Ты хотела знать, почему я общаюсь с тобой?       Думаю, причина будет в чем-то типа «потому что Никита попросил». Она достает телефон и начинает искать что-то в галерее.       — Смотри, это я. Три года назад.       Принимаю телефон из ее рук, чтобы удобнее было смотреть. Это селфи. Если бы не лицо, я бы не догадалась, что на фотке сама Ксюша. Только гораздо более худая, чем сейчас. Она стоит ровно перед зеркалом, держа телефон в правой руке. Узловатые пальцы, ключицы, тазовые кости, сильно выпирающие над резинкой пижамных шорт… Все это не производит на меня впечатления. Почти то же я вижу в зеркале каждый день. Мое внимание целиком и полностью захвачено ее бедрами. Такие худые. Красивые! А на остром лице моя самая большая мечта — скулы.       Невольно перевожу взгляд на девушку перед собой. Она посасывает свою электронку, после тяги пряча в кулак. Стройные ноги не такие худые как на фото. И сама она выглядит вполне обычно. Я пытаюсь внутренне дать определение ее физической форме на фото и сейчас. Мне дается это с трудом.       Мысли путаются. Ксюша выглядит гораздо более здоровой. Без синяков под глазами и с розовым цветом губ. Она больше не худая. В моей голове уже очень давно худая — синоним слову «красивая». Я понимаю, что фото должно прийтись не по вкусу большинству обычных людей. Мой отец назвал бы это «ходячий скелет». Жить в таком весе довольно сложно. Но… я не могу перестать любоваться. Мне совершенно точно нравится то, что я вижу на фото. Я бы завидовала, если бы она выглядела так же сейчас.       Пока я внимательно рассматриваю фото, приближая острые черты лица (у меня то таких нет!), Ксюша наблюдает за мной. Я замечаю это, когда возвращаю ей телефон обратно. Не знаю, что нужно говорить в таких ситуациях. Уместно ли выразить мое восхищение ее старыми формами. Или лучше поздравить с выздоровлением? Все что мне удается выдавить из себя:       — Какой вес на этом фото?       — Не помню, — она отвечает, не задумавшись ни на секунду. Смотрит мне прямо в глаза. Я знаю, что это ложь.       — У тебя были красивые скулы, — все же замечаю я, но смутившись, добавляю. — И сейчас ты тоже выглядишь неплохо.       Она улыбается немного грустно.       — Я знаю, что ты не думаешь так на самом деле.       Отлично. Мы обе соврали друг другу.       — Зачем показала фотку?       Ксюша пожимает плечами.       — Хотела кое-что проверить. Я видела тебя и в том году, и в сентябре. Сразу подумала об рпп, но надеялась что ошиблась. Сейчас смотрю на тебя и понимаю, что нет.       — Ну, раз ты удовлетворила свое любопытство, предлагаю разойтись по домам, — немного раздраженно отзываюсь я, поворачивая к поликлинике.       — Наташ, не избегай меня, пожалуйста, — просит она уже второй раз за сегодня. — Обещаю не приставать к тебе с едой и вот этим всем. Просто если захочется с кем-то поговорить, знай, что я пойму.       — Спасибо, конечно. Но тебе-то что с этого? — прибавляю шаг, нервно отмечая, что она следует за мной.       — Не знаю, — в этот раз она отвечает честно.       В этот момент я понимаю для себя три вещи. Во-первых, Ксюша очень странная девчонка. Во-вторых, об увиденном фото я никому не скажу. В-третьих, обсуждать с ней свои проблемы я точно не буду.       Судя по всему, она поправилась. Во всех смыслах этого слова. Кто знает, как общение со мной на нее повлияет. Может, я интересна ей только потому, что подсознательно ей снова хочется вернуться к тому весу? Буду рада ошибиться, но что если нет? Не хочу быть человеком, который спровоцирует у нее рецидив.       Дойдя до поликлиники, замедляю шаг. Совру, что мне надо к врачу. Не пойдет же она со мной? Я зайду внутрь только для виду, и сразу выйду, когда она уйдет домой.       — Ого, это же машина Сергеича, — выдает Ксюша, и мне хочется застонать в голос. — Пойдем поздороваемся?