Этажи

      После звонка на перемену неторопливо собираю вещи в рюкзак. Медленно убираю пенал, пустую общую тетрадь. Беру в руки смартфон и делаю вид, что ищу там что-то важное. Все для того, чтобы дождаться, пока одноклассники выйдут в коридор.       — Тебе еще к учителю надо, — любезно напоминает Маша. Она уже собралась, но судя по виду, не собирается уходить. Видимо, меня ждет.       — Я помню, спасибо. Ты иди, я все равно хотела потом в туалет зайти, — я подмигиваю, намекая, что мое «в туалет» означает «покурить». Многие некурящие из наших не любят такое. Особенно если курятся классические сигареты. Боятся пропахнуть. Но Машка меня удивляет:       — Я тоже туда собиралась.       Не знала, что она курит. В коридоре уже кучкуются ученики из другого класса. Наверное, на урок экономики. Твою ж мать, почему перемены такие короткие? Тянуть дальше бессмысленно. Подхожу к учителю с дневником. Раскрываю на нужной странице и осторожно опускаю на стол. Я вижу, как он колеблется, а затем все же выводит замечание за пользование телефоном на классном часу.       — До свидания, Дмитрий Сергеевич, — говорит Машка, беря меня под локоток и уводя из кабинета. Я немного в шоке с нее.       — Маш, ты чего? — спрашиваю у нее в коридоре, сворачивая к женскому туалету. Меня даже не удивляет, что она идет следом за мной.       — Это ты чего? На классного нашего запала?       Блядь. Так очевидно? Надеюсь, заметила только Маша, и то только потому, что сидела совсем рядом. С другой стороны, кто знает. Может, то, что Маша замечает, охотно рассказывает сразу всем? Кто ее знает эту Машу? Мы раньше особо не общались.       — Очень смешно, — совершенно серьезно заявляю я, останавливаясь у туалета. — Я по классике, если что. Идешь?       Даю ей последнюю возможность слинять, но Маша коротко кивает и проходит к окошку вместе со мной.       — Слушай, если не куришь, может, на стреме постоишь, а? — предлагаю я.       — Куришь же как-то одна тут, и ничего.       — Меня уже поймали один раз, — достаю из кармана пачку и, замечая ее заинтересованный взгляд, кажется, начинаю понимать, что к чему. Предлагать не буду, штука-то дрянь редкостная. Но если попросит, не откажу.       Подношу сигарету к губам, закрываю пачку, готовясь убрать в карман…       — Наташ, а можешь угостить? — робко просит она.       Ну, понятно. Внутренне расслабляюсь. Теперь, когда мне ясно, чего она хочет, я не чувствую себя такой уязвимой.       — Держи, только… Это вредно, — я усмехаюсь, будто сама не верю тому, что говорю. — Зачем?       Подпаливаю конец сигареты, наблюдая за тем, как неумело прикуривает Маша, и закуриваю сама. Чувствую себя, по меньшей мере, растлителем младенцев.       — Интересно, — она выпускает изо рта дым, толком не вдохнув.       Почему-то сейчас Маша кажется мне очень забавной. Сосет сигарету как чупа-чупс и выплевывает дым обратно. Не сдержавшись, я начинаю тихонько ржать. Ну, так, по-доброму. У меня нет намерения обидеть ее. К счастью, она и не обижается. Начинает смеяться вместе со мной. Легко хлопает по плечу:       — Не ржи. Объясни лучше, как правильно.       — Ну, нет. Дурное дело не хитрое, — отсмеиваюсь я, делая затяг. Она внимательно наблюдает за мной и пытается повторить. Получается уже лучше. Блядь, Натаха, ты учишь людей плохому! Остановись! — И как тебе? Гадость?       Маша задумчиво затягивается снова, будто дегустируя сигу, выдыхает дым и выдает:       — Так расслабляет… Кажется, немного голова кругом.       — Ну, ясно все, — разочарованно тяну я.       — Что?       — Периодически пересекаться будем, — хмыкаю я. — На перекурах.       — Да я только попробовать.       — Ага, — все мы такие, пробовальщики херовы. — Маш, ты почему согласилась, когда Олька тебе пересесть предложила?       — А ты почему?       — Да, меня особо и не спрашивали, — честно пожимаю плечами.       — Оля хорошая девчонка. И попросила вежливо.       — Надолго?       Маша пожимает плечами. И что ей нормально вот так сидеть с подругой за разными партами? Хотя мы же с Олькой на русском и литературе сидим. Но там другое, выбора нет.       — Ты не грузись. Я навязываться особо не буду. Просто интересно было, — она кивает на сигарету.       Уже в классе я вспоминаю, что так и не ответила на Олькино сообщение. Может, просто поговорить с ней на перемене? Эта уже закончилась, но можно на следующей. И что говорить? Просить отсрочку снова? Не серьезно. Открываю чат, перечитывая сообщение.       «Пообедаем вместе?»       Я знаю, как звучит правильный ответ. А еще, знаю, что мне осталось четыре килограмма до круглой цифры. Это не слишком долго. Такими темпами около недели примерно. Наверное. Иногда вес стоит же. Это сильно меня расстраивало летом. В том числе и поэтому я стараюсь взвешиваться реже. Частые взвешивания — частые истерики.       Вспоминаю вчерашние суши. Эх. Неудобно будет в школе, а что делать? Я просто не вижу других вариантов. Как классно, что она не ходит со мной курить. И воды надо прикупить побольше.       «После следующего урока пойдем?»       Я ищу Ольку глазами, чтобы посмотреть на выражение ее лица, когда она будет читать мое сообщение. Удивлена, улыбается. Смартфон вибрирует у меня в руке.       «После четвертого»       Теперь уже и я улыбаюсь.       «Ты пересядешь обратно?»       «Посмотрим после обеда!»       Пользуясь возможностью и хорошим настроением, я набираю сообщение и Диме:       «Я зайду после уроков?»       «У тебя раньше заканчиваются сегодня»       Разочарованно вздыхаю. Не считая этого, остается только три учебных дня до каникул. Я так и не сказала ему, что запланировал для меня папа. Поддавшись тоске, набираю:       «Я бы хотела пойти с тобой на свидание»       «За желание?)»       «Да. Ты идешь со мной на свидание, а я делаю, что захочешь»       «Тогда я хочу, чтобы ты обняла меня, как утром»       В груди становится одновременно тепло от нежности к нему и очень горько. Глаза подозрительно щипет. Тру лицо руками, чтобы не расплакаться. Я должна поговорить с папой. Так не может больше продолжаться.       На третьей перемене готовлюсь к обеду. Покупаю три пол-литровых бутылки негазированной воды и мятную жевательную резинку без сахара. Одну из бутылок я выпиваю сразу после звонка с четвертого урока. Еще две понадобятся мне в школьном туалете. Или нет. По ситуации.       — Привет, — я подхожу к Ольке. Так непривычно здороваться с ней в конце учебного дня.       — Привет, идем? А что Машу не позвала? Вчетвером бы сходили, — спрашивает Диана, и я вопросительно смотрю на Олю. Она лишь пожимает плечами.       Ну что за подстава, блин?       — Может, еще пересечемся в столовке, — отвечаю я, надеясь на обратное. Если пойду курить, Маша может пойти со мной. И тогда уже не получится сделать задуманное.       — Ты как? — спрашивает Олька по пути в столовую.       — Нормально, а ты?       Она усмехается и качает головой.       — Порядок. Придумала, что будешь брать?       Что-нибудь достаточно жидкое, чтобы было проще… очищаться.       — Я займу нам столик, Оль возьми мне то же что и тебе, — просит Диана и отправляется на поиски свободных мест. Скоро здесь будет людно.       Пока мы стоим в очереди, я пытаюсь убедить себя, что во всем этом есть смысл. Что я выстрадаю этот обед не за просто так. Твою ж мать. Олька пропускает меня вперед, предоставляя сделать выбор первой.       — Давай я после тебя?       Было бы проще выбрать, ориентируясь на ее вкус. Скорее всего, именно поэтому она пропускает меня вперед. Чтобы я выбрала что хочу, ни под кого не подстраиваясь, да? Ну так больше всего мне бы хотелось отсюда уйти! Все это становится слишком некомфортным. Еще и Диану приплела. Зачем?       — Девушка, очередь большая, выбирайте быстрее.       — Картофельное пюре есть?       — Тефтели или рыба?       — Тефтели.       — Пить что будете?       Быстрые углеводы начинают усваиваться еще в ротовой полости. Сладкие напитки проще не пить, чем пытаться потом избавиться…       — Чай. Можно без сахара?       — Нет.       Блядь.       — Тогда давайте какой есть. Спасибо.       Диана машет мне из-за стола, и я направляюсь в ее сторону.       — Ты чего первое не взяла? — спрашивает она, когда я присаживаюсь напротив.       Твою мать! Надо было выбрать суп, а не второе. Это все от стресса. Досадливо морщусь и привычно вру:       — Не люблю супы.       — А что ты обычно ешь? — заинтересованно спрашивает она. — Ты так похудела за лето. Стройняшка совсем стала.       Я теряюсь в собственных эмоциях. Безумно приятно, что похвалили мой внешний вид, но в то же время некомфортно, что заметили изменения. И тем более некомфортно, что спрашивают, что именно я для этого ем. К таким вопросам я не готова. Меня спасает Олька. Она ставит один поднос перед Дианой, а второй — перед собой. Как только донесла? У девчонок и суп, и второе и по булочке к чаю. Моя порция, пугающая меня размерами, рядом с ними выглядит скромно.       — Приятного аппетита, — говорит Олька.       — Наташ, я вообще-то серьезно. Расскажи, что ты делала, чтобы похудеть? — Диана принимается за суп, и я тоже беру в руки столовые приборы. Олька давится воздухом, когда до нее доходит смысл вопроса.       — То же, что и все, — осторожно отвечаю я. Под пристальным взглядом подруги отправляю треть ложки пюре себе в рот. — Меньше есть, больше двигаться. Не похоже, чтобы тебе нужны были мои советы. Ты хорошо выглядишь.       — Ну, спасибо, — смеется Диана. — Мне бы скинуть килограмма два.       — Давайте сменим тему, — не выдерживает Олька. — Достали ваши диеты.       Они переключаются на разговоры о моде и обновлении гардероба. Обед получается максимально неловким. Желудок просит пощады, где то на трети порции, но мне не привыкать. Продолжаю методично набивать его едой. Надеюсь, подруга рада, и я не зря терплю чувство, будто меня вот-вот разорвет изнутри. Хорошо, что выпила воды, она должна быстрее уйти, и скоро мне полегчает.       К тому моменту, как девчонки расправляются с обедом, я с трудом доедаю лишь половину. Не могу больше. И, наверное, насиловать себя тоже больше не буду.       — Ты почти ничего не съела, — комментирует Диана.       Блядь, да за что? Это очень обидно и максимально некомфортно. Кто еще хочет прокомментировать что со мной не так, ну?       — Оставь, — говорит ей Олька, а затем обращается ко мне: — не слушай ее, ты хорошо покушала. Ты молодец, Наташ.       Я сжимаю поднос так, что костяшки белеют от напряжения. Вся эта перемена была для меня одной сплошной пыткой. Мне сейчас больно и неприятно. Вместо желудка будто камень внутри. Тяжеленный такой. С меня весом. И это ее одобрение… трогает меня до слез. Смаргиваю их, успокаиваясь на вдохе.       — Я курить.       В таком состоянии мне не подняться на третий, и помня о том, что на первом туалет закрыт, я поднимаюсь сразу на второй. У меня уходит еще бутылка, и когда я выхожу из кабинки, чувствую себя гораздо лучше. Звонок на урок уже прозвенел, а я еще торчу здесь, умываясь и прополаскивая рот. Ну и дрянь. Чтобы я еще когда-нибудь? Блядь, да проще не жрать.       По-хорошему на урок бы, но вместо этого открываю форточку и затягиваюсь дымом. Вещи у меня в принципе с собой. Сверяюсь с часами на экране блокировки смартфона. Семь минут урока прошло. Я чувствую себя слишком разбитой для географии. Не хочу идти.       «Дим, можно мне домой? Я все равно опоздала. Сильно»       «Где ты?»       Блядь, не хватало еще, чтобы он видел меня в таком состоянии. Лицо бледное, глаза красные, руки ледяные. Еще чувствую слабость.       «Наташа?!»       «Женский туалет, второй этаж»       «На третий поднимайся. В туалет»