Ты всё ещё хочешь?

— Вот же щенки бесстыжие, — мужчина задернул занавеску, и, вдавив окурок в стеклянное блюдце, плюхнулся в большое красное кресло. На парковке, на которую выходило окно его кабинета, тусклые фонари подсвечивали два тела, расположившиеся на тёмно-сером мустанге. — Мне разобраться с ними? — рослая женщина, одетая в строгий чёрный костюм мужского кроя, подошла к окну. — Было время и я так лихо трахался, — мужчина хитро сощурил глаза, рукой задирая вверх ковбойскую шляпу, — не зря меня называли Кенни-потрошитель, всех девок в округе «выпотрошил» во все щели. Он хрипло засмеялся, вытирая проступившие в уголках глаз слёзы. Но не найдя поддержки в юморе у своей помощницы Елены, моментально стал серьёзным. — Не надо, пусть развлекается молодняк, — сказал вздохнув и открыл ящик письменного стола. Елена молча отошла от окна, ожидая дальнейших указаний. — Достал в Центре. У нас новые гости из далёких островов, — кинул на стол несколько папок, — наведи справки, больше ничего не предпринимай. — Поняла, — Елена забрала документы и направилась к выходу из кабинета. В дверях она столкнулась с парнем. — Господин Елена, рад Вас видеть, — парень приложил кулак к груди, заведя вторую руку за поясницу. — А Вы, я смотрю, так и не подросли, мистер Аккерман, — Елена смерила его недовольным взглядом сверху вниз. Леви был ниже неё ростом на три головы. — Шутить про рост низко, Господин Елена, давайте будем выше этого, — Леви зашёл в кабинет, оставляя красную от злости женщину в дверях. — Вот же сопляк, — захрипел смеясь Кенни, — никакого уважения к старшим. — Уважение нужно заслужить, к возрасту оно не имеет отношения. Так же как и к росту, — последнюю фразу он сказал нарочито громко. — Мне не слышно, что вы там бормочите снизу, мистер Аккерман. Леви повернулся к Елене и долго смотрел на неё. Потом потёр лоб и сказал: — Манать, ты всё-таки высокая. — Всё так, Елена, всё так, — вторил ему Кенни. Дверь в кабинет с грохотом захлопнулась. — Ну, выкладывай, — он выудил из-под стола бутылку, — неужто решил справиться о здоровье своего старого дядюшки? — Мне нужно оружие. Чистое. Усмехнувшись Кенни откупорил пятилетний ром и наполнил два стакана наполовину. — Видимо, моё здоровье тебя не интересует, — он выставил напитки вперёд. Леви поднял стакан напротив лампы, перекатывая янтарную жидкость. Затем сделал небольшой глоток. — Ты верен себе, старик. Такие возможности и финансы, а пойло хуже, чем у бродяги в подворотне. — Знаешь, Леви, отчего Робин Гуд воровал только у богатых? — Просвети меня. — Потому что у бедных нечего было взять, — засмеявшись Кенни осушил стакан залпом. — За твой маразм, дядя, — Леви одним глотком выпил содержимое. — И что за шторм ты решил замутить, маленький негодник? — Кенни говорил в привычной насмешливой манере, но внимательные серо-голубые осколки изучали лицо племянника с такими же как у него глазами. — Ничего особенного, просто захотел немного поиграть. — Я слышал, что после твоих игр Кушель приходится проводить генеральную уборку. Не слишком ты маленький для этих шалостей? — Потому я пришёл к тебе, мой дорогой дядя, ты ведь присмотришь за мной? *** До мексиканского Нового Года у Саши и Конни.* Среда. Чёрная тойота лэнд крузер остановилась через дорогу от Стохеского университета. Шумные студенты выходили и заходили в здание. Периодически на парковку заезжали искрящиеся своей дороговизной и крутостью машины: ягуар, спортивный порше, несколько моделей майбах и даже красный безвкусный ламборгини занял своё место на этом параде тщеславия золотой молодёжи. Спустя несколько часов из ворот СГУ вышла брюнетка в компании невысокой шатенки и коротко стриженного юноши. Попрощавшись, брюнетка направилась к светофору. — Еду за ней, — мужчина сбросил вызов, и, чёрная тойота выкатила на перекрёсток, направляясь за брюнеткой.

— За нашей девочкой хвостик.

— Спасибо, Дот.

— Не наломай дров.

— Принято. Уборщик сделал глоток из металлической фляжки, и, закинув в совок смятый стаканчик, выброшенный на парковку хозяйкой красной ламборгини, начал насвистывать какую-то незатейливую мелодию. *** Утро следующего дня. Четверг. Из подъезда многоэтажки жилищного комплекса «Три Стены» вышла стройная брюнетка, на ходу завязывая волосы в хвост, зажав сэндвич во рту. «Снова опаздывает, бестолочь», — через витрину кафе парень в синей форме доставщика еды смотрел как девушка сменяет шаг на бег. Официантка принесла счёт курьеру, забрав пустой заварочный чайник. Из чёрной тойоты вышли двое мужчин в шляпах и направились в парадную, откуда ранее вышла брюнетка. Кинув пару купюр на стол, курьер вышел из кафе. Двери лифта закрывались, но вытянутая рука остановила их. Зашедший в лифт парень в синей форме заставил посторониться мужчин. Парень потянулся, чтобы нажать на кнопку: — О, так нам на один этаж, не ваш заказ? — он потряс перед мужчинами бумажным пакетом с изображением куриных ножек. — Рикай дэкимасэн (*яп.язык: Я не понимаю), — наигранно заулыбался один из мужчин. — О, я вас не понимаю. Вы, видимо, китайцы? Ни хао, ни хао (*кит.язык: Здравствуйте, здравствуйте), — курьер поклонился каждому, сложив руки с бумажным пакетом перед собой. Затем он гордо ткнул на этикетку у себя на жилете, где под иероглифами было написано «Утка по Пекински». Он выставил вперёд грудь с надписью, кивая и радостно приговаривая: — Да-да, утка по пекински, ваша! Далее говорят на японском: — Тупой мудак решил, что мы китайцы, — азиат улыбался курьеру. — Хер с ним. Предлагаю девку вначале трахнуть, а потом уже выключим её, — вполголоса произнёс второй. — Что не хочется иметь бревно? Неужели настолько горячая дырка? — продолжал улыбаться и кивать курьеру. — Ты даже не представляешь. Я за ночь слежки несколько раз порывался к ней зайти на огонёк. — Ладно, пропущу тебя первым. Когда ещё доведётся отыметь внучку самого Синоды. На пристани нас будут ждать не раньше семи вечера, успеем несколько заходов. Лифт остановился, первым вышел курьер: — Зао-цан, Зао-цан (*кит.язык: Завтрак, завтрак (вместо «цзай-цзян — до свидания ), — и повернул налево, открывая дверь в длинный коридор с квартирами. — Ахо, ахо (*яп.язык: Недоумок, недоумок ), — заулыбались азиаты и, поклонившись направились в правую часть этажа. Провозившись две минуты, они открыли дверь в квартиру. Но не успели зайти, как из коридора выбежал тот самый курьер. — А говорили, что не ваш заказ, вот же, — запыхавшись, он тыкал в бланк заказа и на табличку на двери, — ваша квартира, ошибки быть не может. Вааа-шааа квааар-тииии-раааа, — произнёс по слогам, для большей понятности. — Заааа-кааз оп-лааа-чееен, дее-нееег неее нааа-доооо. Азиаты переглянулись. — Забери у него этот чёртов пакет и пусть проваливает, я в сортир, — произнёс на японском. Оставшийся на пороге мужчина кивнул и заулыбался. Курьер присел на корточки, роясь в пакете. — Видимо, вам кто-то сделал этот заказ в подарок, сэр, мне бы кто так сделал. Так, сейчас-сейчас, только проверю, не забыли ли положить приборы. — Не нужно, у нас есть, — ответил азиат. — О, сэр, так вы меня понимаете. Нет, так дело не пойдёт, я проверю. А то знаете как бывает, доставишь еду, а потом пишут отзывы «еда для свиней», «курьер опоздал», «привёз не тот заказ», «нет того или сего», — затараторил он, — а у меня потом из зарплаты вычитают, будто это я себе всё прикарманил, а оно мне надо, сэр? У азиата закончилось терпение, он наклонился, чтобы забрать пакет, оставив прилипалу за дверью, но почувствовал невыносимую боль в горле. — А вот и приборы, — курьер сильнее надавил кулаком, вонзая палочки для еды глубже в гортань. Азиат захрипел, но курьер навалился на него, проталкивая в квартиру, и, закрывая рот другой ладонью, продолжал прокручивать палочки. Он аккуратно положил тело в коридоре. Раздался звук смыва унитаза и скрип двери. — Широ, ты забрал жратву? А то я как раз освободил место. Азиат вышел из ванной, поглаживая живот. — Какого… — он потянулся к спине, доставая оттуда револьвер. — Он тебе не поможет, свинья, — произнёс курьер на японском и выхватил у него пистолет. *** Спустя час. — Мама, мне нужна маленькая услуга. — Мама? — Кушель посмотрела на экран телефона, чтобы убедиться, что звонящий, действительно её Леви. — Кушель, дело срочное. *** Вечер того же дня. — Мэм, мы навели порядок. — Выкладывай подробности, Порко, — Кушель открыла кейс. В мягком красном бархате утопали металлические предметы. — По квартире: двое мужчин, командиры среднего ранга из Мацуба-гуми. Одного доставили в наш госпиталь, жить будет, но был на грани. Второй в Центре, уже начали с ним работать. Также у обоих… — Порко замялся, — теперь будут проблемы с… размножением. — Дальше, — Кушель достала из кейса один из металлических предметов, напоминающего кусачки с длинными зазубренными лезвиями. — В ванной демонтировали старый унитаз и поставили новый, аналогичный. Подмена не должна быть обнаружена. — Что за?! Тц, Леви… — она убрала «кусачки» в футляр и достала скальпель, проверяя острие. — Да, мэм, господин Леви настоятельно потребовал это сделать. Кушель потерла виски: — Ладно, продолжай. — На пристани пять трупов. Все также из клана Мацуба. Значимых фигур нет. Капитан баржи и двое из его команды местные, были в отключке, их также доставили в Центр. — Камеры? — Обижаете, мэм, все камеры и регистраторы машин зачищены. Особенно около «Трёх стен» пришлось постараться. Мистер Аккерман мог выбрать более подходящее… — Забываешься, Порко, — Кушель сверкнула сталью серых глаз, постукивая скальпелем по ладони. — Да, мэм, простите. — Уладь дела с работниками баржи и отпусти. По итогу доложишь. А с моим дорогим соотечественником, я пообщаюсь лично, — Кушель хищно заулыбалась, закрывая кейс, — распорядись подать машину, я еду в Центр. *** Пятница, вечер. Спортивная ауди подъехала к клубу единоборств «Кулачок Энни Л.». Сколько бы Энни не просила отца поменять название сети бойцовских клубов, которое тот присвоил им, когда ей было около шести лет, всё тщетно. Даже самые суровые качки Стохеса любили проводить вечера в «Кулачке». Леви остановился в дверях дальнего зала. По краям мата напротив друг друга расположились парни, готовясь к спаррингу. Райнер стоял сложив руки на груди, насмешливо наблюдая, как Жан вытягивает вбок ноги, совершая наклоны корпусом. — Не поможет, коняра, поехали, — Райнер хохотнул, вставая в середину мата. — Жан, подожди! — к Кирштейну подбежала Микаса, и, что-то шепнув на ухо поцеловала его в щёку. Леви так сильно сжал кулаки, что хруст его костяшек эхом раздался в зале. Энни обернулась на шум, но в дверях никого не было. Достав с заднего сидения ауди черный мусорный пакет, Леви вдавил в него пластиковую коробку свежей клубники. Красные капли размятых ягод стекали на синюю форму доставщика еды.