Ты всё ещё хочешь?

Две девушки стояли у дверей двухэтажного дома, слушая щелчки замка. Лёгкое чувство неловкости у Микасы от того, что она впервые входит в дом ребят, быстро прошло благодаря приветственным вскрикам Саши. — Энни, ну я же просила надеть хотя бы пончо! Мика, потрясающе выглядишь! А ну попробуй, — не отходя от порога, Саша сунула деревянную ложку Микасе в рот. — Что? Я не… Ммм, Святая Мария, это…восхитительно, — раскатывая на языке полученное угощение, произнесла она, — только вот… — она почувствовала как её щеки начинают краснеть и закашляла. Энни с понимающим видом похлопала её по спине. — Саша, я тебе говорил, что слишком много перца! — донесся откуда-то из глубин дома голос Конни. — А откуда, по-твоему, название «Чили», умник?! — Вот, возьми, — вбежавший в коридор к девушкам Конни протянул Микасе стакан молока. Сделав несколько глотков, успокаивающих пылающее горло, Микаса громко выдохнула. — Ладно, пожалуй, ещё пара помидоров не помешает, немного сбавит остроту, — протянула Саша, с сожалением смотря на Микасу. — Да, пара килограммов, — добавил Конни, после чего огреб деревянной ложкой по лбу. Микаса только сейчас разглядела, что он был одет в белую рубашку с пышными рукавами, чёрные брюки, туго облегающие сверху и расклешенные от колена. Белые завитушки узоров как лампасы проходили вдоль брючен. — Мучо грасиас, амиго, — вернув пустой стакан Конни, сказала, отдышавшись. — Рад стараться, сеньорита, — пританцовывая, Спрингер приложил руку к груди, и, поклонился. — Так, быстрее же проходите, Микаса, ванная, — Саша указала на дверь с табличкой, изображающей пончик, принимающий душ. — Спасибо, — почувствовала, что надо вытереть слёзы, проступившие от жгучего Чили. Комната была напичкана современной сантехникой, но милые предметы интерьера такие как занавеска с булочками над ванной, горшочки с сухоцветами и пушистый коврик, делали её невероятно уютной. Микаса вспомнила каменную ванную в доме Йегеров, что на золотых ножках одиноко стояла посередине отделанного мрамором большого помещения. Ей очень нравилось нежиться в тёплой воде с пенкой в предыдущем доме, но этим каменным монстром она воспользовалась лишь единожды, в дальнейшем отдавая предпочтения только душевой в своей комнате. Были жуткие ощущения, будто из-под ванной вот-вот вылезет дух Людовика Четырнадцатого, а за ним вся его версальская братва, которая с лёгкостью поместилась бы в стенах ванной комнаты миссис Карлы Йегер. Милее была даже душевая в квартире, которую она и Эрен сняли, сбежав из-под гнетущей опеки Карлы, как только им исполнилось по восемнадцать лет. Её и душевой-то с трудом можно назвать: на полутора квадратных метрах умещались раковина, небольшой шкафчик над ней и висящая на крюке лейка, огороженная от унитаза куском белой клеенки. Но это была их, пусть и временная, квартира, в которой поначалу всё было воспринято с восторгом и теплотой. Она посмотрела на себя в большое зеркало во весь рост, занимающее почти всю стену. Промокнув салфеткой потекшую тушь, она немного задержалась на полоске шрама под глазом. Мотнула головой, пытаясь избавиться от печальных мыслей. Ни к чему сегодня уныние. Несмотря на то, что сейчас конец весны, её сумасшедшие новые друзья устраивают празднование Нового Года в мексиканском стиле. Что зачем и почему, Микаса уточнять не стала, радостно согласившись прийти помочь с приготовлением к вечеринке. *** Со дня, когда она с Леви побывала на крыше университета, прошло две недели. Он так и не появлялся на занятиях, не писал и больше не звонил. Вначале она пыталась убедить себя, что без взгляда наглого и хмурого парня дышится на лекциях легче. Позже поймала себя на том, что в столовой нервно посматривает на компанию за столиком в углу, где привычно сидели дружки темноволосого и малиновая, но не было Леви. После, по утрам она проходила в аудиторию уже в надежде, что он там. Но его место оставалось пустым. По вечерам щемило и поднывало. Она не раз брала в руки телефон, думая написать что-то из разряда «всё-ли в порядке». Но так и не отправила, видя его статус «онлайн» в мессенджере, даже раздражалась, что он не пишет сам. Видимо, переписывается с милашкой Рал или очередной своей почитательницей. В первую неделю в СГУ, Микаса была свидетельницей как красивая пятикурсница ворковала с Леви в коридоре, согнув свою длиннющую ногу в колене, и, уперев ею о стену. Тогда проходя мимо она услышала звучное «Не интересует» темноволосого, и, с улыбкой прошла мимо. Но теперь откуда ей знать, может, его уже «интересует». Вечера она проводила в подготовке к занятиям, бегала в парке, созванивалась с Кристой и Имир, несколько раз за ней заезжала Энни, и, они тренировались в одном из бойцовских клубов отца блондинки, вместе с Райнером и Жаном. Кирштейна она отблагодарила за конфеты и рисунок поцелуем в щеку, после чего тот уложил здоровяка в спарринге меньше, чем за пару минут. За это Райнер весь вечер требовал от Микасы тоже поцелуя, поскольку считал, что только выброс адреналина и эндорфина помог Жану победить. Дни шли один за другим, насыщенные учёбой и делами, но ей всё время не хватало чего-то. Или кого-то. В итоге Микаса была вынуждена признаться себе, что скучает по Леви. *** Она повернулась спиной к зеркалу, поправляя резинку на белой блузке, полностью оголяющую плечи и живот. Воланы чёрной пышной юбки зашелестели волной лёгкой ткани. Ярко-красные бутоны цветов были вышиты на блузке и юбке. За образ и магазин, в котором можно было всё купить, стоит благодарить Кристу. Сама бы Микаса не стала заморачиваться, а пошла бы в повседневной одежде, как Энни. Она достала красный, в тон вышивке, тюбик с блеском. Приторный ягодный запах растекся по её губам. А Леви был прав, от неё, действительно, всегда пахнет клубникой. Микаса пользовалась минимумом косметики, но в её сумке всегда было несколько блесков для губ с клубничным запахом, которые она покупала в детском отделе магазинов. На её семилетие, мама подарила первую детскую косметичку, в которой как раз был такой блеск. Когда она повзрослела, Эрен часто высмеивал её любовь к ягодному запаху, обвиняя в инфантильности. А на праздники дарил ей дорогой парфюм, считая, что любая девушка будет в восторге от такого подарка. Но Микаса не любая. Всё. Эрен, Леви, клубника, пусть всё катится в тартарары. Сегодня её ждёт текила и бурито. Она вышла из ванной и направилась на звуки голосов. Проходя по длинному коридору, замерла у большого книжного шкафа. Из кухни раздался низкий раздраженный голос: — Если ты заляпаешь меня, маленькое отродье, то тут же отправишься домой! — Если ты забыл, большое отродье, то и меня тоже пригласили! — звонко крикнула Изабель. Микаса пыталась успокоить рваное дыхание, набираясь смелости войти, и, не заметила (снова), как сзади кто-то подошёл и обнял её за плечи. — Нечего отлынивать от работы, прекрасная сеньорита! — дружок темноволосого сверкал идеальной улыбкой из-под сомбреро. — Меня Фарлан зовут, кстати. — Я и не отлыниваю, как раз шла туда, — она попыталась изобразить улыбку. — Микаса. — А я знаю, — Черч заулыбался ещё шире, — не стоит меня пугаться, Микаса, а вот Леви стоит. Особенно мне сейчас, за то, что посмел дотронуться до его сокровища. Она посмотрела на проем кухни. Темноволосый, сложив руки, облокотился об дверной косяк и испепелял их взглядом. — El amor es la fuerza y la razón por la que el mundo sigue dando vueltas*, — шепнул на ухо брюнетке Черч, подталкивая её в сторону Леви. *** — Готовка или уборка? — И тебе, здравствуй, Леви, — от волнения получилось слишком официально. — Могла убрать лапу Черча, — процедил он, смотря на Фарлана. Тот присоединился к Изабель, стоящей у стола в мучном облаке. — Не хотела? — сказала, наблюдая за тем, как малиновая нервно хихикала блондину. Кухня Саши и Конни поражала своими размерами и оснащением: несколько духовых шкафов, микроволновки, длинные металлические столы вдоль стен и в центре помещения, с врезанными в них мойками. Казалось, что они не в жилом доме, а на территории ресторана. Саша в большом белом колпаке носилась от кастрюли к кастрюле, помешивая содержимое. Конни, вооружившись черпаком отдавал указания Жану и Райнеру, которые нарезали овощи. Изабель и Фарлан подкидывали вверх белые пласты теста. — Мика, возьми, переодеться, — Саша вручила брюнетке футболку и шорты. — Не благодари, — уже шепнула на ухо, смотря на Леви. — Леви, кладовка с инвентарем для уборки рядом с ванной. — Пойдём, Аккерман. — Может, я выбираю готовку. — Я нашёл, что значит сюрстремминг. Твои вкусовые предпочтения пугают. За мной. «То же мне, капитан Аккерман», — она закатила глаза, но покорно последовала за Леви. Пока переодевалась в ванной, он взял в кладовке тряпки, моющие средства и пару вёдер. Микаса оттягивала низ шорт — коротковаты. Спасибо, Саша. Леви окинул её тяжёлым взглядом и глубоко вздохнул. Они вошли в гостиную. На большом диване в углу, Энни и Эрвин, второй дружок Леви, возились с разноцветными лоскутами ткани. Смит что-то рассказывал. Та улыбалась, робко поглядывая на него. Эрвин поприветствовал Микасу и снова вернулся к работе. Брюнетка незаметно подмигнула Энни, отчего у той на мгновение проступил розовый оттенок на бледных щеках. Леви надел белый фартук и повязал на голову косынку. «Какой ужас», — подумала Микаса, стараясь не акцентировать внимание на парне. Но, как назло, Леви встал перед ней, протягивая такой же набор уборщицы. Показательно цыкнув, она приняла комплект одежды. Они вытирали пыль, намывали полы, Леви даже прошёлся тряпкой по книжным корешкам и статуэткам, открывая шкафы. Микаса, насколько это было возможно, избегала Леви. Как только он подходил, чтобы прополоскать тряпки, она тут же шла в другой угол комнаты, убираться там. Стоило заметить его приближение, как она бежала менять грязную воду в ведрах. Чувство неловкости взяло над ней верх. Присутствие темноволосого рядом напрочь смывало остатки разума. Она постоянно повторяла себе в мыслях про Петру, ногастую пятикурсницу и клубы фанатов Леви, чтобы злость и раздражение вытеснили волнение. Но, внимательный и вопрошающий взгляд парня стирал все её старания. Энни и Эрвин уже развешивали флажки и ленты с разноцветными лоскутами в гостиной и во дворике. Закрепляя между деревьями связки проводов, они нацепили фонарики и гирлянды. — Теперь окна, — Леви указал на большую стеклянную стену с видом на внутренний дворик. — А это не перебор? — Микаса не видела необходимости протирать, итак, чистые стёкла. — Не перебор, — он взял средство для мытья окон и начал распылять им по прозрачной поверхности. Микаса не стала перечить, взяв ведро и тряпки, она вышла во двор, чтобы заниматься тем же, но с другой стороны. Она пыталась не пересекаться взглядом с Леви, с трудом принимая независимый и отстранённый вид, но, постоянно натыкалась на серо-голубое наваждение его пристального взгляда. Распылив пену, чтобы закрыть обзор на Леви, она тщательно терла стеклянные двери. Через время, смахнув сухой тряпкой оставшиеся разводы, заметила, что темноволосого уже нет в комнате. Она наконец расслабилась и потянула руки вверх, раскачивая спину. — Отличная работа, — низкий голос у плеча заставил вздрогнуть. — Меня бесит, когда так подкрадываются сзади. — А меня бесит, что ты меня игнорируешь. — Не игнорирую. — Да? Значит, мне показалось? Она повернулась и упрямо уставилась на него. От такого близкого присутствия, сердце затрепыхало. Нужно что-то сказать. Думай, Микаса, думай. Леви встал вплотную. Каким-то особенно теплым и нежным взглядом смотря ей в лицо. Хотел что-то сказать, но… — Кирштейн, чтоб тебя, не толкай вперёд! — А ты не тащись как черепаха, — крикнул Жан Райнеру. Они вытащили во двор длинный стол. За ними Энни и Эрвин волокли столики поменьше. Изабель и Саша несли стопки скатертей и салфеток. — Думаю, на кухне требуется уборка, — Леви схватил Микасу за руку и поволок внутрь дома. Кухня, действительно, выглядела как поле боя, после беспощадного сражения. Огромные горы грязной посуды выставлены на столах, ошметки овощей и разноцветных жидкостей были размазаны по полу и стенам. Когда только все собрались для помощи чете Саши и Конни, Фарлан спросил, отчего им было не нанять бригаду для подготовки к вечеринке. На что получил смелый удар от Саши тем же деревянным черпаком: — Новый Год семейный праздник, потому все приготовления исключительно вручную. Возражать Фарлан больше не стал. Микаса молча взяла губку, и принялась оттирать красные мазки томатной пасты, как Леви подхватил её за талию и потащил в угол около холодильника. Она даже не успела пискнуть. Сглотнув, облизнула пересохшие губы. В глазах темноволосого загорелся хищный огонёк. Он приблизился к её лицу, носы соприкоснулись. — Сейчас принесу! — раздался крик Изабель. Леви накрыл рот Микасы ладонью, сильнее впечатав в стену. Изабель порылась в холодильнике, и, достав что-то со звоном и бренчанием, выбежала из кухни, сильно хлопнув дверцей. Леви убрал руку с лица Микасы. Она улыбалась, смотря на него. Он улыбался в ответ. Тут на холодильнике что-то зашуршало и опрокинулось. Микаса и Леви стояли под потоком белой муки, сыплющейся сверху.