CHAPTER THIRTY SIX
| One minute|
Susan. Смерть. Никогда не могла подумать, что так рано смогу прикоснуться к ней. Тогда, когда мои ребра ломились от боли, резали кожу изнутри. Когда мне не предоставили выбор между самой жизнью и смертью, когда я неслась к выходу, сквозь огненные пули судьбы. Даже тогда, когда машина летела ко дну пропасти. Резко открываю глаза. Если это рай - здесь слишком темно, если ад, то слишком холодно. Вскакиваю с кровати. Голова раскалывается. Я точно не дома и точно не в больнице. Полупустая комната, деревянный пол, аккуратные мрачные стены, а окна завешаны темным полотном. Грудь в тепле, кроме самих ног, по которым пробежался холодок, стоило сорвать покрывало. Объемная белая рубашка, с веющим слабым запахом чего-то приятного, закрывала верх, таз и руки. Снова боль, на этот раз, по ребру. Зажмуриваю глаза, только это не помогает утихомирить резь, бегающую по всему телу. — Пожалуйста, скажите, что я умерла... Не знаю, что и лучше: очнуться непонятно где, с новыми проблемами и приключениями, или не проснуться вообще. Спрятаться? Хорошая идея, только больше мне нравится, это поскорее сбежать отсюда. Осторожно встаю на скрипящий пол. Ноги ватные, но меня это не останавливает. Ровным счетом так же, как вмятины и отпечатки крови на двери. Да где я, черт возьми?.. Приоткрываю хлипкую доску, выхожу из комнаты и спускаюсь вниз по лестнице, словно бы терять мне уже нечего. Полупустая мертвая гостиная, такая же кухня и дверь под лестницей. Все в этом доме меня до жути настораживает, начиная от тишины и заканчивая тем, что в доме слишком пусто. Нет одежды в шкафу, в спальне. Нет посуды. В ванной нет полотенец и ни одного геля для душа или шампуня. Но здесь чисто. Очень чисто. Внезапно маленькое окошко на кухне распахивается, и вместе с ветром внутрь врывается кислый запах. Я сморщилась. Только вот ветра и моего хмурого выражения лица не хватило, чтобы свалить полотно и показать мне улицу. Даже не буду прикасаться. Зная себя, я только коснусь тряпки, как она слетит с окна на меня, я запутаюсь и подниму здесь шум, махая руками как припадочная. С другой стороны, было бы весело. Жаль, что не мне. Солнце в этой атмосфере умерло. Мои футболка и лосины аккуратно лежат на изгороди дивана, уже сухие. Громкий звук двигателя. Грузовик в окне. У меня было две секунды на раздумья прежде, чем я быстро натянула свои лосины и выбежала к дороге, оставив футболку. — Подождите! Стойте, пожалуйста! — я машу руками, и, кажется, это работает. Грузовик останавливается. Как оказалось, это был небольшой поселок. Я уже не помню, как уговаривала подвести меня хотя бы до края города. Водитель славный мужичок и такое же славное фото с его семьей, которое он показывал мне в дороге. Выбор был не велик, а мне оставалось только надеяться, что он не окажется маньяком. — Я часто проезжаю здесь, — продолжал мужчина свою историю. Я внимательно слушала. — Тебе повезло, что я решил вернуться в город за своей забытой гитарой. Прямо таки... совпадение. — Вы знаете про эти дома? Вы живете здесь или... — Я жил здесь раньше, ровно семь лет назад. Тот дом, из которого ты выбежала, уже давно как заброшен. Его хозяева мертвы, а дом так и стоит. Закрытый, никому не нужный, как и все остальные. — кажется, я перестала дышать. Мужчина переводит свой взгляд с дороги на меня. — А что там делала ты? *** Прошёл почти месяц. Хриплый голос... Запах ледяной вишни с веющим ядом сигарет... Образ Уайта начал растворяться в моей памяти, только это никак не отменяло того, что если он исчез для всех - они были спрятаны от него. Если его не видела я, не значит, что он не видел меня. Все это время, с самого начала учебного года, он всегда был рядом. Именно поэтому он мог быть у меня за спиной все то время, пока я не видела его. Даже сейчас. Картинки за окном сменяются ежесекундно, пока капли дождя разбиваются о прочное стекло и порядком прорываются сквозь приоткрытое окно автобуса. Крики сзади, крики спереди... Столько голосов и ни один из них не похож на крик в моей голове. Глаза падают на затемненную точку в ладони, а затем смахиваются на подушечку указательного пальца с зажившим крестом. Помню, когда брала руку Тейлора, видела у него на этом месте шрам. И не знаю, стерто это место по каким-то причинам или же этой причиной стал он сам. Выбираюсь из школьного автобуса, и мое тело чуть ли не сшибают с лестницы, резко вырвавшиеся оттуда парни. — Она сделала тебя, она тебя сделала! — Да заткнись ты! — Ты оплошался перед «девчонкой»! Ну ты и лопух! Уже ночь. Послышался муторный стук в дверь. Беру кухонный нож и подхожу ближе. Не открываю, лишь молча продолжаю вслушиваться в протяжную тишину до того момента, пока снаружи не послышалось: — Сьюзан? Выдыхаю. — Твою мать... — прошептав на выдохе, открываю дверь. — Не волнуйся, я не собираюсь убивать тебя. — Прости, Уиллоу Би. — Просто Билл, — перебивает меня тот и, улыбнувшись, проходит в дом. Я крайне удивляюсь. Он разрешил назвать себя «Билл»? С каких это пор? И даже непривычно видеть его с улыбкой. — В чем подвох? — Какой подвох? — тот ставит статуэтку обратно на тумбу в прихожей и переводит голубой взор на меня. Видимо, конец действительно близок. Конец для всех нас. Парень никогда мне не позволял называть себя сокращённо по имени. Так звали его лишь особенные, те, кто действительно заслуживал этого. Так что ему такого сделала я, чтобы заслужить доверие? Мы продолжаем молчать, а я начинаю догадываться, что он не мог зайти просто на чай. — Ты что-то хотел? — спрашиваю прямым текстом, и тот не удивляется. — Да, я, пришёл по делу... — растягивает слова парень и, спрятав руки в карманы джинс, подходит ближе. — Жанна отказалась делать это, поэтому пришлось приехать мне. — Отказалась? От че... Тут же Уиллоу Би быстро протягивает руку вперёд и распыляет мне что-то в лицо. Начинаю кашлять. Я задыхаюсь. В глазах начинает двоиться и ноги подкашиваются. Тело обессилено рвётся вниз, но парень успевает подловить меня. — Прости. *** Мерзлый пол все не в силах согреть мое тело. Снова этот холод, сковывающий все мышцы тела. Снова этот гнилой запах. В комнату прорывается свет от открытой насквозь двери. Смотрю вперёд, за ее приделы и вижу, как все камеры, что наверняка должны быть закрыты - открыты. Так же настежь, как и моя. Нужно выбираться отсюда. Медленно приподнимаюсь на локтях, и в живот упирается что-то твердое, не позволяющее мне подняться. Я привязана. Мои руки скованны грязной сорочкой, которой, обычно, связывают психбольных. Тело и ноги обмотаны чем-то прочным, словно ремнями. — Мне быть добрым или плохим полицейским? — я пугаюсь и смотрю наверх. Лицо Уайта перевёрнуто. Он пусто смотрит на меня сверху вниз, затем обходит и встаёт рядом. — Сложный выбор? — Катись к черту, — на выдохе отвечаю я. — Как грубо. Я так надеялась, что все кончено. До сих пор не смогла отойти от игры с судьбой, несколько дней назад, как он уже заставляет меня играть в новую. Ногой парень без труда пододвигает к себе маленький металлический стол, который я не заметила ранее, и берет в руки небольшой шприц с мерзко-алой жидкостью. — Надеюсь, ты не сильно боишься уколов? — Что внутри него?.. — Заражённая кровь. Этой дозы будет достаточно, чтобы оставить тебя инвалидом до конца жизни. Я дернулась, будто прямо сейчас собиралась сорваться с кушетки и убежать. Ремни не позволили. Парня это позабавило. — Это в лучшем случае. Твоя задача отвечать на вопросы, а моя, правильно их оценивать, — русоволосый подходит ближе, любуясь своим изобретением. — Думаю, мне не придется объяснять, что с тобой будет, если твои ответы меня не устроят. — И как ты поймёшь, что из них правда? На эти слова он осторожно облокачивается рукой со шприцом на линию моей талии, чтобы я видела вещь, и наклоняется к моему уху. — Твоя ложь всегда звучит намного приторнее, чем, если бы ты говорила искренне. — Почему тебе так нравится играть со смертью?.. — шепчу я и пытаюсь найти в нем хотя бы одно отличие после дня, когда мы виделись последний раз. Ничего. На лице нет шрамов, а тело закрыто одеждой. Правда, в этот момент, его больше не волновала моя беспомощность. Словно сейчас его мысли были заняты чём-то другим. — Потому что сам когда-то был на твоём месте. Больше я не боюсь смерти. Только даже моя ложь, никогда не прозвучит так сладко, как незнакомый предсмертный крик. Первый вопрос, — он выдерживает паузу, но не так, словно обдумывая слова, наоборот, чтобы я дольше мучилась, глядя на свое испытание – укол перед собой. — А ты боишься смерти, Сьюзан Аддамсон? Я не могу позволить ему проникнуть ко мне в голову, однако и выжить от этой дозы мой организм вряд ли сумеет. И Уайт это знает, иначе не стал бы меня сейчас держать здесь ради своей выгоды. Костяшки на крепких мужских пальцах напряглись. — Да. Он думает. Кажется, мой ответ его устроит. — Ты говорила, что ненавидишь меня. Это правда? Шприц в его руке действует куда убедительнее напряженного взгляда. Мне снова придется ответить. — Я ненавижу того, кто заставляет тебя убивать все вокруг, внутри тебя. — Вуд. Он тебе дорог? — К чему это? — Уайт резко ударяет кушетку по бокам и вжимается в нее пальцами. — Да! — Что тебя держит со мной? — Не могла позволить, чтобы на моем месте оказался кто-то из моих родных. Вспоминаю Джекилайн и Рейчел. Сердце сжалось от боли, жмурю глаза и отвожу голову, пытаясь задержать слёзы. Он заставляет смотреть на него, повернув мое лицо на себя. — На что ты готова, чтобы спасти их? — Я сделаю все, чтобы ты не посмел прикоснуться к ним. — Ты все ещё хочешь продолжить? — Я должна. — Боишься, что я могу убить тебя? — Ты уже убиваешь меня. Ты убил во мне слишком многое, ты не оставил во мне ничего живого! — уже начинаю кричать, не выдерживая и, пытаясь разорвать сорочку. Меня начинает раздражать, насколько жалко я сейчас выгляжу. Как и то, какую власть он сейчас держит надо мной. Как и всегда. — Почему не убила, когда был шанс? Вдруг настаёт тишина. Голос в голове так же затих, как и я. Я не знаю что отвечать. — Зачем мне убивать тебя?.. — Ты не хочешь убить меня? — хмурится тот. — Это ты разжигаешь пламя вокруг себя и убиваешь все вокруг. Не я. Я ошибалась, когда называла тебя ходячим трупом. Ты не мертвец... — Ты же уже пыталась, так почему не сделала это снова? — Я пожалела, что сделала это тогда. Я не хочу убивать тебя. Он снова замирает. Его глаза бегают по моему лицу, пытаются подчинить голос разума и не сойти с ума. Я и не думала, что у меня получится заставить парня одуматься. — Ты можешь убить меня, и мы навсегда закончим эту игру, — продолжаю, выдержав паузу. — Но ты не убьешь этим монстра, который внутри тебя. Помню, как парень бросил укол на стерильный стол и следом отдаляющиеся шаги. Помню, как я разрывала сорочку об острый край кушетки и то, как неслась по мертвому коридору. Помню, как выбивала тяжелую дверь и обессиленно шагала вдоль утренней дороги, даже не зная куда, лишь бы подальше от этого чертова места. От него. Прошло ещё несколько дней. За все это время ничего удивительного не происходило. Удивительным, я подразумеваю связь между мной и Кэммероном. Тонкая нить, соединяющая нас, словно на миг оборвалась. Я уже стала думать, что игра окончена, но его вечные взгляды, следящие за мной из-под каждого угла, доказывали обратное. Между нами были переглядки в которых я постоянно проигрывала, были мимолетные диалоги, только парень больше не пытался задеть меня за живое. Он понимал, что все живое во мне уже погубил, оставив от моей души еле горящую кучку пепла. Мой мир внутри молил о помощи, а он залил в него раскалённую лаву, что расплавила все до единой мечты и надежды. От моего внутреннего мира не осталось ничего. Я понимала - игра не закончилась. Его зелёные глаза влеклись за мной повсюду. Все эти дни он также следил за мной, даже сейчас. Облокотившись на шкафчики и накинув капюшон на голову, тот без капли смущения пронзал меня едким взглядом. И что-то в нем изменилось... Русые волосы потеряли свой естественный вид, в изумрудных глазах я больше не видела того бушующего огонька, а кожа больше не отражала от себя естественное сияние солнца, словно впитывая его и растворяя в бледном оттенке. Уроки подошли к концу. Накидываю ветровку и, придерживая портфель, выхожу из здания. — Не думал, что ты так быстро придешь в себя и встанешь на ноги, — доносится знакомый голос, и я смотрю назад. Зеленоглазый парень стоит недалеко от входа, закуривая очередную сигарету, не боясь получить порцию выговоров. — Ты, наверное, ждёшь похвалы? Это все благодаря тебе, месячный перерыв прошёл на «ура». Я уже и забыла, какого это чувствовать себя ничтожеством. — Насколько мне известно, ничтожеством ты считала себя и до меня. — Ты убил во мне слишком многое, чтобы теперь я жалела о прошлом. Может быть, я и осталась твоей марионеткой, да вот только всему настаёт конец. Когда-нибудь ниточки должны оборваться. — Конец игры близок, — Уайт делает последнюю затяжку и тушит сигарету об стену. — Вопрос лишь в том, кто останется и заберёт главный приз, а кто останется ни с чем. Тебе стоит внимательнее относиться к своим словам и действиям. — Зачем? Конец близок не только для игры. — А для кого же еще? — Для тебя. — брови парня слегка дрогнули, но не более. Как правда молниеносно меняет человека на глазах. Как она делает его уязвимым. — Ты же заметил, как с каждым новым днём слабеешь? Ощущаешь то, как силы покидают тебя, ты заметил это? А он молчал... — Я заметила. Я вижу, как секунды твоей драгоценной жизни со скоростью света стекают прямо вниз, — не унималась я, будто боялась потерять эту возможность говорить, словно как таковой больше не будет. — Ты умираешь, Уайт. И мы оба это знаем. И это было все, что я хотела сказать. Начинаю уходить, пока тот провожает меня взглядом. Мне хочется обернуться, но мысли мгновенно отгораживают от этой затеи. Я знаю, что прямо сейчас он прожигает взглядом мою спину, чувствую, как тот в своих мыслях достаёт пистолет и выстреливает прямо в цель. В мою голову. Он видит эту картину. Как мое тело с грохотом падает на землю и когда-то раннее жившее имя Аддамсон стирается с лица земли, оставив клочок пыли. Хорошо ли ему теперь? Скорее всего, нет, поскольку все возвращается на исходную точку и тот снова видит, как я, живая, отдаляюсь от него под звенящий гул в его ушах. *** Ночь. Я захожу в гостиную, пытаясь вытащить запутавшуюся расческу из волос. Включаю свет. Расческа выпадает из рук, от испуга закрываю себе рот. Уайт сидит на диване, рассматривая нож в своих руках. Он по-прежнему в ужасном состоянии, ему тяжело просто поднять на меня глаза. Не думаю, что он прямо сейчас накинется на меня. Максимум будут замысловатые фразочки, которые по итогу все приведут к одному – я ничтожество. — Пойдем со мной, — Кэммерон тяжело поднимается и выходит на улицу, только пытается не показывать свою слабость, да входит паршиво. — Нет. — он останавливается. — То, что я сейчас не в состоянии к тебе прикоснуться, не значит, что я не могу сказать сделать это другому. Убедительно. Входная дверь остаётся открытой, я иду за ним. Конечно же, он не сядет за руль, да и машина его не здесь. Мог бы, но не стал рисковать своей "драгоценной" жизнью. — Тебе же все равно на свою жизнь, — срываю я тишину, на что получаю очевидное игнорирование. «Подземная тюрьма Форгета Глоу» огласила валяющаяся табличка на земле, об которую я запнулась, после часа дороги. Думаю, было бы намного дольше, если бы не пришлось идти коротким путём - через лес. Даже не хочу знать, откуда он знает этот путь. Уайт заводит меня внутрь полуразрушенного здания, в самый низ. Гнилой запах подкашивает ноги, мошкара бросается на глаза. Смотрю по сторонам, заглядываю в камеры, пытаясь найти источник запаха, и все они оказываются пусты. Понимаю, что шаги за спиной исчезли. Точно так же, как и сам Уайт. — Эй? — мой голос разносится эхом вокруг и мгновенно растворяется в глубине темного коридора. — Здесь кто-нибудь есть? В ответ тишина... — Билл? Жанна? Снова эхо. Снова молчание. — Уайт? Прохожу мимо одной из комнат и улавливаю скребущий звук, а потом похрустывание костей, вперемешку с чавканьем. Замираю, боясь посмотреть на источник звука. С ужасом медленно проворачиваю голову набок и наблюдаю, как кто-то, забившись в угол, замечает меня и останавливается растерзывать мертвое тело крысы. Ведь он сорвал куш. Теперь здесь я. В этот же миг по всему коридору разносится мой крик. С грохотом падаю на ледяной пол, когда грязный худой мужчина накидывается на меня и нависает сверху. Он разбрасывается слюнями, пытаясь впиться в мою плоть желтыми острыми зубами. Панически дышу. — Слезь с меня! Обезумевшие покрасневшие глаза ужасали. Инстинкты человека затуманились в его разуме, сменившись инстинктами выживания, в которых я - легкая добыча. Одной рукой упираюсь в его костлявую грудь, второй ищу что-то тяжелое по полу. Все без толку. Теперь я удерживаю его двумя руками, не давая растерзать мое лицо. Прозвучал выстрел. Обезумевший мгновенно ослабевает и практически падает на меня, если бы не моя перегородка из рук. Красные глаза помрачнели в блеклом сиянии мигающих ламп. Отталкиваю его от себя и ошарашено отползаю. — А он был моим любимчиком, — спокойным голосом произносит Уайт, глядя на бездыханное тело. — Вечно ты все портишь, Аддамсон. Начитаешься своих книжек, а потом смелость хоть отбавляй. — Не читаю я книги, — поднявшись на ноги отвечаю я, протерев с лица невидимый осадок слюней того психа. — Точно. Сказка про Питера Пэна тоже не в счёт. — Она моя любимая! — Ты же не читаешь книги. Я закипаю. Вот-вот и накинусь на него, однако боюсь, что наврежу скорее себе. — Идем. — Я не могу быть уверена, что ты не приведёшь меня сейчас к другому такому же, — указываю на мертвое тело, и внутри появляется омерзительное чувство, которое легко спутать с рвотным рефлексом — Хотя, — парень встаёт полубоком, — ты можешь остаться здесь и ждать, пока к нему подбегут другие. — Так это ты их всех выпустил?... — Веселье только начинается, — сказал он уже тише, блеснул помутнёнными изумрудными глазами и улыбнулся. Уайт вновь двигается с места. Напоследок оглядываю мертвое худое тело и ухожу следом за Кэммероном. — Раз ты уверена, что конец близок, мне пора вскрыть некоторые свои карты. — В этом нет никакого резона. Все козыри ты все равно оставишь при себе. — Никогда не знаешь, какой игрок тебе попадется на этот раз. Обманет тебя или нет, у тебя уже должно быть два других хода. Если я забрал все козыри себе, это ещё не значит, что я победил. — Ты же итак знаешь, кто победит. — Тогда сделай так, чтобы я подумал об обратном. Не смог предугадать твой ход. Ты слишком рано сдаёшься. Если ты так уверена в своём поражении, стоит ли нам продолжать эту игру? Может, закончим все прямо здесь? Снова пытается манипулировать моим разумом. Пытается сделать так, чтобы я ступала ровно по его выстроенному пути. Но если бы эти карты ничего для него не значили, хотел бы он довольствоваться малым и показывать это остальным? Он предпочёл раскрыть мне свои так называемые карты. Значит, они обязаны нести в себе смысл. — Поражение будет стоить слишком многого, но для тебя, выходит, смерть ничего не значит. — Когда тот или иной уверен в своих силах, он никогда не заплатит за то, что ему не нужно, — Уайт разворачивается прямо передо мной. — Многие предпочли бы поражение, поскольку цена в их глазах становится непостижимой. Им нечем заплатить. Поэтому смерть становится их последним вариантом. — Раз поражение тебе не к чему и ты уверен, что победа полностью в твоих руках, к чему все это было? Все твои игры, каверзные вопросы, зачем? — продолжала я. . — Разве интересно играть в игру с тем, кому ты вынужден поддаваться? — Никогда не задумывалась, почему кукловоду не надоедает играть с теми же куклами, по придуманному сюжету, несколько десятков раз? Я не решилась отвечать, будучи, зная, что сейчас мои слова не помогут мне. — Интерес в сюжете. Кукловод контролирует чужие жизни и он чувствует эту власть. Именно поэтому вся суть далеко не в том, какая игрушка умрет в его руках первой или последней. Интерес в том, как именно они умрут. — Мы сможем дать тебе отпор. Я и Тейлор сделаем это. — Как тогда в первый раз? Он снова заставляет меня вспоминать и наслаждается этим. Видит, как я копаюсь у себя в голове, как мои глаза бегают сквозь него, по пустоте, и в конец останавливается на его убивающем взгляде. — Его ниточки должны были оборваться еще в тот момент. — Две минуты, — разнесся голос робота с разных стороны. По углам замечаю ярко-зеленое свеченье. Маленькие точки, пронзающие темноту вокруг себя. Подхожу ближе, присматриваюсь. — Это... Это взрывчатка?... — ищу парня, но его рядом больше не было. — Уайт? Нет! Твою мать...! А в ответ только мое эхо и тихое пиликание, что ускорялось с каждой секундой. Нужно срочно сматываться отсюда. Уже срываюсь с места, как ели слышимый голос позади, заставляет мое тело онеметь от страха и замереть: — Искорка... — Одна минута. Сердце остановилось. Губы затряслись от страха. Оборачиваюсь. — Джекилайн?...