CHAPTER FOURTEEN
| Not my fault |
Author. Холод… Она всегда боялась льда, больше самой темноты. Всегда, каждый раз замирала, когда прохлада касалась ее тела, и каждый раз понимала, что не боялась ничего сильнее его. Вишневый аромат подобрался сзади и ледяные ладони пустились под футболку девушки. Мурашки пробежали по женской спине и захватили все тело. Девушка испустила тихий стон и закрыла глаза. Он знает, что на самом деле причиняет ей боль. Знает, что она одержима им. Больно ли ему от этих мыслей? Больше нет. Столько лет эти омерзительные чувства давили глотку. Столько лет пытали и терзали молодую душу изнутри. Надоело… В девять лет зеленоглазый понял, что эмоции заставляют человека жить. И он хотел жить. Так что ему оставалось, когда его заставили умереть? Человек, который избавился от внутренней боли — самый опасный противник. И это чистая правда. — Ты не должна делать этого, — шепчет тот, чувствуя, как от этого его жертва ближе к потере рассудка. — Несса бы сделала это ради меня. — Но ее здесь нет. Не все люди так невинны и добры, как ты думаешь. — А что на счет тебя? — спрашивает светловолосая, приглушая тон. Жаль, что совсем не это сводит его с ума. Жаль, что ты так хотела узнать, что же на самом деле доставляет ему настоящее удовольствие. — Я ужасен изнутри. — Не настолько чтобы тебя возненавидели все люди на Земле. — Но достаточно чтобы меня возненавидела ты. Парень резко разворачивает светловолосую на себя и грубо садит на подоконник. Очки спадают с переносицы девушки. Ледяные губы накрывают чужие, а руки спускаются на бедра. Нравится ли ему это чувство сейчас рядом с ней? Навряд ли. Для чего он это делает? Чтобы показать, как именно подкрадывается смерть. Рывок. Кровь… Алая жидкость брызнула из тонкой шеи и побежала изо рта. Он подхватил тело, когда оно чуть было не упало вниз, чтобы, наконец, насладиться ее умирающей красотой. Умирающей, для кого-то. Для него — настоящим искусством. Susan. Я снова возвращаюсь в реальность. Ноги срываются с места, и теперь я несусь вдоль пустой дороги. — Только не это… Только не это! Ты одна дома? Где твои родители? — Да, я одна, родители уехали на рождественскую ярмарку. Кто это такой? Это розыгрыш? — Слушай меня, Джесс, это не розыгрыш! В доме есть ещё один телефон? — Домашний телефон. Да что происходит?! — Сейчас же звони в полицию, ты слышишь меня? — Ты знаешь его? — Звони в полицию и не сбрасывай трубку! Оставайся со мной на линии! — Брысь! Тесси, брысь! Слезь со стола! Молчание… — Он исчез. Замираю. Крик… — Нет-нет-нет! Джессика! Глухие удары затихли, как и визг девушки. Мое сердце затихло вместе с дыханием. — Ее кровь не на твоих руках, — послышался холодный голос по другой конец провода и растворился в гудках. Я до конца не помню, что было дальше. Помню, как я спокойным шагом дошла до дома Джессики, как прошла через открытую заднюю дверь и как поднялась к ней в комнату. Как увидела холодное тело в луже собственной крови. Тушь в разводах застыла на щеках, глаза смотрят в потолок. Она плакала. Он не убил ее, только сделал так, чтобы она скончалась сама. Ей было страшно, ровно до тех пор, пока ее тело не положили в темный мешок и не вывезли на кушетке из дома, под крики рыдающей бабушки и матери. — О сегодняшних новостях, — голос сбоку из радио. — Накануне утром, тело молодой девушки Эвери Фикс было найдено мертвым, в собственной комнате. Ранение обнаружено только в области шеи. По словам полиции Форгета Глоу — преступника найти все еще не удалось. И это было последним, что я успела услышать, прежде чем меня вытащили из дома и отвезли в отдел полиции. Я долго пробыла в молчании перед следователем, в темной будке и одной лампочкой над столом. А когда мне все-таки удалось вымолвить какие-то слова, он понял, что я просто попалась в нужное время и в нужном месте. В нужном, для Уайта Кэммерона. Про выходки которого до сих пор никто не узнал. — Как Тейлор? — спрашиваю я Джекилайн, подойдя из-за спины и, облокотившись об перила широкого балкона. — Пытается прийти в себя. Рассудительно киваю и опускаю глаза на деревянный пол. Настала пауза. Я и не понимала, что на самом деле стоило сейчас говорить, а что нет. Кроме Джекилайн. — Что ты там делала? — Просто знала, как Джесс было тяжело, поэтому пришла помочь, — словно на автомате отвечаю я, не решаясь посмотреть на подругу. Слышу протяжной глубокий вдох и такой же выдох. Боковым зрением замечаю, как девушка поднимает глаза ввысь, на ночное небо. Даже боюсь представить, о чем она думает прямо сейчас. — Что происходит, когда человек умирает? — спустя долгую паузу задает вопрос Джек, и я с сожалением перевожу на нее глаза. Мои губы намертво прилипли друг к другу. Не могу ответить. Она понимает. — Даже представить не могу… Хочу предположить, и никак не выходит. Может, я ненормальная? Думать о таком, когда тебе всего восемнадцать… Жуть. — Боишься думать об этом? — А ты нет? До этого времени, я и подумать не могла, насколько слабо ценила жизнь. Догадывалась, но не ценила по максимуму. Считала, что так и должно быть. Как же я ошибалась… Жизнь — дар. А дар не дается просто так. — Мне страшна только мысль, когда именно закончится моя жизнь. Она может закончится через год, два… Да даже сейчас, — отпускаю слова в дрожащий воздух и заставляю их замереть. — Жизнь может оборваться в любую секунду, вопрос лишь в том, будешь ли ты жалеть об этом. И главное — кто. — Жалеть о том, что так и не успел сделать. — продолжает та. — Жалеть, как много времени ты потратил впустую… — Только представь эти слова… Что совсем скоро всего этого может и не стать. Услышать, что совсем скоро может не стать тебя. Она смотрит в пустоту. Глаза вдруг забегали от страха. Укрываю ее ладонь своей, на что подруга испуганно переключается на меня. — Я представила… На миг показалось, что голубые глаза охватила пелена слез. Девчонка быстро заморгала. Не показалось… — А что видишь ты? — Боль… Только боль. — А если умирает лишь тело, а рассудок и внутренний контроль остаётся? Когда ты не можешь пошевелиться, и обречён на вечные, нескончаемые мысли, — все продолжала рыжеволосая. Неужели это правда говорит Джекилайн?.. — Жизнь из нескончаемой боли или умение создавать миры, но без шансов оказаться в них наяву? — Боль не настолько плоха, как тебе кажется, Джекилайн. Она помогает защититься от тех, кто всячески пытается сломить тебя. Именно боль сильно ранит, а затем поднимает на ноги. Только если этого хочешь ты сам. — Значит, жизни после смерти не существует? — В последние минуты, когда моя бабушка была еще жива, она пыталась успокоить меня. Тогда, в слезах, я поклялась, что задумаюсь о смысле ее слов, — тихо говорила я, боясь прервать ход мыслей. — Когда человека покидает душа, напоследок ему показывают, что некоторые вещи могли произойти намного иначе. Сколько шансов ему давала судьба, и сколько было утрачено. Утрачено недоверием. Страхом. Угасающей душе показывают сколько вещей он упустил, а затем плёнка обрывается навсегда. — И что потом? — Пустота. Мы молчим. Также долго, как человек, обдумывающий важное решение его жизни. — Красивые звёзды. Не так ли? Прослеживаю за взглядом подруги и, согласившись с ней, смотрю на миллиарды серебристых огоньков, рассыпанных по всему темному небу. — И ведь когда-нибудь, и мы окажемся среди них. *** Нам всем было страшно. По телевизору говорили не о двух нераскрытых убийствах, а уже о трёх. Молли. Грейс. Джессика… Молли была найдена в розовом платье, сидящей на полу своей комнаты, когда ее веки были приклеены практически к бровям, а глаза открыты. Грейс бросилась под грузовик. Многие утверждают, что у неё не было весомых проблем ради самоубийства. Обесценивание… В любом случае, на данный момент, две стороны: Грейс покончила с собой по своей воле и Грейс покончила с собой по чужой воле. Я же молча наблюдала за всем со стороны, боясь прикоснуться к правде. Джессика… Я никогда не забуду порезы по всему ее телу и это лицо, застывшее во страхе. Эту боль… Как и никогда не забуду запах свежей крови. — Аддамсон, — приводит меня в чувства учитель рядом, и десятки взглядов осмотрели мой тревожный вид. Чуть ли не сжимаю листок с докладом в своих руках. — Мы Вас слушаем. После каждого убийства Уайт всегда пропадал на долгое время. Вернее, он был рядом. Тихо продолжал следить со стороны за всеми, включая меня. Понятия не имею, зачем. Может быть, чтобы успела прийти в себя до следующего этапа. Прошло много дней. Джекилайн и я понемногу пришли в чувства. Страх не ушёл, но мы продолжали внушать себе, словно бы Джессика все ещё жива и просто уехала очень далеко, и что она должна вернуться. Создание собственной иллюзии способно спасти человека от боли, однако не того, кто точно уверен в правде. Тейлор знал, что все наши выдумки об отъезде Джесс — ложь, и все равно пытался делать вид, что все хорошо. И даже боюсь представить, что начинало происходить с ним, когда он оставался один. — Что за запах? Пахнет смертью, — пошутила Тетушка, выйдя из-за угла. Шутка не особо пришлась мне по вкусу. — Тосты… подгорели. — Я всегда говорила, что эти ваши тостеры ужасны. — Ты его сама купила. На мою фразу Тетушка Тера невинно поджала губы и уселась рядом за стол. — Я сегодня уезжаю в Дэйгер Фриз. Привести тебе сувениры? Ее шутка снова выходит из-под контроля. Я вскидываю голову к потолку и мычу. — Надоело! Когда мы уже наконец сможем провести время вместе? — кажется, мои слова заставили ее растеряться. — Ты всегда в разъездах. Это не плохо, я понимаю, что ты заботишься о себе, обо мне, но… Я не хочу отойти на второй план. — Милая, ты никогда не отойдёшь на второй план. — Тогда почему ты заставляешь думать об обратном? Твои мешки под глазами, вечная усталость, недосып. Разве это стоит того? Женщина переводит взгляд на настольное зеркало, стоящее на подоконнике, и вздыхает. Вряд ли она ожидала развидеть то, чего не замечала ранее. Развидеть правду. — Когда хочешь позаботиться о ком-либо, больше не чувствуешь те неудобства, которые раньше доставляли много хлопот. — Эти неудобства никак не решат проблему. — Не решат. Каждый жертвует чём-либо, взамен на что-то определенное. Безусловно, бывают такие люди у которых не так, как у меня. Это хорошо. Только сейчас у меня не может быть иначе. — Может! — громко говорю я, пытаясь не вскрикнуть. — Нельзя быть на одном и том же месте всю свою жизнь. — Можно, если ты счастлив на этом месте. Разговор был закончен. Спустя несколько минут Тетушка уехала. Снова. Прогулка всегда помогала прийти в себя. Без музыки, без посторонних громких гулов и толпы людей. Только ты, твоя мысли и спокойный мир. Спокойный, хотя бы на этот миг. Выйдя из-за частных домов, близко расположенных друг к другу, я вышла на шоссе. По бокам оставалось ещё несколько домов, только прибавилось пару маленьких магазинов, включая книжную лавку с рыжеволосой девчонкой неподалёку. — Ну сколько можно ждать? Я уже тридцать две косички заплела, пока стояла тут! Я усмехнулась. — Прости, «не любитель опаздывать». Только никто не заставлял тебя приходить на сорок минут раньше. Девчонка мигом посмотрела на часы, затем на меня и сощурилась на мою ехидную улыбку. — Я пришла вовремя. — В следующий раз поеду на такси. — И приедешь не на сорок минут раньше, а на целых тридцать. — Джекилайн, Сьюзан! — из книжной лавки появился седой здоровый мужичок, с милыми кучерявыми усами на концах и маленькими круглыми очками. — Я уже думал, вы никогда не прийдете! — Обижаете, мистер Брук! Простая, ни чем не выдающаяся лавка, с множеством книг, кассой и малым аквариумом, наполненного печеньями с предсказаниями. Как говорится: « — Если взял книгу, будь добр прочесть и свою судьбу. » — люди покупались. — Я ещё не знаком со вкусом Сьюзан, он у тебя. — Своеобразный, — продолжаю я, рассматривая неизвестную книгу с полки. Добрый мужчина усмехнулся. — Мне нравится все, что не связано с кровавым месивом. — Точно… Зато, я уже достаточно познакомился со вкусом Джекилайн. — Правда? — навострила уши Джек, и после ее слов мужчина полез под кассу, достав несколько комиксов с Гарри Поттером. Голубые глаза стали в три раза шире, как и улыбка. Она сдержанно завизжала. — Глазам своим не верю! Это же… Это же последние издания, таких больше нет в нашей стране! Вдруг радость медленно спала. Я с Мистером Бруком насторожились. — Наверное, они стоят невероятно много. У меня нет пока что денег, чтобы купить это. Не хочу просить у родителей. Хочу заработать сама. — А разве я сказал, что за это нужно заплатить? — он снова улыбнулся, и я непроизвольно сделала то же самое. Ровно так же, как и девушка, которая забежала за кассу и запрыгнула с объятиями на мужчину. — Спасибо-спасибо-спасибо! Вы только что осчастливили мое сердце! — Эта книжная лавка была построена много поколений назад. Когда пришло времени остановиться на вашем поколении, я начал думать, что ей конец. — Люди любят Вашу лавку, мистер Брук, — отзываюсь я. — Это достопримечательность города. — Ничто не бывает вечно, вишенка. Поколение угасает, а вместе с этим, угасает и эта лавка. Я видал многое и это будто… феномен. Людьми управляют деньги и власть, они подчинены обществу. Вы одни из немногих, которые до сих пор смеют противостоять реальности. Это здание действительно было важно для многих в нашем городе. Кроме подростков, они не часто были здесь. Просто обходили стороной, с мобильниками в руках. Это неплохо, для кого-то, однако для мистера Брука — провал. Он с чистым сердцем строил эту лавку. Если ее не станет, то и не останется места для хороших частиц в его душе. Это заведение питает изнутри. Не только хозяина, но и остаток тех, кто по-прежнему приходит сюда. — Если взял книгу… —… будь добр прочесть и свою судьбу! — продолжила я за Джек, и под улыбку доброго мужчины, пускаем руки в аквариум за печеньями с предсказаниями. — Случайности не случайны… — зачла свою надпись Джекилайн, похрустывая печеньем во рту. — А что у тебя? Крепче держу листок и боюсь разломить печенье в ладони. Будь кто-то на моем месте, давно бы уже обрадовался. Только, почему-то, не я. — Все только начинается…