Ты можешь назвать эту песню набором бессмысленных фраз...

Проснувшись с утра в первый день каникул, Ксю увидела сообщение от Дэна: «Видел твои фотки с бала. Ты просто невероятная красавица. И я уже безумно соскучился. Приходи вечером ко мне, если нет других планов». Девушка улыбнулась. Простые слова как-то сразу согрели теплом. Простая мысль — по ней кто-то скучает, хочет её увидеть и… Сама она тоже замирает от нетерпения, и так хочется поскорее почувствовать его объятия, закрыть на мгновение глаза, уткнувшись в его грудь, прошептать: «Я тоже скучала…» Дождаться вечера было просто невозможно. Все мысли были лишь о Дэне, представляла, что скажет ему, а ещё — вкус его мягких губ… «Только об одном и думаю. Будто глупая влюблённая по уши девчонка… — с досадой подумала она, а после мысленно рассмеялась самой себе. — И что с того?» Перед встречей накрасила глаза, губы, придирчивым взглядом оглядела себя, стёрла и накрасила снова, потом долго выбирала наряд. И даже уже не стала удивляться собственному странному поведению. — Куда собралась? — недовольно поинтересовалась мать. Ксю и бровью не повела — казалось, совершенно ничто сейчас не могло выбить её из колеи и даже расстроить хоть самую малость. — К подруге… Да, к Саше, — не моргнув глазом, соврала она. — Ну ладно, она девочка хорошая, воспитанная, — чуть более благосклонно кивнула мама и поджала губы. — Ага, не то, что я, знаю, — весело откликнулась Ксю, надевая обувь в прихожей. Девушка улыбнулась, кинув беглый взгляд на своё отражение в зеркале, поправила прядку волос, разгладила несуществующую складку на одежде. Проверила, не размазала ли она случайно тушь, не слизнула ли кусочек помады — с косметикой было ужасно непривычно. Когда Ксю увидела Дэна, она едва сдержалась от того, чтобы кинуться ему на шею. Тогда парень сам обнял её и приподнял и слегка покружил, коснулся губ мимолётным поцелуем. — Буду встречать тебя так всегда, — улыбнулся он. — Я не против, — со смехом ответила Ксю. — Родителей дома нет, проходи, не стесняйся, чувствуй себя как дома, — скороговоркой проговорил Дэн, и девушке показалось, что смутился. — Чай будешь? Ксю кивнула, они прошли на кухню, Дэн подал ей чашку чая, а она коснулась его пальцев своими, погладила его ладонь, а парень смущённо засмеялся и опустил взгляд. После чего Ксю забрала чашку, встала, положила руки ему на плечи и коснулась его губ, её язык скользнул в его рот и они слились в поцелуе: чувственном и взрослом. — Какая ты сегодня смелая, — усмехнулся Дэн. — И неплохо целуешься. — Просто я тоже соскучилась, — ответила Ксю, положив голову ему на плечо. Они сидели рядом, сплетя пальцы, болтали обо всём на свете, Дэн гладил её по спине и щекотал, залезая руками под футболку, а Ксю смеялась и тянулась к его губам за очередным поцелуем. — Спасибо, что пришла. Я боялся, что подумаешь что-нибудь не то. — Про тебя? Дэнь, без обид, но… — покачала головой Ксю, ехидно усмехнувшись. — Я вот даже не знаю, порадоваться мне этому или нет, — насмешливо откликнулся парень. — А вообще, я предложить хотел… Давай сходим куда-нибудь. Например, на каток. — Что? Я же на коньках ни разу в жизни не стояла! — Так тем более — научишься. К тому же, это ведь так романтично. — Ах, романтично? — протянула Ксю. — Ну ладно, только ради тебя. На каток ребята шагали, по-прежнему не расцепляя рук, и это было вдруг так естественно, так привычно… Дэн принёс ей коньки, осторожно взял ногу девушки и положил к себе на колени, принялся зашнуровывать коньки, заботливо спросил: — Не туго? — На нас все смотрят, — возмущённо прошипела Ксю. — А я хочу позаботиться о своей девушке, — невозмутимо откликнулся он, коснулся губами её виска и только после этого отстранился, спросив. — Чего стесняешься? Никому до нас дела нет. — Я не… Щёки предательски покраснели, и она, пробурчав: «Да кто бы говорил?» пошла к выходу. Вернее, на коньках у неё это получилось так себе, Ксю едва не упала, благо, Дэн быстро схватил её за руку. Она крепко сжала его пальцы, прошептав одними губами: «Спасибо». — Ворчунья, — добродушно усмехнулся Дэн. На лёд Ксю тоже спустилась, не отпуская руки парня, ойкнула, едва не поскользнувшись. — Острожней, куда ты так резво? Ксю осторожно оттолкнулась, потом ещё и ещё, Дэн поймал её сосредоточенную и немного смущённую улыбку, шепнул на ухо: — Расслабься. — А это… здорово, — призналась она, проехав пару кружочков. И вдвойне — от того, что можно держаться за руки, падать в крепкие объятия, вместе заразительно смеяться над собственной неловкостью и просто так, слышать заботливое: — Не устала? — Немного, — ответила она, чуть запыхавшись. Они встали у бортика, Ксю заправила прядку волос, выбившуюся из-под шапочки, потом откинула с лица волосы Дэна. — Что ты делаешь? — притворно возмутился он. — Любуюсь, — с нежностью в голосе ответила она. Дэн коснулся её плеча, будто хотел стряхнуть соринку, потом неловко отдёрнул руку и проговорил с тихой задумчивой улыбкой: — Ты в последнее время прям светишься… Так, как будто это был лучший на свете комплимент. — Я… так счастлива. Для меня ведь это всё в новинку. Знаешь, я вообще не думала, что могу кому-нибудь нравиться… — Почему? — Он вскинул брови так удивлённо, будто речь шла не о ней, о какой-то другой девушке. — Ну… со мной сложно, — протянула Ксю. — Какие глупости, — убеждённо ответил Дэн и заключил её в объятия. — Так уж в этом уверен? — насмешливо изогнула бровь девушка. — Можешь даже не пытаться меня в этом разубедить, — прошептал Дэн ей на ухо, коснулся губами щеки и крепко-крепко прижал к себе. Саша думала о том, что надо бы собрать всех на репетицию на каникулах, но только она собиралась открыть их чат и написать, она сразу откладывала телефон, начинала нервно ходить по комнате и — просто не решалась. Андрей ничего не писал тоже, что было на него совершенно не похоже, и Саша просто боялась того, что им придётся смотреть друг другу в глаза и делать вид, что ничего не произошло. Она-то сможет всё забыть, а вот Андрей… Всячески ругала себя за нерешительность, пыталась себе напомнить, что она как-никак лидер группы, только когда Дэн написал: «А репетиция-то будет?», смогла заставить себя ответить: «Будет». На эту репетицию Саша пришла последней, окинула ребят хмурым взглядом, как обычно обняла Дэна и Ксю, Андрея, после секундной задержки — тоже. Он крепко прижал девушку к себе, а потом отстранился — слишком поспешно и быстро, будто отшатнулся. В глазах Дэна и Ксю читался немой вопрос вместе с вежливым недоумением. Невысказанные слова повисли в воздухе. Виноватой Саша себя не считала, но от этого было не легче. — У меня новая песня. — Она улыбнулась, стараясь сгладить неловкость. — Саше и Лёше понравилась. Андрей склонился над текстом, читал долго и внимательно. У Саши возникло неприятное чувство, как будто кто-то копается в её открытой нараспашку душе. — А мне вот не нравится, — с вызовом бросил он. Она с трудом заставила себя промолчать, сказав себе: «Он вообще-то имеет право со мной не согласиться». — Аргументируй, — спокойно попросил его Дэн, а Саша посмотрела на парня с благодарностью. — А чё тут говорить, если музыка — говно? — резко ответил Андрей, вскинув голову. — Я вот сейчас соображу, как надо. — Да, обязательно, если так хочешь, — ледяным голосом ответила Саша. — Но играть мы будем то, что сказала я. — Ну разумеется, — насмешливо протянул он. — Так, ладно, давайте уже играть, и… Начнём со старого, наверное? — предложила Ксю и, взглянув на Андрея, строго добавила: — А то мне очень хочется постучать вместо барабанов по чьей-то пустой башке. Саша вяло кивнула. Выбрали они старую, давно всем знакомую песню, так что она позволила себе петь и играть чисто механически, не думая ни о чём, кроме… Кроме того, как же это всё ужасно несправедливо, просто до слёз… Ну почему она просто не может быть с тем, кого любит? И не задевать при этом чувства Андрея, желательно… — Сань, а ты себя вообще слышишь? — поинтересовался Андрей. — Как можно так косячить? Прозвучало это до того, зло и грубо, что у Саши на глаза навернулись слёзы. Она резко встала, убрала гитару в чехол, застёгивая так яростно, что едва не сломала молнию. — С меня хватит! — крикнула она, на ходу накидывая куртку. Ксю неуверенно пошла за ней следом. — Ну и какого чёрта ты ты к ней цепляешься? — раздражённо спросил Дэн. — Блять, да я сам не знаю, — пробормотал Андрей. — Люблю её очень. А она… вообще без вариантов, короче. Она этого барабанщика любит. Дэн сочувственно положил руку другу на плечо. — Насчёт чувств вы, надеюсь, сами разберётесь, а вот насчёт творчества я бы твоём месте с ней поговорил. Мне слишком нравится наша группа, чтобы вы разосрались в пух и прах. — Да мы не… — Андрей обхватил голову руками и застонал. — Ладно, я подумаю. Саша быстро стёрла набежавшие слёзы, Ксю мягко развернула её к себе, спросила: — Расскажешь? Саша аккуратно коснулась её нежной руки, ногтей, покрытых чёрным лаком, тяжело вздохнула и выпалила: — Я так от него устала! И от себя… устала… Ксю только лишь крепко обняла, тихо сказав: — Пойдём домой. А Андрей… Дай ему время перебеситься, он успокоится и ещё упрашивать будет тебя его простить. Поверь мне, уж я-то его девять лет знаю. — Да. Я знаю, — вяло кивнула Саша. Вспомнился вдруг их разговор по душам наедине, его тихий, серьёзный голос. «Я извиниться хотел на самом деле»… Вновь в груди поднялась не вина… Сожаление. — У нас ведь всё могло бы быть хорошо, просто прекрасно, а я… такая дура! — забывшись, вслух выкрикнула Саша. — Скажи, что делать, если я люблю одного человека, но… я не могу ему об этом сказать? Ксю не стала задавать вопросов, понимая, видимо, что не услышит ответов, только лишь тряхнула головой и энергично воскликнула: — Что значит, не можешь? Если любишь, надо действовать! Я так понимаю, кто этот везучий человек, мне можно не спрашивать — всё равно не ответишь? — Было бы всё так просто. Боюсь, он не в курсе, какой он везучий, — хмуро пробурчала Саша, глядя себе под ноги. — Но ты права, пожалуй. Тугой узел в груди немного развязался, давая свободней дышать. — Судя по твоему взгляду, у кого-то явно прибавится седых волос, — усмехнулась Ксю. «Да, это уж точно», — мрачно подумала Саша, вслух сказала только: — Спасибо за поддержку. Случай представился разобраться с этим всем представился скоро. Саша поняла, что в последнее так мало появлялась на точке «Сплина» — неудивительно, что Лёха обижается. Но сегодня она шла туда с конкретной целью — расставить все точки над «i», сказать Лёше всё, как есть, как она его любит, а уж он. Он пусть делает, что хочет. Это «что хочет» отзывалось болью в груди, но… Как по-другому? Она весь вечер не могла смотреть Мещерякову в глаза, молчала, скомканно смеялась невпопад на его шутки. И избегала внимательного взгляда Васильева, потому что ей было важно, правда важно, что он сказал бы на это всё. И потому что прекрасно понимала: ничего хорошего. — Эй, Саш, ты чего такая? Стесняешься что ли всё из-за того случая? — спросил у неё Лёша. «Ну давай. Давай, ответь же, — зло сказала себе Саша. — Давай, скажи ему». Она перехватила его руку, судорожно выдохнула и выпалила, не глядя ему в глаза: — Лёш, ты… Я тебя люблю… Мещеряков молчал, и Саша досчитала до пяти, прежде чем поднять взгляд — эти секунды показались ей бесконечной, мучительной вечностью. Лёша аккуратно убрал её руку, тихо, немного растерянно сказал: — Саш, ты же понимаешь… Это неправильно. Всё теми же заботливыми интонациями, которыми он утешал её сотни раз до этого, как будто он всё так же говорит с неразумным ребёнком. — Так я тебе нравлюсь? — упрямо спросила Саша. Единственный вопрос, который её волновал. — Да, — спокойно кивнул Мещеряков, тяжело вздохнул, поймал её взгляд. — Да. Но мы не можем. — Да кто нам запретит? — тряхнула головой Саша. — Никто, конечно, Саш, но ты же должна понять… — Нет, это ты пойми! Ты не понимаешь, я ведь… правда тебя люблю… — В её голосе зазвучали слёзы. — А ты… просто бессердечный придурок! — запальчиво выкрикнула Саша и развернулась, чтобы уйти. Лёша пытался её удержать, пытался что-то сказать ей — она не слушала, оттолкнула его, развернулась и убежала прочь. Плакать Саша не хотела, но слёзы сами лились ручьём. В боку кололо от быстрой ходьбы — чтобы Лёша не пошёл её догонять, видеть его не хотелось совершенно. Саша считала, что что готова к любой его реакции, но… Нет, ничерта не готова. С одной стороны, она поверить не могла, что это взаимно, а с другой… Он так говорил об этом, будто… Будто все её, его чувства к ней совершенно ничего не значат. Этот его спокойный снисходительный тон, попытка что-то объяснять ей как неразумному ребёнку. Может, он просто не может так сразу все принять, но… «Если ты правда любишь человека, разве вообще возможно делать вид, как будто ничего этого нет? Я вот не смогла. А ему нормально! — зло думала Саша. — Ну и пошёл ты к чёрту, Мещеряков!» — Пошёл к чёрту, — вслух прошипела она. Лёша просто не мог слышать голос, дрожащий от гнева и слёз. Но… что должен был ей сказать? Рассказать, как сначала изо всех сил сдерживал всю нежность, отчаянно рвущуюся наружу, чтобы только не смутить Сашу? А потом делал вид, что не замечает её таких детских и наивных проявлений симпатии… И так малодушно надеялся, что, может быть, она и вовсе никогда не решится признаться ему в чувствах. А может, лучше рассказать, как после бала не мог отвести взгляда от её обнажённых девичьих плеч и чуть ли не по щекам себя хлестал, чтобы выбросить из головы запретные мысли? С Сашиным определением касательно него он был даже, в общем-то, согласен. Мещеряков достал сигарету, закурил, сказал себе: «Спокойнее. Она подросток, у неё гормоны, эмоции. И Саня мне голову снимет, если я…» Голос разума звучал до отвратительного, до тошноты правильно, и он чувствовал себя последней сволочью. «Сашка…», — прошептал Лёша со вздохом, полным боли и сожаления. Он никогда раньше не думал о ней… так. И не должен был думать. А хотелось взъерошить её и без того вечно растрёпанные волосы, прижать к себе, стереть слёзы поцелуями и пообещать всё, что угодно. «Ты не понимаешь, я ведь… правда тебя люблю!» — звучал в голове Сашин голос. А он всё понимал. Мещеряков стряхнул пепел сигареты. Васильев заглянул к нему, смерил друга странным взглядом и спросил только лишь: «А что, Сашка уже ушла?». Может, правда ничего не слышал, а может, решил дождаться, когда Лёша сам созреет для серьёзного разговора. А уж каким будет разговор с Сашей, который так трепетно оберегал её как родную дочь, не хотелось и представлять. Разумеется, Саша об этом не думала, ей ведь и не положено в её шестнадцать забивать голову такой фигнёй, а он просто не может позволить себе идти на поводу у своих чувств.