***
— Сестра, — тихий мелодичный голос Аро раздался прямо над ее ухом, — почему ты сегодня не зашла ко мне? Я тебя ждал. Он слегка улыбнулся, обводя кровавым взглядом контур ее лица. Она была прекрасна. В его глазах — совершенной Венерой, воистину не было женщины упоительнее его сестры, ни одна не будила в нем те чувства, которые он уже давно испытывал к родной черноволосой красавице. Потому что он любил ее. До ужаса. До ломоты в челюстях. До россыпи трещин на совершенных телах. Она была его. До последнего человеческого вздоха. До горящих костров. Дидима слегка улыбнулась и тут же развернулась, с любопытством смотря в его глаза. — Я сегодня гуляла, Аро, — ее руки оказались на его плечах, а тонкие пальцы запутались в длинных шелковых волосах. Она наслаждалась их мягкостью, пока брат не наградил ее жгучим поцелуем в шею. Как она любит. И Дидима тут же расплылась в искрящейся улыбке. — Никуда без меня не уходи, — руки стальной хваткой сжали талию. Глаза сверкали и переливались в ночном сиянии луны, словно два драгоценных камня. Дидима закусила губу. — Ты говорил, сегодня приедут важные гости. Кто они? — тихо задала она вопрос и посмотрела на Аро. Ее выражение лица тут же стало напоминать кроткую и невинную лань. Вампир улыбнулся. Он так хорошо знал свою сестру… — Они помогут нам править вечностью, дорогая Ди. — Я люблю, когда ты так говоришь. Словно самый искусный поэт. — Я и есть поэт, сестра. Только свои стихи я пишу кровью, — он прошептал ей это прямо в рот, чтобы затем страстно впиться в манящие губы и заставить этот острый язычок на время замолчать. Их языки сплелись в яростной схватке, мучительно терзая души. Они боролись, словно на арене, два бессмертных, полностью одинаковые в своей красе. Только у одного из них было оружие, способное сломить другого, поставить на колени и заставить трепетать перед явственностью вожделения. Другому оставалось только покориться. Аро так и сделал. Они стояли на поляне, скрытые от всех густыми ветками старого раскидистого дерева. Их идеальные тела освещала луна, одежду слегка трепал ветер, а бессмертие награждало особыми острыми ощущениями. И это было так сладко, оба не захотели заканчивать свое свидание разговором. Прикосновения друг к другу разожгли вечный костер страсти. Мужчина, оставив терзать губы сестры, тут же прижал ее тело к дереву и дрожащими от желания руками начал стягивать легкую ткань хитона вниз. Дидима тут же зашипела, когда ночной воздух обдал прохладой соски. И выпрямилась. Она с интересом смотрела на брата. Каким взглядом он впился в ее грудь! Красавица. Настоящая красавица. Аро цокнул языком и прищурился, поднимая алый взор вверх. Ему хотелось застонать только от одного взгляда этой распутницы. Хотя, кто из них им является — спорный вопрос. Он — ее брат, наставник, ведущий и господин. Дидима всегда им восхищалась, но тогда это было так невинно, что он и не мог представить, как однажды сестра ворвется в его сердце, навсегда срывая оковы запретных мыслей. Она сломала и растоптала его мораль. Аро не стал себя мучать. Он взял ее в первый раз в доме их родителей, когда она сама пришла к нему, умоляя забрать с собой. И он забрал ее с собой. Аро смог получить власть тернистым и кровавым путем, когда Дидима это сделала давно. Когда посмотрела на него в первый раз спустя много лет разлуки. И теперь их жаждущие соития тела ласкали друг друга лунной ночью на первом пристанище их вечности. Тонкие пальцы тут же начали мять оголенную полную грудь, вырывая из открытых девичьих губ вздох. Большие пальцы кружились вокруг ареолов, с каждой мучительной секундой все медленнее и медленнее подбираясь к соскам… чтобы снова начать свой путь заново, раззадоривая… Дидима не любила ждать. Она тут же сжала темную ткань его одежды и начала поднимать вверх. Совершив быстрый путь к возбужденному члену, девушка неаккуратно сжала его, вырывая стон из четко очерченных губ брата. На его немой вопрос она быстро ответила: — Не медли, ну же! Их ненужные дыхания набатом били в ушах друг друга. Задыхаясь от страсти, руки блуждали по телам и встречались, чтобы на миг соединиться и через мгновение снова продолжить свой желанный путь… Брат и сестра. Постоянство и мгновение. Вечная зрелость и вечная юность. Аро уже не мог читать ее мысли, он пропускал их через себя, они шли электрическим током по всему телу. Он сглотнул и прислонился лбом ко лбу сестры, тяжело дыша. И когда он открыл глаза, то не смог с собой справиться. Она смотрела на него так, как он хотел. Как он любил. А он любил ее. Одно быстрое движение, и ее нога уже находилась у него на бедре. Ладони ласкали нежную кожу под коленом, вампир прижался к телу Дидимы и свободной рукой нащупал свой член. Вампирша качнула бедрами, раскрытыми губами касаясь налитой головки. Он с утробным рыком дрожащими пальцами потянулся к ним и потеребил клитор. Девушка тут же напряглась, вцепившись в его плечи острыми ногтями. С ее сочных губ то и дело срывалось «Еще!», когда Аро перестал сдерживаться. Он одним движением заполнил ее всю и начал двигаться. Медленно, без спешки, чтобы она закатила глаза, вцепилась в его плечи сильнее обычного и начала шептать его имя. И это ему нравилось. Он бы растерзал любого, кто посмел бы его этого лишить. — Дидима… — сладость звука от имени горела на языке. Тело было напряжено как огромная струна, теперь он оперся руками по обе стороны от ее головы и тяжело дышал, все так же неспешно двигаясь. Ее длинные волосы растрепались, опутывая обоих темными змеями. На шее блестел кулон. Принадлежность к его будущему клану. К нему. Ее рука прошлась по скрытой хитоном груди Аро и тут же исчезла в складках одежды, упорно продолжая путь к месту их соединения. Дидима почти невесомо подразнила основание члена своими ноготками, потом спустилась к мошонке. Сжав ее, дождавшись хриплого стона брата и тут же убрав руку, она с наслаждением ощутила, как темп его движений увеличился. И запрокинула голову назад, макушкой встречаясь с корой старого дерева, чтобы громко оповещать Аро о собственном удовольствии. Движения были рваные, резкие и быстрые. Звук соприкасавшейся плоти звучал в его ушах совершенной музыкой. В этот миг ему было действительно хорошо. Сестра выглядела упоительно — свободная и одновременно в его власти, восхитительная в общей на двоих страсти. Только его. И только навечно.***
На следующее утро она стояла рядом с ним по правую руку и ожидала гостей. Она волновалась — Аро это понял, бросив лишь единственный взгляд в ее сторону. Он не хотел пересудов, сейчас не время. Сестра комкала ткань платья, стиснутая рука была белее обычного. И он не выдержал, словил ее кисть, перевернул и поднес к губам. Он подарил ей касание губ на запястье, смотря в глаза. И Дидима расслабилась. На лице Аро появилась мимолетная улыбка. Наконец, когда вдалеке появилось несколько человеческих фигур, слуги начали активно готовиться. Еще раз уточнив насчет людей в подземелье к ужину, Аро отточенным движением поправил волосы, отбрасывая их на спину. Сестра покорно стояла рядом. Пока что все шло по его сценарию. Аро Вольтури предвкушал постоянство власти, он считал, что изучил все тонкости бессмертного правления, изящно приправленного щепоткой строгости. И пусть суд будет жестоким, судья будут достойны правоты. Он ожидал подвоха от кого угодно, только не от своей сестры. Она никогда не сделала бы ничего, что могло бы подорвать его веру в нее и ее верность. Непорочная для остальных и распутная для него. Что может быть прекраснее? Он хотел сделать ее своей королевой, она должна быть подле него всегда. И она сама этого хотела. Об этом говорили ее мысли, заточенные в изящных руках Аро, которые были помилованы благим даром чтения мыслей. Он был в ней полностью уверен. Настолько, что не обратил должного внимания на два неосторожных взгляда, которые переплелись между собой. Дидима и Маркус бросили друг на друга мимолетные алые взгляды. Но этого уже хватило, чтобы судьба клана Вольтури изменилась навсегда.***
— Маркус, друг мой! — обратился к гостю Аро и отсалютовал ему полным крови бокалом, — как тебе сегодняшний ужин? Ты готов обсудить условия? Римлянин поправил фалды и чуть небрежно отставил свой бокал в сторону. Этот стук привлек внимание Дидимы, которая с интересом вела беседу с женой одного из будущих правителей — Афинодорой. Она обернулась, бросила быстрый взгляд на нарушителя спокойствия и тут же отвернулась. Внимательный цепкий взгляд прошелся по лицу Аро, опустился ниже — к горлу. Маркус о чем-то размышлял. Недолго, пусть это длилось всего несколько минут, но вампир являл собой стальную уверенность и Аро почувствовал его превосходство над самим собой. Над хозяином дома. Немыслимо. Именно он и нужен Аро. Кая уговорить было проще простого. Власть, могущество, определенная вседозволенность сыграли свою решающую роль. Светловолосый военачальник дал свое согласие почти не раздумывая. Он привел с собой жену, красивая гречанка была схожа с ним лицом, но так же сильно разнилась характером. После прочтения мыслей, Аро был в них полностью уверен. Оставался только Маркус. Аро не верил такому подарку судьбы как эмпатия. Столько возможностей! Он очень хотел держать в руках этот дар. Он бы многое отдал за согласие этого гордеца, который сейчас сидел напротив него и со скучающим видом разглядывал свечи на нависающей люстре. Словно его не интересовала власть. Лицемер! — Так что, твой ответ, Маркус? — Мой ответ — да. Условия обсудим позже. Ты заплатишь свою цену. — Великолепно, брат! — хлопнул по столу брюнет и быстро поднялся на ноги, — всем встать! Поднять бокалы! Маркус был слегка отстранен, но внимателен к деталям. Это было просто как ясный день. В меру любопытен, относительно скромен и, конечно же, наделен благим даром. Надо ли больше для их клана? Нет! А чтобы стать королем? Конечно же, да! За Маркусом придут остальные. Он старше Аро и Кая, его знают как верного своему слову храброго война. Аро действительно отхватил драгоценный камень. И он будет его беречь. И пока алый взгляд одного из трех королей рассматривал весь зал, а другой нацелено любовался женой, третий и самый кровавый, принадлежащий Маркусу, был направлен на сидящую после брата черноволосую госпожу. Он отметил ее красоту, изящество и некоторую тайну, которую она надежно укрывала под личиной мнимой невинности. Он видел прочные нити, связывающие ее с кровным родственником. И это не было братской любовью. Его цена едва ли могла считаться высокой, но для его будущего она оказалась фатальной ошибкой.***
Их далеко идущие планы были воистину грандиозными. Как хищник бесшумно ступает вслед за жертвой, которая уверена, что в безопасности — именно так они сужали круг своего клана внутри считавших себя нынешними королями. Румыны ничего не смыслили в политике и управлении миром. А Аро знал. И костьми бы лег за такую власть. Но сейчас… надо отдохнуть. Он расправил плечи и встал на ноги, отодвинув солиум назад. Ни к чему слишком много сидеть за бумагами. Это приносит усталость даже бессмертному существу. Он уже давно не видел сестру. Он соскучился. Очень сильно соскучился и намеревался это исправить. Лишь мимолетной тенью проскользнула она мимо него этим вечером, оставив после себя цветочный аромат. Вампир довольно прищурился, предвкушая сегодняшнюю ночь. Чем ближе ступал он к покоям сестры, тем явственнее чувствовал невыразимую тревогу. Это не поддавалось объяснению. Он быстро преодолел расстояние и одним резким движением распахнул дверь. Открывшаяся перед ним картина была одновременно завораживающей и отталкивающей. Его сознание затряслось, на языке почему-то появилось жжение. Его сестра лежала под Маркусом. Он нависал над ней, обхватывая большими сильными руками ее талию и двигался. Он двигался в ней. В Дидиме! И она стонала! Ей нравилось. Аид их раздери, но ей нравилось! Аро стоял неподвижно, все еще пытаясь оценить увиденное. Он не мог даже раскрыть рта, чтобы хоть что-то вымолвить. У него не получилось бы. Да и что он мог сказать? Чтобы Маркус выметался из покоев его сестры? Чтобы он… Цена… вот его цена. Вампир глубоко и прерывисто вздохнул. Влюбленные на широкой постели стали активнее. Девушка стала стонать громче, почти переходя на крик. Аро тут же определил, что именно так сестра с ним не кричала. Алые глаза тут же стали чернее самого черного дня. Дидима… сестра… она предала его. Она предала их любовь. Прямо сейчас он наблюдал за тем, как один из приглашенных править брал его сестру так, словно она была его женой. Он был страстным, требовательно получая награду, но тут же отдавая взамен. Казалось, они были счастливы. Их сплетенные в страсти тела должны были возбуждать, но у брата возникало лишь смутное желание избавиться от сегодняшнего завтрака. Но когда его любимая сестра опустилась перед Маркусом на колени, Аро громко хлопнул дверью. Это было выше его сил. Его тонкие черты лица исказились в гримасе отвращения. Выходит, он зря доверял своему самому родному человеку? Его сестра… его красивая девочка предала его. С порочным наслаждением предала все то самое светлое, что он питал к ней на протяжении стольких лет!***
Пышные розы растаяли воспоминанием в его глазах. Сейчас, ныне красные бутоны лежали в земле, раздавленные рукой Аро. Помятые лепестки, из которых сочится блаженный аромат. Он сажал их для нее… И так же для нее он их сломал. Предательство. Это было предательство. Как она могла? Она любила его! И это не могло быть неправдой, ведь ее мысли были чисты по отношению к нему. Почему же все так… что Маркус сделал такого, что его возлюбленная сестра сейчас была с ним? Аро любил, он действительно любил. Это было основной причиной жизни изменницы и соблазнителя. Она — его сестра. Он — его соправитель. Клан являлся для Аро слишком дорогим детищем, а Маркус был слишком ценным экспонатом. Но он затребовал неправомерно огромную цену. Она не была высока. Она была попросту непостижима. И он бы никогда не дал ему Дидиму, но сестра решила все за него. Значит, она любила этого римлянина? Питала к нему чувства? Как Аро, она бы пошла почти на все, что угодно, только бы дать ему что он хочет? Все выходило именно так. Рука бессмертного потянулась за новым бутоном алой розы. Он сажал их для нее… А Маркус? Готов ли он, как Аро, перевернуть мир ради одного женского каприза? Готов ли быть повелителем ее судьбы и слугой ее желаний? Готов ли он стать ей мужем и королем? Это и предстояло узнать. Из головы не выходили стоны сестры и их переплетенные в страсти тела. Каждый раз, когда Аро закрывал глаза, эта картинка преследовала его, с успехом нападавшего война дезориентируя в его желании забыться. Пытка. Аро Вольтури никогда не прощал ошибок. Ни своих. Ни чужих. И скоро все об этом узнают.***
Он усилием воли подавил раздраженное шипение, когда Маркус ступил на мраморный пол их зала заседаний. Его свободная тога искрилась темным цветом в солнечном свете. — Совет состоится завтра. Можешь идти, — отрезал Аро и сам собирался уходить. Он из последних сил держался, чтобы ничего не сотворить с Маркусом. Как же хотелось стереть с его лица это твердое убежденное выражение. Холодная уверенность вампира его начала раздражать. Он забрал его собственность! И теперь смеет являться к нему? — Аро, подожди, — Маркус остановил его одним движением руки. Тот тут же напряжено отскочил, — я пришел не по делам клана. Это личное дело. И ты уже знаешь, о чем будет наш разговор. Лицо вампира мазнула ухмылка. Конечно, он знал. Хотя предпочел бы не ведать. — Друг мой, — он едва не выругался, — я не имею даже малейшего предоставления, о чем же ты хочешь поговорить. — О твоей сестре. — Я внимательно слушаю, — руки Аро тут же сложились в замок. Он наблюдал. — Я прошу у тебя ее руки. Как у ее брата и единственного живущего опекуна и родственника, — Маркус смотрел на него прямым серьезным взглядом. На его фоне ошеломленный Аро выглядел слишком жалко. Его глаза тут же округлились, он чуть наклонился назад, словно пытался всеми силами избежать этих слов, сцепленные руки сначала побелели из-за слишком сильного давления, а потом украсились многочисленными трещинками — вампир сжал их слишком сильно, от ужаса происходящего не рассчитав возможности собственного тела. — Ее руки? — наконец, шепотом вторил он. — Да. Я хочу быть ей мужем и защитником, а не только любовником. Аро, позволь я покажу… — Не надо. Я не желаю этого видеть! Маркус тут же нахмурился, глубоким взглядом пронзая лицо Аро. Он о чем-то мучительно соображал, желваки на его лице вовсю играли, выдавая его с головой… — Я знаю, что между вами было что-то… — он слегка помялся и глубокие красные глаза начали перескакивать с предмета на предмет, пока не остановились на забытом кем-то свитке, — я приношу обещание, что не стану обращать на это внимание или требовать объяснений, но все же… — но ему не суждено было договорить. Большой зал сотряс смех. Обойдя каждую колонну, каждый мраморный выступ и узор, он вернулся к нему ледяным ужасом. Аро Вольтури смотрел на него убийственным взглядом. — После того, что ты сделал с моей сестрой, ты требуешь ее руки? Дорогой мой, это следовало делать куда раньше, чем раздвигать ее ноги и тащить в постель. — Не смей так о ней говорить! Она не достойна этих высказываний, Аро! — губы Маркуса затряслись в злобе. — Я лучше тебя знаю, кто она такая! А ты… — он тут же оказался рядом, — ты словно змея. Я оказал тебе честь, но этого показалось мало и ты решил забрать честь моей сестры! — Это было по обоюдному согласию. Ты не смеешь обвинять меня в насилии над женщиной. — Это преступная связь! Она не твоя жена! — теперь у Аро затряслись руки от напряжения. — Так я и прошу тебя разрешить мне заключить брак с ней! — Маркус быстро пришел в себя и вцепился в плечи брата, — я хочу сделать ее счастливой. Мы оба любим друг друга. Что же еще надо, кроме этого для вечной жизни? Ответь, вездесущий. Ты читаешь мысли одним касанием руки, ты усвоил бессмертие, так позволь мне сделать сестру твою счастливой… Дальше Аро не слушал. Разве его сестра была с ним несчастна? Разве для того, чтобы на ее лице была улыбка ей нужен кто-то другой? Кто-то кроме любящего ее брата, который спас ее, дал вечность рядом с собой? Она никогда ни в чем не нуждалась… Почему именно сейчас в его долгой жизни произошло это страдание? Его сердце обливалось несуществующей кровью, оно как будто начало стучать… Но сострадание не входило в его планы. Где-то очень далеко, словно за огромными горами, он слышал голос Маркуса, который что-то там вещал про чувства и заботу и сейчас это казалось до уморительного смешным. Дидима любила только его, пока не упала в постель к другому. Не будет ли повторения судьбы? Уверен ли Маркус в чувствах сестры Аро к нему? Ведь она совсем недавно не видела никого, кроме своего брата… Аро только и мог сказать: — Я поговорю об этом с сестрой, — прежде, чем исчезнуть. В груди зияла дыра размером с море. Плескаясь в своем унижении и горе, он отодвигал неизбежное.