Lonely.

We didn't make out or do anything I just remember I was lonely. Шёл дождь. Осенний холод неприятно жёг лицо детектива, который медленно спускался к месту под мостом. Длинные тёмные волосы чуть колыхались на ветру, иногда раздражающе налезая на глаза Холмса. Бледные руки были сжаты в кулаки, дыхание было тихим, будто бы его вообще не было. Хоть одет он был и повседневно, но рубашка, как и в целом вся одежда, немного висела на Холмсе. От падения штанов его спасал ремень. В руке же детектива была трость, которая изначально не принадлежала ему. Думаю, не трудно догадаться, кто был обладателем этой вещицы, но обо всё по порядку. Зайдя под Темзу, Шерлок поднял, иссякшие свой цвет, очи. Он невольно сглотнул от нахлынувших воспоминаний, которые прожгли и душу детектива. Но глаза уже не были соленые, как раньше, они пусто смотрели на восстановленный мост. Именно с этого моста несколько месяцев назад спрыгнул Преступный Лорд. Холмс не смог его удержать и поймать. В ту ночь, единственное, что осталось от его дорогого Лиама, это была белая перчатка, что так легко и беззаботно соскользнула с руки падающего мужчины, его трость, которая чудом смогла уцелеть после падения, слова на французском, которые юный "злодей" успел прошептать детективу, и, кончено же, горькие и болезненные воспоминания, неприятно проживавшие сердце. Время, может, и лечило других людей, которые теряли близких, но уж точно не Холмса. Он был подавлен. Убит морально, а эта боль убивала его и физически. Такой вот парадокс: одна боль, может породить другую, которая будет намного сильнее прежней и, которая может убить. Шерлок не плакал. А если и делал это, то только тогда, когда был один. Никто не видел его слёз, даже Джон. Даже на похоронах Шерлок не плакал. Он лишь стоял, опустив голову вниз и докуривая очередную сигарету. Хотя о чём я, это даже похоронами тяжко было назвать. Глубь леса, дождливый день. Гердер, Джек и Бонд, которые собственноручно раскапывали могильную яму, Льюис, который тихо стоял около гроба, одной рукой обнимая за плечи Фреда, и Шерлок. Не делал ничего, на лицо покойника он даже и смотреть не стал. Тот день стал переломным в жизни этих людей. Дальнейшая судьба Льюиса и других складывалась более менее хорошо, но не Шерлока. Какого это терять единственного человека, который был близок не только по разуму, но и духовно? Какого это терять человека, который значил настолько много, что Холмс был готов полететь за ним? Какую же боль смог испытать детектив, когда потерял частичку себя? Разогнав мысли, Холмс посмотрел на неспокойную реку, которая будто бы что-то пыталась сказать Детективу. Но тот лишь криво усмехнулся и согнул колено. Обхватив трость математика по двум краям, Шерлок резко ударил "палку" об своё колено. Неприятное ощущение от удара разлилось по ноге, но Холмс даже бровью не повёл. Он замахнулся и выбросил в бушующую реку обломки. А затем, машинально развернувшись, пошёл обратно к дому. После смерти Лиама, Холмс брался за любое дело, которое ему давали. По совету Ватсона, тот старался себя отвлечь, но выходило это неудачно. Холмс не растерял своих возможностей в расследованиях, потому работа шла полным ходом. Но это не приносило ему удовольствие. Никакого. Лишь раздражение, пустоту, боль. Зайдя в дом без шума, чтобы остальные жильцы дома и Хадсон его не услышала, Шерлок вытащил из нагрудного кармана конверт. В нём была стопка денег и письмо, адресованное Хадсон. Оно было короткое и чёткое: "Деньги за аренду. Шерлок Холмс." Зайдя в свою комнату, детектив осел в кресло. Достав очередную пачку сигарет, тот вновь закурил. В голове проносился ураган воспоминаний. Тот день на Ноатике, когда он впервые увидел Мориарти. Когда впервые почувствовал, что появился равный ему по-разуму человек. Тот день в купе поезда, когда они вместе расследовали убийство. О сколько бурных эмоций принесло ему это расследование! Наверное, это было одно из немногих дел, когда он воистину почувствовал удовольствие. Тот день, когда он наведался к математику в университет. "Это было весело."-подумал про себя Холмс, вновь растягивая губы в кривой ухмылке. Шерлок вспоминал ещё много моментов, но закончил он пленку воспоминаний тем, что вспомнил письмо Уильяма, которое бережно хранится теперь в сейфе детектива, вспомнил эти затухшие, алые очи, которые смотрели не в глаза Шерлоку, а в его душу и, будто бы лезвие, проезжались по ней. Он вспомнил и то, как Уильям оттолкнулся от моста, и то, как он пытался его удержать. Вспомнил те слова, которые шепнул ему Лиам, а затем порезал его плечо и упал в бушующую реку. А Шерлок ..так и остался лежать на хрупких досках моста. Он жалел об этом. Нужно было прыгнуть. Нужно было спасти. Но те слова... Затушив сигарету о пепельницу, детектив поднялся с кресла. Подойдя к сейфу, тот с лёгкостью открыл его. В нём было письмо Уильяма, его перчатка, и пистолет Холмса. Оружие было заряжено одной пулей. Сам детектив не знал, какой. Взяв кончиками пальцев письмо и быстро его перечитав, мужчина хмыкнул. Он аккуратно положил его на место, а затем сухо щёлкнул выстрел. Брызги крови полетели в разные стороны, пока грузное тело Шерлока упало на пол. На звук выстрела прибежала мисс Хадсон и Джон. Увидев труп лежащего детектива, женщина закричала, пока Джон с ужасом рассматривал бездыханное тело друга. Неизвестно, что за слова шепнул Уильям Шерлоку. Неизвестно, чем бы закончилась история, если бы оба жили. Неизвестно, что бы было бы, если Шерлок полетел за Мориарти. Они не целовались в губы, они даже не обнимались. Они просто вспомнили, что были одни на этом свете, пока не нашли друг друга. На мгновение расставшись, они вновь встретились. Детектив и Лорд преступности. Синий и алый цвет. Огонь и Лёд. Свет и Тьма. Холмса похоронили так же тихо, как и Уильяма. На похоронах были лишь самые близкие. Никто не знал о смерти великого детектива. Когда кто-то расспрашивал о Холмсе, то говорили, что тот просто уехал путешествовать. Лишь самые близкие знали горькую правду и конец гениального детектива и преданного друга.