Адекватность сквозь безумие

Белые облака стали постепенно закрывать собой солнце, но его свет проходил сквозь них, окрашивая белые воздушные массы в светло жёлтый цвет. Тем временем большое небо из нежно-голубого превратилось в своеобразную радугу, состоящую из фиолетовых, розовых и из жёлто-оранжевых пятен, что гармонично смешивались в картину вечерней красоты. Феликс всё не отпускал Куромаку, несмотря на его слова. Феликс обнимал Куро как мягкую игрушку, прижимая его к себе лишь руками. Куромаку тем временем ворчал и бурчал себе под нос. Злость кипела в его жилах, но не настолько сильно, чтобы рвать и метать. Облака, не сгущаясь, закрывали солнце, как Феликс закрывал Куро от этого мира. Однако резко открывающаяся дверь выбила из колеи их обоих. Кто-то резко выхватил Куромаку и так же быстро умчался с ним в даль, в сторону таких же домов, как и их. Феликс смог лишь рассмотреть чёрную макушку с рожками, да тушу, скрытую под тёмными одеяниями. —Ты что себе позволяешь? Прокричал Куро. Его ноги чуть ли не падали из-за ходьбы Пика. Он был самым высоким парнем в иих доме, по сравнению с ним Куромаку покажется вам букашкой, хоть он не такой маленький как Феликс, а уж тем более не как Вару. Пик молчал, спокойно идя вперёд. Куро пытался вырваться из его грубой и сильной хватки, но огромная рука Пика не оставляла и шанса на это. Она буквально скрывала всю ладонь Куро собой, загораживая от внешнего мира и защищая (?). Куромаку, перестав брыкаться, но продолжая что-то бухтеть неразборчивое под нос, осматривал дорогу, по которой они шли. Он только сейчас понял, что они быстрой походкой дошли до парка, где Куро, смутно помня, гулял с мамой. От этих мыслей Куромаку немного вздрогнул, это больная тема. Пик отпустил его руку, но положил её на плечо. Куро немного вздрогнул, перестал недовольно бубнеть и посмотрел с вопросом и с недовольством на Пика. То ли Куро выглядел комично, то ли с самой ситуацией с лицом серого кардинала было что-то не так, но так или иначе, смотря на Куромаку, Пик слабо улыбнулся. —Смотри. Обычно хмурый и словно недовольный на весь мир Пик, слабо и как-то тоскливо с долей радости улыбался краями губ, настолько слабо, что и вовсе для некоторых губы остались не тронутыми. Он слегка приобнял за плечо и также слегка притянул к себе Куромаку. Куро вздохнул и немного вздрогнул, то ли от удивления, то ли от неожиданности, то ли от красоты этого места. Вся та злость и всё то недовольство мигом улетучились, присутствуя лишь осадком где-то в подсознании, но и это было ничто для ощущения воодушевления и какого-то странного чувства, что заиграло где-то глубоко внутри, беря под свой контроль душу и малые частицы разума. Перед взором Куромаку предстало никем не виданное место, туманное и безмятежное, живущие словно в своём мире от чужих глаз и мыслей. Куромаку поистине познал красоту, что либо описать невозможно, либо настолько трудно, что вся жизнь пройдёт на это и то описание прозвучит блекло и сыро. Белоснежный туман вокруг закрывал огрехи и дарил какую-то знакомую и приятную тоску (?), что случалось с Куромаку очень редко, ведь он всецело был погружен работой и рутиной. Возможно, если бы он чаще выходил на улицу, то эта картина не казалась ему чем-то новым, необычным и какой-то знакомой (?). Однако он даже как-то рад тому, что его взор замылила пелена рутины, что не слезала годами, делая зрение туманным и блеклым для подобной красоты. Стоя на холму, Куромаку чувствовал себя иначе, его мысли, его чувства, его догадки, доводы и страхи из-за зелья пропали, испарились, исчезли, он впервые почувствовал себя иначе, а слабый и столь приятный и окутывающий уши зов реки, что так медленно течёт восвояси, дурманил и успокаивал накипевший от страха разум. Белый туман, прятал зелёные деревья за собой и словно закрывал от них не только Куро, но и Пика рядом, немного делая их ближе. Они молчали, смотря вперёд, думая о своём. Трава под ними легко игралась с ветром, что так слабо, но надёжно укреплял атмосферу единства с этим местом и нежелание уходить от сюда. Птицы подобно сирене завораживали души и рассудок, унося его в ауру детства, когда казалось и горы по колено, и океан можно за минуту переплыть, и облаков коснутся не составит труда, а мысли были лишь мечтаниями и сказками, а проблемы были пустяковыми, невинными и глупыми. Куромаку слабо улыбался и именно эта улыбка была словно единственным лучом света в этом прекрасном тумане, ведь почему-то несмотря на столь приятное до мурашек место, Пик оставил его на второй план, любуясь губами того, кого насильно сюда принёс. Улыбка этого парня, что в своём раннем возрасте заимел седые пряди в волосах была редким и нежным лучом, что освещал не только местность, но и душу, и даже ледяное сердце. Для Пика здешние красоты были мелочью если только не улыбка, вечно серьёзного и словно холодного человека, что улыбался возможно только с Зонтиком и то вряд-ли. Смотря на эти губы в улыбке, у Пика по-новому бежит и стучит сердце, горящие щёки немного начинают говорить о себе, а собственные губы не могут сдержать такой же слабой, но светлой и тёплой улыбки, что так давно не видала свет. С того момента как Куро смотрел на Пика за столом, в голове последнего что-то предательски щёлкнуло, что-то болезненное, но в тоже время приятное и до боли знакомое ощущение, что было лишь при девушке из старшей школы, но и это чувство было не настолько трепетное, приятное и, казалось для Пика, тяжёлое, да крепкое, ведь даже прошлое ощущение с той девушкой возвращалось и проходило быстро и бесследно, в то время как с Куромаку оно проходило иначе. Иначе бьётся сердце рядом с ним, иначе мыслит и иначе чувствует. Смотря в эти глубокие и словно холодные ко всем глаза, которые хранили в себе забытую душой частицу теплоты и заботы, для Пика они уже стали родными и любимыми, он ненавидел когда кто-то смотрел в них, ведь уже считал, что только он смог узнать их секрет. А эта гладкая, но болезненно белая кожа, на которой при прикосновениях появляются еле заметные мурашки была для Пика теплее любой одежды, одеяла, пледа или обогревателя, несмотря на то, что по факту она проигрывала им всем, ведь была холодной и даже какой-то трупной, безжизненной. —Красиво… Еле как проговорил Куромаку, продолжая смотреть вперёд. Пик, словно очнувшись от глубокого и сладкого сна, легонько кашлянул в рукав своей чёрной слабой кофте, обращая на себя внимание одного из умных жителей дома. — Угу, идём дальше, парк-то большой… Дальше они шли. Никто не решался прервать это неловкое и давящее на лёгкие затишье. Постепенно грязная дорога леса превратилась в обычную и ухоженную дорожку парка, по бокам которой чудно расположились столбы, которые словно загорались лишь с их присутствием. Народу было не много, но и не не было вообще, в основном можно было встретить лишь два-три мимо проходящих прохожих, да и пару людей сидящих на скамейках, но и они являлись исключением. Пик и Куро шли бы весь путь молча, если бы оба не заметили ларёк с мороженным впереди. В обычной бы ситуации они бы вместе прошли бы мимо, но Куромаку явно знал, чувствовал, что Пик явно что-то задумал, и как обычно Куро был прав. Пик, слабо взяв его за руку, легонько идёт вместе с ним в сторону ларька. Куромаку же даже не сопротивляется так как знает, это бесполезно. —Ты какое мороженое предпочитаешь? —Шоколадное… —Ого, я тоже. Хотя сладкое вообще не предпочитаю, покупаю лишь тогда, когда нужна быстрая работа мозга. —Не могу не согласиться, при поедании сладостей мозг действительно работает лучше и быстрее, но только на малое время. Сказал Куро, подмечая про себя, что на Пика, к сожалению, зелье подействовало. Они остановились напротив ларька, а после, когда Пик быстро купил по мороженому, оба парня сели на ближайшую лавочку. Куромаку осторожно открыл упаковку с мороженым и не спеша стал есть. Стало как-то совсем спокойно, однако и одновременно с этим немного тревожно. Что-то в душе Куромаку явно сопротивлялась этой душевной атмосфере, крича неразбериху и легонько плача про себя. У Куро незаметно стали трястись руки, а на лбу выступили пару капель пота. —[Не хватало, чтобы случилось тоже самое, что и с Данте…] —Куро… Грубый голос Пика вывел его из своих мыслей. —тебе холодно? Куромаку два раза хлопнул своими ресницами. Не ну это уже совсем не Пик. Паника в голове стала нарастать, а Куро лишь приходилось пытаться надеть маску спокойствия, ведь тяжелее это сделать, когда ты до конца не понимаешь какую эмоцию ты чувствуешь. —Нет, просто задумался. Куромаку немного отодвинулся от Пика, который незаметно приблизился к Куро. Он знал, как нелепо и глупо его оправдания выглядели со стороны, особенно со стороны Пика, который был хитёр и прекрасно выявлял ложь. Пик вздохнул и лёгкими и быстрыми движениями снял с себя безрукавку, оставаясь в одной кофте. Безрукавка мигом оказалась на плечах парня. Куромаку вздохнул. —[Слава богу, что Пик подумал про холод, а не про что-то другое, а то разговора бы не избежал.] —Куромаку, что тогда произошло с Данте? —[Сука] Мозг Куро стал быстро придумывать очередное нелепое оправдание, ведь при стрессе он вряд ли смог бы выдать из себя хоть что-то нормальное. Однако осознав, что зачем вообще это Пику, Куромаку ответил : —А тебе-то какое дело. Куромаку закрыл глаза, на которые с неким холодом смотрел Пик. Лоб Куро покрылся ещё большими каплями пота, а лёгкие потихоньку переставали дышать. —Если так интересно, спросил бы у самого Данте... —Я и спр... Но не успел он что-либо сказать, как вдруг под какой-то гогот, кто-то поднял Куромаку на руки и стал сматываться от своего места преступления. От неожиданности Куромаку выронил мороженое и посмотрел на лицо похитителя. —Вару, от тебя нет и дня покоя! Со злостью и ненавистью кричал Пик в спину маленького негодяя. —Это моя принцесса, ищи себе другую! —С какого перепугу, я стал принцессой, так ещё и твоей! Вару, это нелогично на... —Не логично, не логично, как по мне всё со мной логично! У Куромаку пропал дар речи от возмущения. Мало того, что его Данте чуть не прибил вчера, Пик с какого-то лешего стал укрывать его одеждой и нежится, так ещё и какой-то аферист стал звать его принцессой и буквально похитил. Так ещё и другой олух вместо того, чтобы как обычно тихо возмущаться и с гневом смотреть на всё происходящее, просто бежит за обормотом, из-за которого и происходит это всё месиво. Куромаку страшно, что же будет дальше, однако это чувство сейчас заменило открытое возмущение и негодование. Он просто онемел от того, сколько разных лекций и тирад хотел высказать этому шутнику и его соседу напротив, но банально не мог зацепиться за одну из своих мыслей. Это просто взрывает крышу.