強い

Он зовёт бордель в котором работает Карен гнилью, не добавляя больше никаких лишних слов и при этом каждый раз улыбается, заходя туда, просто делает это без особого удовольствия, натянуто-уродливо (а умеет ли по другому?). Неизвестно к кому он обращается, под нос бросая это небрежное оскорбление. То ли к зажравшимся клиентам с сально-испорченными выражениями на лицах и мятыми купюрами в потных ладонях, то ли к сутенёрам, заботливо пересчитывающим вышеупомянутые купюры, а то и вовсе к несчастным девам, которые так же как и сам Какихара нечестно и измученно давят улыбки. Никогда у Карен нет возможности его эмоции прочесть. Сегодня гниль решают распугать, заставить жаться по углам встревоженно, искать себе новые закоулки. В бордель принадлежащий господину Андре заваливается огромная компания, которая вначале действительно смахивает на базированных посетителей. Они, как ни в чем не бывало, оценивают взглядами дамочек, бросая остро-жалящие шутки и совершенно их не стыдясь, они обсуждают кто какую возьмёт, заранее обговаривая самые мерзкие из предпочтений. А потом, когда сутенер поддакивает потенциальным покупателям, стелясь перед ними похуже любой шлюхи, а кто-то из проституток не выдерживает и бубнит под нос нечто обижающее — новоприбывшие посетители открывают огонь. Прежде чем плечо пронзает острая боль Карен успевает подумать насколько хрупкая вещь мужское эго. *** — Босс сказал... — Масао, shut the fuck up! С момента перестрелки в публичном доме прошло около двух часов. Час Какихаре понадобился на то, чтобы смотаться с места практического смертоубийства по просьбе господина Андзё захватив его суженную — Карен, а другой на всяческие попытки успокоить нервы его, Какихары, подруги дней суровых (всё той же Карен). Если бы у него это получалось хуже чем сейчас, понадобится бы и третий час, в течении которого они с девушкой бегали бы по всем её проституциированным подружкам, узнавая о самочувствии их после обстрела. — Ты ведёшь себя та-а-а-к глупо. — демонстративно и с наслаждением пожимает обеими плечами, оперевшись головой о холодную стену. Какая-то засраная квадратная комнатка кажется ему куда уютнее того притона, где он недавно имел честь находится, даже несмотря на то, что Карен нервно усмехается, когда слышит как эту комнату Масао называет домом. Он с усилием тянется носком ботинка к туфельке девушки напротив, а Карен, в свою очередь, нервно пытается поджечь сигару. Она раздражённо фыркает, обувью бесцеремонно наступив на чужую ногу. Какихара многозначительно поднимает брови, разглядывая то, как девушка всё поправляет и поправляет шубку, сползающую с плеча и тяжело вздыхает. Леопардовая шубка никогда не обладала стопроцентным антисептическим эффектом, а уж тем более не вытягивала пули силой своей привлекательности, а жаль. — Да дьявол с тобой! — взвизгивает вдруг Карен, в одно мгновение оголяя перед спутником плечо и тот час же зажмуриваясь, — Ты можешь достать пулю, хорошо! Я это к тому, что Андзё тебе доверяет и если уж что пойдёт не так... — Понял. — отрезает, не нуждаясь больше в комментариях и пояснениях и, наверное, с излишней уж драматичностью, падает перед девушкой на колени. Чужую руку хватает слишком уж резко, прощупывая своими длинными пальцами кожу вокруг, собственные локти бессовестно устраивает на коленях Карен, выбрав точку опоры без каких либо слов и советов, — Больно будет. Говорит очевидную вещь и пододвигает к себе откуда-то из дальнего угла этой "каморки" ящик с инструментами. Девушка набирает в рот воздуха, дабы возмутиться, но он заранее шикает, пренебрежительно качнув головой в сторону. Достает он из ящика пассатижи и невооружённым взглядом видно (вряд-ли видно девушке босса — ей не до этого), что от стандартных они отличаются тем, что губки инструмента куда более длинные. Он выпрямляется, чуть грубее чем требует ситуация фиксирует руку Карен, но та стойко молчит. Вероятнее всего, просто ментально прорабатывает смирение, касательно того, что скоро лишится левой руки. Какихара прерывается вдруг, ослабив хватку и виновато улыбается, а во взгляде возникает осознание чего-то. Нет нужды затягивать ещё больше и мучать её, но получается то, что получается. — Будь умницей, сядь поудобнее. — говорит извиняющимся тоном, избегая встреч взглядом и ментально просит прощения ещё и у босса, но оправдывает действия в том числе и тем, что сам босс определенно не хочет видеть рядом с собой женщину без руки. Карен поджимает губы и неуверенно сползает с сомнительного вида ящика прямо на пол. Дёргается с непривычки — пол ледяной, тоже. Масао прочищает горло, хаотично думая о том, как правильно сформулировать мысль, — Вообще, тебе следует на меня сесть. — Excuse me?! — Ты будешь дергаться! Я могу сесть на тебя, но вероятность твоей смерти от болевого шока или воткнутых в руку пассатижи в два раза увеличивается! — он пытается отшутиться лишь бы ситуация не стала ещё более убивающей, но нормально шутить Масао никогда не умел. Впервые за долгое время на одну секунду его словно шилом колет чувство стыда. Произнести вслух всё сказанное выше это странно, но когда ты говоришь это Карен — ещё хуже. Какихара думает, что тут скорее умрет он и случится это от того что он видит с какой вселенской усталостью и смиренностью девушка закидывает на него одну ногу, пододвигаясь поближе. Во взгляде это, внезапно мёртвое "делай что хочешь". Масао фиксирует тело женщины ногами, головой кивая на неё, без слов приказывая откинуться назад. Отвратительная близость и уничтожающие обстоятельства. Он медленно, непозволительно медленно давит на отверстие от пули и крик девушки, которая так старалась настроиться — разносится по душному мелкому помещению. Она действительно дергается вперёд, тут же испуганно замолкает, повторно вздрагивает и сжимает зубы. Реветь хочется навзрыд. — Сильная, — обращается одним только прилагательным и старается нагнать нежности. Босс убьёт его, если услышит от суженной что-то лишнее, Карен умеет правильно рассказывать, — Сейчас много крови будет, я пулю искать буду, глубоко вошла. Девушка не может выдавить из себя не слова, получается лишь кратко всхлипнуть и отрывисто кивнуть. Какихара присматривается, убирает лишнюю кровь всем чем только может : собственными руками размазывает по чужой, что-то подтирает рукавом рубашки, обе руки его в опасной близости от Карен. Да, ведь точно. — Ты можешь укусить мою руку. — не то предупреждает, не то предлагает. — Nonsense! Я не животное, Маса, я так не могу. — рада возможности отсрочить верхнюю нотку боли, но плечо теперь без конца пульсирует, напоминая о себе, — Ты мой друг. — Так представь что нет. — как ни в чем не бывало предлагает Масао, предварительно отдернув рукав на левой руке, — Представь, что тебе мне больно сделать необходимо, чтоб самой полегчало. Будет... Очень больно. Какихара просто говорит правду. Он опять принимается дренировать рану, а потом, кончиками пальцев раздвигает края, постепенно запуская часть инструмента внутрь. Карен издаёт протяжный стон и кусает его с абсолютным упоением, руками бессильно хватаясь за всё, что попадётся, в том числе за чужие плечи. Масао замирает на мгновение, сам едва сдерживая порыв вскрикнуть по совершенно другим, сомнительным причинам, но тут же продолжает работать с повреждением, выискивая пулю. Тяжело сохранять самообладание в такой ситуации, сидеть ровно без вечных пошатываний, но он старается из последних сил, боится сделать что-то неверно и, кажется, боится что это закончится. Её укусы постепенно распространяются дальше по руки и с каждым новым у мужчины темнеет в глазах. Когда у Какихары наконец получается нащупать пулю, он судорожно выдыхает, но ничего полноценного выговорить не может, даже съязвить. Аккуратно, постепенно, своими уже трясущимися руками он всё таки извлекает пулю. Страшное молчание царит здесь с того момента как девушка впивается зубами в чужую руку. Сейчас Масао путанно ищет взглядом то из чего можно сотворить импровизированную стерильную повязку, тянется свободной рукой в карман собственного плаща и достает из него флягу с чем-то алкогольным. — Обработать... Спирт, — невнятно указывает на фляжку, открывает её и предупреждающе выдыхает. Опять не может говорить потому что предвкушает. Не жалеет, заливает рану поверх прямо из фляги и опять дёргается с места, когда чужие острые зубы впиваются в руку. Вовремя вспоминает, что то, что вызывает у некоторых людей возбуждение в случае с Карен может вызвать отвращение, — Тш-ш-ш, тише, стойкая, стойкая. Он в полуобморочном состоянии рвёт одну из своих любимых вещей на повязку для девушки, завязывает настолько крепко насколько это необходимо и не прекращая расхваливает девушку, выискивая всё больше новых прилагательных. Наконец-то может позволить себе убрать руки, но тогда она подаётся вперёд, правой рукой сжимая волосы на чужом затылке, не объясняя ничего и не имея возможности отойти от. — Маса, ты же знаешь, что мне всё ещё больно, — шипит ему в шею раздражённо, льнёт в беспамятстве и совсем уж нервозно и неправильно смеётся, когда он мгновенно расстёгивает те пуговицы рубашки что выше, ближе к шее. Стрессовая ситуация, что поделать, смеётся от абсурда. Масао готов выть от того как ему чего-то не хватило, он выгибается в спине, а из руки падает в темноту и сырость пассатижи. Его трясет как в лихорадке, когда чужие зубы бесцеремонно впиваются в шею, а ноги мужчины в мгновение сводит судорогой. Закрывает глаза и тогда перед ним плывут иероглифы, расходящиеся в какие-то ему доселе незнакомые слова. Чем больше силы Карен вкладывает в укус, тем легче ей становится — наконец-то Какихара в чем-то прав. Пытается вернуться в реальность, а сам непроизвольное водит ей окровавленными руками по спине. Понимает, что наверное начал делать так ещё когда пулю только достал сначала одной, а после перевязки подключив вторую, успокоить чтобы. Но сейчас продолжает по инерции, упиваясь этим и всё нашёптывает Карен о том, какая она умница что перетерпела. В голове очередная назойливая мысль о Андре и о возможности смертоубийства Масао, но уж конкретно ему от неё хуже не становится. Хотя, дышать ещё тяжелее. Девушка постепенно возвращается в сознание своё — сила укуса слабеет. — Нет, нет, нет, дьявол, — в исступлении, почти хнычет, подаваясь вперёд, а саму Карэн всё так же не задумываясь, подтягивает к себе, за талию. Масао ведь так старался, со всей возможной нежностью, ласково, это ведь идиллия их партнёрства. Так, как он не умеет, так как к нему не следует. Она хлопает ресницами и они щекотят кожу Какихары раздражающе, а ещё девушка выставляет перед собой руку. Ладонью — к чужой грудной клетке. Масао словно всхлипами заразили через укус, он в отчаянии, — Ну пожалуйста... — Ты ненормальный, — слишком много думает и не в силах поднять взгляд, облизывает собственные губы и буравит чужую шею своими блестящими глазками, не спешит отстраняется, как-то привыкает к собственным мыслям и пытается понять, как с ними дальше жить. Руку выставленную перед собой дабы успокоить ближнего своего вдруг случайно как-то поднимает выше, сама не соображая что делая. Давит на чужой кадык, — Ты знаешь что сказать Андзё, здесь не было ровным счётом ничего. Ты обработал мне рану и достал из руки пулю. That's all. Разочарованно стонет, старательно пытаясь отвернуться и запах чужих волос не вдыхать, потому что боится, что от этого и вся эта маленькая комната, и он сам, насквозь впитают чужие дурацкие в своей сладости духи. Когда рука девушки оказывается на шее Какихары, он тут же кивает, соглашается дергано со всем что может расслышать, всё так же податливо, обессиленно. Даёт понять что будет молчать. Под пытками, на смертном одре и при любых других интригующих его обстоятельствах, эти минуты, в своей сокровенности и интимности, не будут украдены ни за что. Карен выскальзывает из его рук слишком уж изящно для человека, которому сегодня прострелили плечо, напоследок проводя по чужой шее с виднеющимися на ней укусами мягкой рукой, извиняясь — слишком боится того, как затянулась сцена, вот она всегда какая-то такая. Масао сползает по стене, ещё ниже. Заставить Карен остаться не получается, слова просто не находятся. Это не тот случай, когда он хочет чтобы она была его женщиной, это тот случай, когда он хочет стать её мужчиной. — Я проведу тебя к господину Андзё. — завистливым и раздосадованным полушепотом, ощупывая горло. Босс лишает девушку всякого потенциала. — Glad to hear it. — накидывает на плечи шубу трясущимися руками. Останавливает хаотичные сборы, прекращает попытку нагнать безразличия, не двигается с места. Решает вернуться к этой теме последний раз, — Маса, я не знаю что это было, но представь себе, мне почему-то не было мерзко. Weird. Ну он ведь надеется, что её парфюмом в этой комнате пропахнет всё.