Золотые слёзы

      Среди дюн и руин золотых владений царя Дешрета, где обжигает кожу каждая ведомая ветром раскалённая солнцем песчинка, в пылком сердце и горячей крови юной пустынной странницы подобно песчаной буре бушуют яркие страстные чувства, порождённые дружеской признательностью, благодарностью и преданностью, проросшие во всех тех приключениях и опасностях, которые пройдены и преодолены вместе, бок-о-бок, в глубинах вековечных божественных залов и под мерцанием звёзд, что были свидетелями всех этих древних историй. В пустыне всякие взаимоотношения и связи — иные, скреплённые долгом и верностью, долгие, незыблемые, вечные, как храмовые плиты, как кровь народа песков. И Джехт — тоже такова, отчаянно и беспристрастно преданна в дружбе, до последнего вдоха, даже жертвуя жизнью и бренным телом — преданна целиком, эгоистично и ревностно. И сердце её полно горькой злости, которая твердит ей, говорит её устами: «Моё. Не отдам. Ни за что. Никому».       В своём странствии по Тейвату Люмин узнала многих, очень многих людей. Кто-то стал добрым другом, кто-то заклятым врагом, кто-то — лишь временным спутником, а кто-то — собеседником на пару десятков слов, рассказчиком одной истории, одной маленькой крупицы этого чужого мира, такой незначительной в его масштабах, но такой важной в конкретный момент, в конкретном месте, для конкретной живой (или уже давно неживой) души. Сотни маленьких историй, затерянных в глубинах пещер, на далёких островах, в мрачных скрытых залах, в потерянных мёртвых мирах, среди буйной зелени леса и среди золотых песков, каждая — подобно слезинке в необъятном океане. Джехт, Джебраил, Бен-Бен, сказ о царе Дешрете… лишь одна из этих бесчисленных историй, чьей частью стала Путешественница.       Сидя на остывающей выветренной скале под иссушённым зноем деревом, они вместе смотрели на погружённую в дрёму потемневшую пустыню, на ясный свет звёзд на безоблачном небе и круглый белый лик призрачной луны, на чернеющие провалы и сверкающие золотые колонны. Каждой из них было о чём вспомнить. Каждая из них была брошена в пучину событий, чтобы в конце концов остаться одной, лишиться кого-то столь дорогого и важного, и прийти снова к началу. Судьба свела их снова, всё в тех же горячих песках и древних наполненных слезами руинах, и Джехт, после долгих скитаний в одиночестве, посвящённых анализу себя самой, своего прошлого и своих чувств и осмыслению произошедшего, едва встретив подругу, с присущей ей страстью и пылкостью сказала обо всём, когда они остались наедине под туманным лунным светом среди мириад звёзд. Люмин показалось, что она стала чуть старше, чуть мудрее, чуть осознаннее, но её нрав остался неизменным. В конце концов, в ней течёт кровь потомков царя Дешрета.       Вечная верность — так звучало признание Джехт. Вечная верность той единственной, которая тронула её сердце, вечная верность, выгравированная на костях, высеченная на каменных плитах, горячей кровью выведенная поверх золота. И написанная слезами, которые катились по её щекам, впитывались в песок под ногами, даря этой земле столь редкую влагу. Они встретились, и им было о чём поговорить. Пусть и были они друг другу почти незнакомцами — ни прошлого, ни настоящего, ни целей — но, всё же, объединёнными общим приключением. Для Люмин — лишь краткий миг, один шаг, вырванный из бесконечной дороги; для Джехт — клятва, данная на всю жизнь.       Её сердце полно ревности. Ей не хочется делиться, не хочется отпускать. Она хочет единолично владеть, пусть и знает, что не сможет запереть, не сможет привязать к себе. Люмин открыта, ей не дано понять чужого собственничества. Её трогает чистое, прямое, бурное как горный поток и неукротимое как песчаная буря чувство, но она — свободна, и её путь лежит намного дальше необъятных песков. Она ступала по бесчисленным равнинам, взбиралась на поднебесные пики и спускалась в бездонные пещеры, становясь частью разных историй этого мира, связью между прошлым и будущим, последней главой беспощадной трагедии, и Джехт… пусть и была ей дорога, как близкая подруга, всё же, едва ли смогла бы отправиться с ней дальше, сопровождая её в путешествии по Тейвату. Едва ли она готова покинуть места, где приютом ей был остывший за ночь песок под открытым небом, присматривавшим за детьми песков и ласкавшим их светом высоких звёзд. Она принадлежала этой земле, связанная с нею кровью и прошлым, как дерево корнями, и покинуть её не могла, сколько бы боли ни нашла среди бесплодных песков.       Джехт заворожённо слушала истории о далёких странах и их нравах, когда они вдвоём сидели у костра в расщелине скалы, спрятавшись от песчаной бури, внезапно настигшей их в ночи. Так трудно было ей, страннице вековечных песков, представить себе безбрежный тёмный океан, живую зелень диких лесов, туманные острова и удивительные цветы, чьи семена легко плывут по воздуху, подхваченные ветром… У Люмин находится в карманах свёрток с этими семенами диковинных цветов, чуть помятыми, но всё равно такими удивительными — она протягивает их Джехт, и этот маленький подарок, привет из далёкого края свободы, особенно ценен. Она хотела увидеть своими глазами всё то, что так старательно пыталась представить, но знала, что её место здесь, она должна быть здесь, и прах её обретёт покой здесь, среди безбрежной золотой пустыни.       Ревностно она полюбила странницу из иного мира, но с родиной связана была сильнее, узами, что тянулись в прошлое тяжёлыми кровавыми следами. Джехт не мыслила себе другого края, где она была бы собой, где она чувствовала бы себя на своём месте, где она была бы маленькой деталью большого мира, стоящей там, где ей положено — словно крошечная песчинка в толще громадной дюны. Пойти вслед за Люмин значило безжалостно обрубить тянущие её назад корни, разорвать эту связь навсегда, значило, что она больше не посмеет вернуться. Джехт не знала другой жизни, и даже мысль о том, чтобы сделать этот шаг и покинуть родные пески, внушала ей ужас.       Это решение она приняла решительно и окончательно, пока они вместе, плечом к плечу пережидали не на шутку разбушевавшуюся песчаную бурю. С тоской, с отчаянием приняла, что пути у них разные, и судьба — не одна на двоих. Путь Путешественницы лежит за границами этого безжизненного края, этого большого сложного мира, а её собственный путь, связанный с долгом, петляет и путается среди древних руин, истекающих золотыми слезами, рыдающих над тенями прошлого, что тают в солнечных лучах и вьются по древним стенам в темноте. Джехт — наследница всего этого бессмысленного наследия, хранительница памяти о боли, похороненной среди дюн и руин храмов, и её свобода — здесь, в тех местах, которые так хорошо ей известны. Ревность уйдёт, угаснет жгучее чувство, она отпустит свою случайную временную спутницу, что нашла своё место в её сердце, и лишь память об их приключениях останется здесь, между выветренных скал и иссохших деревьев.