О Вороне бедном замолвите слово...

"Эгмонт хочет умереть здесь и сейчас - это ясно. Иначе – зачем были все эти провокации? Он прекрасно знает, что делает, дразня меня. А я... Я – не против. Пусть так и будет. Мы решим это сами, без судов и разбитых гербов... Сейчас всё будет конечно. Один удар в сердце. Как он и хотел." По сигналу секунданта Рокэ Алва сделал молниеносный выпад и ударил своего соперника шпагой точно чуть левее центра груди. На этом всё и должно было закончиться. Но его шпага вдруг сломалась пополам, так, как будто Ворон изо всех сил ткнул острой сталью в скалу... И в ту же секунду его собственное тело пронзила огненная боль, унося с собой сознание и взорвавшие мозг вопросы... Эгмонт вытащил шпагу из тяжёлой, но не смертельной раны на своём противнике и уложил Ворона на землю. Откуда-то из ближайших к площадке кустов пару раз крикнула сойка. Окделл моментально отозвался тем же звуком. В тот же миг из леса раздались многочисленные выстрелы.  Через несколько минут никого из стоящего в оцеплении холма отряда соберано  не осталось в живых. – К оружию! На конь! Вперёд, на поле битвы! Генри, Джек! Возьмите ещё двоих и как можно быстрее доставьте генерала Алву в Надорский замок. Моему пленнику срочно нужен лекарь! Отдавая этот приказ, Эгмонт  с рук на руки передал склонившемуся с коня Джеку уже перевязанного и бережно завёрнутого в багряный герцогский плащ  Ворона. – Гони изо всех сил!  Пошёл! И, уже не глядя на посланцев в замок, Эгмонт как мог быстро поднялся в седло и впереди своего небольшого, но отлично обученного отряда ринулся с холма вниз на поле основного сражения. Как Окделл и рассчитывал, в отсутствие Алвы, королевские войска перестали спешить. Они взяли части ведомые Скалами и Молниями в кольцо и принялись медленно давить их в сторону болот. Казалось бы, у повстанцев не осталось иного выбора, кроме как  погибнуть или сдаться на милость победителя. Но неизвестно откуда взявшийся  герцог Окделл со своими людьми,  который врезался на всём скаку в тыл королевских войск, сея мечом смерть направо и налево, перевесил чашу  победы на сторону восставших. Мятежники с новой силой ударили навстречу неожиданно пришедшей помощи и прорвали давящее их кольцо.  Окделл и Эпинэ на ходу отдавали приказы о перегруппировке, и их отряды один за другим выходили из окружения, занимая боевой порядок для нового удара... К концу дня с королевскими войсками было покончено. Части мятежников отошли от гибельных топей и встали лагерем ближе к Олларии.  Во все стороны были высланы курьеры с вестью о победе восставших. А Эгмонт Окделл и  Морис Эпинэ во весь опор поскакали в Надорский  замок. ......... – И откуда ты взялся, скажи на милость? После того, как я увидел летящего в твою сторону Ворона, я, честно говоря, тебя уже мысленно похоронил. И куда делся Алва? – Не всё сразу, Морис! Алва сейчас должен быть в моём замке. Он – вне игры, поскольку серьёзно ранен и в ближайшее время на ноги не встанет. Его отряда больше нет. – И как же тебе это удалось? Ты ведь не выстрелил им навстречу из пушки! Тогда как ты его остановил? Морис и Эгмонт сделали небольшой привал, чтобы дать отдых своим коням, и сейчас сидели на одном плаще под раскидистым старым деревом на опушке пробуждённого весной леса. Окделл немного помолчал, потом посмотрел другу в глаза и, не отвечая на его вопрос, задал свой. – Морис, скажи мне: ты слышишь Молнии? – Молнии? – Эпинэ был явно удивлён. Вот уж чего он не ожидал от этого разговора, так это обсуждения общения Повелителей с древними стихиями. – Нет... Не приходилось. И отец об этом никогда не говорил. Эгмонт кивнул так, словно и не сомневался в ответе Мориса, отвернулся в сторону и начал говорить тихим ровным голосом. – Он наверняка слышит. Но сейчас не об этом. Прошлую ночь камни не давали мне уснуть. Шептали, говорили, кричали... Предрекали страшную катастрофу.  Гибель всех Повелителей Скал, Надора, Олларии... Страшные катаклизмы по всей Кэртиане... Предупреждали, что вот-вот должно произойти событие, которое станет первым камнем, вызвавшим эту лавину. – И что ты сделал? Никогда не слышавший от Эгмонта ничего подобного, Морис смотрел на него сейчас с почти  суеверным страхом. Окделл почувствовал это, обернулся к собеседнику и слегка улыбнулся ему. – То, чего от меня ни Алва, ни вы, никто другой не ожидал. Я стал думать. Если что-то неожиданное и могло случиться, оно наверняка должно было быть связано с Вороном. Я не знал, что именно он сделает, но ожидал всего. Он мог на нас и с неба свалиться. И, зная ещё по Торке его стремление всегда и всё решать одним ударом, чем быстрее, тем лучше, я решил, что именно мы с вами будем его главной целью – зачинщики  бунта Эпинэ и Окделл. Отправить гонцов к тебе я уже не успевал. Да и вряд ли бы вы мне поверили, скажи я, что в течение часа на нас спикирует Ворон... Это же просто нереально... Но свой отряд я разделил. Меньшую часть оставил с собой на холме, а большей велел хорошенько укрыться на деревьях в окружающем нас лесу и ждать сигнала. Или самим спросить разрешения напасть, прокричав дважды сойкой. Мы ведь все охотники... Что случилось потом, ты знаешь лучше меня. Ворон действительно взялся ниоткуда. И оставив свои основные силы давить вас в болото, полетел за мной. Уже здесь на месте он велел окружить наш холм и предложил мне сдаться. Я согласился, а потом стал провоцировать Алву на дуэль, и он, абсолютно уверенный в своих силах, конечно же согласился. Более того, он сам бросил мне вызов. Видимо, я настолько произвёл на него впечатление простачка - идеалиста, что Ворон действительно поверил, будто я предпочту смерть на дуэли гибели в бою. Более того,  он был искренне уверен, что спасает меня. Тут надо отдать ему должное... Возможно, меня он и пытался спасти от позорного плена и казни в Олларии, но я в первую очередь обязан был заботиться о тех, кто пошёл за мной. И о тех, кто ждёт нас в замке. Если бы моя смерть смогла их уберечь... Но нет, наш неуязвимый генерал пришёл убивать. И на этот раз он выбрал бойню у болот и поединок один на один... Морис вскочил на ноги и неверяще уставился на своего собеседника. – Постой!  Ты хочешь сказать, что победил Ворона на дуэли?! – Это была линия. – невозмутимо произнёс Эгмонт. –Линия?! Ты шутишь... – не найдя больше слов, Морис опустился на плащ. – Нисколько. Это действительно была линия. И он, конечно, удалил первым. Точно мне в сердце. Только вот в тот момент моё сердце было Скалой. Ещё ночью я пролил кровь на камни и попросил защиты. Можешь сказать, Морис, что я поступил бесчестно. Возможно. Но я должен был ему хоть что-то противопоставить. Должен был защитить свою семью, дом, земли... Речь ведь шла не только обо мне. Если бы это была простая дуэль, я никогда не прибегнул бы к древней магии. Но в этот раз я не мог проиграть. Слишком многое от этого зависело. В конце концов - и ваши жизни тоже. Что стало бы с Эпинэ, потеряй провинция в сегодняшнем бою тебя со всеми сыновьями? Если бы остался один старый герцог? Поэтому я и попросил защиты у Скал. А когда Алва ударил мне в грудь, его шпага просто сломалась пополам, не причинив мне никакого вреда.  Видел бы ты его глаза в этот момент... Это крайнее удивление на потерявшем безразличную холодность лице... Как жаль, что его никто не смог запечатлеть... И тут ударил я. Сильно, но не насмерть. Ворон упал, потеряв сознание, и я дал сигнал стрелкам перебить кэнналийцев. Потом перевязал Алву и велел доставить его в Надорский замок. А сам поспешил к вам. Вот и вся история. Что? Едем дальше? Эгмонт поднялся, оправил мундир и вопросительно посмотрел на Мориса. Тот какое-то время молча сидел без движения. Затем встал и твёрдо произнёс: – Подожди. Если это всё правда, ты же понимаешь, что живой Ворон всё равно остаётся для нас опасен? Видно было, что Морис потрясён не столько своим неожиданным спасением, всем сколько услышанным сейчас. Он ещё немного помолчал и продолжил, глядя Эгмонту прямо в глаза: –. Алва выстоял сам знаешь где против сорока наёмников, и, судя по слухам, его раны после этого были многочисленными и смертельными. А он выжил, встал на ноги и сражается сейчас  так, будто ничего и не произошло... Говоришь, он в твоём замке, серьёзно ранен и будет долго лежать... Но, Эгмонт, подумай: когда он поправится, твоё милосердие будет способно погубить всех нас. Сейчас ведь даже не нужно ничего делать!  Если не хочешь марать руки – просто оставь всё, как оно есть. Или позволь мне... Ты понимаешь, о чём я говорю? Алва должен умереть ...