Миссия: вернуть Цзэу-цзюня

      — Да что с тобой, Сычжуй? Ты на себя не похож!       А-Юань пожал плечами, заканчивая одеваться и разглаживая невидимые складки на поясе ханьфу. Хоть внешне он сохранял чисто ланьчжаневскую невозмутимость, все равно не мог скрыть своего растрепанного состояния от лучшего друга.       — С тех пор, как ты вернулся из Нечистой Юдоли, я тебя не узнаю, — продолжал допытываться наблюдательный Цзинъи. — Неужели Вэй Усянь так повлиял на тебя? Или ты вправду волнуешься из-за начала обучения? Это из-за девушек, что ли? Неужели… Сычжуй, неужели ты кого-то встретил в Цинхэ?       На последнее предположение Сычжуй лишь фыркнул:       — Не говори ерунды, Лань Цзинъи! Дел и вправду прибавилось, и я переживаю. Ты же знаешь, Цзэу-цзюнь сейчас нездоров, наставник Лань Цижэнь тоже, и все их обязанности легли на Ханьгуан-цзюня. Он доверил мне несколько важных поручений, и я не хочу подвести его, потому и волнуюсь.       — Все равно непохоже на тебя, — проворчал Цзинъи, продолжая посматривать на него с беспокойством. — Обычно ты всегда такой спокойный и рассудительный, что даже случись ураган, и его заставишь соблюдать порядок. А сегодня буквально не находишь себе места. Я же вижу.       — Большая ответственность, Цзинъи.       — Она у тебя и так в каждом деле. Я не припомню случая, чтобы у тебя хоть раз что-то не получилось. Но если понадобится помощь — зови меня.       — Спасибо, Лань Цзинъи, — Сычжуй тепло посмотрел на друга. — Но думаю, я справлюсь.       И с этими словами умчался под недоуменным взглядом Цзинъи.       А Сычжуй и вправду старался так, что чуть пятками не сверкал из-под белоснежного ханьфу. Поручения Лань Ванцзи он выполнял с присущим ему усердием, стараясь не думать о том, что уже совсем скоро ворота Юньшэня переступит сам глава Не.       Уж больно сильное впечатление на юношу произвело путешествие в Нечистую Юдоль. Он, конечно, предполагал, что в собственной резиденции глава Не предстанет совсем в другом свете, но не ожидал от себя, что впечатлится настолько.       «Дело вовсе не в этом», — уговаривал себя Сычжуй. Просто он очень беспокоится о состоянии наставника и главы, вот и все. Не Хуайсан приедет, с помощью своей воспитанницы вылечит Лань Сичэня и Лань Цижэня, а затем разоблачит коварного преступника.       Поэтому его приезд так важен!       Но сердце нашептывало что-то совсем иное. «Наконец-то! — взволнованно подпрыгивало оно. — Наконец-то он снова увидит его, этого удивительного человека, ловко прячущего за шелковым веером редчайший талант — видеть суть вещей».       Однако, едва делегация Цинхэ переступила порог Юньшэня, Лань Ванцзи, который в этот день с привычной невозмутимостью виртуозно справлялся с миллионом дел, нашел приемного сына и попросил исполнить сегодня «Очищение сердца» для Цзэу-цзюня вместо него.       Юноша послушно поклонился: может, остальным лицо Ханьгуан-цзюня и казалось бесстрастной маской, но Сычжуй видел, что названый отец очень расстроен после визита к брату. А это значило, что тому не становится лучше…       Оставив непрошеные мысли о долгожданном госте, Сычжуй направился прямиком в ханьши. Впрочем, по дороге ему все же удалось заметить делегацию Цинхэ в традиционных серых одеждах, и среди них — знакомую невысокую фигуру в роскошном серебристом ханьфу.       Желание догнать ее стало почти нестерпимым, но Сычжуй резко себя одернул. Да что с ним такое творится! Еще чуть-чуть — и он неизбежно опозорит свой клан недостойным поведением. И как после этого он будет смотреть в глаза Ханьгуан-цзюню? Он сумел успокоиться лишь у самых ступеней в ханьши.       Почтительно постучав, юноша вошел в хорошо знакомые ему, просторные покои главы клана Лань.       То, что Лань Сичэнь нездоров, бросалось в глаза: напряженное бледное лицо, крепко сжатые губы и словно высеченные из камня плечи — все выдавало в нем дурное расположение духа.       Сычжуй склонился со всей возможной приветливостью и тепло улыбнулся, словно не замечая мрачного настроения хозяина ханьши.       — Цзэу-цзюнь, позвольте этому недостойному приветствовать вас. Ханьгуан-цзюнь прислал меня. Вы окажете честь этому адепту и продемонстрируете свое мастерство?       Лань Сичэнь заметно смягчился. Сычжуй знал, что глава перенял от Лань Ванцзи покровительственное и даже родственное к нему отношение.       — Входи, А-Юань. Конечно, я с удовольствием сыграю с тобой. Брат чрезмерно беспокоится, но ради твоей компании я готов с этим смириться, — он даже шутил! — Располагайся.       Усевшись на подушках напротив друг друга, они почти синхронно достали свои гуцини. Сычжуй, как примерный ученик, старался скопировать каждое движение главы и уже занес свои руки над струнами, как вдруг Лань Сичэнь произнес:       — Слышал, ты вместе с Вэй Усянем встречался с главой Не в Нечистой Юдоли?       Руки юноши замерли в воздухе, а затем опустились.       — Все верно, Цзэу-цзюнь, мы вернулись оттуда три дня назад.       — Как же прошел ваш визит? — Лань Сичэнь говорил непривычно: сухо и отрывисто.       И глядел так пристально, что при иных обстоятельствах Сычжуй бы смутился, но сейчас вдруг понял, что это его шанс обелить имя Не Хуайсана, поэтому ответил как можно увереннее:       — Раньше мне не доводилось бывать в резиденции Цинхэ. Но, по словам учителя Вэя, Нечистая Юдоль переживает небывалый расцвет. Из суровой крепости она превратилась в роскошную и богатую столицу. Этому адепту довелось увидеть большое количество богатых лавок с редкими товарами, а также ремесленников, чье мастерство поражает. И, несмотря на то, что мы с учителем Вэем пробыли там совсем недолго, мне показалось, что люди глубоко чтят своего главу. Не Хуайсан — радушный и гостеприимный хозяин, и общение с ним…       — Можешь, не рассказывать мне про его гостеприимство, — процедил Лань Сичэнь сквозь зубы, резко оборвав эмоциональный рассказ.       — Цзэу-цзюнь, у меня нет причин не доверять главе Не, — осторожно продолжил Сычжуй, — я имел удовольствие общаться с ним во время его визитов в Облачные Глубины…       — Он притворялся на протяжении многих лет и легко дурачил самых сильных и опытных заклинателей. Что ему стоит обмануть чистого наивного юношу! — снова прервал его Лань Сичэнь, не замечая, что нарушает одно из основных правил — не обсуждать человека за его спиной. Хорошо, что Лань Цижэнь не слышал сейчас своего племянника!       — Ни Вэй Усянь, ни Ханьгуан-цзюнь не верят в злонамеренность Не Хуайсана, — осторожно возразил Сычжуй. — Мне понятны его мотивы в отношении Ляньфан-цзуня…       — Понятны? Тебе?!       — Цзэу-цзюнь, если позволите объяснить… Как вы знаете, у меня нет ни братьев, ни сестер. Но с детства этот адепт дружит и воспитывается с Лань Цзинъи. За эти годы я привязался к нему, как к родному брату. И если бы кто-то осмелился причинить ему вред… да еще так жестоко и изощренно, как поступили с Не Минцзюэ… — Сычжуй попытался себе это представить и сердито тряхнул длинными прядями, — я бы не успокоился, пока убийца не получил по заслугам. Не Хуайсан отомстил за брата, и разве вы поступили бы иначе?       Лань Сичэнь посмотрел на него с легкой оторопью.       — Собрать доказательства, призвать к ответу, вызвать на поединок, в конце концов — вот как поступил бы я, А-Юань.       — Если бы речь шла об обычном преступлении — да, это было бы правильно. Но представьте на минуту, если бы кто-нибудь, например, тот ужасный преступник Сюэ Ян, каким-то подлым образом смог добраться до вашего брата, Лань Ванцзи, убил бы его так, что доказать вину было невозможно, а потом расчленил и спрятал части тела в разных городах… Вы бы тоже собирали доказательства и вызвали виновного на дуэль?       Впервые в жизни юноша видел на лице Цзэу-цзюня настоящий ужас. Они замерли, глядя друг на друга: Лань Сичэнь потрясенно, а Сычжуй — решительно.       Да, он умел быть суровым, когда это необходимо — ведь его воспитывал сам Ханьгуан-цзюнь.       — А что бы вы сделали с человеком, отдавшим приказ убить Лань Ванцзи, да еще так бесчеловечно? Разве дуэль и даже суд показались бы вам справедливым наказанием?       Лань Сичэнь с минуту помолчал, приходя в себя после высказанного страшного предположения, и возразил вновь:       — Но притворяться столько лет передо мной, перед всеми, нося нелепую маску…       — Это потребовало невероятного терпения и мужества, — не отступал Сычжуй. — Зная о том, на какие преступления способен Ляньфан-цзунь, разве можно было рисковать и позволить себе хоть малейший просчет? Возбудить даже тень подозрений? Если бы Не Хуайсан…       — Вот именно! — немедленно вспыхнул Лань Сичэнь. — Это все его рук дело!       — Этот недостойный адепт не смеет оспаривать мнение главы клана, — не теряя достоинства ответил юноша, — но разве его симпатию к вам не доказывает тот факт, что он дал вам единственный шанс…       — Какой шанс, Лань Сычжуй? Ты в своем уме?!       — Шанс восстановить справедливость, наказать преступника и оплатить свой долг перед Не Минцзюэ. Ведь он был таким же братом для вас, как Цзиньи — для меня. Возмездие за его убийство совершено Шоюэ, и разве это не стало для вас искуплением?       — Искуплением?!       — Да, — очень спокойно подтвердил Сычжуй, — искуплением. За то, что продолжали называть его убийцу своим братом и предоставили совершить отмщение Не Хуайсану в одиночку, без всякой поддержки.       — Если все так, почему он просто не пришел и не рассказал мне о происходящем? — Лань Сичэнь сорвался на крик. — Разве я бы его не поддержал?!       У Сычжуя уже тряслись поджилки: он никогда прежде не видел главу в такой ярости. Трудно было вообразить, что Лань Сичэнь вообще способен на подобное чувство: ведь во всей Поднебесной не было человека добрее и миролюбивее. Но Лань Сычжуй не был бы собой, если бы дал страху одолеть себя, поэтому возразил со всем возможным почтением:       — А разве вы бы его услышали? — после чего легко прикоснулся к струнам, начиная «Песнь очищения сердца». По покоям ханьши разлилась нежная успокаивающая мелодия. — Цзэу-цзюнь, позвольте спросить: сколько раз за прошедшую зиму вас навещал глава Не? Но хоть раз вы задали ему все эти вопросы? Вы позволили ему высказаться? Ведь именно ему вы обязаны тем, что Шоюэ оборвал жизнь преступника и тем самым искупил вашу вину перед другом и побратимом.       Наверное, он все же перегнул палку в своем горячем заступничестве. Сичэнь вскочил на ноги, едва не опрокинув гуцинь. Сычжуй испуганно наблюдал за ним, не понимая, чего ждать. Кажется, Сичэнь и сам этого не знал. Он приблизился к юноше, затем резко развернулся и прошагал в самый дальний угол комнаты.       Сычжуй не прерывал игры, понимая, что только «Песнь очищения сердца» может сейчас успокоить бурю, разразившуюся в груди Цзэу-цзюня.       Лань Сичэнь сделал неожиданное: подошел к своему мечу, стоящему на специальной подставке и резко выдернул из ножен. Раздался характерный металлический звон. Сычжуй невольно задержал дыхание: что Цзэу-цзюнь собрался делать с Шоюэ?       Пальцы на струнах дрогнули, но двигаться не перестали, ни на шунь не прекращая играть. Лань Сичэнь какое-то время постоял, глядя на острие Шоюэ и прислушиваясь к музыке, пока наконец не вложил меч обратно в ножны. Когда он вернулся на свое место и сел напротив юноши, от прежнего гнева не осталось и следа, а лицо выражало глубокую задумчивость.       — Ты прав, А-Юань, — тихо проговорил он, снова положив на колени гуцинь, — я действительно не выслушал Не Хуайсана. Не мог себя заставить. Его самодовольство оказалось для меня невыносимым.       — Этому адепту доводилось встречать главу Не после визитов в ханьши, но ни разу я не увидел на его лице ни радости, ни удовлетворения. Он совсем не выглядел самодовольным.       Сичэнь на это ничего не ответил, положил руки на струны и мягко вплел гармонию струн своего гуциня в мелодию Сычжуя. Сейчас он снова стал похож на себя прежнего — того Цзэу-цзюня, которого юноша любил и почитал всем сердцем.       Музыка звучала еще долго, и до самого конца глава Лань оставался задумчивым. Сычжуй не прерывал молчания, но видел, как постепенно светлеет его взгляд и разглаживается морщинка между бровей.       Юноша покидал ханьши, чувствуя воодушевление. Лань Сичэнь впервые за долгое время после разговора и исполнения «Очищения сердца» явно смягчился и стал наконец похож на себя прежнего: великодушного и мудрого заклинателя, каким он был до роковых событий в храме Гуаньинь.       Попрощавшись, Сычжуй поспешил к гостевым павильонам и на полдороге заметил несколько адептов в золоченных ханьфу. Это значило, что Цзинь Лин уже прибыл, а раз так, стоило его навестить.       С Цзинь Лином у них сложились странные отношения, которые трудно было назвать обычной дружбой. Юный глава Ланьлин Цзинь, хоть и не признавал, но явно тянулся к Сычжую. Возможно, ему просто не хватало друга. Сычжуй мог это понять и не был против дружить, хотя из-за вспыльчивого характера Цзинь Лина это было не так уж и легко. Вот с Цзинъи глава Цзинь общий язык так и не нашел, и они постоянно цапались при встречах.       Размышляя об этом, Сычжуй неожиданно заметил юных наследников Цинхэ Не, которые, видимо, улизнули от своих наставников и теперь с явным удовольствием изучали Облачные Глубины. Юноша проследил взглядом — они направлялись в сторону ханьши, но не стал их окликать. Пусть осваиваются.       Цзинь Лина он застал в покоях в компании красавицы Лань Мейфэн. Девушка подливала чай юному главе Цзинь и что-то весело щебетала. Цзинь Лин смеясь, протягивал ей свою чашку и при этом не сводил глаз с лица девушки. Заметив друга, он вскочил — как всегда, слишком порывистый для своего нынешнего высокого статуса:       — Сычжуй, это ты! Ты пришел меня навестить?       Ответ был очевиден, поэтому Сычжуй лишь подобающе поклонился:       — Добро пожаловать в Облачные Глубины, глава Цзинь!       — Ой, да будет тебе, — досадливо отмахнулся тот, и Сычжуй не выдержал — широко улыбнулся в ответ. Да, наверное, все-таки друзья.       — Как твои дела, Цзинь Лин?       — Какие именно, Сычжуй? — фыркнул тот, выразительно закатив глаза, точь-в-точь как Цзян Чэн. — Их так много, что я уже готов сам остаться в Облачных Глубинах вместе со своими адептами, лишь бы не возвращаться! Дева Лань обещала замолвить за меня словечко. Верно я говорю, Лань Мейфэн?       Девушка рассмеялась, кокетливо прикрывая лицо рукавом. Ого! Кажется, понятно, из-за чего, а вернее, кого, главе Цзинь так не хочется возвращаться домой.       — Да я шучу, Сычжуй, не делай такое лицо! Лань Мейфэн принесла мне чудесного чаю и рассказала, как мой дядя чуть не стал жертвой телохранительницы Не Хуайсана.       — Она его воспитанница, если точнее, — скромно поправила его девушка, продолжая улыбаться.       — Что это за история? — удивился Сычжуй. — Что произошло между девой Чэнь и главой Цзян?       — А! Так ты ее знаешь! Дева Лань, расскажете Сычжую эту историю еще раз?       — Боюсь, меня накажут, если заметят, что я пробыла у вас слишком долго. С вашего позволения, я вас оставлю, глава клана Цзинь, — виновато улыбнулась она, изящно поклонилась и направилась к выходу.       — Ладно, хорошо. Но… Вы же навестите меня снова? Попозже? Может быть, когда освободитесь? Дева Лань?       Девушка сделала вид, что не услышала, и невесомой тенью выскользнула за дверь. Ох, похоже юный глава Цзинь уже попал в сети красавицы Мейфэн!       — Я думаю, ты сможешь увидеть ее завтра на праздновании Цинмина, — успокоил его Сычжуй. — Так ты расскажешь мне, что случилось с Цзян Ваньинем и девой Чэнь?       Рассказ оказался удивительным и заставил юношу глубоко задуматься. Чэнь Сяоли была очень нужна, но если наставники узнают о произошедшем, то проблем не избежать. Как предотвратить возможные последствия? Ответ на этот вопрос находился сейчас в гостевых павильонах Цинхэ Не и заставил сердце молодого адепта Лань подпрыгнуть уже в сотый раз за этот день. Пытаясь успокоиться, Сычжуй рассеянно оглядел покои и вдруг понял, чего ему все это время здесь не хватало.       — А-Лин, а где Фея?       — Ох, — лицо друга стремительно потемнело, — это как раз те «дела», про которые я не хотел распространяться при деве Лань и других. Меня пытались отравить, А-Юань.       — Что?! Но как? Почему ты сразу не сказал? Как ты?..       — Со мной все в порядке. Но пострадала Фея: именно она съела отравленную тушеную свинину. До сих пор не пойму, как это могло прийти ей в голову. Фея всегда была такой воспитанной! И яды чувствовала идеально! Дядя Яо…хм… Цзинь Гуанъяо сам ее учил.       — Бедняжка. Что с ней сейчас?       — К счастью, все это произошло на моих глазах, и я успел позвать лекаря. Он промыл ей желудок и дал противоядие. Обещал, что Фея поправится. Но когда я улетал, она была еще очень слаба, и я не стал брать ее с собой… Ну а что, — вдруг взъерепенился Цзинь Лин. — Что я мог сделать? Если бы все узнали, что я не приехал на праздник из-за собаки, меня бы осмеяли. Но Фея в надежных руках, я уверен!       — Конечно, это так, — мягко успокоил его Сычжуй. — Цзинь Лин, не переживай. И раз лекарь рядом с Феей, значит, все будет в порядке, она поправится. Куда большее значение имеет личность отравителя. Ты выяснил, кто на тебя покушался?       Молодой глава Цзинь покачал головой.       — Все произошло слишком быстро, перед самым отъездом. Никто даже ничего толком не знает. И я так перепугался за Фею, что не сразу сообразил, что произошло. Сычжуй, я ведь и вправду… и вправду не знаю, кто пытался меня убить!       Вокруг явно творилась какая-то чертовщина: наставника пытаются убить, Лань Сичэня пытаются убить, а теперь и Цзинь Лина тоже пытаются убить! Преступник решил извести всех глав кланов, что ли? Но тогда, получается, и Цзян Чэн, и Не Хуайсан тоже в опасности… А причем здесь тогда Лань Цижэнь?       — Надо срочно рассказать Вэй Усяню, — наконец нашелся Сычжуй и решительно направился к дверям, но возмущенный окрик молодого главы заставил замереть у порога.       — А он-то тут зачем? Его это совсем не касается. К тому же, он не любит Фею.       — Вэй Усянь вообще не любит собак, а не только Фею, — терпеливо пояснил Сычжуй. — Он их боится со времен своего детства, когда ему приходилось драться с ними за еду. На его месте, наверное, любой бы не любил. Но он с блеском раскрыл не одно запутанное дело. И обязательно должен узнать, что произошло. Так же, как и Ханьгуан-цзюнь — он же Верховный Заклинатель!       — Этого еще не хватало, — пробурчал крайне недовольный Цзинь Лин.       — К тому же, тебе стоит узнать еще кое-что, А-Лин, — не отступал Сычжуй. — Об этом пойдет речь на сегодняшней приватной встрече.       — Что еще за тайны? — глава Цзинь с подозрением прищурился. — Это то, о чем мне говорил Не Хуайсан?       — О! Ты уже виделся с ним? Я не знаю, о чем он тебе говорил, но что бы там ни было, прошу тебя: пока никому ни слова!       — В любом случае, я против вмешательства Вэй Усяня!       — Послушай, — Сычжуй на минуту задумался, — если ты ему не доверяешь, может быть, ты доверишься главе Не? Поверь, этот человек совсем не так глуп, как принято думать…       — А то я не знаю, — хмыкнул Цзинь Лин все еще мрачно. — Не забывай, что он дядю моего обвел вокруг пальца. Ну, Ляньфан-цзуня, я имею в виду. А этого никому никогда не удавалось. Но при чем тут он? И что он может сделать, находясь сейчас здесь, в Юньшэне?       — Кто знает… Позволь поговорить с ним хотя бы. Нам нужна помощь, А-Лин! Тебе нужна. Помощь умного и дальновидного человека, который умеет разглядеть то, что скрыто от других.       — Ладно, — нерешительно согласился Цзинь Лин. — Раз ты считаешь, что он сможет чем-то помочь…       — Я уверен, — пожалуй, излишне горячо заверил Сычжуй и почти шагнул за порог, опомнившись лишь в последний момент. Все же не опозорился и вовремя склонился перед приятелем: ведь тот как-никак глава клана! Но Цзинь Лин лишь рукой махнул: мол, брось свои гусуланьские церемонии.       Сычжуй оставил друга и, почти не чувствуя ног, помчался в сторону гостевых павильонов Цинхэ. Голова шла кругом от полученных новостей. Правильное ли решение он принял? Может, все же надо было сначала рассказать все Ханьгуан-цзюню и Сянь-гэ? Впрочем, долго ему бежать не пришлось: на одной из узких дорожек он едва не столкнулся с главой Не собственной персоной.       Сычжуй вовремя затормозил и чинно поклонился, дав себе время скрыть смятение и выровнять сбившееся дыхание.       Не Хуайсан в своих серебристо-серых одеждах с неизменным веером в руках показался ему еще великолепней, чем в Нечистой Юдоли, и это совсем не помогало успокоиться.       — Глава клана Не, — Сычжуй выпрямился и улыбнулся, не пытаясь скрыть радости. — Позвольте этому недостойному вас приветствовать! Для меня большая честь снова видеть вас в Облачных Глубинах!       — Ах, какая удача! Здравствуйте, дорогой Лань Сычжуй! — Не Хуайсан, похоже, тоже обрадовался их встрече. — Вы куда-то спешите?       Сычжуй едва снова не потерял дар речи, услышав в свой адрес «дорогой». Дорогой! Ох, зачем Хуайсан выбрал из всех обращений именно это!       — Не сочтите за дерзость, но именно вас я и разыскиваю, глава Не!       — Даже так? Что случилось, Лань Сычжуй? С вами все в порядке?       — Да, все хорошо, благодарю вас. Речь идет о главе клана Цзинь. Я настоятельно прошу и даже умоляю нанести ему визит. Прямо сейчас.       — Не знаю-не знаю, — Не Хуайсан тут же вошел в привычную роль. — Стоит ли мне отвлекать его сейчас, когда он, наверное, занят размещением своих адептов? Я уже недавно виделся с Цзинь Лином и увижу его вновь на церемонии приветствия…       — Уверяю вас, стоит, — горячо заверил его Сычжуй. — Боюсь, только вы сможете помочь, глава Не. Дело очень серьезное, и Цзинь Лин сам дал мне разрешение немедленно вас разыскать.       — Ну раз так, идемте, — еще немного поколебавшись, все-таки согласился Не Хуайсан. — Вообще-то я хотел разыскать своих сыновей. Не Чжимин и Не Чжицзян обещали быть рядом, но куда-то пропали. Наверняка они уже успели сбежать от слуг и нарушить десяток, или даже два, правил!       — Не тревожьтесь, глава. Я видел их совсем недавно, действительно одних, но ничего предосудительного они не делали, просто гуляли по Облачным Глубинам. Если позволите, я помогу их вам отыскать.       — Не только позволю, но и настоятельно прошу вас об этом, — обрадовался Не Хуайсан. — Иначе поиски могут занять весь день. Я вам бесконечно признателен, молодой господин Лань! Так что там с Цзинь Лином?       Своей эмоциональностью Не Хуайсан очень напоминал Сянь-гэ, и это прибавляло баллов в копилку симпатии Лань Сычжуя. Откровенно говоря, она уже была совершенно полна, и он ничего не мог с этим поделать.       Цзинь Лин встретил визитеров несколько хмуро и сначала с неохотой отвечал на дотошные вопросы дяди, но постепенно разговорился и сам стал сыпать подробностями. Не Хуайсан, не спеша глотая предложенный чай, кивал, задавал короткие вопросы и не сводил с юноши внимательных глаз.       Сычжуй не влезал, почтительно помалкивал над своей чашкой и переводил взгляд с одного на другого. Ну, просто в открытую пялиться на главу Не было бы совсем неприлично!       — Будь крайне осторожен, — сказал наконец Хуайсан, выслушав племянника. — Мы обязательно вернемся к этому разговору вечером. И Вэй Усяню рассказать придется, как бы ты к нему ни относился.       — Какая в этом необходимость… — начал было возражать Цзинь Лин, но внезапно осекся под хитрющим взглядом. — Ну, что?       — Не знаю-не знаю. Но твой дядя сумел разоблачить Ляньфан-цзуня, значит, определенно, поможет и здесь.       — Сычжуй то же самое сказал о тебе, — хмыкнул Цзинь Лин, но Хуайсан лишь коротко рассмеялся:       — Вот и договорились. Прости, мне пора идти, А-Лин, надо найти сыновей. Увидимся позже. И не рассказывай пока никому ничего. Помни: доверять здесь ты можешь только Лань Сычжую. Господин Лань Сычжуй, вы со мной?       Конечно, Сычжуй последовал за ним. Он и вовсе не оставлял бы главу Не до конца дня, но понимал, что такое внимание будет слишком навязчивым. А еще, несмотря на тревожные новости, юноша не мог перестать любоваться утонченной красотой Не Хуайсана, подмечая, как идет ему серебристое ханьфу и как живописно он выглядит среди розовых мэйхуа, белоснежных магнолий и прозрачных прудов Облачных Глубин. И то ли от аромата цветения, а то ли от тонких, словно нарисованных кистью, черт лица, голова у молодого адепта Лань кружилась все сильнее.       Но пока они шли, к Не Хуайсану подбежал слуга сразу с несколькими новостями: деву Чэнь вызвал к себе наставник Лань Го, но вызволили Верховный Заклинатель с супругом и повели к Цзэу-цзюню. Пробыли они там недолго и вскоре снова куда-то ушли.       Сычжуй едва успевал следить за событиями: день сегодня выдался просто сумасшедшим! Он беспомощно посмотрел на Не Хуайсана: тот охал и ахал на каждую новость, но веер в руках ни разу не сбился с неспешного ритма.       — Где Чжимин и Чжицзян? Вы нашли их? — спросил глава Не, выслушав все новости.       — Их видели рядом с ханьши, глава. Этот недостойный как раз собирался отвести их к вам.       — Не стоит. Раз уж мы с Лань Сычжуем почти дошли, найдем их сами, — Не Хуайсан жестом отпустил слугу. — Дети будут рады снова встретиться с вами, молодой господин Лань, — он задумчиво улыбнулся своему спутнику.       Темные, вишневого цвета, губы приоткрылись, и стал отчетливо заметен их редкий, прихотливый изгиб…       Сычжуй поймал себя на том, что засмотрелся и поспешно отвел глаза. Вот эта его наблюдательность сейчас совершенно лишняя!       До ханьши оставалось еще несколько чжаней, надо было лишь обогнуть раскидистые гинкго, которые ненавязчиво огораживали ханьши от широких прогулочных троп, когда вдруг послышались детские голоса:       — Папочка часто говорит: нет на свете заклинателя благороднее, чем глава клана Лань!       — И еще говорит, что пример надо брать именно с вас. Потому что настоящий заклинатель не тот, кто познает путь меча, а тот, кто сохраняет мысли в чистоте, а сердце — в добре.       — Да не так, А-Мин! «Истинный заклинатель должен не только познавать путь меча, но и сохранять чистоту помыслов и великодушие в сердце». Вот! Папочка говорит, что только Цзэу-цзюнь сумел последовать этому правилу, а больше никто.       Сычжуй улыбнулся, услышав простодушные признания наследников, и слегка удивился тому, как вдруг резко замер сам Не Хуайсан, забыв даже про веер. Что его так встревожило?       — Неужели так и говорит? — послышался хорошо узнаваемый голос главы клана Лань.       — Папа о вас часто говорит. Он очень вами восхищается, — мальчики заговорили почти хором, подхватывая и договаривая фразы друг за другом, как часто бывает у близнецов. — Вы для него самый лучший заклинатель и самый лучший глава клана.       — И даже считает, что ему с вами никогда не сравниться.       — Но это не так!       — Папочка тоже очень талантливый.       — И добрый!       — И умный.       — И сердитый, — вмешался наконец Не Хуайсан, выходя вперед из-за зарослей гинкго.       Сычжуй шагнул за ним и увидел потрясающую картину: Лань Сичэнь сидел на самых ступеньках ханьши, и держал на коленях двух юных наследников Не.       Точнее, Не Чжимин просто удобно оперся о колено главы клана Лань, а вот Чжицзян сидел себе вполне бесцеремонно и даже немного держался рукой за взрослое плечо. И Лань Сичэнь был вовсе не против. Более того, он выглядел совершенно умиротворенным, мягким — таким, каким бывал прежде: до болезни, до трагедии в Гуаньине, до… всего.       Сычжуй перевел взгляд на Не Хуайсана и заметил, как лицо его вдруг странно исказилось. Юноша не успел понять, что это было. Уже через мгновенье глава Не склонился перед побратимом, низко опустив голову.       — Эргэ, позволь этому недостойному приветствовать тебя.       А когда выпрямился, лицо его снова выражало лишь строгость по отношению к детям.       — Не Чжимин, Не Чжицзян! Что вы себе позволяете? Разве так ведут себя наследники Цинхэ Не! Немедленно встаньте!       Мальчики вспыхнули и послушно поднялись, но Лань Сичэнь тоже поднялся и успокаивающе положил ладони им на плечи, удерживая рядом с собой.       — Здравствуй, Не Хуайсан. Добро пожаловать в Облачные Глубины. Не сердись на них, пожалуйста. Я очень давно не видел твоих сыновей, и когда бы еще увидел? Их вины совсем нет: я вышел прогуляться, и они были так добры, что решили составить мне компанию и развлечь.       Говоря это, Лань Сичэнь улыбался. Улыбался! А еще смотрел на Хуайсана открыто, без гнева и отторжения, что казалось почти невероятным, ведь всего пару часов назад он и говорить спокойно о нем не мог! Сычжуй боялся поверить собственным глазам.       Неужели «Песнь очищения сердца» все-таки помогла?       Или глава Лань прислушался к его словам?       Или, может, дева Чэнь уже дала ему какое-то лекарство от искажения ци?       — Что ж, в таком случае, я рад, что ваша встреча состоялась, — нерешительно ответил Не Хуайсан, растерянно теребя сложенный веер. — И все же, это не дело — убегать от слуг и разгуливать по Облачным Глубинам без присмотра.       — Не ругай их, прошу тебя, — снова вступился Лань Сичэнь. — Будем считать, что я присмотрел за ними. Кстати, сегодня я познакомился с еще одним твоим ребенком — воспитанницей. Она сказала одну странную вещь.       — Моя воспитанница — весьма разумная девушка, — заметил Не Хуайсан. — Что же такого странного она сказала?       — Она утверждает, что у нее есть лекарство от искажения ци.       Не Хуайсан сделал чуть заметный знак, и сыновья наконец послушно отошли от Лань Сичэня, почтительно поклонились ему, а потом, повернувшись, отцу и Лань Сычжую, бормоча приветствия.       — Возвращайтесь в свои покои, немедленно, — строго приказал им Не Хуайсан. — И благодарите великодушного Цзэу-цзюня: в этот раз я не стану вас наказывать. Но мы еще обязательно поговорим о вашем поведении.       — Да, папа, — вздохнули дети с притворной угрюмостью и, переглянувшись, умчались в указанном направлении, совершенно позабыв, что нарушают сейчас очередное правило Облачных Глубин.       Не Хуайсан только головой покачал и повернулся к Сычжую:       — Молодой господин Лань, позвольте поблагодарить вас за помощь! Даже не знаю, что бы я без вас делал.       — Для меня это честь, глава Не, — тут же склонился в ответ Сычжуй.       — Не стану вас более задерживать…       — Не волнуйтесь об этом. Все мое время — ваше, — сказал юноша и только потом понял, что ляпнул. — Но вы правы, — тут же исправился он, — мне, в самом деле, пора. С вашего позволения.       Он снова поклонился обоим главам, а когда выпрямился, застал странную сцену: Лань Сичэнь и Не Хуайсан стояли друг напротив друга и вели безмолвный диалог. Легкий ветер Цинмина волновал ленту в волосах Лань Сичэня, мерно покачивался вновь распахнутый веер в руках Не Хуайсана, но мир между ними словно замер.       Что-то происходило сейчас — непонятное, скрытое, но явно важное.       Сердце Сычжуя вдруг сжалось. Еще мгновенье назад он ликовал от того, что Цзэу-цзюнь проявил к Не Хуайсану радушие. Так почему же сейчас в груди наливалась тяжелым камнем тоска, и дышать стало трудно?       Юноша поспешил удалиться, не понимая, что сейчас произошло с Цзэу-цзюнем и Не Хуайсаном, но, главное — с ним самим.