Мы останемся здесь

Обломки кирпичей и цемента, усыпавшие дорогу ровным слоем, хрустели под ботинками старшего сержанта Липтона. В ногах чувствовалась усталость. Он уже полчаса искал капитана Спирса, чтобы передать тому предписание майора явится к четырем пополудни в штаб на совещание, но тот как сквозь землю провалился. Ни на одной из точек всех трех взводов его не было. Не видели его ни в штабе, ни в расположении интендантской части. А время поджимало, нужно было срочно что-то делать. Веселый смех, донесшийся из-за двери в полуподвальное помещение, заставил Липтона вздрогнуть. С тех пор, как истощенная рота Изи заняла Огино, здесь редко смеялись. Подкалывали, острили, язвили – да, но смех, особенно такой искренний, стал для них редкостью. Решив отвлечься на минуту от своих поисков и проверить, что здесь происходит, Липтон быстро спустился по четырем ступенькам и толкнул облупившуюся деревянную дверь, громко скрипнувшую несмазанными петлями. Он остановился на пороге, давая глазам привыкнуть к полумраку. Тусклого света серого пасмурного дня, проникавшего сквозь пыльные окна под потолком, явно не хватало, чтобы осветить темное помещение. Откуда-то сверху свешивалась лампочка, наживленная на длинный витой провод, но она не горела. – Старший сержант, – донесся до Липтона знакомый голос. – Вы снова бродите по улице? Док же сказал, чтобы вы оставались в доме, как можно дольше. – Капитан, – Липтон замялся и завертел головой, не видя, в каком направлении ему нужно отвечать. Спирс выступил из темноты, улыбаясь и поблескивая глазами. За его спиной виднелась смутная фигура, склонившаяся над чем-то, позвякивающая какими-то железками и подсвечивающая себе небольшим карманным фонариком. – Что случилось, старший сержант? – Спирс подошел к нему почти вплотную. – Совещание у майора в четыре ноль-ноль, сэр, – доложил Липтон, вглядываясь в спокойное и довольное лицо Спирса. Таким Липтону еще ни разу не доводилось его видеть. – Вы могли бы послать кого-нибудь, а не болтаться по улице, старший сержант. – Я подумал, быстрее будет самому, – ответил Липтон и отвел глаза. – Осталось всего восемнадцать минут, сэр. Спирс ухмыльнулся и, развернувшись, отошел вглубь подвала, перехватывая фонарик у механика. – Успею, – бросил он через плечо, освещая часть какой-то металлической конструкции, которую Липтон, уже привыкший к темноте, сумел разглядеть, – Успею ведь, а капрал? – обратился он к маленькому механику. – Кажется, готово, сэр, – произнес тот, и Липтон узнал капрала Гута, известного ротного мастера-самоделкина. Тот разогнулся, ухватился за торчавший сбоку рычаг и резко дернул его, моментально наполнив помещение грохотом, скрежетом и вонью не до конца прогоревшего дизельного топлива. Лампочка под потолком ожила, моргнула пару раз в такт рычанию двигателя, и засветилась ровным светом, выхватывая из темноты ржавый электрогенератор, разбросанные рядом с ним инструменты и две удовлетворенные перепачканные физиономии капрала Гута и капитана Спирса. – Вы просто уникум, капрал, – капитан улыбался во весь рот. – Отличная работа. – Спасибо, сэр! – капрал просиял, глядя снизу вверх на своего довольного командира. – Вот видите, старший сержант, – обратился Спирс к замершему Липтону, – теперь у роты есть электричество. Заканчивайте здесь капрал, и вечером подходите к нам, мы придумаем, чем вас поощрить, правда, старший сержант? – Так точно, сэр, – кивнул Липтон и поспешил вслед за быстро выбегающим из подвала капитаном. ~ – Черт, – буркнул Спирс из своего спального мешка, шаря по карманам лежавших на стуле брюк, – кажется, я только что прикончил последнюю сигарету. – Возьмите, сэр. Мне все равно нельзя, док Роу сказал, чтобы я пока воздержался. Сидевший в кровати Липтон, который начал курить меньше месяца назад, бросил через всю комнату свою почти полную пачку, попутно подумав, что командиру не стоило так щедро одаривать своими сигаретами капрала Гута. Тот появился вечером в штабе роты, как ему и приказали, и был обласкан Спирсом за свои недюжинные способности механика, получив помимо сигарет еще и бутылку виски из личного запаса капитана. Не то, чтобы Липтону было жалко для капрала сигарет и выпивки. Но он понимал, без своего сигаретного пайка Спирс мог начать раздражаться по поводу и без, чего старшему сержанту совершенно не хотелось, поскольку ближе всех к Спирсу находился именно он – и в прямом, и в переносном смысле. Они делили с капитаном не только ответственность за роту, но и комнату, в которой, как назло была всего одна кровать. И каждый раз, когда Липтон оставался один на один со своим командиром, его непонятно от чего начинало колотить мелкой дрожью. Это было странно и необъяснимо. Липтон совершенно точно не боялся капитана, наоборот, он доверял ему и был бесконечно благодарен богу, что именно Спирс попался на глаза майору Уинтерсу в день атаки на Фой. Что именно Спирс провел их роту через город, что именно этот легендарный «железный человек» так высоко оценил его, Липтона, старания, при том, что никто другой вообще не обращал внимания на старшего сержанта роты. Спирс без слов выбрал для сна место на полу, предоставив узкую односпальную кровать в полное распоряжение своего больного подчиненного. Лежбище капитана было на другом конце комнаты, да еще и отгорожено от кровати массивным столом. И все равно, Липтон каждой клеточкой своего тела чувствовал присутствие Спирса. Тот просто был, заполняя собой все пространство вокруг. И в этом заполненном Спирсом пространстве каждую ночь захлебываясь тонул его старший сержант, не понимая, что происходит. – А молодец этот Гут, правда, старший сержант? – получив сигареты, Спирс сразу успокоился и повеселел. Он лежал на полу, заложив руки за голову, и глядя в потолок на неясные тени, отбрасываемые настольной лампой. – Безусловно, сэр, – ответил Липтон и отвернулся. Радоваться за мастера золотые руки, благодаря которому их со Спирсом комната сейчас освещалась не керосиновой лампой, а электрической, почему-то не хотелось. – А что он сотворил со своей винтовкой, – продолжил Спирс мечтательно, не обращая внимания на то, что его верный старший сержант нахохлился и недовольно засопел. – Пришпентифолил к ней какую-то непонятную штуку, и теперь она у него автоматическая, ни больше, ни меньше! – Главное, чтобы эта непонятная штука не заклинила в самый неподходящий момент, – пробурчал Липтон себе под нос, но острый слух капитана уловил все. – Ну, я, конечно, не знаток всяких механических изысков. Я больше практик. И как практик, доложу я вам, очень полезная вышла вещь. Мы тут с капралом немного вчера постреляли, мне понравилось. – Спокойной ночи, – проворчал Липтон, отворачиваясь к стене и злясь на себя за то, что его задевали искренние похвалы Спирса в адрес невысокого и ясноглазого капрала Гута. Спирс только пожал плечами, понимая так, что его старший сержант был не совсем здоров и потому быстро уставал. Он потянулся к столу, выключил лампу и заворочался на жестком полу, устраиваясь поудобнее. Скоро их батальон отправлялся в Мормелон, где Липтон наконец-то сможет отдохнуть и прийти в себя, а его, Спирса, слава богам, ждет отдельная персональная кровать. ~ Мормелон принес Липтону долгожданный отдых, звание младшего лейтенанта и новую головную боль. Полковой медик предписал ему полный покой, запретил участие в каких бы то ни было учениях. Так что пока вся рота Изи с матами и рычанием месила февральскую грязь по окрестным полям, делая вид, что уничтожает условного противника, Липтон мог наслаждаться теплом офицерской столовой и гостиной, куда он отныне был допущен, поскольку стал одним из боевых командиров батальона. Казалось бы, что еще нужно измученному и обессиленному человеку? Сиди себе и радуйся. Но, увы, Липтон почему-то чувствовал себя покинутым и всеми забытым. Получив очередное звание, он оставался на прежней должности, занимаясь ротой Изи и ее потребностями. А поскольку сейчас они были в гарнизоне и за обеспечением следили местные снабженцы, делать ему было практически нечего. Кадровые офицеры занимались своими вопросами, не обращая на него ни малейшего внимания. Они были вежливы, доброжелательно объясняли ему все, что его интересовало, но не проявляли особого желания сблизиться и подружиться. Ребята же возвращались с полей вымотанные и злые. И единственное, что им было нужно – это чтобы их оставили в покое и не тревожили. Липтон чувствовал, что начинает что-то упускать. Капитан Спирс, который никогда не оставлял своих людей, приползал в офицерскую грязным и раздраженным, ругал начальство последними словами, выслушивал однообразный и малоинтересный доклад Липтона и уходил в душевую, откуда затем громыхал прямиком в свою комнату. А Липтону только и оставалось, что есть, спать и слоняться без толку по части. Однажды, спустя неделю такого безумного режима, Липтон просто не выдержал и, дождавшись, когда чисто вымытый капитан, обмотанный полотенцем и с охапкой грязной одежды подмышкой, выпал из душа, обратился к нему: – Разрешите участвовать в учениях, сэр! Спирс смерил подчиненного странным взглядом и хитро прищурился. – Похоже, у вас проблемы, младший лейтенант. Заходите, поговорим, – кивнул он на дверь в свою комнату и прошел вперед, не оглядываясь, в полной уверенности, что за ним следуют по пятам. Они вошли в комнату капитана, который захлопнул дверь, сбросил шмотки в угол и развернулся к Липтону. Он стоял перед младшим лейтенантом босиком, в одном полотенце на бедрах и улыбался, глядя, как тот медленно заливается краской по самые уши. – Так в чем дело, младший лейтенант? – Спирс сделал приглашающий жест, указывая на стул, а сам наполовину скрылся в шкафу в поисках чистого белья. – Я уже здоров, сэр, – произнес Липтон, усаживаясь на предложенный ему стул и старательно отводя взгляд от фигуры в импровизированном белом килте. – А что говорит врач? – глухо проухал Спирс из глубин шифоньера. – Ну, а что врач? – обернулся Липтон, практически утыкаясь носом в голое бедро командира, который уже успел найти все, что искал и теперь стоял в полуметре от стула, пытаясь попасть ногой в штанину. – Э-э-э… – Липтон выдохнул и неистово заморгал. – Я больше не могу сидеть без дела, сэр, когда ребята там каждый день изображают из себя идиотов. Что они обо мне подумают? Это вопрос авторитета, сэр. Вы же там, с ними. И я тоже должен… – Не хнычь, лейтенант, – усмехнулся Спирс, приземляясь на кровать, лицо его выражало полное блаженство оттого, что тело, наконец-то приняло горизонтальное положение. – Ты прав, конечно. Оставлять роту во время такой бессмыслицы, как наши долбанные учения, нельзя. Бойцы могут озвереть. Но тебе это уже не важно. Я слышал о твоем новом назначении. Недели через две жди перевода. Будешь руководить взводом вооружения при штабе. Только это секрет, так что ты уж меня не выдавай. А пока потихоньку готовься сдавать дела. Хочу рекомендовать на твое место сержанта Мартина. Что скажешь? Липтон молча сидел, не зная что и думать. Переполнявшие его противоречивые чувства не давали внятно мыслить. С одной стороны, он не мог не гордиться своим новым назначением – на такую сложную и ответственную должность кого попало не берут. С другой, его отрывали от родной роты, от всех друзей и товарищей, сражавшихся рядом с ним, прикрывавших его, веривших в него. Это было ожидаемо больно. Но вот что было совсем неожиданным для Липтона, так это его необъяснимая ноющая тоска по своему командиру, с которым он и прослужил-то не так уж много времени, но к которому, как оказалось, успел привязаться. Он лишался возможности общаться со Спирсом, видеть его, говорить с ним, не считая официальных совещаний. И от этого становилось совсем плохо. Лежавший на кровати Спирс с интересом наблюдал за сложной гаммой чувств, последовательно проявлявшихся и исчезавших на лице его собеседника. Ему было любопытно и чуточку жаль Липтона, который должен был бы радоваться новому назначению, но вместо этого расстраивался и грустил. – Да, не переживай ты так, лейтенант, – улыбнулся он непривычно по-доброму, приподнимаясь на локтях. – Ты справишься, я уверен. А пока нам с тобой еще предстоит поработать. Нужно подумать над перестановками, а лучше тебя людей никто не знает. Майору понадобятся наши рекомендации к концу недели. Так что начинай думать. – Вы правы, Мартин был бы самой лучшей кандидатурой на мое место, – тихо произнес Липтон, наблюдая за движениями капитана и ощущая, как комната снова начинает заполняться Спирсом, вызывая в нем все ту же противную мелкую дрожь. Он отвел взгляд и попытался сосредоточиться на теме разговора, но Спирс сам отвлек его. – Помнишь, лейтенант, как мы с тобой обсуждали в Огино винтовку капрала Гута? – Помню, – ответил Липтон как-то слишком быстро, но Спирс ничего не заметил и с энтузиазмом продолжил. – Мы тут уже пару дней всей ротой не нарадуемся гутовой смекалке, – Спирс радостно засмеялся. – Этот паршивец, пока мы все бревном валялись после учений, успел налепить с десяток своих штукенций и теперь у нас есть десять бойцов, сметающих условного противника за милую душу. Так что по показателям мы впереди всех, и полковник даже рассматривает идею поощрить роту дополнительной увольнительной на выходные. Как считаешь, может, продвинем и капрала? Мне кажется, он заслужил стать сержантом. – Конечно, сэр, – буркнул Липтон, чувствуя, что еще чуть-чуть таких дифирамбов, и он начнет дымиться или рычать. – Я изложу все свои мысли в письменном виде к завтрашнему дню. Младший лейтенант резко встал, и протопал к двери, провожаемый удивленным взглядом капитана Спирса, который только сейчас заметил, насколько напряженными были опущенные плечи, руки и шея Липтона. – Можешь не торопиться, – бросил Спирс ему вслед. – Все равно днем мы снова месим грязь на полигоне, – дверь за Липтоном со стуком закрылась. ~ Стоя на плацу по команде «вольно», двадцать три человека роты Изи внимательно смотрели, как капитан Спирс роется в шлеме, который незадолго до этого подал ему младший лейтенант Липтон. Закончив свои манипуляции руками, Спирс извлек из шлема маленький клочок бумаги, развернул его и громко произнес: – Капрал Форрест Гут! Маленький капрал недоверчиво улыбнулся, оглядываясь по сторонам и получая одобрительные похлопывания от стоявших рядом товарищей. Конечно, каждый из тех, кто собрался сейчас здесь, надеялся услышать из уст капитана именно свое имя, потому что это давало право отбыть домой в Штаты на целых тридцать суток. Но шанс выпал Гуту, так что, поздравив приятеля и получив команду «разойдись», бойцы роты Изи быстро растеклись по гарнизону готовиться к предстоящей увольнительной. Младший лейтенант Липтон забрал из рук капитана шлем, кивнул счастливому капралу и удалился в сторону офицерских казарм, а Спирс подошел к все еще стоявшему посреди пустой площадки Форресту Гуту. – Поздравляю, капрал Гут, – он пожал руку смущенному счастливцу, который смотрел ему в глаза со странной смесью радости и грусти. – Мне очень жаль терять тебя, капрал, говорю честно, – продолжил капитан. – Но ничего не поделать. Это твой шанс. – Если хотите, я останусь, сэр, – пробормотал капрал еле слышно, все еще не отводя взгляда. – Не говори глупостей, – мотнул головой Спирс, укладывая руку на плечо Гута. – Удачей не стоит разбрасываться. Я видел отчет. Ты с начала операции в Бастони ни разу даже в госпиталь не ходил. Все время на передовой. Я себе не представляю, как ты умудрился и пальца себе не отморозить. – Ну, у меня всегда с собой две пары запасных носков. Привычка, сэр. Спирс не выдержал и рассмеялся, настолько обыденно и просто звучал ответ. – Да, – улыбнулся он внезапно покрасневшему Гуту, – терять тебя очень жаль. Ну, иди, собирайся капрал. Машина уходит завтра рано утром. – Вы зайдете к нам попозже сэр? Я выставлю отвальную, – смущенно спросил Гут. – Конечно, капрал. Держи свой счастливый билет, – Спирс сунул в руки Форреста Гута бумажку с его именем, ободряюще похлопал его по плечу и отправился вслед за уже скрывшимся в здании Липтоном. ~ Спирс постучал в дверь комнаты младшего лейтенанта Липтона и вошел, не дожидаясь ответа. В помещении висел дым и стоял запах горелой бумаги. Липтон, не услышавший ни тихого стука Спирса, ни того, как он вошел, сидел за столом спиной к двери, время от времени что-то подбрасывая в огонь, горевший в стоявшей перед ним пепельнице. Капитан сделал несколько шагов к нему, заметил на полу клочок белой бумаги, подобрал его и развернул. Глаз его моментально зафиксировал надпись, сделанную аккуратным почерком Липтона: «капрал Форрест Гут». На мгновение Спирс оторопел. – Твою мать, – вырвалось у него, и Липтон наконец-то заметил присутствие своего командира, но не сказал ни слова, только упрямо закусил губу и продолжил свое безмолвное аутодафе. Держа в руках бумажку, Спирс подошел к лейтенанту вплотную. – Зачем? – тихо спросил он, глядя, как огонь поглощает очередной листок-близнец того, что он держал в руках – на столе их оставалась всего пара штук. Липтон поднял взгляд на нависшего над ним командира, и Спирс совсем некстати отметил, что глаза его были цвета темного меда. – Меня переводят через неделю, – произнес Липтон на грани слышимости. – А он должен был остаться с вами. Вместе со всеми своими железками, остроумными изобретениями и преданными собачьими глазами. Это несправедливо. Пусть лучше счастливый Форрест Гут отправляется домой, – он судорожно сглотнул, когда Спирс ухватил его за подбородок и слегка приподнял голову, внимательно изучая лицо. – Господи, лейтенант, – внезапно пришло понимание, и кровь застучала в висках. – Что ты наделал? – Просто принял то, с чем бесполезно бороться. Мы оба практически мертвы. Ваши слова, сэр. Поэтому, у нас нет ничего, кроме этого самого момента, – Липтон шептал, но слова его падали словно удары парового молота, отзываясь в груди какой-то ноющей болью. – Что же мы будем теперь с этим делать? – Не знаю, сэр, – Липтон неотрывно смотрел в глаза капитана, губы его кривились, не зная чего ожидать, удара кулаком, пощечины или ласки. Пальцы Спирса вдруг зажили своей собственной жизнью, огладили линию скулы лейтенанта, пробежались по его щеке, а сам он склонился ниже, обжигая Липтона своим дыханием. – Ты ведь женат. – Вы тоже, сэр. – У тебя есть ребенок. – У вас тоже, сэр. – Не играй со мной, Карвуд. Не советую. – Капитан, сэр… – Рон. – Рон… Спустя пять минут почти полной тишины, прерывавшейся только тихим мычанием, Спирс оторвался от растрепанного и тяжело дышавшего Липтона. Пламя в пепельнице давно погасло, на столе валялись три белые все еще не сожженные бумажки. Капитан аккуратно расправил их, сложил вместе, чиркнул зажигалкой и смотрел долгим взглядом, как исчезают в огне ровные чернильные буквы. – Ты прав, Карвуд, капрал Гут заслужил свой счастливый шанс, так что пусть отправляется домой. А мы останемся здесь.