***
Мы ехали по скоростному шоссе молча. Я чувствовал тревогу Алекси и понимал, что он волнуется за меня, но все равно не решался нарушить тишину первым. Просто не знал, что сказать. Мне хотелось, чтобы он сам заполнил образовавшуюся между нами пустоту своим спокойным и всегда теплым голосом — я боялся об этом просить, но Каунисвеси словно читал мысли: — Знаешь, когда я был маленьким, отец часто возил меня в одно место неподалеку отсюда. Там был потрясающий вид на ночное небо. Звезды были такими яркими и красивыми, что я мог разглядывать их часами. Может, остановимся там и немного подышим воздухом? Алекси вновь угадывал то, в чем я нуждался. Я охотно кивнул, впервые за вечер улыбнувшись, и взглянул на него. Было что-то особенное в том, как он водил машину: непринужденно и спокойно, будто бы мы не гнали сто с лишним, обгоняя редкие автомобили. Впрочем, я снова обманывал себя. Особенное заключалось вовсе не в том, как он делает что-то. Особенным был он сам, и я уже не мог врать себе, отрицая это. Я тяжело вздохнул, чем вызвал у Алекси дружелюбную усмешку. Он улыбнулся, покосившись на меня через салонное зеркало и, протянув руку к моему колену, опустил на него теплую ладонь. — Мы почти приехали. Только взгляни наверх, — качнув головой в сторону окна, предложил он. С трудом оторвав взгляд от его пальцев, уютно сжимающих мою ногу, я посмотрел на темное небо и сразу заметил звезды. Прямо как он и обещал. Я никогда не был фанатом такой вот романтичной ерунды, но тогда почувствовал, как где-то внутри распускают свои крылья предательские бабочки. — Тут очень красиво, — прошептал я, когда Алекси затормозил и, поставив машину на ручник, потянул меня следом за собой на прохладную улицу. Лишь оказавшись на осеннем ветру, я вспомнил о том, что все это время на мне была его куртка. Странно, что я позабыл об этом, ведь всю дорогу с удовольствием вдыхал давно полюбившийся аромат его парфюма. — Ох, прости, я забыл тебе вернуть… — начал было я, стягивая с плеч кожанку. — Не нужно. Ты совсем легко одет, на мне хотя бы толстовка. Не хочу, чтобы ты заболел, — улыбнулся он, остановив меня мягким касанием ладони. — Тогда я вынужден буду согревать тебя в своих объятиях, — откликнулся я и, резко притянув его к себе, обхватил обеими руками. Алекси рассмеялся, позволяя мне поймать его в эти крепкие объятия, и, замерев в них, прижался к моей груди. Он поднял глаза на небо, но вместе с тем столкнулся с моим внимательным взглядом. Может быть, мне только показалось, но я отчетливо ощутил, как его сердце забилось в груди. — Почему ты не захотел остаться на вечеринке? — тихо спросил он, вглядываясь в мое лицо, словно в поиске ответов на не озвученные им вопросы. Я нервно усмехнулся и прикусил губы, невольно возвращаясь к тем мыслям, что держали меня в плену, пока мы оба были на вечеринке. Находясь рядом с Алекси наедине, я наконец осознал, что именно меня угнетало. Я был одним из немногих на собственном празднике, кто не мог позволить себе такую приятную мелочь, как на глазах у всех взять за руку дорогого сердцу человека. Вернее, конечно, мог. Мог устроиться рядом с Каунисвеси на диване и уже привычно переплести пальцы наших рук, но это ничего бы не поменяло. Мы давно зависли в этом странном состоянии передружбы и недоотношений, боясь сделать последний друг к другу навстречу и вместе с тем решающий шаг. Вслух же я сказал, растерянно пожав плечами, другое: — Устал. Этих вечеринок стало слишком много. Не знаю, как Йоону, но мне куда ценнее такие вот тихие и спокойные вечера рядом с кем-то действительно близким. — Но ведь там и были только наши друзья, — все же поймав меня на чрезмерной откровенности, ухмыльнулся Алекси. — Ты понимаешь, о чем я, — не найдя в себе сил, чтобы оправдываться, откликнулся я. — Быть полностью открытым рядом с кем-то — большая роскошь для меня, Але. — Я ценю, — шепнул он, обмякнув в моих руках. — Тебе нравится здесь? Я кивнул и с трудом удержался от того, чтобы не ляпнуть, что с ним мне понравилось бы даже в выгребной яме. Ведь каждый раз, будучи рядом, я чувствовал, как все внутри стремительно заполняется светом и теплом. И что еще более страшно, ощущал острую потребность в том, чтобы это не кончалось: слышать его голос, усыпляющий суету тараканов в моей голове, видеть глаза, убаюкивающие теплыми морскими волнами мои страхи, осязать прикосновения, кажущиеся чудотворными для моей души. — Хочется закурить… — пробормотал я в его взъерошенную макушку. Я боялся стать зависимым, но вовсе не от сигарет. Они, напротив, были моим спасением от другой, куда более страшной зависимости, контролировать которую я больше не мог. Да и избавляться от нее тоже не хотелось. — Возьми во внутреннем кармане, — откликнулся Алекси, на что я заторможенно запустил руку под куртку и нащупал пачку сигарет и зажигалку. — В последнее время позволяю себе эту маленькую шалость, — ответил он на немой вопрос в моем взгляде. И ведь тоже нервничает. Тоже находит свое успокоение не то в моих объятиях, не то в пагубных привычках, глупый. Я печально вздыхаю, поджигая сигарету, и, сделав глубокую затяжку, наслаждаюсь краткосрочной безмятежностью. Знаю, что это глупость и баловство, ведь проблемы, от которых разрывается голова, не уйдут вместе с выпущенным изо рта дымом. Алекси, мягко перехватив сигарету из моих рук, обхватил ее губами и медленно затянулся, вынудив меня в который раз задуматься об эстетичности всего, за что бы он ни брался. Ему шло даже курить, хоть мне и не хотелось бы, чтобы он когда-либо это делал. — Закурить было единственным желанием в день рождения? — усмехнулся он, вернув мне сигарету. — А ты можешь исполнить и другие? — Я однажды говорил, Йоэль, что готов на многое, — ответил он уклончиво и тихо сглотнул, отведя взгляд. — Но не сказал почему, — упрекнул его я. — Ты не хуже меня понимаешь, что происходит, — вымученно улыбнулся он, вновь взглянув на меня, — мы оба запутались. Мы запутались — самое простое и подходящее определение того, что между нами происходило. Запутались в череде проведенных рядом после моих спонтанных звонков ночей, в круговороте то ли дружеских, то ли гораздо более интимных прикосновений, в паутине собственных непринятых и непонятых чувств. Вопрос оставался лишь в том, хотел ли Алекси найти выход так же сильно, как этого в последнее время желал я. — Помнишь ночь перед полуфиналом? — шепнул я, взглянув в его глаза. — Я задолжал тебе кое-что, — добавил я, когда он робко кивнул. Казалось, Алекси хотел спросить что-то еще, но не успел произнести и слова, как я склонился к его лицу и коснулся шероховатыми губами его теплой, несмотря на холод, щеки. Он замер под этим осторожным, почти испуганным поцелуем и, удивленно выдохнув, прикрыл глаза, оставляя за мной выбор отступить или продолжить. Я же боялся. До дрожи в коленях страшился перешагнуть черту, которая разделит наши жизни на до и после, ведь не мог знать наверняка, сделает это «после» нас счастливее или принесет лишь боль. Я знал, что и Алекси не был готов нырнуть в омут нашего обоюдного безумия с головой, а потому позволял себе немногое. Навалившись на капот машины, крепко, едва не до хруста в ребрах, прижимал за поясницу одной рукой к себе, другой ласково перебирая его суховатые от неизменно черной краски волосы, и скользил губами по покрытой мелкими шрамами от акне щеке. Я впечатывал в свою память каждую секунду, боясь, что подобное между нами может не повториться никогда или же только… в очередной день моего рождения, когда дозволено чуть больше обычного. Земля уходила из-под ног, в голове не было ни одной мысли, сердце изнемогало от частоты ударов, но я не хотел, чтобы это кончалось. Впервые за свою долгую жизнь я обрел понимание, что не хочу оставаться один, что я нуждаюсь, нет, одержим проживаемыми рядом с одним единственным человеком эмоциями. Впервые за почти тридцать лет я чувствовал себя настоящим безумцем и ощущал себя как никогда живым, и виной тому были красота смотрящих на меня с восхищением глаз, тепло дыхания, щекочущего мою шею, искренность улыбки, последовавшей за моим осторожным поцелуем, и еще сотня берущих за душу мелочей, из которых был соткан мой Алекси.October 5, 2021
10 июля 2023 г. в 15:37
День рождения всегда нагонял на меня тоску. Бил по голове цифрами, каждый октябрь напоминая о том, что миновал еще один год, а я так ничего и не добился. Надо признать, что на этот раз причин для новых загонов было куда меньше. Год выдался славным: мы с парнями сделали огромный шаг на пути к своей мечте, обрели тысячи преданных поклонников, объездили кучу новых городов.
Однако я бы обманул самого себя, не рассудив, что одной из главных причин, по которым год казался удачным, стало появление Алекса в моей жизни. Нет, конечно, он был в ней и задолго до этого, но не так. С его присоединением к группе все стало совсем иначе, он открылся с новой стороны и, что уж там скрывать, крепко запал в душу.
— В чем дело, Йоэль? — оказавшись за моей спиной, поинтересовался тот, о ком я думал, должно быть, по двадцать часов в сутки, и накинул на мои замерзшие плечи свою косуху. — Ты такой задумчивый. Все в порядке?
Я неопределенно качнул головой, ведь и сам терялся с ответом на этот вопрос. В порядке ли я на самом деле? Я в окружении своих друзей, лучших людей на свете, праздную наш общий с Йооном день рождения в баре под открытым небом. Все улыбаются, смеются, поздравляют. Разве можно желать большего? Зависит от того, что именно считать большим… Для меня им бы стала пара часов в компании того, кто не мог проигнорировать тень задумчивости на моем лице. Я обернулся на Алекси, надеясь увидеть в его внимательно смотрящих на меня глазах взаимное желание, и, приметив его почти сразу, тихо попросил:
— Забери меня отсюда, пожалуйста.