Веселье по-хардкору

      Это первый и последний раз. Первый и последний раз, когда Шелли позволяет себе выйти на подобные мероприятия. Престижная гостиница, аналогично зал, отвечающий всем критериям этого слова. Столы, укрытые ослепительно белой скатертью. На них покоятся блюда, закуски, но чаще всего дорогой алкоголь. Золотая люстра, лампочки которых вкручены в хрустальные формочки. Собственно, увидительно, что Банда Золотой Руки смогла позволить себе такое. Собрать в таком месте всю банду даже не по какому-нибудь поводу. Просто затем, что бандитская казна наконец-то стала иметь немалые деньги, которые уже совсем некуда тратить.       Все рады этому. Все. Кроме Белль. Хорошая прибыль и успешные преступления произошли лишь, когда её спихнули с места лидера. По общему решению, женщине пришлось добровольно отдать его не менее забитой манией денег девушке, что руководит бандой так легко и бойко, что никому ещё не приходило в голову свалить отсюда или прострелить собственную бошку. Собственно, у Белль было именно так. Наказания и манипуляции над участниками, что просто не могут даже через силу рисковать собственными жизнями. Никому не хочется отправиться на тот свет по вине безрассудных приказов.       Тара, забросив ноги на стол, просто наслаждается происходящим. Коллеги за столом, с увлечением играя в покер, иногда угощают новую лидершу коктейлями, или отвешивают комплименты.       «Я всё равно люблю тебя» — шепчет Шелли Белль, уже увидев её горящие ненавистью и завистью глаза. Женщина сверлит Тару. При виде сразу копится невыносимая ярость. Издалека, прикрыв шляпой забинтованное лицо, она словно злорадно хихикает над ней. Над тем, как бывшая лидерша, однажды проводив несколько своих товарищей до участка после неудачного ограбления, возвращается на базу и с силой впечатывает её в стену, обещая пристрелить за лажу.       Ладонь ложится на крепкую талию. Шелли натягивает улыбку, стараясь отвлечь Белль. О своём страхе и переживаниях она не выдаст даже этими сузившимися зрачками. Лишь выдохнет, унимая частое сердцебиение.       Внезапно женщина срывается с места. Шелли уже предполагает ужасное, готовая уже с силой вцепляться в рукав и молить остановиться, как Белль просто застывает у стола. Глаза изучают кучи бутылок и рюмок, подыскивая чего попривлекательнее.       — Мы же договаривались... — едва слышно протараторила девушка, думая, что Белль это никак не услышит.       Белль услышала. И не собирается отвечать. Вместе с подборкой нарядного шмотья, Шелли еле удалось заставить свою возлюбленную дать обещание. Не пить. Синяки, ссадины по телу и зацелованная кожа навсегда вбили в ум удерживать её от алкоголя. Тогда, в задурманенной арома свечами гардеробной, Белль не сдержалась, давая любимой успокоиться, хоть даже ненадолго. Женщина ведь знает, что без этого не обойдётся никак. Особенно здесь. В окружении таких ненавистных соучастников, что наверняка уже пустили по каждому столу ряд сплетен и оскорблений, затрагивающих Белль. Так хочется швырнуть в кого-нибудь пустую рюмку. Перед Шелли и так до боли стыдно.       — Сгинь и не мешай, — грубо выпалила Белль, потянувшись к прозрачной бутылке с синими буквами.       Протез поднимает вверх винный бокал. Никто другой, как она, не станет использовать его для водки. От такого количества горького спиртного за один подход много у кого скрутит горло. Белль опускает бутылку, не закрыв.       Лицо Шелли белеет. Никакими словами, никакими поступками ей не исправить это. С болью глядя на то, как женщина быстро осушает бокал, уже думает, как отсюда смыться. Увы, Белль знает Шелли не хуже. Как только пустой бокал с грохотом приземляется на стол, она сразу же хватает девушку за край коричневой футболки.       — Только попробуй, — прожигая взглядом чужие глаза, шипит, дополняя всё перегаром изо рта.       Шелли сглатывает и нежно берётся за руку. Это спровоцировало Белль отпустить. Однако, весь страх и давление ощущается так же, как и мгновение назад.       — Я отойду, — смотря в пол, выдохнула девушка.       — Отойду? — повышенным тоном переспросила Белль. — Что, уже неинтересно стало? Хочется покувыркаться с другими?       Шелли никак не может сдвинуться с места. Тяжелый взгляд на себе ощущается не хуже угрозы. Белль никогда не нравилось, когда она заводила разговор про кого-то в банде. Да и ком то в принципе. Женщина не терпит ревновать. А ревновать приходится всегда.       — Думаешь, я не понимаю, что на самом деле у тебя на уме? — говоря, Белль испытывает к ней невыносимую ненависть. Думает, насколько Шелли отвратительна. Сначала пытается смириться со всеми пьяными выходками, глотает слёзы вместе с кровью и самостоятельно зализывает раны, а затем просто уходит, оставляя в одиночестве тогда, когда приходится тяжелее всего. Благо, пока ещё трезвый ум не позволяет ничего, кроме дурных слов.       Шелли даёт деру. Совсем неожиданно для Белль. Это заставило временно прибывать в ступоре. Следить за скрывающимся в толпе силуэтом, пытаясь поймать взглядом траекторию. Кажется, девушка направлялась в ванную. Если просто не желала потеряться среди людей. Лишь бы Белль не нашла.       Увы, для бывшей лидерши ничем не примечательные чёрные брюки и коричневая, словно поношенная домашняя футболка значительно выделяются на фоне нарядных костюмов и платьев. Белль сама заставила её так одеться сюда. В то же время самой выбирая на ужин роскошный красный пиджак и джинсы с подтяжками. Если бы Шелли пожелала выглядеть как-то нестандартно, у женщины это тотчас вызовет гнев.       Дубовую дверь поражает удар кулаком. Грохот привлекает внимание присутствующих, заставляя отрываться от светских разговоров и шуток. Минимум треть зала обращает любопытные и местами самодовольные взгляды к зрелищу. Белль трясёт от ярости. На двери становится всё больше трещин. Она нисколько не врала, когда крикнула Шелли по ту сторону, что обязательно выбьет, если та добровольно не повернёт замок. По звукам не понятно, как чувствует себя девушка. Со страхом мирится с происходящем, притавишись где-то у ванной. Или палит взглядом своё отражение в зеркале, старательно успокаивая себя, что Белль должно надоесть колотить крепкую дверь и она оставит её в покое. Громкие звуки давят на ум. С каждым треском древесины внутри становится всё холоднее.       Девушка опускает взгляд на дрожащие руки, отчаянно цепляющиеся за раковину. За одно мгновение, когда дверь вылетает из петель, кажется, проносится вся жизнь. Сердце пропускает удар. Нет. Белль не могла так просто вломиться сюда. Наверное, крепкое дерево способно выдержать удары железного кулака...Нет?       Периферическое зрение Шелли видит в отражении позади себя силуэт. Нельзя давать слабо. Нужно хотя бы оказать хоть какое-то сопротивление. Пускай даже, это снова обойдётся... пускай даже, чем похуже!       Едва не всхлипывая, девушка поворачивается и с силой упирается в раковину. На лбу Белль пульсировала жила. Покрасневшие глаза на месте доносят, ничего хорошего не будет. Лучше бы она просто накричала. Любое, только не поднимая руку.       — Не трогай меня, — угрюмо и жалобно молит Шелли. На лицо падают чёрные пряди. Девушка боится их убирать.       — Ты сволочь, — в пол голоса рычит Белль, потирая кулаки. — Ты не понимаешь слов.       Шелли показалось, что её со всей силы треснули. Но бывшая лидерша лишь захлопнула дверь. Видимо, чтобы озабоченная и довольная происходящим толпа не радовалась ещё больше. Избивать на чужих глазах сама и Белль не хочет. С разбитой дверной рамки посыпалась штукатурка.       — Нет, даже не упрашивай, — тон женщины теряет эмоциональность.       — Не буду, — тихо произносит Шелли. — Ты и так знаешь, — поднимает глаза, с жалостью сверля Белль. — Я не стану на тебя обижаться...       Обижаться? Почему Шелли делает вид, что готова терпеть любые издевательства? Словно минуту тому назад не сбежала от неё, едва увидев, что она снова выпила водки! Белль бросает в жар. Мотивация сделать как можно больнее не покидает с самого зала. Да, алкоголь дурманит ум. Да, она ведёт себя неадекватно. Да, никто не собирается кроме Шелли её контролировать!       Женщина бросается на возлюбленную. В ярость вводит всё. Её голос, жалкий вид и просто факт того, что они здесь находятся. Пальцы тотчас хватаются за чёрные волосы, крепко сжимая. Прикладывая всю мощь, Белль отправляет Шелли прямо в бортик белоснежной ванны. Словно где-то далеко разносится глухой стук.       У девушки в ушах звенит. Темнота рассеивается мучительно тошно. От волнения и адреналина в горле застыл ком. Белль видит, какими блестящими становятся её глаза.       — Больно уверенна? — проскрипела женщина, склоняясь. — Ты ненавидишь меня! И ты обязана посмотреть правде в лицо! Ты как забитая псина! Готова сказать всё, лишь бы не подохнуть!       Шелли не хочет это ни подтверждать, ни отрицать. Белль не в себе. Никакие слова о любви, никакие обещания. Они это обсудят на утро. И запах перегара только заставляет Шелли не пытаться заговорить.       От удара об бортик в голове до сих пор звенит. Девушка вздыхает, поднимая на женщину блестящие от слёз глаза.       Игнор делает за Белль ещё один удар. Только гораздо сильнее, это не то, чтобы падать об керамический угол. По виску ударяет двойной силой. Шелли обмякла. Вцепившись в ванную, она старается сохранить сознание. Перед глазами совсем ничего нет. Тело утягивает куда-то вниз. Со лба стекает нечто горячее. Тошнота усиливается.       — Ты ничего не можешь, — комментирует её бессилие Белль. — Твоё поведение тряпки меня не разжалобит.       Голос женщины слышится издалека.       Шелли зачем-то кивнула. В глубине души ложная надежда на лучшее. Но никак. Может, придется идти на крайности.       — Вы хотите, чтобы я сопротивлялась? — выдавила стоном.       — Сопротивляться? Надеешься показать, что можешь что-нибудь из себя представить?       Зрение возвращается в норму. Девушка обретает какую-никакую силу. Никаких намёков на негативные эмоции нет. Если не считать страха и душевной боли, что поражает так же сильно, как Белль швырнула её в ванну.       — Проспись.       Девушка бесстрашно зарядила стопой в её голень. Белль, с трудом держась на ногах, грохнулась в противоположную стену, больно ударившись спиной. От ярости свело челюсть. Шелли совсем сдурела.       Благо, женщина удержалась на ногах. Спирт не даёт сохранять координацию. Однако, это не мешает прошагать обратно, едва не занеся себя к раковине.       «Молись выйти отсюда живой, шкура» — под нос шипит она.       Шелли жмурится. Девушка ожидает снова получить по виску. Но вместо этого слышит лязг чехла. Обратившиеся вверх зрачки сильнее сузились. Неяркая лампа над умывальником заставила лезвие громадного ножа блеснуть.       — Белль... — дыхание сбивается.       Женщина невесело хмыкнула. До пьяного разума не доходит весь риск этой затеи. Да и зачем её совершать, тоже. Белль просто пьяна. Интимный полумрак, неслышный гомон за дверью и редкие всхлипы со стороны Шелли драконят сжать рукоятку по крепче.       Шелли бессильна. Досада раздирает изнутри. Голос совсем не срывается на крик. Точнее, не появляется совсем. Изо рта выходят хрипы. Девушка молит о том, чтобы это закончилось. Неважно, чем. Хоть смертью, хоть милостью, хоть потерей сознания. К последнему больше всего была близка. Тошнотворное головокружение не отпускает с первого падения. Повезло, что в саднеющем желудке пусто.       По руке ручьями течёт ярко красная кровь. Артерия отчаянно пульсирует. Шелли не ощущает тела. Сначала ей показалось, что под плечом нечто брызжит. Поднимая голову с бортика, девушка сначала фокусируется на безумном взгляде Белль, затем опускает глаза. Коричневая футболка пропиталась кровью. Во рту появляется металлический привкус. Белоснежная плитка заляпана страшными красными разводами. Соображается тяжело. С правой руки фонтанирует.       — Что ты наделала?... — простонала Шелли. — Я же...умру.       Непонятно, ответила ли ей что-то Белль. На другие травмы девушка закрыла глаза. Глубокие до прослойки порезы не несут такой опасности, как перерезанная артерия. Тяжелые веки опускаются самостоятельно. Повсюду не прекращающийся шум. Откинувшись назад, у Шелли закатываются глаза, наконец отправляя в давящую темноту.

***

      Девушка, к собственному удивлению, очнулась в другом месте. Голова раскалывается, тошнота скручивает желудок уже ощутимо долго. Глаза ловят полумрак в комнате и щурятся. Тело словно налилось свинцом. Онемевшей рукой девушка прикладывает ладонь ко лбу и касается приложенного холодного полотенца. Внутри запульсировало горло. Из уст Шелли вырвался мучительный стон. Раздался шорох. В комнате, кажется, кто-то был.       — Слава богу.       Голос Белль по сравнению с последним казался слишком спокойным и по-доброму взволнованным. Шелли не сомневалась, что она трезвая. Но не знала, какое сейчас время дня. И какой день вообще. Перед глазами по прежнему плывет, это не мешает девушке подняться на локтях.       Она была один на один с Белль в собственном номере. Лёжа на кровати, укрытая тяжёлым одеялом. Следы произошедшего отражаются в виде тугих бинтов на пораненных конечностях. Девушка ещё раз вздыхает, глядя на них совершенно без эмоций. Сейчас на это попросту нет сил. Ни переживать, ни страдать, ни расстраиваться от того, что правой рукой она сможет двигать нескоро. Всё было израсходовано тогда, когда Шелли истекала кровью.       Белль нежно толкнула её обратно в подушку. В бордовом халате, сунув бледные руки в карманы и одобрительно улыбаясь, она нисколько не похожа на ту пьяницу, что словно пять минут назад едва не лишила её жизни. Шелли уже привыкла к такому. Наступило облегчение.       — Не болит голова? — интересуется девушка, заметив, как изношено выглядит Белль.       — Ты про похмелье? Совсем нет, — женщина садится на край кровати. — Лучше о себе подумай. Твоё состояние близко к сотрясению мозга.       Шелли не сомневается. Виски болят, в голове пульсирующая тошнотная боль. На тумбочке находит пару таблеток со стаканом воды. К сожалению, нет сил их выпить.       — Так что вчера произошло? — спрашивает женщина. — После того, как ты ушла. Совсем не помню этого.       Шелли закрывает глаза. Белль ничего не помнит. Не помнит, как гналась через зал, кричала и колотила дверь. Тем более, как довела её до всего. Девушка сразу отказала себе в идее в подробностях всё рассказать, поставить перед фактом.       — А...как всегда, — вздохнула Шелли.       — Как всегда?       — А...перепалка, — Шелли боится неправильно соврать.       — И что же это была за перепалка, что тебя нашли в ванной с артериальным кровотечением? — поднимает бровь Белль, кладя ладонь на её живот. — Все были напуганы. Думали, ты погибла.       Шелли сложно воспринимать эти слова с тем фактом, что Белль отшибло память. Подобное вызывает непонятные эмоции. Однако, подражать своей лжи не перестала.       — Жутко звучит... — открыв глаза, девушка уставилась в белый потолок.       Белль наклонилась, положив металлическую руку на щеку. Шелли вздрогнула от холодного прикосновения, но покорно переместила взгляд.       — Я люблю тебя, — мирно воркует Белль.       Девушка устало смотрит. Так не хочется вспоминать этот тяжёлый вечер. Ей дали шанс оставить всё это позади, не мучая себя негативными мыслями.       — И я тебя.