love poem

Ещё один мерзкий зимний вечер. Слишком много мыслей слишком быстро сменялись одна за другой, Хван давно не испытывал такого переизбытка чувств. Несправедливые обвинения, рест, бесконечные оскорбления- всё обрушилось на него в один момент. Самый неподходящий для этого момент. Вот он здесь, лежит на ужасно холодной постели у себя дома, не предпринимая попыток закрыть окно, одеться теплее или укутаться в одеяло. Сил хватало лишь на тихие всхлипы. Парень выглядел невероятно жалко- он даже не плакал. Глаза были мокрыми, но слёзы не шли: кажется, он использовал весь свой водный запас за последние две недели. Хёнджин дрожит- то ли от того, что замёрз, то ли от накатившей тревожности. Комната сужается, тишина сильно давит, и воздуха становится всё меньше. Голова начинает кружиться, мысли становятся всё более навязчивыми и громкими. «Он плохой человек. Родился с милой мордашкой и думает что ему всё дозволено.» «Его точно взяли из-за внешности.» «Зазнался, принц, думал, тебе всё простят за красивые глазки?» «Вижуал вижуалом, чего вы от него ожидали…» Нарастающее напряжение резко прервалось неожиданно громким уведомлением. Хван приподнялся на локтях и еле нашёл телефон, хоть тот и находился на кровати в сантиметре от хозяина. В глазах всё расплывалось и двоилось, а руки ощущались до смешного слабыми. -…Кингдом. хаа. точно.— парень усталым жестом убрал отросшую чёлку со лба и включил трансляцию, плюхнувшись на подушку. Как обычно, сайт не оповестил его вовремя- прошло уже полчаса с начала, но никто ещё не успел выступить. Пока крутили рекламу, Хёнджин от скуки читал комментарии, описание и… -.....С.сегодня…у-уже сегодня «Love Poem»?! Ааах, я должен был написать Сынмину… даже пресловутый «файтинг!» не отправил. я ужасный друг…— парень нервозно приподнялся и сел, уперевшись спиной в стену. Лицо из безэмоционального и пустого сделалось обеспокоенным и тревожным. Реклама закончилась, началась заставка, а Джин почувствовал какой-то непонятный дискомфорт в животе. Сцена в абсолютном мраке. Грустная мелодия окутала комнату, и Хван включил звук громче. Прожектор слабо освещает лицо Ынквана, стоящего посередине. Он начинает петь и Хёнджин невольно подпевает знакомым строкам своей любимой песни IU шёпотом. Слова подхватывает Чонхо, когда свет касается силуэтов его и Сынмина. Общая картина выглядит завораживающе, их голоса красиво сливаются и создают ангельскую атмосферу. ~I'll be there (я буду здесь)~ припев начинается, юноши поют его втроём, и, казалось бы, продолжат петь вместе, но… ~홀로 걷는 너의 뒤에 (когда путь твой будет одинок)~ -эта партия отдана Сынмину. В этот момент инструментал словно затихает, остальные участники отходят на второй план. Медовый голос врезается в уши Хвана, высокая нота пронзает сердце стрелой. На шее Кима виднеется набухшая вена- он будто бы срывается на крик, но этот крик мелодичен и нежен; он плавно затихает, потом с таким же плавным накатом повторяется- эта техника напоминает спокойные, небольшие морские волны тёплым летним вечером, когда солнце медленно заходит за горизонт. ~Singing till the end (пою до самого конца)~ ~그치지 않을 이 노래 (эту бесконечную песню)~ -снова Сынмин. Его голос звучит, как самая прекрасная игра на скрипке- громко, но так бархатно, с любовью ласкающе разум, успокаивая… Ким поёт с закрытыми глазами: его лицо в полном соответствии с голосом выражает абсолютную печаль. Будто он сам написал эту песню. Будто пережил все те эмоции, что она передаёт. Будто пытается донести эти слова до кого-то определённого. Хёнджин не заметил, как перестал дышать, и из глаз ручьём хлынули слёзы. Он досмотрел выступление, не двигаясь, словно статуя, и только когда мелодия пропала, сменившись криками других участников проекта, сидевшими за кулисами, парень отмер и пришёл в себя. Он выключил телефон и небрежно кинул его на другой конец кровати. Хван смотрел на потолок в течение нескольких минут и неожиданно для себя заулыбался.

***

На следующий день Хёнджин решил навестить общежитие, встретиться с мемберами и похвалить всех за старания на Кингдоме, угостив вкусной домашней едой, приготовленной его матерью. Так как вижуал сам в шоу не участвовал, это максимум того, что он мог сделать для товарищей. Чан выглядел очень обеспокоенно, когда смотрел на парня; Феликс по сто раз в минуту спрашивал, всё ли в порядке. Все были очень рады видеть Хвана спустя несколько недель: наконец-то в обитель вернулось их вечно смеющееся с чего угодно солнце, но по реакции на исхудавшее тело юноши и ноты усталости в его голосе, было ясно, что они сильно за него переживали. Только Сынмин выглядел слишком спокойно, словно ничего никогда не происходило. Он по-обыденному похлопал друга по плечу и ушёл на кухню, помогать Минхо с ужином. Когда все закончили со своими делами и уселись за стол, Чан удивлённо посмотрел на пустующее место Хёнджина. -Он наверное в своей комнате. Чонин, можешь позвать его?— Макнэ уже поднялся, чтобы выполнить поручение, но его тут же схватили за плечо и опустили обратно. -Я сам схожу, сиди.— Сынмин всё с таким же холодным спокойствием встал и вышел из кухни.

*

-Принцесса, соизвольте выйти из башни и спуститься к другим принцессам на чаепитие. Или вам нужно особое приглашение?— Ким сел на кровать, на которой лежал Хёнджин, чирикая что-то в своём блокноте. Хван усмехнулся и положил блокнот на тумбочку. Приподнявшись он уселся рядом с парнем и решил сразу перейти к делу. -Сынмин-а. Вчерашний кавер… Ты так хорошо постарался! Я восхищён. -Спасибо, а есть то чё не идёшь?— Ким поджал губы и посмотрел на собеседника, моргнув пару раз со всем своим щенячьим очарованием. -Я серьёзно.— Хёнджин не смог сдержать нежной улыбки, когда смотрел Сынмину в глаза. -Спасибо, хён. Я переживал, но знал, что тебе понравится. Теперь, может, спустимся поужинаем?— парень слегка наклонил голову. -Послушай. -Чанбин-хён купил соджу. -Ааа!!! Заткнись пожалуйста!— Хёнджин засмеялся, как обычно абсолютно прелестнейшим образом улыбаясь глазами. -Я тут чувства свои выразить пытаюсь, слушай, идиотина! -Давай сначала пое…— младшему не дали закончить предложение, закрыв ему рот рукой. Звонкий смех Хвана, кажется, был слышен на всё общежитие. -Мы не виделись вживую почти месяц. Я так соскучился по твоей надоедливости. Я ужасно соскучился по тебе, но завали, пожалуйста, на минуту. Мне есть, что сказать. Ты пел Аю вчера, эта песня очень много для меня значит. Но дело не в ней.—Хёнджин приблизился к Сынмину и, схватив его лицо руками, с самой искренней и красивой улыбкой на свете, продолжил. —Это правда было волшебно. Я не знаю, как выразить это словами. Я влюблён в это выступление, влюблён в твой голос. Спасибо, Сынмин. Я рыдал вчера весь вечер, как последняя сука. Я нашёл силы приехать только ради того, чтобы сказать тебе об этом лично.Ты…хаа.— Старший опустил голову, чтобы Ким не увидел его заблестевших глаз. Наступила тишина. -Только в голос? -Чего?— Хёнджин поднял голову. Сынмин заметил скопившиеся в глазах напротив слёзы, но не подал виду. -Влюблён только в мой голос? У меня такое прекрасное лицо, почему ты его не упомянул? -Невыносимо раздражающий щенок…— Хёнджин снова засмеялся, отчего по щекам аккуратно покатились слёзы. -Монг-монг.— Ким под сопровождение из слабого хихиканья старшего одной рукой убрал ладонь Хёнджина со своего лица, а второй начал стирать его слёзы. Пройдясь большим пальцем по нижнему веку, он стёр слой тонального крема и увидел яркий синяк от недосыпа. -Ого. Выглядишь стрёмно. Тебя как-будто избили.— Сынмин мягко улыбнулся. Хёнджин всегда таял под таким взглядом младшего. Он снова слегка усмехнулся, и, приобняв парня, уткнулся переносицей ему в шею. -Я устал, Сынмин-а. -Я знаю.— Ким осторожно дотронулся до руки хёна, а тот, в свою очередь, аккуратно переплёл их пальцы.