And a thousand times I've seen this road A thousand times…
— Да в пизду, нихуя не сохнет! — Антон кинул свою временную сушилку для постельного белья, на кровать и пошел в сторону танцующего Арсения.I've got no roots, but my home was never on the ground I've got no roots, but my home was never on the ground
— Ай в гат ноу бубс… — подпевал песне брюнет, глядя на шатена и очерчивая руками невидимую грудь, чем вызывал смех у парня. — Ну ты конечно англичанин. — произнес Шастун, начав танцевать вместе с брюнетом. — Ну если она реально бубс поет. — ответил брюнет, заливая кипятком чайные пакетики. Антон встал посреди комнаты, начав танцевать, а вслед за ним, подтанцовывать стали и остальные. — Бля Арс, я не могу это расслышать теперь. — смеялся Антон, вовсю подпевая «ноу бубс». Настроение поднялось и, когда чай был заварен, все необходимые для концерта вещи были собраны, а парни одеты, они расселись за столом, обсуждая план мести за утренние водные процедуры, о которых никто из присутствующих не просил. Вариантов была масса, но почти все отметались либо из-за невозможности реализации, либо из-за слишком слабого уровня возмездия. — Мы в лагере, в последний день смены, зубной пастой ночью спящих обмазывали, а потом их из водяных пистолетов обливали, параллельно включая звук на колонке на максимум. Так точно отыграемся. — предложил Антон. — План то хороший, но главное чтобы нас из-за этого плана не выселили. — ответил Сережа, сделав глоток уже остывшего чая. — А кто говорил, что мы будем это делать сегодня, а не в последний день пребывания здесь? — задал риторический вопрос Арсений, расплываясь в улыбке и предвкушая сладость мести. — А если он проснется от того, что ему по лицу пастой водят? И вообще, откуда мы найдем ключи, от его номера? — Диме идея конечно нравилась, но реализация этого, волновала парня куда больше. — Насчет первого, если Паша спит, его пушками не разбудишь. Единственное, что может его разбудить, это звонок или Ляйсан, хотя в основном они идут в комплекте. Нам Альбертовна сама вскользь об этом рассказывала, когда мы к какому-то мероприятию в консерватории готовились. А насчет второго, вы слишком недооцениваете навыки Арсения. — И паранойю Антона. — добавил Попов. — Это тоже. — улыбнулся Шастун и продолжил свой рассказ. — Арс запасной ключ от всех номеров, еще в первый наш день пребывания здесь попросил, когда все собирались. — Нихера вы. — только и ответил Дима. — Тогда не вижу препятствий. — улыбнулся Серж, который уже в голове во всех красках представил эту картину. — Последний день? — засиял Антон, вытягивая перед собой руку. — Последний день! — хором ответили парни, сложив свои руки сверху, как в тех самых фильмах про крутых парней. Ну, а что, парни они реально крутые. 12:42 В холле уже стоял счастливый Паша, все еще не отошедший от своего утреннего триумфа и мысленно находящийся уже на концерте. — На 2 минуты опоздали, и не стыдно вам? — иронизировал мужчина. — Каемся, очень виноваты, — Арсений прижал руки к груди, строя театральное раскаяние. — просто один взрослый мужик с с детством в жопе, нам сегодня кровать облил, вот и пришлось ее сушить, вместе с собой. — Кошмар, надеюсь этот «взрослый мужик» получит по заслугам. — подыгрывая ему, сочувственно кивал Воля. — Не сомневайся Пашенька, карма существует. — ухмыльнулся Шастун, похлопав мужчину по плечу. — Карма, или все-таки месть? — Кто знает Паш. — улыбнувшись и проходя к двери, ответил Попов. Во дворе группу уже ждала машина, за рулем которой сидел водитель, с которым в ближайшее время, парни будут ехать на место проведения концерта. В просторном салоне автомобиля было достаточно места, чтобы Арсений мог продолжить♪-♪-♪
— Антош… Ну же Тош, приди в себя. — родной, бархатный голос раздавался где-то вдалеке, с каждым произнесенные словом, улавливаясь все чётче. — Поцелуй его, может как спящая красавица очнется. — уже намного отчетливее расслышал голос Паши Антон. Через силу разлепив глаза, он увидел перед собой сидящего на коленях Арсения и стоящих рядом с ним Диму, Сережу и Пашу. — Очнулся. — облегченно выдохнул Попов, обняв русого. — А что произошло? — мыслил Антон плохо. Воспоминания появлялись в голове обрывками, оставляя внутри узел из боли. Ему хотелось, чтобы эти воспоминания оказались просто сном, галлюцинацией, чем угодно, но не реальностью. — Мы у тебя хотели спросить. — Воля подошел ближе, сев на корточки рядом с креслом, на котором сидел Шаст. — Ты вышел ответить на звонок и довольно долго не появлялся. Я пошел проверить, все ли в порядке. Прихожу, а ты на полу, телефон неподалеку выключен. Мы минут двадцать тебя в сознание привести не могли, думали уже в скорую звонить. — Не надо скорую, все хорошо. — бормотал Антон. Это был не сон. Звонок — это не сон. Разговор с бабушкой — это не сон. Диагноз — тоже не сон… — Так что случилось в итоге? Это из-за звонка? — Нет-нет, я просто… перенервничал. Концерт все дела. — парень не понимал, почему соврал. Не понимал, но решил, что так будет лучше. Не стоит впутывать ребят в его проблемы, он и сам справится. Сейчас главное концерт, а с остальным Антон Андреевич разберется самостоятельно. По крайне мере очень постарается. — Пошли репетировать. — Антон, ты уверен? — Арсений переживал за своего парня и в то же время, брюнета не покидало ощущение, что ему что-то недоговаривают. — Да, я прекрасно себя чувствую. Погнали. — все пятеро двинулись обратно к сцене, на которой провели оставшееся им для репетиции время. 18:18 До концерта меньше часа. Репетиция прошла спокойно, без ЧС, что не могло не радовать. Вся группа уже сидела в гримерке, убивая время за игрой в Уно. Все присутствующие уже давно забыли о сегодняшнем происшествии. Все, кроме Арсения. Он видел Антона, считывал его состояние, и не мог не заметить нервозность, некую подавленность и опустошенность, которые парень, наученный опытом, так искусно скрывал. Пока Арсений прожигал в юноше дыру, тот даже не замечал его. Спустя одну партию игры, он резко поднялся из-за стола. — Мне нужно выйти… покурить. — произнес Шастун и эта фраза стала ключевым пазлом для Попова, который прекрасно знал, что не будь причины, Антон не возвращался к своей заброшенной привычке. — Мне тоже. — бросил он, выбегая из помещения вслед за русым, у которого в груди закололо от этого. Меньше всего хотелось врать Арсению, но и рассказывать ему правду, делиться с ним тем, что разбивает изнутри не хотелось. Вместе, они вышли через пожарную дверь на задний двор. В одном из карманов куртки, Антон достал пачку, которую купил еще полмесяца назад и так и не открыл, в силу ненадобности. Достав из пачки одну сигарету и сжав губами, он попытался поджечь ее, но порывы ветра не позволяли сделать это. Арсений подошел ближе к парню и прикрыл руками белую трубку, помогая наконец извлечь заветный красный уголек на кончике. Сделав первую затяжку, Антон достает из пачки еще одну и прикурив, протягивает ее брюнету. Они стоят в тишине достаточно долго, до тех пор, как Арсений наконец не прерывает ее: — Что-то все-таки произошло. — скорее констатируя факт говорит он. — Тебе я врать не стану, но честно Арс, не стоит грузить себя из-за этого. — Оу, ну да, ты-то себя не грузишь. — Я не смогу сейчас рассказать Арсюш, не время. — А когда будет время? Уверен, что это время вообще случится? — Случится. Я обещаю. — Попов на это лишь отворачивается, втягивая в себя как можно больше дыма, ощущая, как он заполняет легкие и понемногу расслабляясь. — Помнишь, что нам Паша про недосказанность говорил? — Помню, но не могу по-другому. Нужно самому голову в порядок привести, а уж потом что-то говорить. — Твое право, но помни, — брюнет повернулся к Шастуну, заглядывая в глаза напротив, которые, хоть и были не такими яркими как обычно, но все еще сверкали. — я в любом случае рядом и ты можешь на меня положиться. — он прикоснулся своими губами Антоновских и, улыбнувшись, скрылся за дверью, оставив юношу наедине с собственными мыслями. Их, к слову, было предостаточно. Юноша метался меж двух огней. С одной стороны, хотелось поделиться с кем-то тем, что произошло, поговорить, вместе придумать решение. С другой же, он не хотел обременять никого из близких ему людей. Хотел решить все сам. Когда была выкурена третья сигарета, а до выхода оставалось 10 минут, Шастун вернулся в гримерку, где ему уже собирались звонить подумав, что он снова где-то без сознания. Арсений схватил его за руку и потащил за кулисы, пока Антон на ходу хватал гитару и пытался поправить челку, что лезла в глаза. — Давно пора состричь эти патлы. — размышлял вслух парень. — Только притронься к своим кудряшкам, я тебя… — Арсений не успел договорить, ведь его заглушили крики людей из зала, которые вовсю ждали начало. Тревога наконец настигла русого, выводя из мыслей о бабушке и приводя в реальность. Месяц парни готовились к этому дню. Многое представляли. Думали о том, каким он будет, что их ждет. Антону казалось, что страшно не будет, но когда «час икс» настал, парень двадцать раз понял, как ошибся. Паша собрал их в круг и начал очередную речь, без которых не обходилось ни одно важное событие, но которые, стоит отдать должное, у мужчины складывались просто прекрасно и всегда помогали. — Страх, это вполне нормально, он пройдет как только вы выйдете на сцену и начнете играть. Самое главное, будьте на сцене собой. Разговаривайте с публикой, если захотите, творите то, что вам вздумается, в разумных пределах конечно. Люди пришли посмотреть на вас, потому что не так давно, вы удивили всех их. — Паша улыбнулся, вспоминая тот день, когда он понял, что не ошибся в этих парнях, когда только их встретил. — Что вам мешает, удивить их снова? — ребята улыбнулись, глядя на Волю. — Так все, обнимаемся на дорожку и вперед. — он по-отцовски обнял четверых. Они простояли так где-то с полминуты, пока Воля не отошёл к аппаратуре. — Ну что, начинаем. Из колонок раздался звук сердцебиения, повергающий зал в тишину. За ним второй и третий, и каждый из них, отдавался точно таким же ударом сердца, в груди парней. На шестом ударе, на сцену вышел Сережа, оглушенный восторженными криками и аплодисментами, и сел за барабанную установку. Следующим вышел Дима, подверженный точно такой же звуковой атаке. Пока Позов перекидывал через плечо ремень от бас-гитары, Арсений посмотрел на Антона, который успокоился от взгляда голубых глаз напротив. Брюнет прошептал фразу «я рядом», которую парень хоть и не услышал из-за шума в зале, но ощутил момент дежавю. Брюнет вышел на сцену, под несмолкающие возгласы толпы и встал у одной из микрофонных стоек. Последний — десятый удар и вот, на подкашивающихся ногах, с бешено колотящимся сердцем, на сцену вышел Антон с гитарой, вставая у второй стойки. Когда шум и возгласы немного утихли, Дима зажал первый аккорд и вот, по всему залу проходится звук баса, разносящий по залу знакомый, выученный за все эти дни парнями, ритм. После первого такта, в мелодию вливается соло гитары, к которому подключаются барабаны, составляя целостную картину. Арсений делает глубокий вдох, подходя ближе к микрофону. Взглянув в последний раз на Антона, он наконец вступает.Сохрани мою речь навсегда, за привкус несчастья и дыма За смолу кругового терпения, за совестный дёготь труда Как вода в новгородских колодцах должна быть черна и сладима Чтобы в ней к Рождеству, отразилась семью плавниками звезда
Стихи Мандельштама, вдохновившие в свое время Антона, на написание этой песни, ложились на мелодию, вызывая мурашки не только у слушателей, но и у самого парня, на которого голос Арсения всегда действовал подобным образом. Вот, Арсений пропевает последнее сохрани и Антон обхватывает руками микрофон, вступая в куплете.Поиграй со мной в реальную телепатию Не пророни ни слова по пути от отправителя к получателю Они подумают, что мы немые — ну и замечательно
Большинство в зале подпевали эти строки вместе с парнем, что вселяло уверенность. Их творчество, их музыку, их услышали. Люди знают парней уже не просто как неизвестных музыкантов, играющих в барах. Их знают как авторов. Как тех, в чьих строках некоторые нашли что-то свое, близкое им и находящее отголосок в струнах сердца.Всё то, что только ты один можешь сберечь Пока ты есть, эту рукопись им не сжечь Не возьмёт ни костёр, ни печь Меня уже не сохранить Храни мою речь
Арсений чувствовал себя с каждой секундой все более расковано. Слова лились изнутри, голоса переплетались и мелодия играла новыми, яркими красками, какими она не заиграла бы ни ни одной репетиции. Все четверо полностью отдались музыке, не ощущая ту тревогу и страх, что были за кулисами.Сохрани мою речь, Расти её, как младшую дочь Помоги ей, пожалуйста, всем, чем мама может помочь Качай и пой по ночам беззвучно Пока не утихнет плачь и не пройдёт то, что её мучило
Паша с гордостью наблюдал за тем, как раскрывались юноши. Как их свет озарял публику и сцену получше прожекторов.Сохрани от потопов, пожаров и времени Деревом стать суждено не каждому семени А только тому, которому повезёт с почвой Как мне с тобой Сильно-сильно, очень-очень
Сменяя друг друга, пропевая строки, все это время Попов и Шастун не прекращали смотреть в глаза напротив, словно адресовывая друг другу все, о чем они пели. Пока они были рядом, никто не волновал их. Мир прекращал свое существование и оставались только парни и эта сцена.И тебя, и меня переживём неразлучные мы Каждый раз, поднимаясь, я брал твои крылья взаймы Но сейчас улетаю без них Бесконечный поцелуй на прощание Сохранить мою речь обещай мне
Слова, что Антон спел в этот момент, отразились уколом в сердце, заставляя мысли о родном человеке, что сейчас находится в Воронеже с поставленным, до ужаса страшным диагнозом, вновь захлестнуть с головой. Отгоняя их, парень бил по струнам, оставляя всю боль в музыке. Арсений видел это. Видел, как тяжело Антону, но не мог ничего сделать. Он смотрел на парня, пока внутри все разрывалось, но Попов не будет давить на него, чтобы тот ему все рассказал. Не будет, потому что будет ждать, когда придет время. Не будет, потому что обещал Антону ждать. Обещал.Ждут меня берега Тихой северной речки До свидания, море Я тебя покидаю
Монотонный голос, звучавший на фоне и зачитывающий строки поэта, завершал песню и завершал мысли юноши, которые мешали сконцентрироваться. Последний удар по барабанам, за которым последовали бурные овации и крики, вывел из транса, помогая вернуться в настоящее. Как бы трудно ни было, как бы ни хотелось кричать и бить в стену кулаками, нужно держаться. Держаться ради людей, которые пришли сюда для того, чтобы получить эмоции и выброс эндорфинов в организме. Держаться ради парней, с которыми они готовились весь этот месяц. Держаться ради Арсения. Собрав все силы, перебарывая эмоции, Антон продолжил играть одну за другой песни, в перерывах между которыми, Арсений рассказывал какие-то истории, связанные с этим концертом, будь то ситуации с репетиций или неловкие моменты, произошедшие по приезде в Питер. Несмотря на начало концерта и накатившую на Шастуна волну эмоций, обострившуюся в силу психического расстройства и недавних событий, концерт проходил как нельзя лучше. Со временем, состояние юноши улучшилось и к концу концерта, парни на сцене искрили ярче синего света софитов, которых их освещал. Завершала концерт песня, с которой все начиналось. Благодаря которой группу услышали, благодаря которой их выделил среди серой массы Пашка, благодаря которой они сейчас тут. Знакомый всем мотив, все те же строки, пробуждающие теплые воспоминания внутри. Те же люди рядом и все хорошо. По крайней мере в этот момент. Восхищенные возгласы окатило дал, когда Антон заиграл ту самую мелодию, которую на протяжении всего выступления подпевали фанаты, танцуя и вызывая внутри гордость, счастье, любовь и ещё огромный список эмоций, что были в этом спектре.Он собрал уже тысячи конструкторов разных,
он распечатал всех кукол, Но он все ещё ищет детали для пазлов,
он все ещё ходит по кругу.
Последние строчки спеты, последние аккорды сыграны и вот, запыхавшиеся, с мокрыми от пота волосами, но счастливыми лицами, парни кричат напоследок «Спасибо!» и, держась за руки, уходят со сцены, сопровождаемые громкими восторженными криками, попадая в крепкие объятия Воли. — Ну, что я вам говорил! Лучшие! — чуть ли не прыгал от счастья мужчина, то и дело переводя взгляд от одного парня, к другому, третьему и четвертому. — Честное слово, как будто с вами там выступал. До последнего боялся, что что-то пойдет не так, но вы ребята зажгли.♪-♪-♪
Публика расходилась. Некоторые ждали, когда парни выйдут из здания, чтобы сопроводить их криками и аплодисментами, некоторые возвращались компаниями домой, делясь впечатлениями и рассказывая наиболее запомнившиеся моменты. Арсений, Сережа, Дима и Паша сидели в гримерке, также делясь эмоциями, пока на улице, выдыхая сизый дым, Антон набирал дрожащими от холода и волнения пальцами, номер бабушки. Гудки увеличивали скорость сердцебиения, но вот, они прекратились, и послышался сонный голос на том конце провода. — Тош? Все хорошо? Ты так резко пропал, я волновалась. — Бабуль, слава богу. — внутри немного полегчало. — Со мной все хорошо, просто у меня концерт был, не мог говорить. Ты себя как чувствуешь? — Живая. — усмехнулась женщина. — Ну бабуль. — недовольно буркнул Антон. — Ну что бабуль, правда ведь. — Шастун услышал в трубке скрип кровати и шорканье тапочек по полу. — Не волнуйся за меня Тош, сейчас все хорошо. — Если плохо себя почувствуешь, звони сразу. — парень сделал очередную затяжку, заполняя легкие новой порцией никотина. — Хорошо-хорошо. Так, рассказывай, как концерт пошел? — женщина, несмотря на усталость, продолжала сохранять позитивный настрой, что вызывало у Антона диссонанс. С какой-то стороны, он не понимал, как ей это удается, а с другой, это вселяло в него теплоту и надежду. — Прекрасно. Через два дня домой, а там уже куплю билеты и приеду к тебе. — Что, так всех бросишь и приедешь сюда? — Ну, а что еще остается делать? — Забирай с собой. — добродушно ответила бабушка. — Бабуль, шутишь что-ли? — опешил парень. — Ни капли. С чего бы мне шутить? — Ну, ты итак себя плохо чувствуешь, так еще и за гостями… — Антон, не говори глупостей. Я хочу до своей кончины все-таки познакомиться с теми, о ком вы с Арсением мне все уши прожужжали. — отшучивалась она. — Бабуль! — Ну все-все, уже и пошутить не дает, посмотрите на него. — Не смешная шутка. — бубнил Антон, выводя носком кроссовка, невидимые узоры на дороге. — Так, я все сказала, жду всю вашу компашку у себя в ближайший месяц. — произнесла женщина, после чего добавила, не давая Шастуну и шанса на возражения. — И это не обсуждается! — в трубке послышались гудки. — Вот же ж! — парень кинул на землю окурок, потушив его ногой, и проследовал в здание, где его ждали, чтобы наконец отправиться в отель, где их ждало празднование удачно проведенного концерта и разговор, о предложении бабушки.♪-♪-♪
00:21 — А почему бы и да. — уже немного пьяным голосом говорил Паша, когда услышал предложение, о вылазке в Воронеж. — Заодно с твоей бабушкой познакомимся. По рассказам Арса, она — шикарная женщина. Шастун улыбнулся, глядя на Попова, который лишь пожал плечами. — Ещё из одного города не уехали, а уже куда-то собираемся. — усмехнулся Дима. — Но меня такой расклад устраивает. — Позов посмотрел на Сережу, который кивнул ему улыбаясь. — Раз никто не против, я начну искать билеты. — произнес Воля, потягиваясь на стуле и зевая. — Думаю, стоит расходиться, а то спать охота, жуть. — Полностью поддерживаю. — ответил Матвиенко, поднимаясь со стула и пошатываясь. — Вы хоть до номеров доберётесь, группа поддержки? — спросил Арсений, поднявшись вслед за остальными. — Доберёмся, куда денемся. — Паша открыл дверь, придерживая ее для Сержа и Димы, которые шли поддерживая друг друга. — Все, сладких снов, чмок в пупок и так далее. — сказал он напоследок, после чего дверь закрылась и Арсений с Антоном упали на кровать, не в силах больше встать с нее. — Тош… — уже засыпая протянул Попов. — М? — только и смог промычать Шаст. — Что бы у тебя ни произошло, я буду рядом и не оставлю, просто знай это. — Знаю Арсюш, знаю… — ответил русый, пододвигаясь к брюнету и заключая его в объятия, находясь в которых они и уснули. Только эти объятия и спасали от кошмаров, что проносились в перед глазами Антона, но исчезали, стоило ему сквозь сон ощутить присутствие брюнета рядом.