***
На следующий день всё стало ещё хуже. На уроке у него снова начался тяжёлый приступ кашля. Как бы тихо Кенма не пытался справиться с першением в горле, у него это не получалось. В этот раз Козуме не стал противиться. Резко встав посреди монолога учителя, он оттолкнул парту и выбежал в коридор, чтобы не донимать ни себя, ни одноклассников своим диким кашлем. Мало кому будет приятно слушать, как какой-то задрот умирает в углу класса. Преодолев пару поворотов он дополз до туалета. Спрятавшись в последней кабинке, Кенма облокотился о стенку и съехал вниз, поджав ноги. Распластавшись на полу он уже не сдерживался, а со всей силы кашлял, не думая о благополучии окружающих, ведь знал, что в туалете он был абсолютно один. Второгодка надеялся, что кашель скоро стихнет, и он вернётся обратно в класс, не привлекая лишнего внимания. Но кашель не стихал, а лишь усиливался. Всё его лицо покраснело, дышать стало практически невозможно. Из горда лезли противные цветы. Когда приступ наконец закончился, туалет был окрашен красной вязкой жидкостью, вперемешку с лепестками жёлтых тюльпанов, обрётших оранжевый оттенок. Белая рубашка частично запачкалась кровью. В таком виде он не мог вернуться в класс. К счастью для Кенмы, это был последний урок. Ничего не случится, если он уйдёт домой на несколько минуточек раньше. Вытерев с пола кровь бумажными салфетками, второгодка навёл немного порядок. Всё-таки, криков уборщицы, когда бы она пришла мыть полы, школе не нужно. Убедившись, что всё чисто, Козуме вымыл руки, и медленно отворил дверь туалета. На выходе из туалета он заметил знакомую колючую макушку. — "От него не сбежать" — пронеслось в голове связующего. Он попытался незаметно проскользнуть мимо друга, но тот, конечно же, его заметил. — Кенма, — выкрикнул Куроо сердитым тоном имя отчаявшегося парня. Козуме резко замер, чувствуя стекающий по его лицу холодный пот. Голос капитана ударял по ушам и заставлял тело покрываться мурашками. Хотелось кашлять и умереть. — Почему тебя не было вчера на тренировке? Тетсуро подошёл ближе, дабы видеть все эмоции, которые покажет младший, чтобы понять, когда тот решит его обмануть. — Я устал после школы. Знакомая фраза, которую неоднократно использовал Кенма в качестве оправданий за многочисленные прогулы. Куроо нахмурил брови. — Скоро национальные. Нужно тренироваться ещё больше, чтобы мы на них точно попали. Ты знаешь какие сильные команды учатся в Токио? Нам до них ещё расти и расти. Капитана интересовал только волейбол. Казалось, ему совершенно было всё равно на то, что происходит в жизни его друга детства. — Чтоб сегодня пришёл. Последнее, что сказал черноволосый, перед тем как развернуться и пойти в класс. Больно. Было очень больно. Хотелось кричать, биться головой об стенку, ударить Куроо за весь его эгоизм. По щеке Кенмы скатилась горючая слеза. Он рухнул на пол прямо в коридоре, не боясь, что кто-то его увидит в таком виде или зачем-то вернётся Тетсуро и всё поймёт. Козуме уже было на всё плевать.***
После недолгой истерики Кенма молча ушёл домой, никому ничего не сказав. Ему было всё равно на то, что сказал ему в школе капитан насчёт национальных. Второгодка для себя уже всё решил. На тренировке Куроо обратит внимание на то, что главного персонажа снова нет. Он будет злиться и звонить на номер друга много раз, но абонент трубку не возьмёт. Тогда Яку расскажет, что тот, вообще-то, не будет больше ходить на волейбол и пора меня основной состав. Раздражённый капитан направится домой к Козуме, чтобы вправить ему мозги (и возможно извиниться за то, что был с ним днём груб). Родителей Кенмы дома не окажется, ведь никто не откроет ему дверь. Сам Кенма же скорее всего надеется, что незваные гости сами уйдут, если он не стает никак реагировать на стук. Куроо достанет запасной ключ, который ему когда-то давно отдал друг, потому что доверял, и, чтобы тот заходил за ним перед школой или тренировкой, иначе он сам бы никогда в жизни не собрался. Отворив древ, черноволосый направится на второй этаж в комнату Кенмы. Зайдя внутрь, он увидит лежащего на белоснежном пушистом ковре друга, обмазанного кровью и прилипшими к его рукам и ногам лепестками тюльпанов. Тетсуро с ужасом бросится к младшему, стараясь его растормошить и очистить. Он видел днём на его рубашке кровавые следы, но даже не пытался предать им значение. Куроо был просто зол на то, что его лучший друг пропускает такие важные для команды игры. Ему бы стоило во всём разобраться, тогда бы он, возможно, сейчас не стоял на коленях перед едва живым товарищем. Вызвав скорую, он стал ждать, молясь, чтобы они ехали быстрее. Предварительно он набрал ещё родителям Кенмы, дабы узнать, где их носит, когда их сын лежит при смерти. Всю ночь Куроо просидел в коридоре, ожидая, пока его смогут пустить к другу. Рядом сидели, обнявшись, родственники второгодки, надеясь, что врач выйдет с хорошими новостями. К утру в больницу пришли ещё Яку, Лев, Фукунага, Ямамото и Инуока. Как только малая часть команды была в сборе, доктор объявил, что операция прошла успешно. — Операция? — тихо произнёс Яку и посмотрел на родителей Кенмы. Кажется, они приняли решение за сына и согласились на хирургическое вмешательство. Уж лучше так, нежели их сын умрёт из-за любви. Врачи разрешат пройти к Кенме в палату, но предупредят, что он ещё очень слаб и даже не отошёл от наркоза. Счастливая мама кинется к своей кровинушке и расцелует его везде, где только можно. Отец облегчённо выдохнет и постарается остановить красную дорожку из поцелуев своей супруги. Куроо тоже захочет посмотреть на лицо его лучшего друга, но его перед палатой остановят. — Как это произошло, — Лев хотел узнать было вечером. Капитан тихо перескажет события вчерашнего дня, вплоть до того, как Козуме под капельницами тащили на носилках четверо человек. — Не повезло ему столкнуться с такой подлой болезнью, — заключил Такетора. — Болезнью? — А вы разве не в курсе? Тетсуро действительно не знал, что у Кенмы была какая-то болезнь, которая изо дня в день губила его. На это Яку лишь обречённо вздохнёт и примется рассказывать капитану всё, что знает и всё, что вчера рассказал своей команде. — Ты был с этим тесно связан, поэтому ничего и не знал. К тому же, Кенма сам попросил меня, ничего тебе не рассказывать. — Влюбиться в лучшего друга это, конечно, страшно, — начал рассуждать Лев, — Как вы теперь себя чувствуете, Капитан? — Хватит, Лев, — вмешался Ямамото, — Мы уже достаточно об этом поговорили. — Кенма влюблён в меня? — Доброе утро, тупица, — пощёлкал ему перед лицом Яку, — Даже ума не приложу, почему ты не смог догадаться. — Был влюблён, — поправил Фукунага, — Не забывайте о том, что ему только что сделали операцию. — Точно, — хлопнул в ладоши Инуока, — Я читал, что спасением от ханахаки служит операция. Ну, это если чувства не взаимны. Похоже после такого он вообще лишился всех чувств. — Погодите-погодите-погодите, а с чего вы все решили, что чувства не взаимны? — Ты сейчас прикалываешься? Мориске ударил себя по лицу. Он был разочарован в том, что его окружают одни идиоты. — Значит, мы все облажались, — продолжил Яку, — А ты, Куроо, больше всех. Затем в коридор вышел отец Кенмы и сообщил, что их друг очнулся. Старшая Некома сразу начали толпиться у его кровати, поддерживающе улыбаясь и обнимая бедного Козуме. Затем Куроо медленно наклонился к расслабленному лицу лежащего, и убрал падающие ему на глаза волосы. — Кенма, — нежно произнёс он его имя, акцентируя внимание на своей персоне, — Я тебя люблю. Все находящиеся в палате с ужасом замерли, ожидая дальнейших событий. Связующий пару раз поморгал, не отворачивая взгляд от черноволосого, и шумно выдохнул. — Спасибо, — хрипло ответил Кенма, — А я тебя нет.