Трудные времена

У них всегда была крепкая связь, передавшаяся даже сквозь поколения. Венгрия не знал, откуда у него такая тёплая привязанность и уважение ко всему польскому. Казалось, что это впиталось вместе с молоком матери. Он помнил, как Польша пытался помочь ему в восстании. И как Венгрия пытался поддержать того во время очередного раздела. Ничего, конечно, у них тогда не получилось, но было приятно осознавать, что кто-то рядом, что кто-то поддержит в трудную минуту. И даже когда после войны Польша оказался среди победителей, а Венгрия в числе проигравших — это не отразилось на их отношениях. И как только он сверг коммунистов, то сразу же поспешил помочь Польше в борьбе с Советами. Не солдатами (чёртова Чехословакия возомнила себя хрен знает кем и отказалась их пропускать), так боеприпасами. Он делал это бескорыстно, просто искренне стараясь помочь. Они же были как братья. Хоть и не родственники. Поэтому Венгрия ни капли не удивился, когда услышал весточку, что Польша просит убежища. И уж тем более не удивился, когда Польша оказался возле его задней двери. Он без лишних слов впустил его внутрь, лишь бросая опасливые взгляды на улицу. Не дай бог хвост. Если Рейх прознает, то он точно его на клочки порвёт. Польша тем временем устало плюхнулся в кресло, прикрывая глаза. Тусклый оранжевый свет торшера освещал его лицо, отбрасывая тёмно-фиолетовые тени. Тот молчал, похоже, сил на разговоры совсем не было. Выглядел он не очень. Слегка порванная, перепачканная одежда в грязи, спутанные волосы, что раньше были цвета соломы, но сейчас сильно потускнели, и непривычно бледная кожа, тоже перемазанная в чём-то. Но внимание привлекло отнюдь не это. А бордовое пятно, что Польша тщательно пытался зажать рукой. Венгрия хмыкнул, плохо дело. — Надо хотя бы промыть и перемотать. — Надо позвать доктора, — прохрипел Польша, но в его голосе всё равно слышалась твёрдость. — Это привлечёт лишнее внимание. Обойдёмся и так. — Думаешь, я такой живучий? — усмехнулся он. — А я вот так уже не думаю… Венгрия не стал возражать. Лишь достал из шкафа палинку, наливая её по-простецкому в стакан. Польша ничего не сказал и выпил её. Когда Венгрия принялся промывать рану, то он облегчённо выдохнул, что та без нагноений. — И кто тебя так? — Да, зацепили заразы, — прошипел Польша, похоже, не рассчитывавший рассказывать многое. — И как ты добирался? — Венгрия кивнул на рану, заканчивая её перебинтовывать. — Представляешь, молча. И они замолчали. Венгрия ощущал, что что-то не так. Слишком мрачное настроение было у Польши. Нет, конечно, тяжело оставаться радостным, когда твою страну атакуют и коммунисты, и нацисты. Но всё же. Было что-то в этом шипении и недовольных взглядах направленное именно на Венгрию. Будто тот тоже в чём-то виноват. Но он не понимал в чём? — Заканчивал бы всё это, — внезапно выпалил Польша. — Якшаешься с Рейхом. Добром это не кончится. — Знаешь, ты тоже в своё время якшался с ним, — Венгрия специально выделил это слово, передразнивая. — Или уже забыл, как вместе Чехословакию делили? Польша презрительно фыркнул. — Я же тогда не думал, что такое начнётся. — Он перевёл взгляд на Венгрию. — Да и я думал, ты поможешь. Тот чуть не поперхнулся. — А я что, по-твоему, делаю? Я и так отказал Рейху в переброске войск, я пытаюсь помочь польским беженцам, я стараюсь сохранить и польский институт. Что это, если не помощь? — Но ты всё равно в союзе с Рейхом. — И что? Я же не подчиняюсь ему. — Сомневаюсь, — прыснул Польша. — Слушай, — спокойно произнёс Венгрия. — Я серьёзно не понимаю, чего ты хочешь от меня. В любом случае, как бы я не хотел, я не смогу выйти из союза с Рейхом. — Он отвёл взгляд. — Да и Франция с Великобританией вряд ли меня примут к себе. — Я просто чувствую, что добром это для тебя не кончится. — Оставь эти суеверия себе, хорошо? Я знаю, что делаю. — Очень хочется верить. — Польша тяжело вздохнул. Венгрия знал, что по-другому он не может. Ему нужно было восстанавливать страну, делать её великой, вернуть, в конце концов, территории потерянные из-за глупого Трианонского договора. Ему ещё много что предстоит сделать для благополучия страны, и это, к сожалению или к счастью, невозможно без насилия. Он знал, что в новом мире никто не даст ему и шанса стать хоть капельку успешным. Мировые гиганты тут же втопчут его обратно в грязь. Ведь новый соперник только помешает им. И тогда остается только один вариант — перекроить миропорядок, чтобы он был сверху, чтобы никто больше не смел отбирать территории и ресурсы. — Я долго у тебя не задержусь, — произнёс Польша. — Максимум пару дней и двинусь дальше. Почему-то Венгрия почувствовал, как внутри что-то оборвалось. И сразу стало тоскливо. Неужели Польша ему не доверяет? — И что ты планируешь сделать? — Оклемаюсь и организую сопротивление. Венгрия прикрыл глаза. Да, это нужное дело, только… Только он надеялся, что Польша останется у него подольше. Когда тот был рядом — это дарило, хоть и мнимое, но ощущение безопасности в этом безумном мире. — Удачи, — прошептал он. — Извини за резкие слова. — Польша опустил взгляд. — Просто я очень волнуюсь из-за тебя. И надеюсь, что это не оправдается. Надеюсь, что всё будет с тобой хорошо. И Венгрия знал, что пока есть Польша, с ним точно будет всё хорошо.