***
Минхо шёл по узким улицам с плюшевым щенком наперевес. Девушки, что встречались на его пути, мило улыбались и немного завистливо смотрели на игрушку. Возможно они думали, что его даме сердца повезло. Вот только они ошибались. Это не для девушки и этому человеку явно не повезло. Путь до окон Сынмина был длиной в семь станций и десятиминутной ходьбой пешком. Лишь бы не прогнал до того, как старший начнёт объясняться. Ли понадобилось две недели, чтобы привести мысли в порядок и отойти от ситуации. Не факт, конечно, что Ким стал его ждать. Далеко не факт. В этот раз стоять возле дверей младшего было ужасно стыдно. Ли нервно сжимал плюшевую лапу и долгое время не решался постучать, гипнотизируя дверь. Он не станет пользоваться кодом, потому что Сынмин сам должен его впустить. Минхо надеялся, что впустит. После ещё одной непродолжительной волны внутренних сомнений, в коридоре этажа послышался стук в дверь. Затем всего несколько секунд, дверь отворилась и Сынмин появился перед глазами Минхо. Сразу почувствовался знакомый запах из квартиры, в которой всегда пахло уходовыми средствами со шлейфом кофе. И взгляд, что был холоднее обычного. Совсем непривычный. — Привет. — Забыл что-то? — перешёл сразу к делу Ким. — Нет… к тебе пришёл. — Не рановато? — Никогда не поздно, — виновато улыбнулся Минхо. — Впустишь? — Не хочу, — встал в позу Сынмин. — Я ждал тебя две недели назад. Сейчас мне не надо. — Позволишь извиниться? — За что? — Ну же, Мини, не будь таким противным, — сделал он шаг вперёд. — Я виноват и я это понимаю. За недели их молчания дистанция успела разрастись, не оставляя шанса для сближения. Но надежда всегда умирала последней, а любящее сердце всегда успевало найти для этого причину. Потому что в нём есть маленькая нычка, где всё, что между ними было — не просто секс, а что-то важнее, значительнее. Но и обид там скопилось полно. Тем не менее Сынмин его впустил, но не дальше порога. — Зачем ты появился снова? Я ведь не звал, — Сынмин выглядел помятым, будто не спал нормально. Хотя, может, так и было. — Как я и сказал — чтобы извиниться, — Минхо пытался поймать зрительный контакт, но младший упорно его избегал. — А ещё чтобы признаться. Сынмин замер. Затем посмотрел прямо в глаза. На лицах читалось волнение, нервозность. Младший сглотнул в ожидании. — Я не имел права говорить все эти ужасные вещи и мне очень стыдно. Наверное, из-за них ты чувствовал себя плохо. Мне жаль, — Минхо попытался приблизиться к Сынмину, но тот сделал шаг назад. — Я люблю тебя. Ким нервно засмеялся: — И что же это должно значить? — его голос выдавал обиду. — Что ты уйдёшь, наговорив мне мерзких вещей, а потом вернёшься как только нагуляешься? И мне терпеть это блядство? Нет… я так не хочу. Мне это не надо. — Я не приходил, потому что мы поссорились. Нужно было время. — Я видел какое время тебе нужно было. Я видел фотографии с клуба, Минхо, — Сынмин вновь отвернулся, скрещивая руки на груди. — Знаешь, я ведь тебя ждал в ту субботу. — Мини, я… — хотел начать Ли, но его перебили. — Зачем ты надо мной издеваешься? — Послуш… — Ты ведёшь себя как полный эгоист, Минхо, — нервы Сынмина сдались, как и он сам. — Я прождал тебя весь вечер, а ты развлекался с Чаном в клубе. Да ты, блять, пришёл извиняться только через две недели, — Ким принялся тыкать указательным пальцем в сторону старшего. — Я не заслуживал тех мерзких слов. И такого отношения тоже. У Минхо было, что на это ответить. У него был в запасе целый арсенал оправданий. Но в горле стоял ком, не дающий ни одному слову шанса на произношение. Ли видел состояние дорого ему человека и казнил себя за то, что сделал с ним. — Ты ведь даже за руку меня взять не можешь. Не хочешь знакомить с друзьями. Могу поспорить, что даже Чан о нас не знает, — голос младшего надорвался. — А тут приходишь и заявляешь о любви. — совсем тихо прохрипела последняя фраза. — Один шанс, Мини, пожалуйста. Я всё исправлю, я больше так не буду. Сынмин заплакал. Его плечи задрожали, ладони накрыли лицо. Попытка Минхо приблизиться пресеклась на корню. Ким не позволил до себя дотронуться. Минхо понял, как сильно проебался, как виноват перед Сынмином. — Я не хочу быть с человеком, который меня стесняется. — Прости мне мой эгоизм, Мини. Я не стою твоих слёз и обещаю, что ты больше не заплачешь из-за меня. Если скажешь уходить — я уйду. Если скажешь, что я могу остаться и попытаться всё исправить — я сделаю это. Пожалуйста… За время этих слов Минхо всё-таки смог приблизиться к Сынмину. Объятия напоминали тиски, а не утешение. Ли практически чувствовал как терял этого человека. Как он ускользал от него. Истерический плач утих и Сынмин взял себя в руки, вновь отстранился. Ким больше не хотел его касаний. — Я много думал, — периодически шмыгал носом Ким. — Минхо, мы ведь не смогли бы с тобой просто жить. Даже если любим друг друга, это просто невозможно. Мы не так много проводили времени вместе, но даже так умудрялись почти постоянно ругаться, — Сынмин одарил загнанного Минхо нежным и одновременно печальным взглядом. — Я хочу, чтобы ты ушёл. Так будет лучше для нас обоих. Минхо на пару секунд запрокинул голову вверх и только затем смог вымолвить: — Если всё, что я могу для тебя сделать это перестать быть причиной для слёз, я это сделаю. Я люблю тебя, Мини. Точки возврата остались не найденными. Минхо ушёл, оставляя игрушку на пороге вместе с запахом своего парфюма, что выветрется этим же вечером. С оглушающей тишиной, он захлопнул за собой дверь. Оказалось, наблюдать, как в последний раз любимой рукой закрывалась дверь — больно. Но вопреки боли они оба притворяться, что всё прошло. Сквозь слёзы и вопли сделают вид, что всё в порядке. Все обвинения и предъявления друг к другу сняты. Всё пройдено. Никто никого не потерял. Солнце на улицах светило так же как обычно, шумные улицы гудели не меньше привычного. Ничего не поменялось. Вместе или друг с другом — им было плохо. Сынмина легко смогут заменить тусовки. Минхо легко смогут заменить новые знакомства. Расставаться было действительно болезненно, ещё хуже было чувствовать тоску. Бывало соседи слышали грохот, а было вой или вовсе ничего. Они привыкали быть одинокими и отвыкали проводить субботние вечера вместе. Минхо, как и давно планировал, переедет в Итэвон с лёгким чувством сожаления, что родные стены запомнят его таким. Таким влюблённым, глупым и холостым. Ли также уволится с радио в этом же месяце. В нём уже не было необходимости. А вот клубы с Чаном не отменялись, наоборот. Зависать с ним и его друзьями стало намного проще. А давняя подруга Бан Чана, что постоянно спрашивала о Ли, всё-таки смогла добиться внимания. В новых отношениях Минхо не повторял старых ошибок, он больше не боялся показывать свои чувства. А лабиринты в голове постепенно стирали свои границы, пока основательно не исчезли. Сынмин тоже ушёл. Он решил попытаться ещё раз и попробовать себя в озвучке. Чан проводил его доброй улыбкой и крепким рукопожатием. Ким и не догадывался насколько его, оказывается, любили на работе. Но он больше не собирался оставаться неудачником. Сынмин также дал шанс Хёнджину и его друзьям, всё-таки согласившись сходить в этот несчастный боулинг. Эти ребята стали его друзьями, опорой. Рядом с ними чувствовалась лёгкость. Ким не был одинок, хоть и не состоял в отношениях. И его всё устраивало. Жизнь у обоих продолжалась. Просто не рядом друг с другом.Тяжёлые последствия
17 апреля 2023 г. в 19:30
Дни шли. Недели тоже. Минхо снова занимался в зале, отрабатывая удары. Вот только делал он это более грубо, более нервно. Физические нагрузки перестали помогать приводить мысли в порядок, только выпускали злость. На самого себя.
Бан Чан, с которым Минхо всё так же продолжал заниматься, заметил перемены в настроении друга, но встревать не стал. Ли всегда был из тех, кто смолчит или отшутится. А если ему действительно понадобится помощь — он придёт сам. Главное, что на работу и спорт это никак не влияло. Ну почти. Всё-таки Чан не мог не заметить, что между ведущими сменилась атмосфера, а в зале Ли был более нервным. Но это опять же не его дело.
— У тебя руки не отвалятся? Полчаса уже тут стоишь.
— Ещё немного, — запыхавшись, произнёс Ли.
Бан Чан не много знал о личной жизни Минхо и не мог точно предположить, что послужило причиной такого поведения. Ли стал более угрюмым и раздражённым. Хотя на работе всё было замечательно, им даже премию недавно выдали. Единственный вариант — отношения. А про них парни говорили очень редко.
— Успел уже премию потратить? — спросил Чан, усевшись возле друга.
Минхо неопределённо махнул рукой:
— Купил одному человеку плюшевую собаку. Остальное пропью.
— Зачем собака? Подарок или извиняться будешь?
— Второе, — кивнул он. — Если игрушка прокатит, то пропью вместе с ним.
— А если нет?
— Тогда я не знаю, зачем вообще каждый раз их дарю, — Ли устало махнул рукой по груше.
Бан Чан хоть и был его другом, но он не знал об его отношениях со вторым ведущим. Он и понятия не имел, что двое его коллег стабильно раз в неделю трахались. Иногда больше. Минхо хотел, чтобы он и дальше оставался в неведении.
— Ладно, как закончишь — покурим и домой, — сказал Чан и, дождавшись кивка друга, направился в сторону тренажёров для ног.
Оставшись один, Минхо возобновил удары и снова углубился в мысли.
Он не приходил к Сынмину две недели, вместо этого соглашался на предложения Чана посетить клуб. Снова его не туда несло, тянуло к шуму вместо стабильности. Быстрые мелодии, оглушающий бас. Снова он искал оправдания и поводы. Литры воды в отношениях и проёбы в жизни разбавлял алкоголь. Но крепкими напитками нельзя было ничего зашить, починить или вылечить. Как бы банально это не звучало. Он застрял в своём личном лабиринте, где циклично бродил упираясь из крайности в крайность.
С Сынмином они стали ближе, но зашли слишком далеко. Появлялось всё больше вопросов, которые так и не были заданы. То ли так и надо, то ли они конкретно проебались. Ни он, ни Сынмин ничего друг другу не обещали. Минхо просто приезжал к нему, отменяя все свои планы. А теперь он чувствовал, что больше так нельзя. Надо принять какое-то решение. И пусть их союз — блеф. Для Ли он был важен.
Но между ними образовалась дистанция. И этот факт его не радовал. Минхо понимал, что сам во всём виноват. Вспылил. Не подумал. Теперь ему стыдно. Теперь он вымещал всё на боксёрской груше.
Звуки ударов уносили его далеко в воспоминания. Туда, где всё началось. В новогоднюю ночь.
Морозная свежесть сразу била по щекам, стоило только выйти на улицу. Холод подкрадывался к костям, заставляя сердце биться чаще, чтобы согреть тело. Минхо шёл на работу, уткнувшись носом в вязаный шарф. В голове были разрушающие мысли, а в карманах не было ни гроша.
Ли не находил в новом году ничего волшебного или радостного. Если честно, он хотел уволиться тогда, когда пойдёт первый снег, но уже сегодня новогодняя ночь вперемешку со снегопадом, а он до сих пор здесь — на радио, которое было необходимостью, а не желанием.
Минхо приходил в душный офис и делал то, что от него требовалось, говорил то, что было дозволено. Коллеги его любили, они хвалили его. Минхо позволял себе делиться со слушателями своими банальными мыслями о жизни. Для их станции это было чем-то новым, настоящим. Коллеги считали данную привычку его собственным шармом. Но всё это нисколько не делало Минхо счастливее.
Ли мечтал уволиться. Переехать в Итэвон, где ощущалась свобода, где люди были интереснее и казались счастливее. Может быть там он бы стал чаще улыбаться прохожим и перестал бы врать родным, что у него всё нормально, просто усталость. А равнодушие сменилось хотя бы грустью, а та переросла бы в злость.
Но он снова в надоевших четырёх стенах, заполненных проводами. Здесь уже сидел новенький паренёк в их команде, который заставил отложить свои мелкие мечты в сторону. Чувство новизны и природное любопытство сделали своё дело. Минхо остался.
С этим парнем у них никак не налаживалась связь. Но он единственный, кто заставлял Ли чувствовать сильные эмоции. В основном — раздражение.
В эту ночь они остались вдвоём. Чан, всё настроив и показав, как работали базовые функции, побежал встречать праздник вместе со своей подружкой. Минхо решил сблизиться со своим напарником. Сегодня был идеальный шанс. Ничто ведь так не сближало, как общие секреты или алкоголь. Или всё вместе.
Ли не следил за тем, сколько они выпили, но казалось, что много. Личные границы стёрлись, речь раскрепостилась. Они успели многое обсудить и даже почти поссориться. А затем… затем Сынмин начал слишком пристально вглядываться в лицо Минхо. Так, что вся душа становилась сплошным эрогенным местом. Следом слишком долгая задержка глаз на его губах. Ким первый начал. Минхо лишь среагировал.
На жадный взгляд он ответил таким же действием и не почувствовал никакого сопротивления. Понятие времени покинуло эти стены. Непонятно как ладони старшего оказались под чужим свитером, а его шея оказалась в плену рук Сынмина, но это было очень приятно и волнительно.
По счастливой случайности в момент, когда ведущие оторвались друг от друга, раздался звонок на мобильном Минхо. Начальник вещания сказал, чтобы они всё заканчивали и уходили домой, праздник ведь всё-таки. Они так и сделали.
Резкая смена локации и Сынмин уже сидел на своей кровати, раздевая старшего взглядом, в ожидании пока тот не начнёт раздевать его руками. Минхо повалил его на простыни, начиная исследовать, узнавать его тело. А Ким выгибался, тянулся к сильным рукам. Постель не была маленькой, но им двоим казалось мало места. Минхо заметил маленькую игрушку в виде медведя, пока скидывал на пол мешающие вещи.
— Зачем тебе игрушка? — издевательская ухмылка образовалась на губах. — Боишься спать один?
— Заткнись, — Сынмин пихнул его коленом, которое поймал старший и медленно отодвинул в сторону. — Они мне просто нравятся.
После все разговоры заменились на пошлые звуки, заполняющие всё пространство. Минхо тогда в первый раз оказался в доме Сынмина. А затем ещё порядка трёх дней практически не вылезал из его постели.
Так и начались их особенные отношения.
Где-то говорилось, что люди начинали вспоминать начало, когда дело доходило до конца.
Минхо вложил в последний удар всю свою злость и груша подкосилась под этим напором. А руки упали по швам, не находя сил подняться снова. Он был выжат во всех смыслах.
Чан, уже стоявший возле автомата с батончиками, сочувственно глядел на друга.