Трагизм нашего положения в том, что, пока мы то ли по молодости, то ли по недостатку воспитания еще не смогли обрести совесть, нас уже обвиняют в бессовестности. Комизм нашего положения в том, что после того, как то ли по молодости, то ли по недостатку воспитания нас обвинили в бессовестности, мы наконец обретаем совесть. Совесть – серьезное увлечение.
Сегодня отправление групп на игры было в разы более оживленным, чем обычно. Пляжу после появления Арису не хватало лишь двух карт: четверки бубен и десятки червей. Верхняя десятка рейтинга по этой причине решила увеличить количество команд, играющих в один день. Мы хотели уменьшить вероятность не успеть на регистрацию в играх с ограниченным числом людей. Более того, много групп стало проигрывать, и численность пляжников сократилась, как и количество получаемых карт. Посему сегодня на игру дополнительно отправлялись три группы приближенных: команда военных, Анн и моя. Ни у кого из нас не оканчивался срок на визах, у каждой команды было по несколько дней, но "принимаешь указы – следуй им лучше всех". И вот, мы вновь стояли на том же балконе, выходящем в фойе, наблюдая за рёвом словно обожествляющей нас толпы. Никто из них не думал о будущем: о том, что будет через пару часов, когда кто-то из нас не вернется обратно; о том, что будет через пару недель, когда, вероятно, Пляж сильно изменится... А, может, и о том, когда мы навеки останемся в Пограничье. Никто здесь не желал задаваться вопросом: "А что будет дальше?" - Пляж давал все ресурсы для того, чтобы выкинуть это переживание из головы, как ненужный мусор. У людей тут было всё, что позволяло забыться и оставить все тревоги вне досягаемости, хотя бы на пару вечеров: наркотики, алкоголь, секс, полная свобода. Когда имеешь все это, зачем же тратить нервы? Вот, почему толпа искренне радовалась, каждый раз отправляя все новых и новых игроков биться насмерть в сумасшедших играх на выживание – никто из них не относился к смерти серьёзно. А это, к слову, достаточно интересный феномен человеческого сознания и личностного развития, научной работе над которым я успела посвятить достаточно времени. Люди спокойно могут переходить через дорогу, не проверяя, едут ли на них машины, могут спокойно сесть в фуникулер и проехаться на нем над обрывом, предварительно насмотревшись новостей о том, как кто-то погиб в точно такой же кабинке. А, может, стоит вспомнить детей, еще совсем маленьких – тех, кто только ходит в детский сад. Все они, как один, пытаются сделать все, лишь бы ходить по улице самостоятельно и без сопровождения родителей. И все задаются вопросом: "Да что со мной может случиться? Могу погибнуть? Да не смешите". Вот и вся загвоздка. Фобии того, что с нами уже случалось, проявляются намного сильнее, чем фобии того, что может случиться лишь потенциально. Так вышло, что никто из нас, живых игроков, еще не переживал смерть. А, значит, в любой игре все до последнего будут считать, что смерть может достать кого угодно, но не нас самих. "Феномен главного героя" – именно так он и называется. И вправду, разве главные герои умирают, еще не успев прожить свою жизнь достаточно ярко? Так ярко, чтобы можно было ослепить светом весь обесточенный нынче Токио? Погибают ли они до красочного завершения своей арки? Конечно, нет. Но здесь не было главных героев, а мы все лишь проживали собственные жизни, что не являлись частями удивительной истории. И смерть настигнет каждого, вне зависимости от того, успел ли человек прочувствовать всю прелесть банального существования. Я прикусила губу, скрестив ноги, и поднесла пальцы к губам, наблюдая за пляжниками из-за спины Шляпника. Странно, но рядом со мной стояли лишь Агуни и Кузурю. Ни Анн, ни Миры возле Такеру не было. Я нахмурилась и пробежалась взглядом по прыгающим и кричащим игрокам снизу. Миры не было видно даже в толпе, в коридорах, у входа в здание. Нигде. Анн же я, хоть и с трудом, но нашла в дальнем углу фойе, озадаченно беседовавшую с... Куиной? Интересно. Шляпник наконец закончил свой фееричный монолог и, вдоволь насладившись бурными овациями, позволил нам спуститься в общий зал для сбора своих команд. Так я и сделала, сразу же направляясь к колонне, у которой моя группа собиралась в прошлый раз. Краем глаза я заметила, что Куина все еще говорила с Анн, но, раз Ризуна тоже должна была отправиться на игру, вряд ли она сумела бы критично задержать Хикари. Так что я вздохнула и наконец направилась к Чишие, мирно стоявшему у нашего прошлого места встречи. Он, заметив меня, лениво помахал рукой, а я ответила ему тем же, мягко улыбнувшись. Парень, как всегда, выглядел невозмутимо, опираясь на колонну. Блондин снова привычно засунул руки в карманы, легко окидывая меня взглядом. – Привет, - первой заговорила я, вставая рядом с ним и, словно копируя его позу, облокотилась спиной о колонну, подпирая ее ногой. – Здравствуй, - он чуть развернул корпус в мою сторону, вкидывая брови и озадаченно глядя на меня. При желтом теплом освещении отеля его глаза казались почти черными. В них не виднелось даже малейшего светлого просвета в их всепоглощающей тьме. Помнится мне, на дневном же свету радужки его глаз были совсем другими. Полуденное солнце, падая на его лицо, всегда подсвечивало желтые прожилки, словно нарочно пытаясь вытянуть их из него наружу, - Куина сказала, тебя заинтересовал новенький? - невозмутимо спросил блондин, переводя изучающий и словно улыбающийся взгляд на толпу, где с удивительной точностью сразу же зацепился за Арису. Тот что-то бормотал себе под нос, но расслышать сквозь вопли пляжников у меня не удавалось, - " Что за ужасное место? ", - Видимо, процитировал он слова юноши, которые смог так быстро разобрать, - Разве кто-то будет говорить такое на столь ярком торжестве? На лице Чишии появилась ухмылка. Та, от которой веяло опасностью и неизвестностью о том, что можно ожидать от ее обладателя. Я и впрямь не знала, что творится у него в голове, однако, пожалуй, узнать очень хотела. Я немного поджала губы, с тоской упирая взгляд на темноволосого, и задумчиво склонила голову в бок. – Тройка треф и семерка червей, - добавила я, чуть наклоняясь к уху блондина и чувствуя, как его жестковатые волосы пощекотали мой нос. Я тут же подалась на пару сантиметров ближе, ожидая его ответной реакции на мои слова и надеясь расслышать ее хотя бы так, - Нам осталось собрать четверку буби и десятку червей. Чишия резко повернул голову в мою сторону, видимо, не ожидая, что мое лицо уже находилось в пяти-семи сантиметрах от его уха. Брови блондина чуть приподнялись, а во взгляде появилось... Непонимание? Он с легким удивлением твердо посмотрел в мои глаза, заставляя слегка свести брови к переносице от смятения, а затем взглядом бегло скользнул по моему телу к ногам – и так же быстро обратно. И вновь под таким взглядом мне стало некомфортно. Казалось бы, мы не были врагами или неприятелями, но каждый раз, стоило ему так глянуть на меня, мне вдруг становилось не по себе. Юноша вдумчиво поджал губы, шумно вздыхая. – Почему от тебя пахнет клеем? - прямо спросил он. Я опешила, чуть приоткрыв рот. Чишия держал свое лицо в нескольких сантиметров от моего, что позволяло рассмотреть подсвечиваемые общим освещением будто ставшие рыжеватыми от желтого света ресницы и чувствовать на носу его горячие выдохи, с которыми слова вылетали из его уст. Его лицо не искажал уже ставший привычным лёгкий интерес или непонимание. Будто сейчас парень был совершенно спокоен, без единой, даже едва заметной эмоции. И, не решив даже хоть немного отодвинуться от меня, Чишия решил спросить, чем я пахну? Да что это такое? – Что? – изображая кристально-чистое непонимание переспросила я, хлопая ресницами и судорожно облизывая пересохшие губы. – Как бы вкусно не пах твой шампунь, и как бы сильно не впитался запах сигаретного дыма в твою немногочисленную одежду, я все равно чувствую клей, - он задумчиво и низко промычал, вдыхая воздух, слегка придвигаясь ближе и сокращая расстояние между до одного-двух сантиметров, что заставило меня распахнуть глаза и вновь шокировано разомкнуть губы. Не сказать, что я была сторонницей настолько близких контактов с большим количеством людей из своего реденького окружения. Сейчас я совершенно не могла двигаться, вытаращившись на Чишию и ловя носом его короткие горячие выдохи. То, насколько это положение было непривычным, заставляло краснеть и сводить брови к переносице все сильнее. Подобное положение вгоняло в краску, затмевало сознание смущением и вводило в ступор. Хотелось отодвинуться, убежать куда подальше – это всё было таким странным для меня, что кричать хотелось. Непонятные, смешанные чувства вызывала у меня вся эта ситуация. Хотя, честно признать, обаяние блондина тоже играло в этом большую роль. Он был заметно красив, сверкая этими черными, как непроглядный тёмный лес, в котором заблудишься даже при свете дня, глазами и обнажая эту с трудом читаемую полуулыбку на пухлых губах. Я правда восхищалась красивыми людьми, и Чишия заставлял меня испытывать сильные чувства, подкрепляя их своей привлекательной внешностью. Может, для него такое положение ничего и не значило: лицо парня всё ещё оставалось дьявольски-спокойным. Возможно, блондин не видел в этом ничего такого. Однако я была крайне напряжена сейчас. Вероятно, то, что я испытывала к нему, и не было влюбленностью, но безразличен он мне точно не был. Скорее, это было восхищение, в самом странном его проявлении, я не могла точно сказать. Действительно странное отношение к такому расчетливому и холодному человеку с долькой социопатии, и от которого никогда не знаешь, чего можно ожидать. Но сейчас мы работали вместе: над игрой, над планом побега, в какой-то степени даже над взаимоотношениями. Этого было достаточно, чтобы бездумно позволить ему подступиться ко мне. – Так почему? - он почти шепотом произнес это, отчего голос парня показался еще ниже, чем обычно. Он медленно склонил голову немного в бок, отчего, словно слегка опустив лицо, заставил наши глаза, носы, губы, оказаться на одинаковых уровнях. Я приоткрыла рот, собираясь высказать в свое оправдание то, что первым придет в голову, лишь бы отстреляться и наконец прекратить эту пытку смятением. Но в тот же момент нас разорвал Акира, в порыве радости от встречи вцепившийся одной рукой в мое плечо, а второй в плечо Чишии и опираясь на нас всем весом. Я от неожиданности подкосилась, негромко охнув, проседая под его весом и чуть ли не падая на бедного Акиру. Я сбилась с ног: я точно не была готова к тому, что кто-то настолько сильным будет вдавливать мне руку в плечо. Однако, к счастью, под локти меня судорожно схватил Акира, выглядящий словно испуганный птенчик, которого мать по неосторожности выкинула из гнезда. Он вовремя заметил мою неустойчивость, за что я была ему действительно благодарна. Чишия же лишь слегка сконфуженно отошёл назад, а в его взгляде промелькнула секундная обеспокоенность, но затем она вновь обернулась холодным безразличием. Товарищ опустил руки сразу же, как удостоверился, что я уверенно стою, и наконец заговорил. – Прости, Хи, - он неловко почесал затылок, делая смятенный шаг назад и виновато глядя в мою сторону, - просто никак не мог вас найти. Думал, вы уже уехали, и обрадовался, заметив вас двоих. Последнее слово он произнес с задержкой, глазами осматривая пространство поблизости и словно удостоверяясь в своих словах. – А где Куина? - недоуменно спросил Акира, наконец подходя ближе и опираясь на колонну, тем самым принимая такое же положение, какое было у нас с Чишией пару минут назад. Блондин лишь скучающе запустил руки в карманы, теряя ко мне интерес и переводя взгляд куда-то право: на Куину, что протискивалась сквозь оставшихся игроков в нашу сторону. – Видела новенького? - сразу же спросил Чишия, когда Куина только оказалась в шаговой доступности. – Видела. Он сегодня в группе Анн... - Куина решительно кивнула, засовывая в рот неподожженную сигарету и начиная энергично ее кусать, - Я об этом и хотела сказать. Анн предложила сегодня отправиться на игру с ее группой. Как раз и проверю этого Арису; уверена, вы справитесь без меня. Девушка подмигнула, видимо, не заметив улыбку, что всплыла у нее на имени "Анн". Так умилительно было наблюдать за всем, происходящим между ней и этой девушкой. Я не знала, чем закончится это «дружеское восхищение», отчего ещё интереснее было следить за их развивающимися, уже мало чем напоминающими дружеские, отношения. Я подавила смешок на выдохе, наклоняя голову и стараясь спрятаться за волосами, но со стороны подруги все равно раздалось недовольное бухтение.***
На эту игру мы ехали уже втроем. Акира вновь сел за руль, успев заранее перепроверить уровень дизельного топлива, а мы с Чишией расположились на задних местах. Блондин сухо смотрел в лобовое стекло, наблюдая за неосвещенной дорогой, а я сверлила взглядом боковое окно, считая количество неработающих фонарей вдоль трассы. Не выдержав, я аккуратно нагнулась к нему, на ухо шепотом задавая вопрос: – Ты не спроста обратил внимание на Арису, верно? Собираешься включить его в план? - я пыталась говорить как можно тише, но Акира все равно дернулся, услышав за спиной посторонние звуки. Чишия шумно выдохнул и поднес ко мне руку, мягко надавливая на одно из плеч и заставляя коснуться спиной спинки кресла. Кинув на меня секундный взгляд, он тоже улегся на спинку, тем самым отдаляясь как можно дальше от Акиры. – Зависит от того, что разузнает Куина, - он, в пол-оборота повернув ко мне голову, вдумчиво ответил, - Но, если все окажется так, как я думаю, у него будет особая роль. Я вопросительно заглянула в его глаза, словно прося объясниться, но он, на пару секунд удержав со мной зрительный контакт, рвано выдохнул, отворачиваясь и вновь выпрямляясь, направляя внимание на дорогу. Я совершенно не понимала его: даже не знала, что могла бы ему ответить сейчас, отчего лишь вновь уткнулась в окно, стараясь отогнать раздумья о том, что сейчас могло прийти ему в голову, какой план действий мог бы у него быть и самое главное: какую роль в итоге в этом плане сыграю я. Его поведение слегка задевало меня: даже несмотря на то, что мы несколько раз оставались наедине, разговаривая и обсуждая, казалось, важные и интересные вещи, Чишия всё равно не вёл себя так, словно произошло нечто значимое. Будто каждый наш диалог не имел в себе никакой ценности, будто он с каждым так общался. Хоть я и понимала, что мы не можем даже друзьями назваться – в силу общего недоверия и немого изучения друг друга – но меня всё равно в какой-то степени задевало столь безразличное отношение. Былой надменности было уже не видать в его глазах, однако мне словно хотелось видеть там нечто большее, чем простое приятельское отношение. Хотелось видеть рядом с собой не только Куину, но и такого сильного игрока и человека. Тот же самый момент с покраской ему волос: разве мы не должны были стать ближе? Чишия был закрытой, заклеенной книгой на заморском языке, что не могло меня не напрягать. И всё же я продолжала эти нелепые попытки в общении, сама и не зная, по какой причине. Неужели, заполучив одну дружбу, сразу же пришло желание стать частью еще одной? *** Мы совсем скоро заметили единственное ярко освещенное здание в округе: им оказался слепяще-красный цирковой шатёр огромных размеров. Это сразу же наталкивало на мысль о том, что нас, вероятно, могли ждать пики, что совершенно меня не радовало. Несмотря на Акиру в нашей команде, я понимала, что один он не спасёт ни меня, ни Чишию, что тоже казался мне не самым развитым физически. Я вышла из едва притормозившей машины, громко хлопнув дверью. Неуверенным шагом направляясь в сторону освещенного циркового шатра ткань которого была совершенно лишена цветов, точно это какой-то черно-белый снимок. Я то и дело переминалась с ноги на ногу, не решаясь подойти ближе. Несвойственное мне волнение закралось внутри, отдавая неприятной пульсацией в висках и слегка подрагивающими руками. Я попыталась восстановить сбившееся от нервов дыхание, сконцентрироваться на том, как плавно вздымается моя грудь от вдохов и выдохов, но тревога не пропадала. Отступить назад я не смогла. И, если это пики, из этого шатра я не выйду уже никогда, оставшись там кровоточащим трупом с застывшим стеклянным взглядом. – Идёшь, Хи? - мои неспокойные мысли прервал неожиданно быстро появившийся рядом Акира, кладя руку мне на плечо и подталкивая меня в сторону входа. Он выглядел удивительно спокойно, словно был уверен в том, что мы выберемся живыми. Что же, хотелось бы и мне быть уверенной в этом. – Да, конечно, - я кивнула, после чуть встряхивая головой в попытке отогнать неприятные мысли. Может, все сложится хорошо? Вдруг мы все же выживем, даже если это будут пики? Мы все же зашли в шатёр: я на дрожащих ногах, Акира что-то рассказывая, а Чишия молча, всё оглядываясь вокруг и явно о чем-то размышляя. По шатру сразу же раздался неприятный, но уже привычный писк, а я осмелилась глянуть на пространство внутри черно-серого шатра. Все здесь выглядело в точности как в "прежней" жизни: там и арена для циркачей, и трибуны для зрителей, и различные акробатические снаряды, предназначенные для всяких разных трюков. Я поджала губы, раздумывая о том, что нам предстоит тут делать, однако в голову ничего, кроме отвратительных картин моей смерти от падения с каната на холодный и твёрдый пол. Сразу возле входа стоял небольшой столик с телефонами и листом А4, на котором было напечатано лишь одно: "каждому по одному". Я быстро схватила один из лежащих на столе телефонов, моему примеру же последовали и остальные мои товарищи. "Подождите, идет распознавание лица" По залу раздался роботизированный голос из каждого телефона с разницей в 1-2 секунды. "Регистрация пройдена. До окончания регистрации осталось 19 минут 17 секунд." – Похоже, мы приехали первыми, - прокомментировал сложившуюся ситуацию Акира, пальцем указывая на оставшиеся на столе два телефона. Я лишь кивнула, проходя вглубь шатра и присаживаясь на одно из мест среди огромных трибун. Я кинула взгляд на Чишию: тот прислонился спиной к стене, вновь засунув руки в карманы, и скучающе оглядывая шатёр. Мне же пришлось сидеть, словно на иголках, неаккуратно сжимая в своих руках ткань шорт и раздумывая над тем, что произойдёт меньше, чем через двадцать минут. Оставшиеся двое игроков набрались за три минуты до конца: первой подоспела молодая девушка с черными волосами, кажется, до лопаток, что были собраны в низкие хвостики. Дама была одета в чёрный спортивный костюм, состоявший из мешковатых джоггеров и такого же цвета топа. Скорее всего, она была сильна в пиках: я смогла разглядеть её подкачанные руки, сплошь усеянные белыми шрамами и парочкой пластырей. Девушка сдержанно поздоровалась и прошла вглубь шатра, предварительно неаккуратно взяв телефон со стола. Она встала рядом с Чишией, с явным недоверием смотря на нас с Акирой, что сидели на трибунах. Парень рядом со мной что-то негромко, но эмоционально рассказывал, то и дело пытаясь меня растормошить, хватая за предплечья в дружеском жесте. Но его россказни шли таким расплывчатым для меня фоном, что мне не всегда удавалось уловить какие-то его вопросы, на которые он всерьёз ждал моего ответа. Товарищ то и дело почёсывал свою короткостриженую голову, иногда задумываясь над своими же словами. Видимо, Акира хотел как-то меня успокоить своей болтовнёй: кажется, он заметил мою тревогу. Следующей поспешила ещё одна девушка. Выглядела она совсем юной, будто только выпустилась из старшей школы. У неё были непослушные, кудрявые чёрные волосы и нетипичные для Японии черты лица: она, кажется, была европейкой. Большие голубые глаза, узкий нос с аккуратной горбинкой и темные-темные ресницы. При ярком освещении шатра я смогла заметить её фарфоровую, светлую кожу, усеянную родинками. На ней был синеватый купальник и светлая сетчатая вязаная кофта поверх, что наталкивало меня на мысль о том, что девушка была с Пляжа: но что она тогда делает тут одна, без своей команды? И почему ранее мне не пришлось увидеть ее ни разу? Но времени на подумать об этом или спросить её мне не дали: началась игра. Регистрация завершилась. Игра – Арлекинада Сложность – Пятёрка червей Правила – Перед игроками находятся два мима. Они, как и подобается, при помощи пантомимы должны показать вам свои желания. Ваша задача: угадать, чего они хотят, и привести это в исполнение. Выделенное время: 30 минут. Если по истечении времени вы не угадаете или не исполните их желание, игра закончится. Мимы не могут давать игрокам никаких подсказок; не могут говорить или при помощи жестов подсказывать, правильное ли предположение выдвинули игроки. Мимам запрещено менять своё желание во время игры. Чтобы игроки победили, они должны исполнить первоначальное желание мимов. Играющие в свою очередь не могут заставлять мимов нарушить их правила; не могут выдвигать больше одного официального предположения. «Официальным предположением» считается громкое и чёткое сказанное одним из игроков желание мимов. После объявления предположения, играющие должны привести в исполнение лишь его, любое другое действие по отношению к мимам будет считаться нарушением правил. Если мимы или игроки нарушат правила, или желание окажется невыполненным, игра окончится для всех. Игра началась. Удачи! Закрытый ранее занавес, на который я до этого момента не обращала внимания, вдруг открылся, прокатив по пыльному полу арены и без того грязный белый подол, собирая грязь и поднимая её в воздух. За портьерой оказалась стеклянная перегородка, разделяющая нас, и, кажется, мимов. Издалека они казались самыми обычными: один как-то неловко стоял, оперевшись на сцену, второй – сидел будто в неестественной позе. Я сразу же подбежала ближе к актёрам, на ходу перепрыгивая трибуны: нужно было узнать, что происходит и пройти игру как можно скорее. Подойдя ближе к сцене и тяжело дыша, я наконец смогла поближе осмотреть мимов. Моё лицо охватил чистый ужас и незвсестный страх, а дыхание в миг перехватило. Они оба были мужчинами, хорошо сложенными на первый взгляд, но что же с ними было… Первый, что стоял, оперевшись на сцену, был весь в жутких ожогах. Всё его тело было покрыто страшными волдырями, на которые неаккуратно была намазана белая краска, заставляя обугленные ткани раздражаться сильнее и кровоточить. Белая кофта в полоску скрывала часть рук, но я могла разглядеть эту ужасно повреждённую кожу. Его лицо было искажено гримасой боли, а рот был заклеен чёрной изолентой: видимо, чтобы мы по движениям губ не смогли понять, что нам скажет этот человек. Второй же, что сидел, выглядел не лучше: сейчас я могла понять, по какой причине он изначально показался мне каким-то неестественным. Его руки были сломаны и все еще являли неестественные изгибы, будучи небрежно обмотанными медицинскими бинтами. Одет и разукрашен он был также, как и первый, даже лицо выражало такую же пугающую боль. Нарисованные брови были утрированно сведены к переносице, глаза расстроенно и отчаянно прищурены. Я раскрыла рот в немом удивлении: что же, чёрт возьми, с ними произошло? Это организаторы так постарались, или подобные чудовищные травмы остались с ними после прошлых игр? Даже для Пограничья это слишком жестоко. Я не знала, кто или что за этим стоял – но это был самый настоящий ужас, от которого кровь стыла в жилах. Через пару секунд ко мне подобрались и другие игроки, застывая рядом. Кажется, увиденное заставило даже Чишию чувствовать не по себе. Тот поджал губы, взглядом, полным непонимания изучая мимов. Обладательница хвостиков же в ужасе округлила глаза, с силой закрывая рот рукой в явной попытке не закричать. - Что… происходит? – рядом послышался ломанная японская речь, произнесенная тихим дрожащим женским голосом, судя по всему, вылетевшая из уст иностранки. Я попыталась повернуться к ней, надеясь, что это поможет мне прийти в себя. Но, разворачивая голову в сторону кудрявой девушки, я все не могла оторвать взгляда, заполнившегося немым страхом от двух изуродованных людей. Их глаза были словно стеклянными. Сидящий мим с тоской пусто глядел в пространство за нами, а второй скорее был поглощен не просветным отчаянием и удерживал взгляд на «напарнике». Вопрос повис в воздухе, а я рукой протерла глаза, шумно вздыхая и наконец поворачиваясь к другим игрокам. - Мы пройдем игру и поможем им, - мне пришлось перебороть себя, заставив голос звучать настолько твердо, насколько это было возможно. Мы пришли на игру червей, а значит, нельзя было давать волю чувствам и поддаваться жалости, позволяя ей затуманить мышление. Это – моя сильная масть, и я несла на себе больше ответственности, чем члены моей команды. Как, в прочем и оставшиеся две девушки. А потому мне нужно было взять себя в руки и заставить остальных собраться с мыслями, чтобы работать командно, не позволяя сочувствию забрать жизни всех, находящихся на игровой арене. Мимам следовало просто показать желание, а нам – отгадать его и исполнить, каким бы оно не оказалось. «не так уж и сложно» казалось, если не смотреть на этих страдающих людей, - соберитесь. Я сжала зубы, окидывая остальных взглядом. Акира испуганно обернулся. Он выглядел словно уличный котенок, ищущий поддержки в глазах прохожих. И ищущий решение в моих. Иностранка сделала несколько шагов назад и приобняла себя руками. Чишия же, кажется, был единственным, кто не нуждался в моих словах. Он склонил голову в бок, наблюдая за мимами и чуть прищуриваясь. Выглядел так, будто его что-то смущало. Я вопросительно посмотрела на молодого человека, прослеживая за взглядом и вновь оглядывая не самую приятную картину. Я сделала несколько шагов к блондину, вставая рядом и складывая руки на груди. И тут до меня дошло. Они совсем не двигались. Разве в правилах не говорилось о том, что их задача – явить свое желание? Так почему они выглядели как безжизненные куклы, словно закрепленные на прилавке магазина? Взгляд Чишии стал более скучающим, словно ему надоело ожидать каких-то движений. Он наклонил голову в другую сторону, шумно выдыхая. - Почему они ничего не показывают? – девушка с хвостиками нетерпеливо метнулась ближе к стеклу, отделяющему нас от мимов и с силой настойчиво постучала по нему ладонью, - эй! Она попыталась криком окликнуть их, но обожженный мим лишь вяло приподнял голову, бегло глядя на нас и вновь обессиленно опуская ее. - Они не могут, - из моих уст вырвалось вполне логичное предположение, получившее еле-заметный кивок от беловолосого, который я едва уловила периферическим зрением, - эти язвы и волдыри, раздраженные краской не могут позволить нормально двигаться. Сломанные в нескольких местах руки, очев… - Да поняла я, - она перебила меня отворачиваясь от стекла и немного отходя от него. - И как тогда узнать, чего они хотят? – Акира неуверенно задал вопрос откуда-то из-за моей спины. - Подожди, - я поднесла согнутый указательный палец к губам, пытаясь сконцентрироваться и построить хоть какую-нибудь логическую цепочку. Однако вопрос Акиры эхом отдавался в голове, сложно нетерпеливо ожидая немедленного ответа. Но вот ответа и вправду не было. Сама концепция пантомимы заключается в немом представлении с помощью жестов – таких, которые способен понять даже ребенок. Но что же, если мимы не в состоянии показать что-либо или сказать? - Может, эти люди хотят, чтобы их вылечили? – иностранка засуетилась, вставая радом с Акирой и сильнее сжимая свои же плечи. Но на ее слова девушка с хвостиками лишь раздраженно выдохнула и помотала головой. Верно, вряд ли она была права. Открытые, судя по всему, переломы рук и ожоги третьей степени невозможно вылечить за тридцать минут. Однако, эти слова дали ход моим мыслям. Действительно, если мимы не могут показать нам свое желание, нам стоило бы понять его, основываясь не только на их жесты. Их состояние, окружающие нас предметы, концепция цирка в целом. Где-то должен был быть ключ. А я должна была отыскать его всеми своими силами. - Акира, девушка.. -я посмотрела на обладательницу хвостиков, замолкая буквально на мгновение. - Огава, - вставила она свою фамилию, тут же понимая причину моей запинки и направляя на меня выжидающий взгляд. Даже за ее напущенной дерзостью и резкостью движений было видно, что она вся на иглоках, как бы она не пыталась это скрыть. Затем я вопросительно посмотрела на иностранку в немой просьбе представиться в ответ. - Дайона, - та робко произнесла свое имя с явным акцентом. Что же, я вряд ли стала бы повторять его вслух еще раз. Иностранные имена были сложными и произношении, так что я лишь быстро кивнула, возвращая твердый взгляд на Акиру. - Вы втроем осмотрите помещение, - я уверенно заговорила, удерживая с каждым из них зрительный контакт по очереди, а затем невольно повертела головой, проскальзывая взглядом по черно-серому шатру, - ищите что-нибудь несвойственное цирку, что-то с необычными подписями или пометками. Все, что теоретически может быть применимо. Огава чуть прищурилась, оглядывая трибуны, а затем все трое согласно кивнули, тут же повинуясь указанию. Игроки разбежались: Акира и иностранка за кулисы, а оставшаяся девушка быстро направилась вверх по трибунам, надеясь отыскать что-нибудь там. Я же повернула голову к близстоящему и молчащему до сего момента Чишие, с которым осталась стоять в центре шатра. Тот все еще был повернут к мимам, но взгляд его был затуманен, словно блондин размышлял о чем-то своем, уже не следя за движениями за стеклом. - У тебя есть какие-нибудь предположения о том, как понять, чего они хотят, если ничего не показывают? – я тихо и безжизненно спросила, но Чишия даже не повернулся на мои слова, лишь посмотрел «в бок», с которого я находилась. В ответ блондин громко выдохнул, задумчиво промычав. - Прямо-таки ничего? – он слегка вскинул брови, с промелькнувшей ухмылкой спрашивая так, словно я не вижу очевидного. Словно ответ находится прямо перед глазами, а я не замечаю его. Словно он уже все понял. Уловив его взгляд, я поджала губы, вновь взглянув с решительностью в сторону мимов. Чишия знал ответ, но хотел услышать его и от меня. Что же, если додумался он, так почему же я не могу заметить, чего скрывают их действия? Но ничего не изменилось. Они были неподвижны и явно не собирались показывать хоть что-либо. Но почему? Мимы играли вместе с нами. Чтобы выжить, они должны были показать нам желание. Если же у нас не получилось бы его отгадать, конец ожидал всех, включая и их самих. Так почему они даже не пытались сделать хоть что-нибудь? Взять волю в кулак и пересилить боль, чтобы сохранить жизни всех присутствующих. Неподвижность была равна неминуемой смерти. И тут мои глаза распахнулись со громким вздохом. Я заметила, как на губах Чишии появилась легкая полуулыбка, а его макушка совершила согласный кивок. Он знал, что я все поняла. И, вероятно, это было действительно так, ведь все сошлось, словно однотонный черный пазл. Действительно, по какой единственной причине они могли сразу же оставить попытки дать хоть какую-нибудь подсказку, ожидая неизбежной смерти? Верно. Только если были уже нацелены на такой финал. И вправду, если ты хочешь умереть, зачем пытаться показывать хоть что-то? Учитывая травмы, которыми обладают мимы, никому из них уже не удастся пройти игры. Если они были игроками, конечно. Чишия был прав. Отсутствие действий – самый удобный способ продемонстрировать желание смерти, ведь он бы во всех случаях привел именно к ней. Вот, о чем грезили мимы: о смерти. И показывали это с самого начала, а мы не замечали. - Когда ты это понял? – размер моих округленных глаз не становился меньше, и я то ли выжидающе, то ли удивленно, то ли вопросительно глядела на него. Чишия пожал плечами и достал телефон из кармана, кинув на экран задумчивый взгляд, а затем развернул его и ко мне, показывая таймер обратного отсчета. 13 минут и 2 секунды. - Желание мимов – собственная смерть, - громко произнес Чишия, слегка задирая голову, словно говоря с кем-то, кто находился на «потолке». Я возбужденно завертелась, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Но единственное, что мне удалось заметить – Огава, замершую между зрительных рядов и шокировано смотрящую в нашу с Шунтаро сторону. Но экран телефона Чишии, все еще повернутого в мою сторону, загорелся зеленым, издавая едва слышимый писк. Я несколько раз бездумно кивнула, потирая ладони друг о друга и кинула сочувствующий взгляд на двух мимов, слегка дернувшихся от резкого высокого звука. Один из них, тот, что был покрыт волдырями, обессиленно сполз по стене и рухнул на колени, являя лицо, искаженное гримасой нечеловеческой боли. Ему было уже не выжить в этом мире, и, пожалуй, окажись я на его месте, тоже хотела бы, чтобы меня добили, освобождая от зверских мук, расползшихся по телу. Акира и, кажется, Дайона выбежали из-за кулис, неся в руках по мешку с цирковыми принадлежностями. Добежав, они судорожно замерли, переводя взгляд с Чишии на мимов и обратно. Блондин кивнул и спокойно отвернулся, после чего медленно проследовал к трибунам, на которых и уселся, устремляя на нас взгляд, словно он являлся зрителем, ожидающим начала представления. Я, сведя брови к переносице, разорвала секундный зрительный контакт с ним и отвернулась, касаясь влажной ладонью одного из мешков. - Высыпайте, - произнесла я, все стараясь выглядеть спокойной и уверенной в своих действиях. Огава спустилась по трибунам, останавливаясь рядом с Чишией и обращаясь к нему с чем-то. Но сейчас я не могла думать о Шунтаро. Он не собирался марать руки, словно он выполнил все свои обязанности, наведя меня на верную мысль. Так что последнюю часть задания должен был сделать кто-то из нас. Куда важнее было спасти игроков, что в виде огромной ответственности повисло на моих плечах, словно мешки, сплошь забитые железом. Двое стоящих передо мной молодых людей молча повиновались, судорожно вываливая из цирковых мешков из красной бархатной ткани все содержимое. Кегли, мячи для жонглирования, канат, кольца… Здесь совсем не было ничего полезного. Я не хотела мучать и без того невообразимо страдающих людей веревками и тому подобным. - Там... было колесо смерти, - подала голос кучерявая девушка, заставляя меня непонимающе на нее уставиться, - то, к которому прикрепляют человека и метают ножи. Ее японский был и вправду плох, так что вторую часть предложения она произнесла на английском. Меня передернуло, и я аккуратно, но решительно обхватила ее запястье. - Достань ножи оттуда, только быстрее, - я ответила ей на английском, боясь, что хоть одно из моих слов окажется непонятным для нее. Но девушка сухо кивнула, высвобождая руку и бегом направляясь за кулисы. - Акира, нужно что-то сделать со стеклом, - я поджала губы, виновато глядя на него и словно стыдясь, что не могу сделать этого самостоятельно. Тот активно кивнул и судорожно завертелся в поисках чего-нибудь тяжелого. На глаза ему попалась небольшая двуместная деревянная скамейка, мирно стоящая у входа, и парень тут же направился в ее сторону. - Я помогу, - крикнула девушка с хвостиками, наконец отбегая от Чишии и шустро подхватывая скамейку за один из концов. За второй взялся Акира. Оба ее приподняли и понесли к стеклу, за котором скрывались двое безжизненно сидящих мима. В тот момент ко мне подбежала иностранка, что боязливо держала в обеих руках по одному ножу. Далее все было как в тумане. Акира и Огава тараном пробили стекло с, кажется, третьего раза, звонко рассыпая разлетевшиеся осколки пробитого материала. Быстро забрав холодное оружие из рук близ стоящей девушки, я подбежала к двум игроками, перелезая через небольшую железную перегородку, которая ранее удерживала стекло снизу. Оба мима через силу подняли на меня голову, измученно глядя прямо в душу. Я не знала, что с ними случилось. И никогда бы не узнала из-за заклеенных изолентой ртов. Было больно смотреть на них, осознавая, что они не смогут произнести даже последнего слова, прежде чем их жизнь оборвется, навсегда оставляя их немыми мимами. - Три минуты, Хираи! – Выкрикнул Акира, перепрыгивая через то же ограждение и забирая один из ножей. Он остановился у мима со сломанными руками, я же присела на корточки перед оставшимся. На его глазах застыли слезы, а брови еле-еле подрагивали. Свободной рукой я осторожно коснулась его волос, немного поглаживая и вызывая мелкую дрожь по его телу. Я словно хотела найти для него хоть какое-то утешение от невыносимой боли перед самым концом. Я затем приставила нож к его горлу, тут же пачкая лезвие краской вперемешку с вкраплениями гноя. Руки были ватными, словно мое тело совершенно не контролировалось сознанием. Словно не ощущало того барьера, который я чувствовала. Я надавливала рукой все сильнее, не прекращая удерживать зрительный контакт с ним. Он хлопал глазами, а ресницы все сильнее намокали от слез. Я сжала зубы до скрипа, чувствуя, как быстро дышу. И вот, моя рука, резко и с силой надавливая на мягкие ткани, скользнула по его шее, лезвием разрезая обугленную кожу и сухожилия и вызывая брызги потемневшей крови, запачкавшей все вокруг. Я замерла, окровавленными руками все еще удерживая нож воткнутым в горло человека, которого собственноручно только что лишила жизни. Слезы на его глазах, ставших стеклянными, перестали появляться, а голова обессиленно опустилась, как у марионетки, все нити которой разом обрезали. Казалось, секунд на тридцать я перестала слышать абсолютно все, и в ушах лишь раздавался громкий и частый стук сердца. По шатру раздалось объявление об успешном окончании игры, но звучало оно так, словно сейчас я находилась где-то на огромной глубине бескрайнего океана без возможности свободно улавливать звуки. Но тут моей макушки коснулась чья-то горячая рука, спокойно слегка проскальзывая по ней и выдергивая из бездны, в которую я вот-вот собиралась погрузиться без остатка. Это мимолетное «поглаживание» было похоже на то, которое я подарила безымянному миму на прощание, стараясь утешить. Я наконец убрала руку, вынимая нож и отбрасывая его куда-то в сторону, а затем словно неумело поднялась на ватных ногах, сподвигая подошедшего человека убрать ладонь с моей головы и замечая промелькнувший рукав белоснежной мастерки мимо своего лица.