Прощание с юностью

Его не кормили третий день, только приносили воду в железной кружке. Камера была на одного — тёмный бетонный треугольник с голыми железными нарами и полуисправным нужником. Он не знал, как всё это происходит. Отчего-то ожидал, что его побреют, помоют и оденут в форму. Ожидал, что будут допрашивать — сразу же, сию же минуту. Ожидал, что сосед попытается нагнуть его или избить. Впрочем, сейчас он думал, что любой сосед был бы лучше этой гнетущей тишины и неизвестности. Для себя он всё давно решил. Оставалось, чтобы приговор вынесли официально и привели в исполнение. «Виновен в смерти двадцати (пятидесяти, сотни — какая разница?) человек. Смертная казнь без права на помилование». Быстрее бы уже. Зачем переводить на него воду? Он сидел и смотрел в одну точку. Слёз не было. Не было ничего. Ни боли, ни сожаления, ни грусти. Было только странное изумление, во что может превратиться жизнь за одну секунду. Пару дней назад они с Рене строили грандиозные планы, а Марион примеряла новое платье и обводила губы красным. Теперь не было ни Рене, ни Марион, ни будущего. И через считанные часы не станет и его, Мишеля. Впрочем, это более чем заслуженно и справедливо. В двери щёлкнул замок. Наконец-то! Двое охранников надели на Мишеля наручники и повели по коридорам. Он не смотрел по сторонам, видел только свои истоптанные ботинки и грязную, мохристую кромку джинсов. Всё это было неважно. В кабинете, куда его привели, было необычайно солнечно. После сумрака одиночной камеры Мишель долго хлопал глазами и ничего не различал вокруг. Кажется, какой-то мужчина с тонкими, аккуратно постриженными усами что-то ему говорил. Мишель не слушал. Зачем всё это? Быстрее бы уже. Перед ним положили лист бумаги и карандаш. Мишель поднял глаза и вопросительно посмотрел на мужчину с усами. — Твои сообщники, — повторил тот, складывая руки в шпиль. — Пиши имена. Парень послушно взял карандаш и аккуратно вывел «Мишель Сэмюэль». Затем подумал, переместился на строчку ниже и вывел ещё раз: «Мишель Сэмюэль». Повторил ещё три раза. Протянул лист обратно. Мужчина с усами хмыкнул, смял бумагу в комок и выбросил в ведро. — Благородный, значит, да? — сказал он без тени улыбки. — Или шутник? Парень пожал плечами и перевёл взгляд в окно. — К Черепу его, — приказал мужчина. Череп оказался двухметровым африканцем с золотыми зубами и свинцовым кастетом. Он встретил новичка широкой улыбкой и хуком справа. Мишель не сопротивлялся. Через минуту он упал на пол, ещё через две — выплюнул два зуба, а потом потерял счёт времени. Пока Череп проходился ногами по его рёбрам, печени и селезёнке, Мишель рефлективно сжался в комок, но ни разу не закричал. Единственный сдавленный стон вырвался из него, когда негр добрался до мошонки, — и примерно в тот же момент Мишель потерял сознание. Когда он очнулся в первый раз, то чуть не ослеп от света ламп, но успел понять, что над ним колдуют врачи. Он не понимал, зачем это всё нужно, и хотел встать, но на груди словно лежала бетонная плита, а конечности превратились в вату. Через секунду сознание заволокло прочной белой пеленой. На второй раз попытка проснуться оказалась более успешной. Поначалу он долго смотрел на потолок и ловил взглядом уезжающую от него лампу. Когда анестезия отошла, и он начал чувствовать руки, то понял, что прикован к кровати наручниками. Было очень холодно, и хотелось накрыться одеялом, но на нём была лишь белая майка и хлопковые брюки. Едва он открыл рот, чтобы позвать кого-нибудь, как железная дверь в эту очень странную больничную палату со скрипом отворилась. Вошёл светловолосый мужчина в круглых очках, весь в чёрном, с квадратной челюстью и тяжёлым взглядом. — Здравствуй, — коротко сказал он. — Ты больше не в тюрьме. Мишель лишь устало посмотрел на него, не в силах совладать со своим языком. — Для остального мира ты мёртв. Тебя обвинили в терроризме и смерти двадцати человек. Ты скончался в тюрьме в ожидании исполнения приговора. Мужчина сделал многозначительную паузу, ожидая реакции. Мишель перевёл взгляд в потолок. — Мы решили дать тебе второй шанс, — продолжил блондин. — Здесь ты будешь тренироваться и учиться. Через два года, если всё пойдёт, как надо, ты будешь на нас работать. — Можете просто убить меня, — пробормотал Мишель, едва ворочая распухшим языком. — Мне не давали таких указаний, — мужчина пожал плечами. — Но скоро у тебя будет много возможностей сделать это самому. Мишель громко выдохнул и снова уставился в потолок. — Начинаем через неделю, в пять утра, — отрезал блондин, поворачиваясь к двери. — И не пытайся встать, у тебя сломано четыре ребра. — Эй… — прохрипел Мишель, когда его собеседник уже потянул за ручку двери. — Что это за место? Блондин едва заметно улыбнулся и поправил очки. — Добро пожаловать в Первый Отдел.